Лапки делу не помеха (гет)

Живоглот был необычайно умным котом. Вернее, котом он являлся только наполовину, будучи полукниззлом.

Наверное, поэтому ему и не жилось спокойно. Размеренное и сытое существование в доме молодой сотрудницы Министерства Магии казалось ему скучным и слишком однообразным.

Вот когда дорогая его сердцу хозяйка была замужем за Роном Уизли, жизнь имела хоть какой-то смысл: Живоглот считал своим святым долгом защищать Гермиону от неправильного, на его взгляд, и несправедливого отношения мужа. К сожалению, или, наоборот, к счастью, он был разумным, но бессловесным созданием, прекрасно понимал по-английски, но сам мог издавать лишь обычное кошачье мяуканье.

А разговоры и события в доме хозяйки не всегда ласкали слух.

Молодой муж оказался весьма нетерпеливым, громогласным и эгоистичным. Юная миссис Уизли тоже за словом в карман не лезла, но Живоглот всегда был на её стороне, обожая Гермиону всем своим кошачьим сердцем. Вот и приходилось наказывать нерадивого Рона, который, по авторитетному кошачьему мнению, своим поведением порочил репутацию всех рыжих представителей магического мира.

Взять хотя бы вопросы питания: хозяйка занимается важными делами на работе, горит энтузиазмом, просто пропадает там до вечера! А её самец отработает смену в магазине своих братьев, припрётся домой после обеда и начинает с недовольными воплями греметь посудой на кухне, причитая о своём пустом желудке. Вместо того чтобы пойти, да добыть еды! Ну не хочешь ты охотиться, так в магазине купи! Нет, он лучше будет поносить жену на чём свет стоит, да ещё и громовещателями забросает. А вечером Живоглоту приходится быть свидетелем очередного скандала, с дикими воплями и применением магии, по дому летают тарелки, кастрюли и грязные носки.

С носками, конечно, небольшой перебор получился, чего уж… Не следовало устраивать туалет в хозяйском комоде, достаточно было бы и на ботинки сходить, но и кошачьему терпению есть предел!

А представления недорыжего Уизли о гигиене! Нет, Живоглот ещё в детстве понял, что глупые люди не умеют вылизываться и предпочитают мокнуть в ёмкостях с водой, но этот! Он и в ванну никогда не залазил, не то что вылизываться. А грязные предметы одежды оставлял там, где они упали. Однажды Живоглот не выдержал, и, старательно задерживая дыхание, зубами перетаскал все валяющиеся по дому шмотки в горящий камин, пока их владелец в очередной раз скандалил с женой.

Как же орал потом Рон-без-чистых-штанов! Это надо было видеть. Гермиона сначала пыталась оправдаться, что она ничего не сжигала, но пострадавший от своей же лени грязнуля ничего не хотел слушать, а продолжал обзывать жену разными обидными прозвищами. Тогда хозяйка просто выставила скандалиста из дома с помощью какого-то заклинания. Ох, как радовался Живоглот, когда незадачливый хам бежал по улице с криками ужаса, а за ним с клёкотом летела стая пёстрых птичек.

Он был умным котом и понимал, что, ко всему прочему, ещё и ревнует свою хозяйку к этому самцу, который стремится вытеснить из её жизни всё и всех, чтобы полновластно занимать её вниманием. Недостойный-рыжего-окраса-Уизли не раз грубо выгонял Живоглота из спальни, стоило тому уютно устроиться на подушке, пинал и таскал за шкирку, когда кот выпрашивал себе кусочек курицы со стола или устраивался поспать на мягком свитере. После таких военных действий туалетные посещения комода становились всё чаще, ссоры между супругами — всё яростнее, а атмосфера в доме — всё накалённее.

«Что ещё ждать от глупого хозяина крысы-оборотня?» — философски подумал Живоглот тогда, глядя вслед убегающему противнику.

Он забрался на колени к плачущей Гермионе и замурлыкал, желая сказать: «Не плачь ты по нему! Найдём мы тебе хорошего самца! Такого же, как и ты, помешанного на науке, аккуратного и сдержанного! Совьёте гнездо, котят, то есть, ребят штук пять родите!»

Хозяйка, как всегда, не понимала ничего, но продолжала плакать и нежно прижимать к себе своего питомца.

На следующий день в дом пришла мать бывшего самца хозяйки, и Живоглот напрягся, готовясь применить когти, если его Гермиону опять примутся обижать. Но этого не случилось. К удивлению самой хозяйки, гостья вдруг обняла её и принялась успокаивать, говоря, чтобы плюнула Гермиона на её непутёвого сына и искала уже своё настоящее счастье. А оно, это счастье может быть там, где даже и не подумаешь его встретить.

Пока Гермиона и Живоглот потрясённо хлопали глазами, похудевшая и помолодевшая Молли (а Живоглот точно помнил, что на свадьбе она выглядела куда более несчастнее, старше и полнее) поцеловала теперь уже бывшую невестку в щёку и легко выпорхнула за дверь.

Теперь в доме Гермионы и Живоглота наступила тишь да благодать, а кот, к своей радости, вновь занимал в жизни хозяйки главное место. Иногда по вечерам Гермиона грустила и даже плакала, но Живоглот нашёл способ с этим справиться. Когда мурлыкание и вылизывание хозяйских рук не помогало, он сбрасывал со стола фотографию, где Гермиона была запечатлена в обществе подруг на каком-то министерском празднике.

Это всегда срабатывало: Гермиона тут же лезла в камин, а через пару минут в комнате уже сидели её подружки: рыжая и острая на язык сестра бывшего мужа, которая по характеру была полной противоположностью своего братца, и, с виду надменная, темноволосая пухлощёкая девица, которая немного напоминала Живоглоту соседскую мелкую собачку. У этих трёх молодых особ, видимо, был особый ритуал общения. Сначала они язвили и подкалывали друг дружку, вспоминали свои школьные дрязги и стычки, а затем вдруг появлялась пара бутылок вина, после которых исчезали надменность, и острословие. Девицы принимались плакать, ругать весь мужской род, затем вспоминали о совиной почте и начинали посылать бывшим мужьям и бойфрендам «презенты» с содержимым кошачьего лотка и творить прочие подобные глупости… Это, судя по всему, очень повышало им настроение, потому что после этапа посылок подруги уходили на всю ночь в какой-то загадочный «клуб».

Что это за «клуб» Живоглот собирался выяснить позже, ведь теперь, когда хозяйка спасена от агрессивного самца, он мог и о себе позаботиться! Пару месяцев назад Гермиона ездила в гости к своим родителям, а кота, естественно, брала с собой. И там, в соседском саду он встретил Её! Абсолютно белую прекрасную кошечку с загадочными зелёными глазами! Пусть она была не волшебной, а самой обычной, но сердце Живоглота было покорено её грацией и красотой. Он мечтал о ней днём и ночью, но, вот незадача, родителей хозяйка навещала редко и надолго не задерживалась.

И дело было не только в загруженности на работе. Живоглот не раз слышал, как хозяйка и её мать ссорились. Родители никак не могли простить дочери, что та стёрла им память во время магической войны. Живоглот и тут был всецело на стороне хозяйки: маги во время войны грызлись, как собаки, а магглы ничем не могли себя защитить, так что за границей им было самое место. А если в это время они не будут помнить, что у них есть дочь, то переживать и плакать будет не по кому.

Но это понимал полукниззл, а мать хозяйки понимать и принимать не желала. Поэтому Гермиона старалась навещать родителей пореже. А Живоглоту приходилось страдать вдали от возлюбленной.

Но не сегодня! Сегодня у хозяйки был как раз вечер в компании подруг. Три молодых волшебницы от души потоптались на качествах и недостоинствах бывших половин и отправились в свой загадочный клуб. Оставшись один, Живоглот решил действовать.

В столе у Гермионы лежала запасная волшебная палочка, с которой кот уже был хорошо знаком. Пока хозяйка пропадал на работе или с подругами, он усиленно тренировал невербальную магию. Движения палочкой он, конечно, освоить не мог — у него, к сожалению, лапки, но «Нокс» и «Люмос» уже получались. Это означало, что у Живоглота есть способности к магии, а значит, он добьётся своей цели!

На сегодня у него было намечено главное: тренировка по аппарации. Нужную книжку Живоглот уже успел проштудировать, настало время попробовать на практике, а потом он сможет переместиться в сад дома, где живёт его любовь.

«Нацеленность, настойчивость, неспешность!» — мысленно произнёс полукниззл, стараясь в подробностях представить себе место, где обитает белая прелестница. В зубах он сжимал волшебную палочку. В книге про использование палочки ничего не говорилось, но Живоглот считал, что с ней шансов на успех у него прибавится. Зато в книге не раз упоминалось про то, что тело может расщепить на части при недостаточно концентрации.

