Алерийский этюд (гет)

Чёртову ведьму нужно было убить. Застрелить, проткнуть шпагой или бросить под ноги коням, как только она появилась на пороге замка. А того лучше — скинуть со стены, прямо в бьющееся о скалы под окнами море. И посмотреть, как ей поможет этот, якобы, чудесный дар. Море — море стерпит, в нём и не такую дрянь топили. Лайза Имери сжала кулаки так, что на ладонях отпечатались следы ногтей. Надо было. Да они, дураки, не подумали. С не случившейся смерти ведьмы пошёл четвёртый год, а брат накрепко вбил себе в голову эту вдохновенную чушь про проклятия.

Впрочем, начать следовало не с этого.

* * *

Лайза Авиш — в белом и лазоревом, родовых цветах Имери — присела в безукоризненном дворцовом реверансе. Посреди ежевичных зарослей, с босыми ногами и безмятежной улыбкой древней иконы на лице выглядело это дико настолько, что Абеля Имери передёрнуло. У его побочной дочери заметно растрепалась причёска, платье с расшнурованным корсетом держалось на плечах исключительно благодаря осанке, а на левом запястье виднелись свежие царапины.

Младший сын лорда Абеля, естественно, был здесь же. Обнаружившийся буквально за спиной сводной сестры, он набросил ей на плечи собственный плащ, всем существом выражая готовность защищать девушку. Сын смотрел вдохновлённо, дочь слишком спокойно и немного насмешливо. Пальцы их переплетались в открытую. Глава фамилии потёр висок, впервые в жизни жалея о принятом ранее решении.

— Ну и почему я нашёл вас здесь?

Он не слишком рассчитывал на ответ, но Лайза слегка изогнула губы. Она, лорд Имери был честен, буквально светилась той дьявольской красотой, которой не замечают в шестнадцать и смертельно завидуют в сорок. Только глаза юной девушки оставались холодными и недобрыми.

«Я же говорила, вы пожалеете, что забрали меня из дома», — читал в них Абель.

— Кто же знал, что вы, отец, станете искать нас во всех окрестных кустах, — Лайза говорила ровно, а вот Лион украдкой прыснул.

Впрочем, начать нужно было с другого.

* * *

Голова болела всё сильнее. Так и понимаешь, что тебе за тридцать — когда не можешь справиться с тем, чего просто не заметил бы в пятнадцать. Жара всему виной, подступающая лихорадка, или же пульсирующая шишка на затылке, Лион Имери почти перестал понимать, на каком свете находится. Прошлое и настоящее в его мыслях переплелись, пол начал подозрительно раскачиваться, а уж тонкая фигурка, из ниоткуда появившаяся в комнате, и вовсе могла быть только галлюцинацией. Или призраком его задавленных желаний. Может, и бредом больного. Кем угодно — только не его живой сестрой.

Поэтому он одним движением сгрёб её в охапку, притянул вплотную, стиснув талию. Она не вырывалась и не говорила. Он остался сидеть, уткнувшись лицом в плотную ткань на груди. От сестры пахло апельсинами, мятой и солью. Мерещащаяся Лайза провела руками по его спине, скользнула пальцами в волосы, задевая острыми ногтями кожу и отодвинула от лица влажные пряди. Отстранила брата, в следующий миг наклоняясь к самому лицу. Глаза Лайзы были серыми, водянисто-прозрачными, как роса на молодой траве. Уже не юный лорд Имери смотрел на призрак сестры — такой достоверный, тёплый, осязаемый — и не мог оторваться.

Если бы Лайза в этот момент попросила его вырвать собственной сердце — Лион не раздумывал бы ни мгновения. Он держал бы в руке заходящийся в бешенном ритме кусок плоти, чувствовал, как покидает тело жизнь, но смотрел бы только на сестру.

Только Лайза, урождённая Авиш, таких жертв не требовала.

«Идём», — сказа она, потянув брата за руки. Лион поднялся.

Впрочем, история началась не тогда.

* * *

Лайза, если кому-то вдруг интересно, родилась в очень хорошей семье. Не совсем полной, не до конца законной и вовсе не классической, но кто бы посмел сказать подобное вслух при молодой наследнице Авиш? Лайза была дочерью своей матери — и за проявленное неуважение могла застрелить. Не изменяя радушной улыбке, конечно.

Так вышло, что небольшим княжеством под покровительством Вольного Острова Алерии правила одна лишь Эвора Авши — мать Лайзы. Со своими братьями она разругалась не одно десятилетие назад, о племянниках только слышала, зато имела великолепную осанку, непробиваемое спокойствие и небольшой майорат в единоличном владении. Любовь подданных прилагалась, естественно.

Маленькая Лайза во всём подражала любимой матери, и не слишком грустила о недостойных внимания вещах. Включающих всё, не относящееся напрямую к благополучию родного дома. Относилась к этой категории и личность отца.

«Не связывайся с коренными алерийцами, — сказала однажды Эвора, рассказывая о своей юности, — Темперамента, конечно, у них не отнимешь, но проблем от него больше, чем пользы».

Лайза спорить и не собиралась. Какое ей было дело до управляющих островом соседей-разбойников? Они были далеко.

Леди Эвора скончалась, когда девочке было двенадцать. Новая глава дома Авиш со всей детской серьёзностью планировала заняться делами родного края вместо матери, однако её мнение в расчёт не приняли. Не принял собственный отец. Дурной алериец, когда-то изменивший супруге со случайно встреченной красоткой, и без спросу забравший внебрачную дочь в свой дом. Дескать, нечего ребёнку без присмотра болтаться.

Лайза тогда, впервые за много лет и единожды на памяти отца, потеряла контроль над собой. Она шипела, ругалась, царапалась и в сердцах пообещала, что Абель Имери ещё пожалеет, что не забыл о её существовании. Спустя время, успокоившись уже в движущейся карете, Лайза вспомнила наставления матушки, придав лицу этикетное выражение и выпрямив спину. Приступов гнева она себе больше не позволяла, за первый извинилась, но к отцу проникнуться тёплыми чувствами так и не смогла. Да и Абель сохранил в памяти образ дикого бесёнка.