Но желание попасть в нужное место у него было просто огромным, поэтому Живоглот решил рискнуть. Сконцентрировавшись на месте назначения, он медленно повернулся и…чуть не задохнулся в ту же секунду. Его бедное пушистое тело сдавило со всех сторон, словно какая-то могучая неведомая сила хотела превратить его в оранжевый ком. Кот взвыл от неожиданности и дезориентации, закашлялся и с трудом открыл глаза. Он был не дома, а в каком-то дворе среди разросшихся кустов! Стояла уже глубокая ночь, а глаза, слезившиеся после тяжёлой с непривычки аппарации, отказывались что-то различать, но Живоглот ликовал. Если бы он мог говорить, то завопил бы от радости: «Получилось! Получилось!», но вышло лишь громко замяукать.

— Где ты, моя милая киса? — послышался откуда-то из темноты мужской голос. — Я уже слышу тебя и готов на подвиги!

Глаза Живоглота наконец-то обрели способность видеть в темноте, и он понял, что радовался напрасно — аппарация привела его не во двор дома любимой, а в один из закоулков школьного двора Хогвартса! Уж он-то успел наизусть выучить каждый уголок этой мордредовой школы, чтоб её собаки заполонили! Не успел кот опомниться, как услышал ещё один голос, на этот раз очень ему знакомый:

— Я здесь, мой славный рыцарь! Давай же начнём!

«Минер-р-ва!» — зашипел Живоглот.

Он тут же вспомнил эту надменную недокошку-преподавателя, которая никак не хотела понять порывов настоящего кота, то есть самого Живоглота. Да где этой человеческой женщине, только притворяющейся кошкой, уразуметь, что настоящий кот просто обязан гулять весенними ночами и петь песни о любви?! Минерва этих порывов кошачьей души осознавать не желала и, услышав, как Живоглот поёт свои песни мартовской ночью, обращалась в кошку, выскакивала на крышу и принималась царапаться и ужасно противно шипеть на него. А Живоглот не позволял себе защищаться — ведь не мог же он ударить даму, даже такую неприятную.

Он уже решил попытаться вернуться домой, но тут из кустов, крадучись, вылезли две тёмные фигуры.

«Это уже интересно», — подумал Живоглот и затаился, чтобы понаблюдать за таинственными личностями.

«Личностями» оказались ненавистная коту Минерва и какой-то высокий человек в чёрном плаще. Вероятно, тот самый «славный рыцарь».

— Минни, ты уверена, что нам за это ничего не будет? Я и так на условно досрочном без палочки торчу, — шёпотом спросил человек в плаще.

— Тони, я тут директор! Мне всё можно! — последовал ответ.

— Дамблдор тоже так говорил, а потом тапки склеил.

— Мы же не собираемся с помощью подковёрных игр и интриг завоёвывать весь мир. Просто возьмём парочку особых мандрагор для твоего нового напитка. Или ты уже струсил?

— Я?! Я даже Волдеморта не боялся, когда вместе со Снейпом шпионил! Я даже Бешеную Беллочку к нам завербовал!

— Вот это уже сомнительный подвиг, — хмыкнула Минерва и потянула спутника куда-то в темноту. — Пора на дело!

— Что-то ты слишком легко согласилась мне помочь в этом, — пропыхтел тот, кого Минерва назвала Тони, пока его тащили сквозь кусты. Живоглот еле поспевал за ними. — Ты и в школе правила никогда не нарушала. А уж как училкой стала… Ай!

— Тони, слово «училка» я тебе позже припомню, когда придёт время разодрать когтями твою спину, а насчёт правил… Знаешь, моя лучшая ученица как-то сказала мне, что нарушать правила — одно из самых потрясающих удовольствий на свете.

— Я знаю, о ком ты… — начал было Тони, но Минерва закрыла ему рот ладонью, буквально прошипев:

— Тихо, мы пришли!

Живоглот тоже остановился, уставившись на выросшую перед ними стену теплицы. Он узнал это строение. Сюда не водили школьников на уроки — здесь выращивались очень редкие и опасные волшебные растения. Однажды, ведомый естественным кошачьим любопытством, Живоглот проник сюда и еле унёс ноги, чуть не став закуской для какого-то полуразумного хищного цветка.

«Неужели придётся спасать этих глупых двуногих?» — с досадой подумал кот. Он не переносил Минерву из-за её вредного характера, но бросить в беде любимого преподавателя своей Гермионы не мог.

— Идём! — Минерва подняла волшебную палочку с огоньком «Люмоса» на конце и двинулась к теплице.

— Ты уверена? Может, просто как следует попросить у Спраут? — её спутник явно колебался.

— Ты что, струсил, или передумал варить новый сорт пива, мистер лучший боевик Тёмного Лорда и прославленный шпион? — ехидно спросила Минерва.

— Это Снейп прославленный, а я так, на условно досрочном… Просто твои неожиданные порывы меня немного пугают.

— О, ты меня ещё плохо знаешь! Я так устала быть строгой, правильной и добродетельной! — недовольно произнесла Минерва. — Хоть раз дай мне сделать именно то, что я хочу, а не то, что требуют долг, отец или Дамблдор!

— Если бы ты так в школе сказала, я, может быть, и не стал бы пожирателем, — вздохнул Тони.

Минерва же, превратившись в кошку, проскользнула в узкое оконце теплицы. Через пару минут скрипнула открывшаяся дверь, и Тони быстро вошёл внутрь. Живоглот неслышной тенью проскользнул за ним. В теплице стояла влажная духота, какофония одуряющих запахов и зловещих звуков. Помня об опасностях, таящихся в этом месте, Живоглот не рискнул проследовать за людьми, а притаился у самой двери, готовый рвануть отсюда, если потребуется. Кошачье зрение помогало ему без труда наблюдать за Минервой и её дружком, которые пробирались к каким-то грядкам в глубине теплицы.

— Я взял наушники, — прошептал Тони.

— Я же тебе говорила, что они не помогут. Это особый сорт! — зашипела Минерва и задумчиво добавила:

— Надеюсь, я точно разобрала слова заклинания, и они просто уснут.

Она взмахнула волшебной палочкой и что-то прошептала, а потом скомандовала:

— Теперь берись за куст и тащи!

Тони повиновался. А в следующую минуту начался такой кошмар, что Живоглот чуть не стал седым котом.

Ночные звуки теплицы разом перекрыл пронзительный, оглушительный визг, в котором можно было разобрать грязные маггловские ругательства.

Живоглот, чья шерсть стояла дыбом от этих ужасных многоэтажных нагромождений, подпрыгнул на месте и попытался удрать. Но ударился головой о стену теплицы, упал и попытался закрыть уши лапами.

Это не сильно помогло, но дезориентированный кот никак не мог найти выход на волю. Он уже приготовился умереть, когда в дверь теплицы вломился кто-то очень крупный и, судя по голосу, злой.

— Силенцио Юраментум! — заорал новый участник тепличной драмы.

Оглушительный поток брани тут же заглох. Кот опасливо открыл зажмуренные глаза и увидел рядом с собой массивную фигуру в халате.

— С какого бы курса вы не были, вы вылетите из школы!.. Минерва?! И Долохов с тобой! Воры! Осквернители теплиц! Я вас в навоз закопаю! — кричала Помона Спраут, размахивая волшебной палочкой. — От тебя, Минерва, я такого не ожидала! Ещё и уголовника притащила! Какой же ты директор после этого?!

— Ты мне только вчера говорила, что очень хороший, — не растерялась Минерва, выбираясь из зарослей каких-то вонючих кустов, — когда я утверждала летние отпуска и оплачиваемые больничные! Чего при Дамблдоре сроду не было! А ещё я выделила финансы на покупку эндемичных «африканских дикозлобных цветов» для твоей коллекции!

— И хотела меня ограбить, — уже не так воинственно произнесла Помона.

— Да всего одну твою модифицированную ругательную мандрагору взять хотели для нового напитка. Потом всё равно бы тебе сказали и взяли в долю, когда начали бы торговать новой маркой пива в баре Тони в Косом. Ведь понадобились бы оптовые поставки мандрагор.

— А сразу попросить меня об этом нельзя было?!

Минерва с улыбкой обняла Помону:

— Можно. Но ты знаешь, я хотела хоть раз побыть бесшабашной и рисковой! Хоть раз в жизни ощутить вкус приключений!

— Ты-ы — бесшабашной… рисковой… — от удивления глаза Помоны стали круглыми как блюдца. — Я думала, ты и слов таких не знаешь…

— Я тоже так думал, — вставил Тони.

— А вы, мистер Долохов, насколько я знаю, вообще, одной ногой в Азкабане и… — сердито заметила Помона.

— Я же взяла его на поруки, — тут же перебила её Минерва. — И ещё мистер Долохов любезно согласился на полставки работать у нас преподавателем маггловедения. Мы же уже второй год никак не можем найти постоянного учителя.

— Я?!

— Он?! Он же уголовник! Чему он детей научит?! — воскликнула Помона.

— Научит, как это плохо — нарушать закон. А ещё расскажет обо всём, что узнал в мире магглов, живя там в наказание без волшебной палочки, — твёрдо сказала Минерва.

— Как открыть бар?

— В том числе, и как вести бизнес с магглами. Он лучшая кандидатура, и уже согласился.

Минерва выразительно посмотрела на Тони, стоящего с открытым ртом.

— А-а… Да?.. — произнёс он, а потом ухмыльнулся и с ехидной улыбкой проговорил:

— Конечно. А Минерва тоже согласилась…Быть моей женой!

— Да?! — хором выпалили Минерва и Помона.

— Конечно, — снова ухмыльнулся Тони, — я же лучшая кандидатура.

Он подошёл к Минерве и предложил ей руку.

Та прочистила горло и, взяв его под локоть, сказала своим фирменным голосом ужасно строгой учительницы:

— Тогда пойдёмте, мистер Долохов, вам необходимо ещё и пройти собеседование.

— На должность учителя или мужа? — поинтересовался тот.

— На обе должности, — чопорно поджав губы, заявила Минерва.

Помона почему-то прыснула в кулачок и весело бросила им вслед:

— Минерва, только после собеседования не проспи утренние занятия! У тебя первый урок у пятикурсников Пуффендуя!

В этот момент в теплицу вбежал кто-то ещё. Этот кто-то тяжело пыхтел и больно отдавил хвост затаившемуся у двери Живоглоту. Но сердитого шипения кота никто не расслышал, так как новый пришелец завопил дурниной:

— Кто этот негодяй, что осмелился ограбить теплицы самого лучшего учителя этой школы?!

— Аргус? — прищурившись сквозь очки, спросила Минерва. — Не тыкайте в нас своей метлой и прекратите орать.

— Госпожа директор? — опешил Филч.

Живоглот тут же узнал хозяина своей школьной подружки Миссис Норрис и порадовался, что сдержался и не разодрал ему ногу. Он всегда жалел этого старого сквиба, над которым вечно издевались особо бесстыжие ученики. А ведь старик просто старался выполнить свою работу, хоть и излишне ревностно порой.

— Что вы там сказали о лучшем преподавателе этой школы? — переспросила Помона, с интересом посмотрев на Филча. Тот смутился и покраснел, что было заметно даже в неярком свете «Люмоса».

— Я…

— Не смущайтесь, сегодня вечер откровений, — подбодрил его Долохов.

— Я… — лицо Филча стало ярко-малиновым. — Я всегда по-особому относился к вам, профессор Спраут. Но я не мог это показать, ведь я просто сквиб. И все бы опять смеялись, а дети просто извели бы меня. Я пытался полюбить другую, и она даже отвечала мне взаимностью, но я не смог… И она, эта другая, оказалась такой гадиной, хуже близнецов Уизли. Вернее, они трое друг друга стоили. А сегодня, когда Миссис Норрис поведала мне, что особую теплицу профессора Спраут хотят ограбить, я хотел поймать воров, чтобы заслужить хотя бы благодарную улыбку.

— Это так трогательно, — Тони высморкался в широкий лист какого-то растения. — Стал совсем сентиментальным в тюрьме, — пояснил он в ответ на недоумённые взгляды.

— Давайте все вернёмся в замок, — предложила Помона.

Она с интересом взглянула на завхоза и предложила:

— Пойдёмте, мистер Филч. У меня есть имбирное печенье и чай с чабрецом. То, что нужно для душевной беседы.

— Мы тоже пойдём, у нас собеседование, — весело сказал Тони, беря Минерву за руку.

— Мои пятикурсники точно останутся без первого урока, — шепнула Помона Филчу, глядя в спины удаляющихся Минервы и Тони, — ведь лист, в который высморкался Долохов, сильнейший афродизиак! Давайте и мы сорвём листочек-другой, говорят, что они придают невероятный аромат горячим напиткам.

«Ох уж, эти человеки!» — мысленно простонал Живоглот, выбираясь из теплицы через окно. Ну, кто бы мог подумать, что самая правильная и скучная учительница окажется бунтаркой, а старый школьный завхоз тайно влюблён в преподавательницу травологии?!

Он постарался выкинуть мысли о чужих людях из головы и приготовился ещё к одной попытке аппарации. Волшебную палочку, оброненную в теплице, он не забыл отыскать и теперь вновь держал в зубах. Концентрация, поворот, вновь ощущение тисков на пушистых боках — и вот он на месте! Живоглот с надеждой открыл глаза. Он опять не в саду, а в каком-то сарае с кучей сена. Кот тихо, с досадой, мяукнул и огляделся. Сквозь два узких окошка под потолком сарай слабо освещал лунный свет. Но кошачьим глазам темнота не помеха — он отлично всё видел. И это «всё» ему не очень нравилось.

«Опять людские любовные игрища! Что может быть отвратительнее!» Он и так много противного насмотрелся за время хозяйкиного брака. Это мерзкое пыхтение и сопение, а потом недоумённое хозяйкино: «И это всё?!», и новая истерика рыжего самца. Живоглот уже хотел выскользнуть из этого сарая порока, но дверь оказалась закрыта, а окна слишком высоко. Не зная, что делать, он вновь притаился у закрытой двери.

Между тем пара людских особей в сене прекратила свои занятия и, о чём-то хихикая и перешёптываясь, возилась в куче сена. Против воли до чутких ушей кота донеслось:

— Драко, у меня всё тело чешется, но здесь ещё веселее, чем в шкафу!

— У меня тоже чешется. Помоги мне, кажется, пара соломин воткнулась мне в спину.

— Это не солома, глупый дракончик, это мой ноготь. Ты испортил мне маникюр.

— Прости, моя милая звёздочка, вытащи ноготь из моей спины, и я приращу его тебе обратно.

— Ты такой же бережливый, как моя мать.

— Я её боюсь, давай не будем про неё вспоминать.

— Её все боятся. Даже отец.

— С ним мы поладили и собираем новую машину. Я подарил ему карбюратор и глушитель от маггловского автомобиля.

— Я взяла с тебя пример и припасла для твоего отца шикарную вазу.

— О, это ему понравится. Может, даже не будет истерики.

— А вот твою мать я тоже побаиваюсь.

— Её и Волдеморт опасался.

— Конечно. «Круцио» не действует, да ещё и спицей вязальной по заду.

— О, слава моей мамы бежит впереди неё! Только не по заду, а в зад. Волдеморт так орал, так плакал и клялся, что больше меня не тронет…

— Тебе пришлось пережить «Круцио» от этого гадкого урода. Идём, я тебя пожалею!

Затем вновь начались хихиканье и возня.

Живоглот узнал в женской особи одну из подруг хозяйки, рыжую Джинни, и уже начал мечтать о том, что лучше бы в сарае орала мандрагора, чем звучали эти глупые речи, когда дверь сарая внезапно распахнулась, стукнувшись о стену.

Двое в сене сразу замерли и затихли. На пороге сарая появилась другая пара визитёров. Один из них — высокий, тощий и длинноволосый блондин держал в дрожащей руке фонарь, а в другой руке сжимал кочергу. На голове его красовался помятый медный котелок, делая похожим на огородное пугало.

— Кто здесь?! — несмело выкрикнул он, остановившись у самой двери.

— Люциус, если ты действительно желаешь поймать того идиота, что хочет похитить сено для подстилки павлинам, то для начала стоит войти в сарай! — произнёс кто-то из-за спины вооружённого кочергой блондина.

— Ой! — взвизгнул тот, когда этот «кто-то» втолкнул его внутрь. — Нарцисса, мы без палочек! Мы безоружны!

— Нечего было тащить в дом безумный огрызок Тома Реддла. Ходил бы с палочкой! Во всех смыслах этого слова, мой скользкий друг, — язвительно заявила стройная женщина, выходя вперёд из-за спины Люциуса и кутаясь в шёлковый халат. Она показалась Живоглоту странно знакомой, хотя он был уверен, что раньше в этом месте не бывал.

В глубине сарая послышалось шуршание, а затем неверном свете фонаря показалась молодая девушка, одетая в слишком большую для неё форменную аврорскую мантию.

— Здравствуйте, лорд и леди Малфой! — бодро сказала она. — Мы вовсе не собирались красть ваше сено.

— Вы просто решили украсть нашего сына? — с улыбкой поинтересовалась Нарцисса. — Впрочем, я не против. Это сокровище уже давно пора пристроить в надёжные женские руки.

— Я тоже не против, правда, Джинни? — к девушке присоединился высокий белобрысый парень, безуспешно пытающийся прикрыть свою наготу мантией квиддичной команды «Холихедских гарпий», которая явно была мала ему на несколько размеров.

— Что?! Как?! — высоким голосом взвизгнул лорд Малфой, выставив вперёд кочергу. — Уизли?! Мой род! Мой сын! Мои павлины!

— И здесь павлины! — вздохнула Нарцисса.

Она отобрала у мужа фонарь и спокойно, но строго пояснила:

— Мисс Уизли вовсе не собиралась красть твоё павлинье сено. А Драко, как ты видишь, позволил ей украсть себя добровольно.

— Предатели крови! Наш род! Я не позволю! — не унимался Люциус, вцепившись в кочергу.

— Горшок на голове поправь! Не позволит он, — повысила голос Нарцисса, отвесив мужу подзатыльник, отчего котёл съехал тому на глаза. — Забыл, к чему приводят все эти чистокровные игрища?! Палочки уже лишился, теперь что тебе отрежут?!