Санта-де-Али — королевский замок — оказался удивительно красивым местом. С видевшими прошлое столетие стенами, готовыми пережить ещё века, отличной библиотекой, видом на залив из окон. Море билось о скалы прямо под комнатой Лайзы — она засыпала и просыпалась под его тихий говор. Море примиряло. У Санта-де-Али была добрая сотня обитателей, виноградники на склонах по соседству, бессонный портовый шум, тысячи огней и королевский стяг на флагштоке.

Помимо прочего, Лайза обнаружила в замке-крепости четырёх братьев. Старших — Андре, Августина и Лагоса, и младшего — Лиона. Внезапно обретённый отец на дочь внимания не обращал, то ли считая свой долг выполненным, а совесть спокойной, то ли не желая вновь иметь дело с темпераментом девочки. Старшие братья оказались слишком старшими и любящими мать — незаконный ребёнок, это больная тема, и Лайзу они игнорировали. Младший вроде бы казался добродушным, но тут слишком взрослой себя чувствовала Лайза. В детстве два года — большая разница.

В восторге Лайза Авиш не была. Тёплое море и изобилие иноземных продуктов это, конечно, великолепно, но она не голодала и в родном замке. А вот по высоким тонким башням, дорожкам среди густых влажных зарослей сирени и быстрой реке в получасе верхом скучала. Скучала сильно, почти болезненно, до тоски. И, не умея бездействовать, за каких-то пару месяцев вырвала у родителя согласие — теперь по полгода она проводила дома. Оставшуюся же половину… Лайза унаследовала материнскую осанку, отстранённое лицо и знание этикета. Её не трогали, она не скучала. Думать о выгоде Авиш можно было и в королевском порту.

Однажды, правда, излюбленное её одиночество было нарушено самым неожиданным образом. Она обходила внутренние дворы и побережье Санта-де-Али каждое утро. Свежий воздух и активность — залог здоровья и красоты, говорила её мать. Восточная башня — лестница вниз — двор с колодцем — спуск к пляжу — побережье до старой маслины, и назад. У колодца-то, в несусветную для самой себя рань — рассвело с полчаса назад — девочка обратила внимание на шум. В колодце кто-то бился.

Лайза, не мешкая, бросилась к древней кладке, одним движением выдёргивая из воды голову мальчишки, а после и помогая ему выбраться. Уже осев со своей промокшей ношей на камни, поправляя сырые рукава и успокаивая дыхание, леди Авиш отметила сквозь бьющиеся в голове колокола, что не могла вода в колодце стоять так высоко. По всем законам естественных наук — не могла, не затопив всего замка и города вместе с ним! Да и не было у неё такой силы — перетащить через край колодца не маленького мальчишку. Ещё и руку где-то порезала…

Ладонь противно саднила, мысли путались в пляс, а ошарашенный Лион Имери смотрел на сестру абсолютно круглыми глазами.

* * *

— Разве это настолько ужасно?

Голос Лиона — до костей пробирал. Немного вызова, чуть-чуть насмешки, нежности — океан бескрайний. Никто больше так не мог. Никто больше Лайзе и не нужен — потому что какой смысл в других, когда вот он, её братец Лион.

— Останься здесь, со мной, Лайза.

Санта-де-Али горел ночными огнями за спиной — Лайза видела их отблески в густых-густых глазах Лиона. Город родным уже морским шёпотом соблазнял, манил, просил согласиться. Брат стоял на расстоянии — ни один блюститель порядка не придрался бы (враньё). Только рука его — лежала у Лайзы на плече, медленно соскальзывая к запястью. Только чуть вперёд он подался. И смотрел, не в силах скрыть эмоции — с бурлящим желанием и надеждой.

— Пожалуйста.

Лион подхватил её ладонь, легко коснулся губами костяшек. Замер, глядя на неё. Не моргал даже. Ждал.

Разве могла Лайза отказаться?

Матушка Эвора была бы недовольна.

* * *

Абель Имери наблюдал за незаконной дочерью через окно библиотеки. Девочка — девушка, чтоб её дьявол обратно забрал! — сидела на бортике колодца уже с полчаса. Без движения почти, тихо и чересчур ровно. В приличном, застёгнутом на все пуговицы платье. Будто это могло помочь лорду Имери забыть ту сцену… в ежевике!

Как в насмешку — или же она всерьёз могла слышать отцовы мысли! — Лайза тихо засмеялась, опустив руку в колодец. Прямо в воду, подступившую к самому краю.

— Ведьма, — выдохнул Абель сквозь зубы с незнакомой горечью, — Ну ничего, и не с такими справлялись.

Лорд Имери был умён. Его собственный отец не скупился на учителей всей возможных специальностей, а Абель учился прилежно. Он знал, как из безобидных веществ выделять яды — и как дозировать их, чтобы не убить, а приучить организм к сопротивлению. Забота о семье — достоверный повод, дочь должна поверить. А если дозировка окажется немного превышена… Лион поплачет и смирится. Лайза Авиш выглядит сбитой с толку, но кивает согласно. Даже благодарит, кажется.

«Неужели?» — пытаясь скрыть ликование думал с утра Абель, спускаясь к столу.

«Помогло? Благие боги, сделайте так, чтобы сработало…» — какое-то глухое, мертвенное предчувствие продолжало копошиться внутри, несмотря на тишину в обеденной.

Лайза, конечно, сидела на обычном месте. Рядом с Лионом. Смотрела своими злыми серыми глазами, улыбалась презрительнее обычного. Даже не побледнела.

«Проиграл», — понял Абель Имери.

«Ведьма», — убеждённо уже выдохнул он.

Обречённое смирение накатило на него внезапно и неотвратимо. Категорично. Ему оставалось только сесть рядом со своими детьми, всеми силами стараясь сохранить лицо.

Его покойная жена не сказала бы, что он виноват сам, она была почти святой, в конце концов. Только даже она осталась бы недовольна.