— Но род Малфоев такой древний и чистокровный! А Драко с Уизли! — почти плакал Люциус, пытаясь стащить с головы посудину.

— Но род Уизли входит в священные двадцать восемь семей, — возразил Драко, обнимая свою подругу.

— А ещё, — Джинни Уизли загадочно улыбнулась, — я принесла вам в подарок нашу семейную реликвию! Очень древнюю и красивую вазу!

— Вазу! — Люциус, встрепенулся и завертел головой, на которой крепко застрял злосчастный котёл, мешая ему видеть.

— О, нет! — Нарцисса обречённо закатила глаза. — Зря вы сказали про вазу. Хотя отдаю должное вашей дипломатии, мисс Уизли. «Ваза» — как стоп-слово для его истерик.

— Зовите меня просто Джинни, леди Малфой.

— В таком случае, зовите меня Нарциссой. Ваша мама печёт всё такие же вкусные пироги?

— Да. Но в последнее время она делает это гораздо реже. Хочет похудеть.

— И судя по всему, это ей удаётся. А я могу научить её, как есть пироги и не толстеть. Древняя магия Блэков.

— Ого! Я бы тоже послушала! Знаете, маме всю жизнь не хватало подруг, с которыми можно обсудить мужчин и другие проблемы.

— Знаешь, мне тоже. Идёмте в дом, дети.

— А папа? — спросил Драко, глядя на отца, который боролся с котлом, бормоча при этом: «Я должен хотя бы взглянуть на вазу Уизли».

В какой-то момент Люциус споткнулся о спрятавшегося кота и, влетев головой в стену, рухнул в мягкую кучу сена.

— А папа немного отдохнёт, — покачала головой Нарцисса, нагнувшись над мужем и похлопав его по щеке.

Дальше Живоглот не стал слушать. Пока его не затоптали, он юркнул в открытую дверь.

Благополучно вернувшись домой, он недовольно запихал палочку на место в ящик стола.

Его разбирала досада: он увидел кучу ненужных ему людей, а своей цели так и не достиг. Но ничего! Впереди ещё уйма времени! Следующей ночью он вновь попытается найти путь к своей возлюбленной!

Живоглот немного похрустел кормом из миски и улёгся на подоконник. До рассвета осталось совсем недолго, а значит, хозяйка скоро вернётся домой: появится с туфлями в руках, шатаясь, натыкаясь на мебель и немелодично напевая дурацкие песенки о любви. От неё будет ужасно пахнуть, и несчастному, но терпеливому коту придётся вынести сеанс пьяных поцелуев и обнимашек, а потом ещё послужить салфеткой для соплей и слёз... На какие только муки порой не пойдёшь ради счастья и спокойствия любимой хозяйки! Мяу! А та умиротворённо завалится спать, чтобы утром отправиться на работу с видом, будто всю ночь мирно провела в своей кровати.

Живоглот свернулся пушистым клубком на подоконнике и приготовился ждать. Вскоре на дорожке у дома появилась Гермиона, но, вне обыкновения, не одна.

Кот приподнялся, тревожно вглядываясь в окно — рядом с хозяйкой высилась смутно знакомая фигура. Гермиона и её спутник подошли к самому дому, и в свете уличного фонаря стало возможным его узнать.

Живоглот удивлённо потряс головой и прижал уши: высокий широкоплечий мужчина с мрачным выражением лица, одетый во всё черное, оказался одним из преподавателей Хогвартса. Тем самым, что постоянно занижал оценки его хозяйке и доводил её придирками, о чём она не раз рассказывала коту, желая поделиться обидой.

Но после сегодняшних приключений Живоглот уже ничему не удивлялся. Эти преподаватели только кажутся образцом благонравия и чопорности! А на самом деле вытворяют, пёс знает что! Он насторожился, но этот в чёрном, чьё имя никак не вспоминалось, вёл себя вполне пристойно. Он аккуратно поддерживал хозяйку под руку, помогая ей подняться на крыльцо. Приглядевшись, кот понял, что на плечи Гермионы заботливо наброшен черный мужской пиджак со множеством пуговиц. Провожатый что-то негромко сказал хозяйке, но тонкий кошачий слух помог разобрать фразу:

— Никогда бы не поверил, мисс Грейнджер, что вы будете предаваться таким буйным развлечениям вместе с бывшими миссис Поттер и миссис Забини.

— Это всё сер-деч-ны-е ра-ны, мис-тер Снейп, — старательно выговаривая слова, ответила Гермиона, — вам ли не знать, как это тяжело.

— Я не знаю, каких сплетен вы наслушались, но, как видите, я по злачным местам не хожу.

— Зато вы ходите по ночным улицам Лондона и любезно предложили помочь мне аппарировать к дому. А ещё Гарри и Драко рассказывали, что вы и лорд Малфой… — уже вполне внятно произнеся это, Гермиона поскользнулась и ухватилась за плечи Снейпа, чтобы не упасть.

Живоглот напрягся всем телом, готовый броситься на помощь, но, похоже, этого не требовалось. Спутник аккуратно придержал хозяйку за талию; кот замер, люди на крыльце — тоже.

— Знаете, я сейчас нахожусь под дурманящим действием этанола в моей крови, — медленно сказала Гермиона, глядя Снейпу прямо в глаза, — поэтому открою вам великую тайну.

— Вы знаете, где находятся тайные крестражи Волдеморта или Дамблдора? Или нашли доказательство теоремы Ферма? Или вы, может, выяснили, каким образом улучшить мозговой эликсир Баруфио, как утверждает «Пророк»?

— Про мозговой эликсир — это профессиональная тайна, а я говорю о личной. И я знаю, что вы раскритиковали мою статью в «Зельеварении сегодня», и очень зря! — не смутилась Гермиона, но острый взгляд кота подметил, как порозовели её щёки.

— Я готов ответить за каждое моё слово в ответной статье, но боюсь узнать, что же это за личная тайна, — с еле различимой усмешкой произнёс Снейп.

Его руки продолжали покоиться на талии мисс Грейнджер.

Она привстала на цыпочки и тихо сказала что-то, практически уткнувшись носом в шею своего спутника. Если бы Живоглот не был котом, он бы не смог разобрать слов, но, к счастью, чуткие уши снова не подвели и помогли услышать:

— Примерно с пятого курса я мечтала узнать, что вы прячете под своим наглухо застёгнутым сюртуком.

В неверном свете фонаря кот увидел, как тёмные глаза Снейпа стали огромными от изумления, а рот округлился...

— Мисс Грейнджер, правду говорят, что в тихом омуте чертей больше, чем в аду. Думаю, вам пора домой, проспаться, чтобы наутро умереть от стыда.

Гермиона вспыхнула, отпрянула от него и вновь споткнулась, но Снейп сумел удержать её на ногах, а затем подвёл прямо к двери дома.

— Правду говорят, мистер Снейп, что вы сухарь! Вы всегда занижали мне оценки в школе. И я это помню!

— Если я так делал, то только тогда, когда вы просто заучивали материал, не вникая в суть.

— Но в моей статье видно, что я глубоко понимаю суть процесса приготовления зелья!

— В статье видно, что вы слишком самонадеянны и подвергаете опасности тех, кто согласится стать вашим подопытным.

— Это мы ещё посмотрим. Хотите пари? На предстоящей конференции зельеваров я докажу, что смогу улучшить эликсир Баруфио!

— Вы проиграете.

— Вы боитесь?

— Только того, что опять останусь виноватым, как и всегда, когда имел дело с вашей компанией.

— В этот раз я отвечаю за всё сама! За каждое своё слово!

— Вы всё же очень самоуверенны, мисс Грейнджер.

— Вы продолжаете так говорить после стольких лет, что я успешно проработала в научно-магической сфере?!

— Всегда.

— Пари!

— На что спорим?

— Если я смогу доказать, что сумела улучшить это зелье, вы пойдёте вместе со мной и моими подругами в бар!

— Ну, я пережил педсоветы Дамблдора и собрания Пожирателей Смерти, значит, и это вынесу. А вот если я смогу опровергнуть вашу теорию, вы поклянётесь, что больше никогда не будете напиваться до такого состояния.

— Идёт!

Гермиона дотронулась волшебной палочкой до ручки двери и неловко ввалилась в дом. Живоглот бросился ей навстречу и увидел, как Снейп вновь ухватил за талию его неловкую хозяйку, которая чуть не влетела носом в стену прихожей.

— Будет несправедливо, если наша самая умная волшебница поколения будет пропивать свой мозг в компании беспутных Уизли и Паркинсон, поэтому я постараюсь выиграть пари. Спокойной ночи, мисс, — с усмешкой произнёс Снейп и аккуратно закрыл дверь, оставляя Гермиону и Живоглота одних.

— Я выиграю, котик! Обязательно уделаю этого мрачного мистера «Я самый крутой учёный!», — решительно сказал Гермиона, прижав питомца к груди. А потом, неуклюже пританцовывая с Живоглотом на руках, направилась в спальню и рухнула на кровать со словами:

— Как давно я не чувствовала этот азарт, Глотик! Уж я утру нос этому самовлюблённому гению зельеварения!

Кот только беспомощно мяукнул, прижатый к подушке.

На следующее утро он наблюдал, как хозяйка мечется по дому, собираясь на работу, и что-то бормочет, то и дело краснея.

Прислушавшись, Живоглот разобрал что-то вроде: «Как я могла так вляпаться?! Я сказала ему о своей самой тайной фантазии! Я его трогала! Больше ни капли! Мерлин, какие у него широкие плечи, какие у него глаза… Если кто-то узнает…».

Кое-как одевшись и оставив попытки причесаться, Гермиона выскочила за дверь, постоянно роняя свитки из своего рабочего портфеля.

Живоглот остался один. Весь день до позднего вечера он тренировал аппарацию на близкие расстояния, и всё у него получалось. Ну, теперь он точно посетит даму своей мечты! У него выйдет! Для порядка он выглянул в окно: смеркалось, но хозяйки пока не было видно.

«Если не найдёт меня, когда вернётся, подумает, что я поддался кошачьей природе и ушёл гулять. Пора!» — решился Живоглот и, взяв запасную хозяйскую палочку, начал действовать.

Концентрация, поворот, тиски и… опять промах! Он вновь оказался не там, где хотел, а в каком-то большом здании посреди длинного коридора. С каждой стороны находилось множество дверей, но людей не было видно. Кот огляделся внимательнее и увидел на стенах плакаты с тем самым знаком, который красовался на рабочих мантиях хозяйки — большая буква «М». «Я в Министерстве Магии?» — изумлённо пронеслось в голове.

В глубине коридора раздались шаги, и кот юркнул под лавку, стоящую у стены. Мимо него по коридору прошла мать бывшего рыжего самца хозяйки, нагруженная какими-то пакетами. Что ей здесь надо? Она тоже здесь работает?

Живоглот вылез из своего убежища и бесшумно проследовал за женщиной. Та остановилась у одного из кабинетов и постучала. Ответа не последовало, тишина послужила ответом и на повторный стук. Озабоченно нахмурившись, старшая Уизли толкнула дверь и вошла, кот шмыгнул за ней.

Они оказались в захламлённой маленькой комнате, посреди которой, в окружении куч измятых бумаг и странных железяк, за столом сидел ещё один представитель семейства Уизли и что-то сосредоточенно читал.

— Молли?! — изумлённо произнёс он, неохотно отрываясь от своего занятия. — Что ты тут делаешь?! Почему вошла без стука?

— Я стучала, — терпеливо пояснила Молли, водружая пакеты на стол, — Артур, тебя так долго не было, я начала беспокоиться, как бы не случилось чего, но взглянула на наши часы и увидела, что ты здесь. А потом подумала, что ты голоден и решила принести поесть.

— Я не хочу есть! Я работаю! — раздался раздражённый ответ, и Артур сердито отодвинул снедь, которую жена успела выложить перед ним.

— Убери это всё! Я занят важным делом, ты опять мешаешь!

— Артур, не кричи на меня. Тебя постоянно нет дома. И даже когда ты в «Норе», то не общаешься со мной, а торчишь в гараже, — сокрушённо произнесла Молли, сжав в руках свёртки с едой.

— А что мне ещё делать? — пожал плечами Артур. — Я занимаюсь тем, что мне нравится.

— А как же я? Ты со мной почти не бываешь! Только и милуешься с этими маггловскими штучками в гараже!

— Прикажешь миловаться с тобой? Прости, но я устал изображать то, чего уже нет! Свой долг перед обществом и тобой я выполнил: построил дом, посадил огород, сделал и вырастил достаточно детей… Теперь я хочу делать то, что мне нравится. И ты тоже будь свободна и не докучай мне больше своей ерундой.

— Ерундой?

Живоглот опасливо пригнулся, видя, как волшебница тянется к своей палочке. Но гроза не разразилась, палочка так и осталась в кармане мантии, хотя взгляд, который Молли бросила на мужа, был способен убить на месте. К счастью, тот ничего не заметил, продолжая увлечённо разглядывать какой-то чертёж.

— Пошёл ты!.. — тихо, но решительно сказала Молли, сгребла пакеты и вышла, хлопнув дверью, которая чуть не прищемила Живоглоту хвост.

Кот с опаской посмотрел на разъярённую женщину, которая решительно прошла к урне в углу и стала со злостью выбрасывать туда коробки с едой, одну за другой.

— Что вы делаете, миссис Уизли? — произнёс высокий темнокожий волшебник в строгой синей мантии и шапочке в тон.

— Господин министр?!

— Для вас просто Кингсли. Мы же с вами столько всего в войну прошли, так что никакого официоза. Так что вы тут делаете?

— Наверное, кормлю бездомных кошек, Кингсли, — устало сказала Молли. — И выбрасываю в мусор свой брак.

— Что? Вы с Артуром столько лет вместе! Как же так?

— А вот так…

Молли затуманенным взглядом посмотрела куда-то сквозь министра:

— Дети выросли, разъехались, а я… Я пыталась стать привлекательнее, ухоженнее, но… Я уже не нужна.

Она указала взглядом на коробки с едой:

— И это больше никому не нужно.

— Мне нужно! Я умираю с голоду! А уж как я соскучился по обществу красивой и заботливой женщины, — неожиданно произнёс Кингсли и, выхватив у Молли пакеты с оставшимися коробками с едой, решительно потащил её куда-то по коридору.

— Куда мы? — попыталась остановить его Молли.

— В мой кабинет, конечно! Как министр, приказываю вам меня накормить и выслушать!

— Что?

— А вот сейчас поедим, попьём чаю, и узнаете, — весело сказал Шеклболт. — Если Артур такой осёл, что упускает из своих рук настоящее сокровище, то пусть его фестралы к дементорам несут!

— Кингсли… — попыталась что-то возразить Молли, но потом прекратила вырываться:

— А впрочем, почему бы и нет? Идёмте, Кингсли! Кормить и выслушивать я умею отлично!

И они зашагали по коридору под удивлённым взглядом кота.

«Что только у этих человеков в головах?!» — возмущённо подумал Живоглот. Он несколько раз подолгу гостил в доме этой милой доброй женщины и помнил, что там его всегда обильно и вкусно кормили. А уж как было уютно мурлыкать, прижавшись к мягкой и тёплой Моллиной груди! Раньше он решительно не понимал, как у такой матери мог вырасти такой ужасный хам, как бывший хозяйкин бойфренд?! Но теперь он всё понял: сын в отца! Глупые самцы! Пусть сидят теперь поодиночке, так им и надо!

Он, несколько раз копнув лапой пол в направлении кабинета Артура Уизли, предпринял вторую попытку добраться наконец до своей любимой. Концентрация, поворот, несколько секунд ощущений нахождения в мясорубке и…

Да что за проклятье! Опять промах! Живоглот недовольно зафыркал. Он сидел на какой-то полке, заставленной всевозможными горшками разной величины, в которых росла всевозможная зелень различной степени величины и лохматости. Сначала он решил, что опять попал в одну из теплиц Хогвартса, но что-то было не так. Кот притаился за каким-то разлапистым кустом и огляделся. Ага, вот среди ряда стеллажей прилавок с кассой, за которой сидит продавец с палочкой в руке. «Я в волшебной цветочной лавке!» — догадался Живоглот и тяжело вздохнул. Ну, и на какой мышиный хвост его сюда занесло?!

Тем временем женщина, находящаяся за кассой, вышла куда-то в другую комнату, и Живоглот решил, что сейчас самое время аккуратно спуститься с высокой полки, выскочить на улицу и попробовать убраться отсюда. Он принялся аккуратно продвигаться к выходу, стараясь не потревожить расположенную на полках зелень. Он уже был близок к цели, когда какой-то тяжеленный горшок толкнул его в пушистый бок, чуть не столкнув с неширокой полки.

Кот успел отскочить в сторону, но получил по мордочке побегом того самого растения, чей горшок чуть его не раздавил. Листьев на ветке оказалось огромное количество, они свисали с тонких стеблей, или это был один длиннющий стебель? Этого Живоглот не понял, но зелёные, с белыми пятнами листья и стебли безнадёжно опутали бедное кошачье тело, сделав невозможным продвижение к выходу.

Кот попытался порвать коварные побеги когтями и выпутаться, но запутался ещё больше. Отчаянно зашипев от досады, он дёрнулся всем телом и вместе с цветком рухнул с полки вниз, приземлившись на что-то мягкое. Это «что-то» разразилось громкими ругательствами, а кот, почувствовав свободу, кинулся, куда глаза глядят, подгоняемый пережитым ужасом. Сам не понимая, как там оказался, он сумел забиться под лавку для посетителей и сжался в комок.

Немного придя в себя, перемазанный землёй, он осторожно выглянул наружу. Любопытство требовало узнать, на кого же они с цветком упали. У злосчастной полки, схватившись за голову, стоял высокий широкоплечий парень. Он был так же испачкан землёй, как и Живоглот, а рядом на полу валялись останки горшка и растения, которое унылой зелёной кучей стеблей и листьев укрывало ноги своей жертвы. Рядом, с вытаращенными от шока глазами на бледном пухлощёком лице, застыла девушка, в которой кот тут же узнал ещё одну из хозяйкиных подружек.