* * *

Лион не знал, как до этого дошло. Понятия не имел, представить не мог, и сам себе в этом признавался со всей серьёзностью. Особенно сейчас, глядя на Лайзу — такую красивую, нежную, родную, с мягкими серыми глазами. Лион привык, что Имери — большая семья. Пусть не самая счастливая и классическая, но — многочисленная. Трое братьев, сестра, и он — младший.

Андре поймал шальную пулю на рядовом, в целом, собрании Вольных Королей. Августин утонул, вместе с торговой шхуной из Талькаты — самой надёжной на весь их флот. Риф оказался на три метра левее, чем должен, ветер не пожалел сил — от корабля и обломков не осталось. Не оказалось бы свидетелей на берегу — никто и не узнал бы о судьбе королевского отпрыска. Лагос и вовсе подхватил лихорадку. Самую банальную на свете — промочил ноги ранней весной, пренебрёг горячим вином, к утру слёг, а через две недели скончался.

За полтора года Лион остался единственным мужчиной рода. Алерия лежала у его ног — послушная, яркая и цветущая, как всегда по весне. Жизнь набирала обороты. Младший сын Абеля оказался цел, здоров и на удивление удачлив. Его любили буквально все. Только Лион, вместо радости или уж тоски по умершим, не чувствовал ничего, помимо парализующего страха. Он смотрел на свою сестру.

Лайза — уже Имери, он первым же приказом назвал её своей законной сестрой — стояла рядом, держала за руку. Он ведь сам просил её.

Только лучше дальше, но живая.

Лион совершенно не готов был видеть ещё один крест на семейном погосте. И он сделал выбор.

Сестра будет очень недовольна, зла даже. Лион прекрасно знал, как умеют серебристые глаза её покрываться льдом. Да что там, он и сам был готов обрушить все проклятья мира на свою голову.

Но пусть лучше так.

* * *

Алерия издавна славилась как гордый, своевольный, сильный остров. Открытый для любого гостя порт — и одна из лучших на Вольном Архипелаге система противостояния другим, свобода слова, печати, собраний — и великолепно вышколенная армия, подчинённая королевской семье. Внешняя беспечность, безнаказанность, вседозволенность — и суровые внутренние рамки, переступить которые не думал даже ни один алериец. Город — праздник, город — карнавал, столица имперской науки, главный поставщик контрабандного опиума. Виноградные лозы и апельсиновые рощи от берега до берега.

Алерия — жемчужина в короне Вольного Архипелага. Любимое дитя королевской семьи Имери, правящей из крепости Санта-де-Али. Любой житель Островов, родившийся на них или же прибывший издалека, знает: нельзя не принимать во внимание семью Имери. Нельзя говорить о них дурно — любой алериец перережет тебе горло, не моргнув и глазом. Нельзя осуждать — потому что не в рамках понимания простолюдинов живут короли. Нельзя не любить — потому что в ответ на безграничную преданность наследники Имери платят алерийцам самым лучшим. На острове нет голода, нет несправедливости, нет страха. Куда там Империи! Это Алерия — новый центр цивилизованного мира.

У прошлого короля, Абеля Имери, было пятеро детей. Четверо из них — сыновья. Видно, порадовал глава острова морских богов! А дочь его — пусть незаконная, кому какое дело? — невероятно красива, серьёзна и добра. Король Абель — счастливый человек. Когда забрала его к себе повелительница подземного царства, было, кому занять его место на перевитом лазурью троне из ракушечника. Новым королём Алерии назвали Лиона Имери.

Все знали о биографии семьи Имери. Все алерийцы поклонялись королевской семье всего на каплю меньше, чем богам. И только близкие знали — не так тихо и безоблачно существование в замке Санта-де-Али.

Абель Имери ненавидел свою единственную дочь, леди Авиш. Ненавидел и боялся. Не станем винить его, наверняка на то были причины. Так запишет в хронике, что никогда не увидит свет, старинный друг семьи, на исходе лет заделавшийся архивариусом. Абель хотел видеть наследником старшего сына, Андре. И не уделял много времени младшим. Только вот трое сыновей его умерли. Несчастные случаи шли один за одним, и только глупец подумает, что в том была злая воля кого-то из людей. Последний сын — Лион, выжил чудом. И унаследовал Алерию. Рядом с ним — по правую руку — встала сестра, Лайза.

Они были дружны с отрочества. Мальчик, которого отцу выслушать времени не находилось, и девочка, безумно тосковавшая по дому. Мужчина, с талантом военного и политика, с везением до анафемы от церкви Империи и женщина, знающая как построить быт в княжестве любого размера, решительная и уверенная. Первым же указом Лион велел разделить свою фамилию с сестрой. На прочих островах посыл поняли, а алерийцы и до того считали Лайзу дочерью короля. Их правление было обречено на благополучие, а будущее грозило счастьем, умиротворённо кивали редкие товарищи семьи Имери.

Только старые, доверенные, умные и молчаливые слуги Санта-де-Али догадывались порой, что счастье покинуло фамилию Имери в тот самый миг, когда должно было разгореться во всю мощь. Лион Имери отдалился от сестры, насколько мог, сведя к нулю практически все необязательные контакты. Лайза вновь надела цвета Авиш и перестала улыбаться. Лион смотрел печально, но продолжа отходить всё дальше. Сестра его поджимала губы и держала осанку — как при жизни лорда Абеля. На людях и при гостях они продолжали изображать товарищей. Только Лион старался отвернуться поскорее, а Лайза смотрела чересчур… этикетно. Каких-то полгода, и от прежней дружбы между родственниками не осталось и следа. Никто не заметил. А слуги… На то они и доверенные, чтобы не замечать, что не нужно.

Лион Имери повадился напиваться в одиночестве, разбивая бутылки о мебель. Лайза Авиш с яростным шипением била тарелки. Случалось им оказаться в одном помещении — и количество разрушений удваивалось.

Осколки безропотные работники Санта-де-Али убирали в полнейшей тишине.

* * *

В четырнадцать Лайза, успевшая привыкнуть к новой жизни, располовиненной между родным замком и вотчиной алерийских королей, узнала кое-что новое. О самой себе. Её тело изменилось, расцвело, и, пусть она знала о причинах, но никак не могла ожидать, что ей будет так. Хотеться жизни. Тепла. Любви. В Авише подобное сочли бы непристойным, только вот в главном порту Алерии на многое смотрели проще. Воздух ночного города пьянил, кружил голову до ярких искр перед глазами, отдавался пульсом чуть пониже живота и звал присоединиться к традиции.