Упорство и стремление доводить дело до конца, наверное, передаётся фамилиару от хозяина: Живоглот не смог рвануть к выходу, не выяснив, что же тут делает хозяйкина подруга, и кто этот верзила, так смешно ругающийся и хватающийся за ушибленную голову?

— Да чтоб тебе из волдемортова носа произрастать, хлорофиллово отродье! — простонал парень.

Затем он посмотрел на удивлённую девушку и громко спросил:

— Паркинсон, ты чего горшками в людей кидаешься? Ты такого даже в школе себе не позволяла!

— Лонгботтом?!

— А я что, так сильно изменился за лето?

— Вообще-то, да… И, скорее всего, сам это знаешь…

— Поэтому ты решила запустить мне в голову горшком с несчастным растением? Не зря у тебя по травологии «удовлетворительно» стоит, не умеешь ты с зеленью обращаться.

— Я не хотела его ни в кого запускать! Я его на полку пыталась поставить, но этот гад без пакостей жить не может! — Паркинсон наконец-то пришла в себя. — И вообще, этот цветок должен быть мне благодарен, что я его не выкинула, а в лавку принесла! После всего, что он мне сделал!

--И что же тебе сделало это несчастное растение? — спросил Лонгботтом, который тоже вполне оправился и взмахом волшебной палочки восстановил целостность горшка, а попутно ещё и избавился от раскиданных комьев земли. — Хотя, судя по тому, как ты себя вела раньше, особого повода и не нужно.

— Я тоже могла измениться! — обиженно вспыхнула Паркинсон. — Ты же вон какой стал… Никогда бы не поверила, что Невилл Лонгботтом вымахает таким здоровым и перестанет заикаться и краснеть через слово.

— Что-то не верится в твою перемену, — с насмешкой сказал Невилл.

Он присел на корточки и осторожно приподнял спутанный комок листьев и стеблей:

— Бедняга. Стал жертвой тяжелого характера нашей школьной язвы Панси.

— Это я стала его жертвой!

— Можно узнать, каким образом? — Невилл достал из кармана небольшие грабельки и стал разрыхлять землю в горшке, подсыпая что-то из мешочка, вытащенного из другого кармана.

— Ты, Лонгботтом, всегда всё про травологии на «превосходно» знал, а не догадываешься, как называют этого монстра?

— Это сциндапсус, Панси. Комнатное растение, относящееся к лианам. Абсолютно безобидное и никаких волшебных свойств не имеющее.

— Он другие свойства имеет! Это цветок-мужегон! — выпалила Панси.

— Что?! — Лонгботтом от неожиданности выронил грабельки и расхохотался. — Как ты сказала? Мужегон? Это как плотогон, только мужчин гоняет?

— Зря смеешься, — прищурилась Паркинсон, — этот цветок сначала из дома моего мужа выгнал, а потом ещё двух парней, с которыми я хотела залечить сердечную травму!

— С двумя вместе или по очереди?

— Ничего смешного! — голос Паркинсон предательски задрожал.

— Ладно-ладно, — Лонгботтом вновь занялся растением, аккуратно распутывая длинный стебель.

— Всё началось с того, что Дафна Гринграсс подарила нам с Блейзом его, — Паркинсон кивнула на растение в руках Невилла, — на свадьбу. Я и не догадывалась, что эта коварная недоподруга мне завидует и хочет нас с мужем разлучить.

— Она сама так сказала?

— Сказала недавно! И теперь выходит замуж за Забини!

— Ну, а растение тут причём?

— Я ничего не подозревала, пока мне не рассказали, что это — цветок-мужегон. Он постоянно своими лианами, — Паркинсон замахала руками, изображая длинные стебли, — цеплялся за Блейза, несколько раз падал именно ему на голову, вызывая раздражение и злость. Мне бы сразу его выкинуть! Поздно мне Джинни рассказала, что этот синдапсус своей дурной энергией выгоняет мужчин из дома!

— Нашла, кого слушать. Джинни с Гарри развелись с грандиозным скандалом. Причём в изменах были замечены оба, и никакие цветы тут не виноваты. Вот и твой Забини просто оказался предателем.

— Может, у Джинни и не цветок был виноват! Но как ты объяснишь, что этот синдхряпсус так же сваливался на головы каждого из тех парней, с которыми я пыталась построить отношения?! Точно мужегон! Джинни правду говорит.

— Вот уж никогда не думал, что ты будешь дружить с Джинни Уизли. Насколько я знаю, ты и с Гермионой Грейнджер общаешься?

— Общаюсь. Мы сошлись на почве разбитых сердец и поняли, что у нас много общего друг с другом. И оказалось, что Гермиона никакая не скучная заучка, а Джинни — не задавака. Я теперь за своих подруг любого порву!

— Приятно слышать, Панси, что ты теперь так ценишь дружбу, — Лонгботтом пересадил пострадавшее растение обратно в горшок, — но насчёт мужегона, вы, девочки, ошибаетесь. Кстати, на меня этот твой цветок тоже упал, но я же не бегу прочь без оглядки.

— Ну, ты же не мой парень, — пожала плечами Панси.

— Хочешь, проведём эксперимент?

— Какой?

— После коварного падения на меня твоего мужегона и неминуемого вдыхания его вредных эманаций я приглашаю тебя сегодня вечером на ужин. Ресторан выбирай сама, — предложил Лонгботтом, легко подняв тяжёлый горшок и поставив его на верхнюю полку.

Паркинсон, которая невольно засмотрелась, как играют мышцы Невилла под тонкой тканью рубашки, вновь удивлённо уставилась на него.

— Ты меня приглашаешь?

— А разве нельзя? Ты всё ещё считаешь меня недостойным такой девушки, как ты?

— Нет! — Панси покраснела и обиженно посмотрела на Невилла. — Я больше плохо ни про кого не думаю! Ну…только про Забини и Гринграсс. Желаю, чтоб им горшки на головы регулярно падали!

— Бедные горшки, — рассмеялся Невилл.

— Ты раньше никогда так не смеялся… Так просто и весело… — невольно вырвалось у Панси.

— Ты раньше даже не стала бы со мной разговаривать. Ну, идешь на ужин?

— Иду! А этот цветок пусть остаётся здесь!

— Нет, тогда нарушится чистота эксперимента, — возразил Невилл. — Я должен регулярно общаться с вами обоими, чтобы понять, заставит ли он меня бежать от тебя прочь.

— Ты уверен? Может, лучше оставить его здесь?

— Неужели ты так дорожишь моим вниманием?

— Вовсе нет! — поспешно воскликнула Панси. — Значит, ты пригласишь меня на свидание ещё раз?

— Конечно, — Невилл решительно снял с полки злополучный горшок с цветком. — Мы должны выяснить, существует ли его пагубное влияние на мужской пол. Давай я провожу вас обоих домой, а вечером зайду за тобой часов в восемь? Идёт?

— Идёт, — Панси неуверенно улыбнулась.

Казалось, она до сих пор не верит, что перед ней стоит её бывший одноклассник, которого она привыкла дразнить мешком.

Лонгботтом тем временем легко взял одной рукой тяжёлый горшок, а другую руку предложил Паркинсон.

Помедлив, она приняла протянутую ладонь, и они вышли из лавки, не подозревая, что всё это время за ними наблюдал любопытный кот.

Когда парочка скрылась за дверями магазина, Живоглот вскарабкался на полку, с которой упал, разыскал там оброненную волшебную палочку и поспешил покинуть цветочную лавку.

«Попробую сегодня ещё разок, — решил он, — день ещё не закончился».

Забежав в кусты подальше от глаз редких припозднившихся прохожих, Живоглот вновь попытался попасть в дом своей возлюбленной.

Настрой. Поворот. Тиски. Он с надеждой открыл глаза и чуть не взвыл от страха и разочарования — буквально рядом с боком возвышался тонкий стальной шпиль, под лапами опасно скользила абсолютно незнакомая крыша, и всё это совсем не было похоже на то место, куда он стремился попасть.

Живоглот собрался с духом и постарался успокоиться: куда бы его ни занесло, он сейчас же уберётся отсюда. Но любопытство, как говорится, сгубило кошку, а коты от кошек отличаются не так уж и сильно… Поэтому ему было очень интересно, в какую же часть Лондона занесло его на этот раз?!

Живоглот осторожно огляделся…

День плавно перетёк в вечер, лиловый сумрак окутывал окрестности, на синем бархате неба загорались первые звёзды, и бледная, но полная луна заливала призрачным светом величественную старинную крепость с целым ансамблем разнообразных башен, массивными каменными стенами, элегантным замком и аккуратными зелёными лужайками внутри. Всё это великолепие прямо таки требовало предаться меланхолии и затеять лирический кошачий концерт.

«Странно, — мелькнула мысль, — ведь весна ещё не скоро».

Вокруг простирался притихший город, где-то внизу тёмные речные воды отражали лунный свет, в общем, антураж для кошачьей серенады был самый подходящий.