К чёрту. Острый смех подстегнул её, девушка подпрыгнула на месте, кивнула самой себе и выскочила за дверь. Лион, обнаружившийся с другой стороны, посмотрел обиженно, только она всё равно отстранила его, пообещав навестить позже. Лайза подружилась с младшим братом, ей не хотелось обежать его, но сейчас она мечтала о другом. О свободе. Хотя бы о маленьком глоточке — чтобы перестали сдавливать в тисках ненавистные стены. В Санта-де-Али, на пристани и побережье, в самый длинный в году день плясали до рассвета.

Вычернив волосы, сменив платье на простое и вытащив давно припасённую маску, Лайза выскользнула в город. В Санта-де-Али танцевали до утра, но молодые девушки приходили на праздник не за этим. Они вплетали в волосы белые ленты, входили в хороводы, выносящие к судьбе, не спали всю ночь, и выходили из середины лета женщинами. У Лайзы Авиш тоже была такая лента. И она, не оборачиваясь на отцов дом, шагнула в сердце карнавала.

Её ни о чём не спрашивали. Увидели условный знак — да втянули в нужное кольцо сцепленных рук. Лайза была искренне благодарна. Бесстрашие и решимость её сменились страхом, страх — нетерпением, оно — горечью, а танец и не думал заканчиваться — длился, пока в голове у девушки ни одной мысли не осталось. И ни одной эмоции. Только звон, да ощущение пульса в пятках.

Когда несложный быстрый бранль превратился в цепь, скользящую между огней, она только улыбнуться успела. Подруги по сторонам исчезли, земля пронеслась под ногами, смешались звёзды с искрами и углями, она оступилась на приземлении — но устояла. И почти сразу столкнулась с таким же дезориентированным, беспечно улыбающимся мужчиной. У Лайзы всё ещё не было слов. Она и не искала их, честно, удостоверилась только, что полумаска с лица не сползла. Приняла протянутую ладонь.

Он оказался совсем молодым. Едва ли старше самой Авиш, со странными глазами, одновременно яркими и насыщенным. Он, конечно, не назвал имени и, само собой, не снял маски. Но Лайза запомнила остальное — тело, фигуру, привычный разворот плеч и маленький шрам под ключицей.

Боги Солнцестояния не врут и не ошибаются. Лайза Авиш оставила алерийцу свою ленту, а сама поутру вернулась в замок Имери с редким ощущением чутка саднящего тепла внутри. Удовлетворённая, чуть больше, чем до этого, уверенная в себе, чуть повзрослевшая… Со своим личным осколочком счастья. Буквально. Потому что алерийцы в летнюю ночь меняют белые ленты на подарки. Символ на символ.

У Лайзы Имери — на груди, под платьем, кажущимся как никогда тугим, прятался осколок горного хрусталя.

У чёрного хода Санта-де-Али она снова столкнулась с Лионом, спешащим откуда-то. Только вот с ним она этим утром не говорила.

Она ни с кем не говорила об этом дне. Только помнила.

* * *

Лион Имери, по утру после собственной коронации, был умиротворён и благодушен. Он получил всё, о чём мечтал. Потери сопутствовали его удачам, но он оплакал своих мертвецов и сумел сохранить самое ценное. Он до сих пор жив. Сестра его — с ним, рядом. Не совсем буквально — Лион улыбнулся солнечно — в данный момент она спала. Час назад, когда он поднимался с постели, Лайза забралась глубже в простыни, морщась на забравшиеся в спальню лучи. Она слишком утомилась, чтобы вставать рано. А помимо того — и кто, кроме Лиона, знал об этом? — всегда была ужасной соней.

Восемь лет понадобилось младшему сыну Абеля Имери, чтобы завоевать её. Пережить разницу в возрасте, воспитание, понятия о неправильном… А потом, после сочных зарослей залива де-Али, где Лайза долго гладила пальцами его старый шрам на груди, улыбаясь застенчиво, и еле успела натянуть платье до появления отца — потом они пережили ярость родителя, молчаливое, в большинстве, осуждение братьев, жизни и смерти. У Лиона Имери была сестра. Остров Лиона Имери процветал. Коронация его закончилась вчера, а в будущем ждали и другие скорые торжества (камень в кармане жилета грел сердце).

Король Аллерии был счастлив, и хотел видеть счастливыми других. Когда ему сообщили о просительнице — старой женщине, которая, наверняка, потратила много сил, чтобы добраться до замка, он и не подумал отказать. Старушка передвигалась достаточно быстро для своего возраста — семенила по каменным плитам двора, тихонько стуча каблуками. Лион приказал принести ей стул — идти в помещение не хотелось, слишком прекрасен был день. Только женщина остановила слугу рукой — и тот послушно замер. Глаза старухи блестели молодостью, ясностью и непроглядной чернотой. Она изогнула сухие, потрескавшиеся губы в улыбке — и заговорила.

По-другому взглянул король Имери на последние годы своей семьи, на традицию иметь всего одного ребёнка, нарушенную отцом, на будущее. Звучали слова ведьмы по-дурацки, глухо и бессмысленно — но слишком уж хорошо вписывались в логику его жизни, периодически нарушаемую чем-то… большим, чем человеческое.

На лестнице уже звучали быстрые шаги. Фигурка Лайзы скользнула на плиты двора — в лёгком платье, с покрывалом рассыпанных по плечам волос, всё ещё пахнущая им, тёплая… Но Лион уже принял решение. Камень в кармане жёг до боли, цвета вокруг стирались, отступая на задний план. В сузившемся тоннеле зрения осталась Лайза. Она кулаки сжала, заговорила зло о чём-то, вскинула руку — ожили слуги и солдаты. Лион прикрыл глаза.

И следа старухи не осталось в Санта-де-Али, втолковывала что-то сестра с серыми глазами, наполняющимися больной яростью, продолжал гулять весенний ветер по садам Алерии. Лион Имери в который раз сделал шаг в сторону.

Он никогда не забывал ослепительное солнечное утро, закончившееся с приходом ведьмы. Но не говорил о нём. Никому. Никогда.

* * *

Лайза всю жизнь хранила тайну. Не из тех, о наследии и родне, которых больше сотни и у любого маломальского аристократа. Её тайна была из тех, за которые могли убить даже на Цитре — острове людоедов и демонопочитателей. Поэтому и уцепилась Лайза за слухи, пущенные лордом Абелем. Он говорил, будто единственная дочь уродилась колдуньей, Лион с Лайзой смеялись, повторяя слова родителя в шутку, и никто, на самом деле, не относился к ним серьёзно. Если и вспоминали со зла, желая обидеть, недоброжелатели с других островов Архипелага — то без веры. Лайза улыбалась довольно. Потому что ведьмой она как раз-таки была.

Не в том, классическом, смысле, который вкладывал в свои высказывания Абель Имери. Лайза не торговала душой с адским правителем, не улетала по полнолуниям в горы на шабаши, и вовсе не в состоянии была поднять в воздух помело (об этом она изредка жалела!). Даже гримуара паршивого, с заклятьями и рецептами приворотов, у неё отродясь не было. Просто однажды, изучая необычный колодец во дворе Санта-де-Али, Лайза обнаружила, что там живёт дух.

Полудница, ундина, призрак… Тогда ещё девочка Лайза не знала названия, а странная девушка, соткавшаяся из струй воды, за мгновение отразила её собственное лицо. Она сказала, что дом её очень, очень далеко. Что жить может только в объятиях родной стихии. Неисполнимого и невозможного для духа из колодца не существовало, но любое свершение требовало энергии, сил. И она вовсе не возражала против бартера. Кровь королевских детей подходила духу прекрасно.

Лайза Авиш порезала руку, вытаскивая брата из колодца — и у неё вышло. Она таскала с собой нож, резала ладони — и получала от духа помощь. Знания, ответы, противоядия. Иногда просьбы её требовали времени — кто мог предсказать, что происходило в Санта-де-Али в её отсутствие? — и тогда кровь не годилась. Лайза один за одним перетаскала для девы из колодца все дорогие сердцу украшения.

Семейный браслет с гербом, любимые мамины бусы из дымчатого аметиста, самодельную заколку из ракушек, первый подарок Лиона… Лайзе не было жаль — камни для неё оставались только камнями — а дух, похожий то на неё, то на леди Эвору, надевал украшения дома Авиш, и дарила в ответ кое-что более нужное. Удачу.

Чем дальше заходила Лайза в общении с духом, тем проще ей становилось. Как-то незаметно многие действия начали получаться сами — без помощи, а крови на другие требовалось всё меньше.

«Ты учишься, — печально вздыхала дева, становясь прозрачнее, уходя под воду, — Скоро я перестану быть нужна тебе».

«И что с того? — Лайза научилась думать громко, и опускала расцарапанную ладонь в мягкий холод просто так, без повода, — Друзей у меня всё равно не так много».

Вода переливчато смеялась и возвращала ладонь исцелённой.

К времени воцарения Лиона Лайза Имери навещала каменный колодец как старого товарища. И подкармливала уже просто так. Отвести беду, подарить везение, увидеть недалёкое будущее она уже могла сама.

Как оказалось, исчезнуть из одного места и появиться в другом, отведя глаза страже, ей тоже было по силам.

* * *

Чем ближе к тридцати, тем чаще Лион Имери вспоминал, что рождён был младшим ребёнком. Он мог позволить себе увлечение живописью, разведение лошадей или вовсе путешествия, перемежающиеся пьянками. Потомки создали бы из его путевых дневников бестселлер, и имя Лиона сияло бы в истории ещё три столетия. Он мог просто — скучно и обыденно — жениться, обзавестись дюжиной детей и почти не выходить за ворота замка, наблюдя море только из окон. Семья разрешила бы ему. И вообще, разрешила бы практически всё, что угодно. Единственное, к чему Лиона не допустили бы — и к чему не готовили — это к правлению. Он родился младшим. Он не должен был унаследовать Алерию. Ни при каких обстоятельствах. Только злой рок распорядился иначе.

Новый лорд Имери справлялся. Постепенно, понемногу, но — со всем. С помощью удачи, с помощью сестры, с помощью каких-никаких врождённых талантов… Но давалось ему это не просто. Лион устал. До дрожи в пальцах, тошнотворного кома над солнечным сплетением и безразличной злости ко всему, попадавшему в поле зрения. Даже сестра его — всё ещё близкая, любимая — холодная и чужая, не добавляла в жизнь радости. Он желал ей счастья, не мог отпустить, не хотел видеть. Не находил сил раз за разом объяснять не верящей в сверхъестественное Лайзе, что заботится о ней самой.

В шальной голове его план действий собираться и реализовываться начал до того, как Лион сумел осознать, что творит. Он верил, что сможет уберечь сестру, но не верил, что от проклятия старухи можно уйти. Хотел, чтоб Лайза Имери, вместе со всей Алерией, были в порядке. Внутренними делами острова, как повелось, заведовала леди Авиш-Имери. Несколько месяцев — почти два года — он постепенно передавал ей и паре советников информацию о внешней политике Алерии. Осторожно, невзначай будто. Навыков у сестры сколько угодно было, ума острого и напора даже с избытком имелось…

Лион не знал, сколько у него времени. Никакое везение не могло длиться вечно, а Лайза… Погрустит, поплачет, разобьёт что-нибудь, станет свободна. Лорд Имери постепенно перекладывал свои обязанности на сестру и, сам того не замечая, спешил. Смотрел на Лайзу — не привыкшую ещё, хмурую, погружённую в новую область — и отодвигал на потом, на будущее, глупый мелкий заговор людей с острова Ист. Чтобы рассказать Лайзе Имери ещё немного.