Живоглот почти уже поддался желанию запеть, когда чуткие кошачьи уши уловили за спиной подозрительный шорох. Он покрепче вонзил когти в поверхность под лапами, осторожно повернул голову и оказался нос к клюву с очень крупным чёрным вороном.

— Кра-а-а! — выкрикнула птица, отскочила и обернулась, словно призывая кого-то.

Кот угрожающе зашипел и приготовился защищаться.

— Кра-а-а! — раздалось сразу с нескольких сторон, и к башне заскользили стремительные чёрные тени.

Живоглот попятился. Таких крупных воронов он никогда не видел. Если первый был размером почти с него самого, то подлетавшие были раза в два крупнее. С одним, может, даже с двумя такими монстрами кот бы точно справился, но их было шестеро. Шесть агрессивных огромных птиц с острыми клювами и хищными когтями опустились на крышу, обступая его со всех сторон, угрожающе сверкая глазами и хлопая крыльями. За ними, группой поддержки, маячили ещё пять их собратьев поменьше, не переставая орать и щёлкать клювами.

Не показывая охватившего его страха, Живоглот медленно попятился, время от времени когтистой лапой отгоняя воронов, если кто-то из них приближался слишком близко. Он не собирался сдаваться этим каркающим тварям просто так и готовился, если надо, принять бой.

Кот опасался, что птицы додумаются напасть сразу скопом — тогда ему точно не выстоять, но вороны чего-то выжидали, каркая и таращась на него своими блестящими чёрными глазками. Живоглот застыл на самом краю крыши: дальше отступать было некуда.

Спасение пришло неожиданно. За спиной кота раздался чей-то безумный смех, и его обдало ветром — кто-то пролетел совсем рядом. Вороны тут же разразились неистовым карканьем и всей кучей ринулись вперёд. Не удержавшись, Живоглот сорвался с крыши, взвыв от ужаса и зажмурив глаза. Дальше события развивались со скоростью света. Не успев как следует осознать близость смерти, он приземлился всеми четырьмя лапами на что-то узкое и круглое, в неистовом порыве спастись вонзил в это «что-то» все имеющиеся у него когти и наконец-то смог перевести дух.

Спасительная опора больше походила на гладкую ветку дерева, она прыгала, вихляла из стороны в сторону и двигалась с бешеной скоростью; в ушах свистел ветер, угрожающий в любую секунду сбросить неожиданного седока в бездну, а бешеный смех и карканье воронов вокруг не стихали ни на минуту. Этот ведьмин хохот показался смутно знакомым. Изо всех сил вцепившись в ненадёжную ветку, Живоглот приоткрыл один глаз и чуть было не грохнулся в обморок. Он был в небе! Его носило над Лондоном, вверх, вниз и даже с переворотом. Когти судорожно цеплялись за гладкое древко метлы. Он медленно открыл второй глаз, тут же вновь зажмурился и чуть не свалился, получив по мордочке тяжёлой прядью длинных кудрей. Громко взмяукнув, он почувствовал, как чья-то рука схватила его за холку и удержала, не дав разбиться.

Живоглот оторопело поднял голову и встретился взглядом с шальными, сверкающими задором и азартом глазами ведьмы, на чьей метле он оказался. Нечаянная спасительница обольстительно улыбнулась ему, подмигнула, вновь весело расхохоталась, запрокинув голову, и сделала в воздухе ещё один вираж.

Это была та самая ведьма, с которой хозяйка Живоглота примитивно и по-маггловски подралась в Косом Переулке, куда носила его к звериному целителю. Кот помнил, как орал в переноске, отчаянно желая помочь, но не имея возможности выбраться из драккловой сумки. Потом к драке присоединились ещё и подружки Гермионы, которые смело пришли ей на помощь. Но даже втроём эту бешеную и лохматую мантикору им побороть не удалось.

Драку, превратившуюся в нелепую и некрасивую свалку, разняла ни кто иная, как Молли, ставшая с тех пор самой милой и любимой женщиной Живоглота. После хозяйки, конечно.

Она быстро растолкала зевак, подначивающих драчуний, и раскидала визжавший ругательства комок из четверых ведьм, сошедшихся в рукопашной. При этом Молли успела отчитать за недостойное поведение сначала свою дочь, а потом и всех остальных. Особенно досталось «мантикоре» — Молли на всю улицу кричала, что чудесное омоложение из-за экспериментов Волдеморта не даёт лохматым стервам право вести себя как пубертатное бешеное животное, а молодым вертихвосткам не стоит уподобляться бесстыжей засранке и поддаваться провокациям. Пристыженные ведьмы пытались огрызаться и оправдываться, но Молли не зря была матерью многочисленного и безбашенного семейства, которым руководила твёрдой и скорой на расправу рукой. Она быстро заткнула рты скандалисткам.

А с зеваками сноровисто разобралась другая ведьма — неизвестно откуда появившаяся высокая стройная блондинка с надменным лицом. Её Живоглот недавно где-то видел… Ну конечно! Пару дней назад в сарае с сеном была именно она! И именно она в тот памятный день одним взглядом разогнала зевак в Косом переулке, подхватила переноску с плачущим от ужаса и бессилия котом и что-то сказала на ухо Молли.

Что было потом, Живоглот плохо помнил, кажется его напоили зельем сна. А когда он проснулся, то уже был дома, на своей подушке, а все шесть ведьм сидели дружным кружком, пили вино из одной бутылки, передавая её по кругу, и честили «бесполезных и негодных мужланов» на чём свет стоит.

Все эти воспоминания бешеным калейдоскопом пронеслись в голове, пока кот изо всех сил цеплялся когтями за метлу неистовой лохматой ведьмы, хохотавшей под исступлённые крики воронов.

— Беллочка, у тебя, кажется, появился пассажир! — раздалось откуда-то сбоку, перекрывая крики воронов.

Живоглот обернулся на голос и разинул пасть от изумления. Рядом на метле восседал очень хорошо знакомый ему тип. Тот самый, из-за которого весь магический мир, а вместе с ним и жизнь Живоглота, постоянно лихорадило. Этот вездесущий очкарик был лучшим школьным другом его хозяйки. И он постоянно втравливал их в неприятные истории, где нередко и коту доставалось.

Взять хотя бы ту премерзкую историю с крысой и псом! Оба оказались анимагами и от души усложнили Живоглоту жизнь. А потом ещё и настоящий волк-оборотень нарисовался, лучше не вспоминать!

И это только начало несчастий, которые их с хозяйкой постигли из-за этого очкарика! Он потом, конечно, победил ужасного мага, кошмарящего всю округу, но крови коту попортил немало, подвергая его хозяйку всяческим опасностям. Из-за него Живоглот почти на целый год расстался с Гермионой и чуть не умер от беспокойства.

Теперь очкарик повзрослел, вырос в здоровенного самца, на короткое время побыл мужем одной из подруг хозяйки, был бит бывшей супругой на глазах Живоглота, но, похоже, стремления влипать в неприятности не утратил.

Тип на метле ловко подлетел вплотную к коту, потрепал его по загривку, опасно накренившись, и весело заорал, перекрикивая воронов, которые беспорядочно летали вокруг них:

— Беллочка, это же кот Гермионы!

— Знаю, мой пупсик!

— Как он попал сюда?!

— А кто его знает! Но он, похоже, свалился прямо с крыши Тауэра. Я еле успела его подхватить.

— Вот дела! — удивился Гарри.

Живоглот ошалело пялился то на него, то на его лохматую подругу. Похоже, у них, по меньшей мере, две объединяющие черты: истерический нервный смех и повышенная лохматость. Черные волосы Гарри торчали в разные стороны, будто на его голове недавно танцевали пикси.

— Тогда ему придётся вместе с нами погонять воронов! — воскликнул он, заложив крутой вираж на метле.

— Давай оторвёмся на всю катушку-у! — выкрикнула на лету Беллочка. — Хочу перо из хвоста магического тауэрского ворона!

И вновь раздался жизнерадостный хохот, который наверняка будет ещё долго сниться Живоглоту в кошмарах.

А потом была кошмарная гонка со смертью наперегонки, когда несчастный кот успел несколько раз попрощаться с жизнью из-за особо крутых виражей и хлопающих крыльями воронов, которые носились вокруг, угрожая скинуть его с непрочного древка-насеста.

Когда Живоглот уже решил, что умрёт на этой дьявольской метле от ужаса и невыносимой тряски, по небу разнёсся торжествующий вопль, и гонка прекратилась.

Отдышавшись, кот обнаружил, что распластался на крепостной стене, рядом лежат две метлы, а их лохматые обладатели сидят, обнявшись на краю крыши, бесстрашно свесив ноги во тьму. В волосах Беллы залихватски торчит иссиня-чёрное громадное перо, а вороны кружат над ними разновеликим кольцом и оскорблённо каркают, не решаясь подобраться поближе.

Живоглот осторожно попробовал подняться на лапы, но тут же со стоном завалился на бок. Его шатало и мутило после безумного аттракциона на метле. Вот не зря хозяйка Гермиона полёты эти не любит!