Лион просчитался глупо. Заговорщики активизировались ровно в тот день, когда Лайза заключила свою первую внешнеторговую сделку. Небольшую, но то ведь начало… Лорд Имери отлучился из Санта-де-Али всего на пол дня. Чтобы не маячить на виду, пока Лайза ведёт дела, а ещё — за подарком. Небольшим, обыкновенным для родственников. Он был уверен, что хотя бы этой возможности ведьма его не лишила. На подъезде к городу — он только решил, что вечер прекрасен — к нему обратился человек. Одиночка, холёных и вежливо-многословный. Попросил о разговоре, представился, и тем же ровным, заискивающим тоном сообщил, что Лайза Имери схвачена. Но, конечно, король Алерии заговорщикам был нужнее.

Лион согласился на обмен не раздумывая. Не удосужился даже проверить, не врёт ли визитёр со скользкой улыбкой. И в этот момент странная удача лорда Имери оставила. Или же догнала положенная ему череда неудач. Впрочем, и везение его всегда отдавало сомнительным душком. Начать чёрную его полосу можно было с простого. Он не умер. Заговорщики оказались умнее, чем ожидал Лион. Или, вероятнее, у них отыскался толковый, хитрый лидер. Ни следа Лайзы, конечно же, не было на корабле из порта Ист…

Его не тронули, просто заперли в какой-то тесной каюте. Везли морем, довольно долго, пока шхуна не встала на якорь в неопознанной бухте. С Лионом не говорили. Видимо, планировали вести переговоры напрямую с оставшимися в Санта-де-Али — весьма разумно, в целом. Попытки самого Имери начать диалог пресекали силой. Драться Лион умел, но против вооружённой толпы, в тесном помещении и с больной головой, толку с того было не много.

Сидя на жёстком матрасе, опершись о стену и стараясь хоть чуть-чуть унять боль в висках, Лион Имери понимал только одно: он — непроходимый дурак. И даже рассказать об этом никому не успеет. Так и сгинет здесь, не сказав ничего из того, что было необходимо. Он был уверен в этом — даже когда разглядел затуманенными глазами озирающуюся фигуру сестры у стены напротив. Это ведь была всего лишь галлюцинация? Предсмертный образ?

* * *

— Идём со мной.

Лайза старалась говорить, как в детстве, тише и нежнее. Получалось у неё с трудом, через раз, слишком уж привычной стала язвительность и наигранная отрешённость. Лайза запнулась, сделала очередную слишком длинную паузу. Чертыхнулась про себя.

Лиону, кажется, до тона сестры дела вовсе не было. Он кивнул, улыбнулся до странности открыто и широко, встал послушно. Делал шаг за шагом в сторону, куда тянула его за руку сестра. Не смотрел по сторонам. Только в серые-серые, распахнутые глаза Лайзы. Заметил расширенный зрачок, подрагивающие светлые ресницы. Ничего больше. Ни спящую мирно охрану у каюты, ни мимолётную задержку у запертой двери — движение тонкого запястья, и проход на лестницу открылся. Вдвоём они выбрались на палубу.

Лайза остановилась у борта. Перехватила его за обе руки, сделала глубокий вдох, приблизилась ещё на пол шага. Вдруг, резко, дёрнула на себя: вперёд и чуть в бок.

«Не удержу же», — пронеслось в голове Лиона Имери.

«Там море», — отметило мельком сознание.

«Какая разница, это ведь просто сон», — решил он наконец.

Холодная вода привела его в чувство быстро. По крайней мере, активировала рефлексы, с детства прописанные в каждом приморском жителе. Лион вынырнул, сплёвывая соль. Осмотрелся, радуясь, что море спокойно и не разбило их о скалы, на подъёме волны ухватился за камень, за талию прижимая к себе сестру. Следующим гребнем воспользовался, чтобы взобраться на уходящий глубоко в залив стёсанный край каменной глыбы. Втащил туда же спутницу.

Пока Лайза — при всех достоинствах родившаяся далеко от берега — пыталась отдышаться, вытирала глаза от соли и убирала с лица мокрые пряди, Лион начал осознавать — и плюхнулся на тот же камень. Вокруг простиралась южная ночь. Свежий воздух, тёплый ветер, россыпь звёзд, цикады. Аромат трав, хвои и йода. Лион совершенно точно не спал. Лайза устроилась рядом. Подобрала под себя ноги в мокром, облепившем тело платье, перебросила на плечо сырую растрепавшуюся косу. Стрельнула одновременно злым, растерянным и самодовольным взглядом.

— Промахнулась немного. Должны были дома оказаться.

Хмыкнула, отвернулась, устроив подбородок на коленях.

В Санта-де-Али нагрянуло странное затишье. Как всегда чуткие слуги не могли не замечать напряжение, зависшее в воздухе, и больше обычного сторонились хозяйских покоев. Лион Имери разобрался с заговором. Лайза Имери открыла новую школу в рыбацком квартале. Малочисленное семейство ввело в привычку обедать вместе. Только вот с разговорами всё не ладилось.

Лион в который раз рассказал о ведьме, открывшей ему глаза на семейное проклятье, и сестра выслушала его, не перебивая. Лайза, чуть задумавшись, поведала про дух девушки из колодца, идеи Абеля Имери, отданные украшения. Подаренную кровь. Лион с ответом не нашёлся. И всё же, каждый остался при своём. Брат с сестрой обедали вместе — но в молчании. А после расходились, каждый в свои комнаты.

Слуги замка отмалчивались и привычно относили книги для Лайзы и вино для Лиона. И те и другие посылки возвращались назад. Глава дома Имери просил свечей, Лайза требовала нитки и ленты. Люди переглядывались, вздыхали тяжело и ждали развязки.

* * *

День мёртвых отмечали не только на Цитре, и Лайза считала это странным решением. Магия — это одно, религия — совсем другое, и в замке Авиш ей обучали в классической трактовке. Не то, чтобы Лайза глубоко верила. И всё же иной, чуждый, непривычный праздник выбивал её из колеи. Леди Имери точно не собиралась в нём участвовать. День как день. И всё же, она надела платье — впервые за долгое время в цветах, соответствующих её официальной фамилии — и спустилась в обеденную.

Лион ещё не пришёл, и она решила дождаться его в кресле у камина. Подобрала книгу, оставленную братом, пробежалась глазами по строкам… Ветерок — будто бы сквозняк от приоткрывшейся двери — сбил пламя свечи, отвлёк Лайзу от чтения. Она подняла голову, ожидая увидеть брата, но встретилась взглядом с наполненными яростью глазами лорда Абеля.

— Ты… всё ещё здесь, — Лайза вздрогнула, но быстро поняла, отец её был не более, чем призраком, случайным видением.

— Где ещё мне быть? — леди Авиш выпрямила и без того ровную спину, изящно изгибая бровь и складывая ладони на коленях. Снизошедшее к людям Смирение позавидовало бы её лицу.

— В цветах моего дома… — призрак будто не услышал её слов, колыхнулся нервно, нездорово блестящими глазами прошедшись по фигуре дочери.

Лайза могла сказать, что не носила цвета Имери много лет. Что ей всего-навсего хотелось чувствовать себя красивой — а лазурь была ей к лицу. Но утешение неупокоенного духа не входило в её планы.

— Разве это было не ваше желание, отец? — тон, холодный и самую малость насмешливый, дался Лайзе легко. Не зря она столько лет тренировала его, сначала на родителе, а после и на Лионе.

— Да, моя ошибка, — голос покойного Абеля вдруг обрёл осознанность, наполнился горечью и тоской, — Ты слишком похожа на свою мать.

— И правда, похожа. Даже слишком. Ошибки — и те, как у меня.

Теперь Лайза обернулась. Вскочила, уронив на пол книгу и вовсе не думая, что отражается на её лице. У двери, о которой она забыла, поглощённая беседой с мёртвым отцом, стояла такая же полупрозрачная Эвора Авиш. Мама. Лайза хотела сказать что-то — что угодно — но горло сжал неожиданный спазм, а ноги отказались сделать хотя бы шаг. Лайза застыла.

— Я ведь говорила, — теперь Эвора смотрела на дочь, и голос её смягчился, стал тише и печальнее, — Не связывайся с алерийцами, не выйдет из этого толку. Но ты, действительно, слишком похожа на меня.

Эвора качнула головой, улыбнулась — и сделала шаг на запад. Слилась, истаяв, с кладкой стены. За ней, как на привязи, последовал обратно, в небытие, Абель Имери.

— Что за чёрт?..

Лион, оказывается, следовал за матерью Лайзы, и наблюдал диалог мёртвых с живыми.

Лайза отвела глаза от стены, где исчезла тень её матушки, поймала яркий взгляд брата, и поняла, что что-то в ней сломалось. Окончательно. По щеке вниз сбежала непрошенная слеза. Всего одна.

* * *

— Внешне ты — вылитый отец. В юности, разумеется.

Лион собирался выходить в общий зал, когда услышал за спиной голос. В абсолютно пустой комнате, что характерно. Не обернуться он не мог. Женщина в струящемся сиреневом платье замерла у камина, протянув руки к огню. Всё бы ничего, но угли сквозь ладони её просвечивали.

— Вы его знали? — Лион развернулся, подхватив нить беседы вполне по-светски.

— Разумеется, — в голосе гостьи звучала усмешка.

Лорд Имери в последнее время испытывал некоторые затруднения при общении с потусторонним, однако в этот раз был уверен — перед ним всего лишь призрак. Обычный. Безвредный. В день мёртвых подобное случается. Почему бы не завести с ним разговор?

— Абель был точь-в-точь как ты, — женщина грациозно развернулась, и Лион окаменел.

У гостьи было лицо его сестры. Почти. Чуть ярче были волосы у Лайзы, чуть туже завивались кудри, немного иные платья она предпочитала…

— Тебя легко читать, — женщина склонила голову к плечу, — И ты такой же дурак. Абель тоже считал, что знает обо всём лучше других. И куда его это привело?

— Вы не знаете, о чём говорите, — знакомая, тщательно замаскированная злость в голосе гостьи вернула Лиону способность говорить. В конце концов, он уже проходил это. С сестрой.

— О, поверь, я знаю, — женщина улыбнулась, став на мгновение неотразимой, — Я тоже была молода и тоже ошибалась.

Лион хотел спросить ещё то-то, но Эвора — кто, если не она? — резко повернулась, шагнула к двери, и не замечая препятствия вышла в коридор. За ней струился тонкий, но безошибочно узнаваемый шлейф ладана. Лион пошёл следом. Всего на минуту задержался, открывая проигнорированную призраком дверь — и столкнулся с совсем иной картиной.

Лайза стояла на ногах, комкая в кулаках шаль, смотрела вперёд, на растворяющуюся в стене фигуру матери.

— Я же говорил тебе оставить эту затею, — отец его, лорд Абель, покачал головой с разочарованием, и последовал за леди Эворой.

— Что за чёрт? — только и смог выдохнуть Лион, не ожидавший встретить призраков вообще, а уж тем более — поговорить с мёртвой роднёй.

Он поднял взгляд — и снова увидел Лайзу. Ещё секунду назад вся она была напряжена — а теперь разом всё напряжение покинуло её тело, плечи безвольно опустились. Из уголка серого глаза соскользнула на щёку слеза.

* * *

— А ведь раньше мы ладили, помнишь?

Голос Лайзы звучал приглушённо, спазм никак не хотел отпускать сведённое эмоциями горло. В душе она проклинала себя — за эти слова, за слезу, за слабость — но больше молчать просто не могла. Физически.

Лиону Имери больше всего на свете хотелось обнять её. Прижать к себе, провести рукой по спине, утешить. Напомнить, что она не одна, что может положиться на него. Только это давно уже не было правдой. Лион остался на месте.

— Твой отец сказал, что я похожа на мать, — Лайза собралась сама. Рукавом смахнула непрошенную слезу, до боли свела лопатки, заговорила сухо.

— Твоя мать сказал, что я похож на отца, — Лион усмехнулся.

— В нашем случае эти комплименты звучат сомнительно, — Лайза отразила усмешку, закутавшись в расшитый платок.

— Твоя правда, — лорд Имери тихо засмеялся, — Особенно сомнительно было бы, не случись с моей семьёй проклятия.