Кое-как взяв себя в лапы, он поднялся и огляделся. Слава Мерлину, волшебная палочка, которую он выронил, валялась чуть в стороне. Доковыляв до артефакта, кот взял его в зубы и попытался сосредоточиться. Он уже ни на что не надеялся и был готов к тому, что на собственной шкуре узнает, что такое расщепление. В голове билась только одна мысль — лишь бы убраться отсюда подальше.

Неуклюжий поворот, страдальческий мяв от ставшего привычным ощущения разделённости, и Живоглот осторожно приоткрыл зажмуренные глаза.

Не веря, что трангрессировал куда-то целым и невредимым, он опасливо огляделся. В темноте шелестели листья кустов, тревожимые лёгким ветерком. Заросли, куда его занесло, показались смутно знакомыми. Кот осторожно вылез из кустов и чуть не завизжал от радости. Это был сад родителей хозяйки! Это их дом! А в открытом окне первого этажа… Она! Белая пушистая красавица сидела и смотрела на него огромными зелёными глазами!

Все неприятности и недомогания были мгновенно забыты. Живоглот встряхнулся, принял гордый и независимый вид и ловко запрыгнул на карниз окна…

Гермиона Грейнджер, сидя у себя на кухне, подлила своему собеседнику чаю. С её лица не сходила довольная победная улыбка.

— Ещё пирожных, профессор?

— Не откажусь, должны же мы в полной мере отпраздновать вашу победу.

— О, отпразднуем завтра! Вы проиграли и завтра идёте в бар со мной и моими подругами!

— Боюсь, там я не смогу долго в полной мере наслаждаться вашим обществом, вы же выиграли и, значит, можете с чистой совестью вновь упиться в компании своих необременённых чувством меры подруг.

— Профессор, только не говорите, что не выпьете ни одного бокала вина за компанию.

— Вероятно, мне придётся это сделать, ведь лицезреть пьяных Уизли и Паркинсон на трезвую голову опасно для здоровья.

Гермиона с удовольствием расправилась с очередным пирожным и произнесла:

— Надеюсь, моя победа на конференции зельеваров вас не слишком расстроила?

— Разумеется, расстроила, — совершенно серьёзно ответил Снейп, отчего улыбка Гермионы увяла.

— Я очень расстроен, что такие мозги, как ваши, будут вновь киснуть от литров выпитого вина, — продолжил он, заставив Гермиону покраснеть, — но я горд тем, что моя бывшая ученица сумела найти способ улучшить зелье Баруфио настолько, что его теперь можно будет без опасений использовать в целительстве.

— Вы шутите надо мной, сэр? — Гермиона никак не могла поверить, что строгий профессор Снейп способен похвалить её.

— Ничуть, — совершенно серьёзно ответил он, — ваш опыт с применением в зельеварении невербальной магии достоин восхищения.

— Просто я подумала, что в невербальное заклинание маг вкладывает больше сил и энергии, чем в вербальное… Ой!

Не успела Гермиона закончить фразу, как прямо на столе, в блюде с пирожными, с громким хлопком возник её кот Живоглот.

— Это ваш новый опыт? — невозмутимый профессор Снейп стряхнул капельки чая со своего сюртука.

— Нет! — изумлённо уставившись на питомца, выпалила Гермиона. — Я не знаю, как он… Я думала, он ушёл погулять!

— Вероятно, уже нагулялся, — Снейп привстал из-за стола и вынул из пасти всё ещё сидящего в блюде с пирожными кота волшебную палочку:

— Мисс Грейнджер, кажется, мы с вами стали свидетелями ещё одного научного открытия! Ваш кот разумный, и он маг! Никаких признаков анимагии у него явно нет.

Гермиона выхватила из рук профессора волшебную палочку:

— Это моя запасная палочка, я держу её в ящике стола. Глотик… Ты колдовал?!

— Разве вы не слышали характерного хлопка аппарации? — Снейп с уважением посмотрел на Живоглота, который немного испуганно перевёл взгляд с хозяйки на него.

— Это же потрясающе! Это… — Гермиона рассмеялась, подхватила кота на руки и расцеловала в перемазанную сладким кремом мордочку.

— Не советую ни с кем делиться этим открытием, если вы дорожите питомцем, — заметил Снейп.

— Но почему?

— Потому что наши великие умы из Отдела Тайн непременно захотят заполучить столь уникальное животное, чтобы подвергнуть его экспериментам.

— Что?! Никогда! Им придётся иметь дело со мной! Да мы с Живоглотом им покажем!

— Всецело понимаю ваши чувства и клянусь магией, что никогда не выдам этой тайны, — ответил Снейп. — Уверен, что вы будете защищать до конца тех, кого вы любите. Это всегда восхищало меня в вас.

— Восхищало во мне? Вас? — глаза Гермионы округлились, как у совы.

Снейп встал, мягко надавил на её плечи, усадив её на стул, и налил чаю.

— Спасибо, профессор! — Гермиона, не выпуская из рук кота, отхлебнула из чашки, немного успокаиваясь.

— И всё-таки это потрясающе! — непривычно весело и открыто улыбнулся Снейп. — Кот-волшебник! Я никогда не слышал о таком!

— Я тоже, — Гермиона неверяще смотрела то на Живоглота, то на улыбающегося Снейпа.

Снейп вдруг весело подмигнул коту и добавил:

— Ведь он нас отлично понимает. Хоть я и не могу прочесть его мысли, но чувствую. А чтобы овладеть аппарацией, он должен был ещё и прочитать об этом в учебнике. Что ж, ещё один потрясающий сюрприз за сегодняшний день.

— А первый сюрприз? — Гермиона наконец выпустила Живоглота из рук и одним глотком осушила чашку чая.

— Одна молодая и очень симпатичная особа выиграла у меня пари и поразила весь мир зельеварения новой техникой усиления действия зелья! — Снейп поднял чашку на манер тоста и сказал:

— За вас, королева! Я в восхищении!

Пока ошарашенная таким поворотом Гермиона переваривала услышанное от школьного Ужаса подземелий, Снейп повернулся к вылизывавшемуся коту и учтиво произнёс:

— И вами я безмерно восхищён, господин кот!

— Никогда не думала, что гроза Хогвартса будет обращаться к коту на «вы», — Гермиона явно решила больше не удивляться и принимать всё, что происходит вокруг, как должное.

— Котам обычно почему-то говорят «ты», хотя ни один кот никогда ни с кем не пил на брудершафт, — заметил Снейп с усмешкой.

— О, вы тоже читали Булгакова?! Никогда бы не подумала, что кто-то ещё в нашем магобществе знаком не только с газетами, научными трудами и бульварными романами о любви! — радостно воскликнула Гермиона.

— Я полон сюрпризов, как и вы, мисс Грейнджер. Прошу, выпейте ещё чашечку.

Гермиона послушно отпила и закашлялась:

— Вы подсунули мне водку?!

— Помилуйте, королева, разве я позволил бы себе налить даме водки? Это чистый спирт! — Снейп явно искренне веселился, что Гермиона считала не менее невероятным, чем открывшаяся разумность её кота.

— Вы же совсем недавно ругали меня за пристрастие к крепким напиткам, сэр, — отдышавшись, выдавила она, еле сдерживая смех.

— Признаю, что последняя шутка была излишней, — вздохнул Снейп. — и предлагаю немного прогуляться, чтобы выветрить хмель.

— Отправимся на Патриаршие? — лукаво улыбнулась Гермиона.

— Если хотите, королева. У меня есть один знакомый, который может достать портал куда угодно, в любое время дня и ночи.

— Потрясающе! — Гермиона с готовностью вскочила. — Надеюсь, масло нам под ноги никто не разольёт.

— Воспользуемся невербальным заклинанием невидимости, — заверил её Снейп.

— Невидимы и свободны! — провозгласила Гермиона, принимая протянутую ей руку. — Мерлин, кому расскажи, никто не поверит! Профессор Снейп искренне хвалит меня, признаёт мою победу, шутит и смеется без намёка на сарказм, да ещё и признаётся в том, что читает маггловскую литературу!

— Поэтому не стоит и рассказывать, правда, кот? — Снейп с улыбкой кивнул Живоглоту.

Тот без стеснения демонстративно покачал головой, вызвав у хозяйки новую порцию восторгов.

Наконец Гермиона и её профессор куда-то вместе аппарировали. Живоглот устало развалился на кровати. Он добился своего — его любовь ответила ему взаимностью, а хозяйка, похоже, нашла подходящую пару, подходящую не только ей, но и ему, её коту. Ведь мало где найдёшь человеческого самца, который будет относиться к котам с уважением.

— А я действительно чертовски талантливый, как и моя хозяйка, — подумал Живоглот и улыбнулся в усы: всегда приятно думать, что под крышей их дома скрывается целая бездна достоинств.

Как ананасы в оранжереях или жемчужины в раковинах.

Он потянулся, спрыгнул с кровати и решил прямо сейчас развлечь себя перечитыванием той хозяйкиной книги, в которой рассказывалось об очень умном говорящем коте. Бегемот был кумиром Живоглота.