— Это чушь, — в этот раз Лайза слушать не стала, — Мне пора.

— Доброй ночи, — Лион придержал сестре дверь, а сам устало упал в кресло. Виски снова ломило. Будто не в Санта-де-Али он, а вновь заперт в тюремной камере дрянной шхуны. И правда, как вышло, что раньше они ладили?

Лайза Имери больше не смотрела в сторону лазурных платьев, вернувшись к привычному сочетанию лилового с серебром. Она устала объяснять что-то, доказывать, и вновь избегала встреч со сводным братом. Думала с тоской, что матушка оказалась права. Не нужно было связываться с алерийцами, не нужно было соглашаться остаться, правильнее было — ещё пятнадцать лет назад вернуться в Авиш. Впрочем, исправлять ошибки никогда не поздно. Лайза скучала по дому и не хотела видеть брата. Но в этот раз встречи искал сам Лион.

— Подожди! — он окликнул её со спины, и Лайза остановилась, сочтя прямое бегство недостойным. Развернулась, положив руку на старый колодец. Опора ей нужна была во всех смыслах.

— Нашёл наконец, — брат улыбался. Ярко, светло и искренне, безбашенно немного, будто и не было всех тех лет глупого непонимания между ними. Лайза не хотела снова верить его голосу.

— Санта-де-Али не так велик, — Лайза наделась, что собственный голос звучит нейтрально.

— Только не для тебя, когда ты прячешься, — Лион подхватил поясную ленту, едва не угодившую в воду. Лайза пожала плечами и одёрнула подол.

— Собственно, — Лион понятливо отодвинулся, — Я искал тебя по делу.

— Да? И чем я могу помочь? — леди Авиш предпочитала считать облака. Что угодно, лишь бы не видеть ярких глаз напротив. Она слишком устала. От всего.

— Русалка. Водяной дух, — голос Имери был твёрд, — Расскажи о них снова.

— Издеваешься? — возможно, Лайза переоценила своё самообладание. На брата в упор смотрела разъярённая фурия.

— Отнюдь, — Лион и бровью не повёл. Только позволил себе изогнуть в полуулыбке уголок рта, — Если ты говорила серьёзно, мне нужна такая сила. Она принимает в качестве платы кровь королевичей, так? Значит и моя подойдёт.

— На здоровье, — Лайза Авиш резко дёрнула рукой, проводя ладонью по камням, таким же острым, как раньше, застучали призывно по водной глади капли крови, — Общайтесь. А мне пора.

Лион не пошёл за ней. А Лайза, уверенная, что сегодня же начнёт собираться домой, в Авиш, упала на кровать и забылась беспокойным сном, как только добралась до комнат. Наутро же пожалела о своём порыве. Усталость усталостью, но существовали правила безопасности, соблюдать которые требовалось неукоснительно. Она сама выводила их сызнова, и порой это обходилось дорого. Брат должен был знать.

Она нашла Лиона в библиотеке. Поздоровалась мирно. Извинилась за резкость, сославшись на дурное самочувствие, и пересказала всё, что не успела с вечера. Особенно заострила внимание на привычке, необходимой для работы со стихиалями. О переутомлении, истощении, и возможностях, открывающихся не сразу. Лорд Имери — король Алерии — вежливо её поблагодарил. А ещё — кинул вслед ей задумчивый взгляд.

Лион снова нашёл её на конюшне. Лайза собиралась прогуляться верхом. Освежить в памяти ощущения и понять, сколько она в состоянии проехать — дорога в Авиш, всё же, была не близкая. Брат помог ей оседлать кобылу. Предложил сопроводить на прогулке — и от предложения этого Лайза, как алерийка, отказаться не смогла. Они ехали по каменистым склонам, вдоль поросших ковылём пустырей, разнотравных лугов, зарослей фисташки — пока не добрались до моря. Волны мерно шумели внизу. Красиво. Брат и сестра продолжали молчать. Лайза — отрешённо, Лион — вынуждено. Так же безмолвно они завернули коней, возвращаясь в Санта-де-Али.

Ничего не произошло. Лайза забыла, чего хотела от прогулки, бездумно повторяя привычные с детства действия. В голове у неё слегка звенело — от попыток сдержать непрошенные горькие чувства — и Лайза не сразу поняла, что братец, как всегда помогавший ей спуститься из седла, слишком уж очевидно положил руку ей на бедро. Да и отстраняться, спустив сестру на землю, не спешил.

— Лион, — она предостерегающе понизила голос, попробовала отшагнуть сама, но оказалась зажата между хитро фыркающей лошадью и братом.

— Лайза, — он усмехнулся, приблизившись ещё на полшага, поправил прядь, выбившуюся из причёски сестры. Вроде бы невзначай по шее кончиками пальцев прошёлся, по руке, на талии ладонь задержал — и всё-таки отступил.

— Знаешь, — он выглядел немного смешавшимся, но при этом — почти как в детстве живым, — Мне всё это в новинку. Магия. Духи. Чтобы разобраться, нужно время. Может быть, ты и права была все эти годы, а я — дурак. Пока я не могу сказать точно — подожди с отъездом. Останься в Санта-де-Али.

Он смотрел, как десять лет назад. Всегда знал, как взгляд этот, голос, весь он — действует на Лайзу.

— Ладно, — она улыбнулась беспомощно. Вроде и отругать себя стоило за неуместную мягкость и отсутствие характера, а вроде и легче на душе стало без необходимости менять что-то прямо сейчас.

Ничего не переменилось в приморской крепости Санта-де-Али. Светило солнце, менялись в гавани корабли, принимал просителей лорд Имери, сидела на террасе со спокойным лицом леди Лайза. Замковые слуги выдыхали спокойно, чуя обошедшую стороной бурю. Только старые гости Алерии замечали, что жемчуг на платьях Лайзы Авиш вполне королевский, а сами платья — странно закрытые.

Лайза перерыла все сундуки в поисках старых нарядов для поездок к родне. Таких скучных и — главное! — закрытых вещей стоило поискать, даже портные Санта-де-Али взялись повторить фасон не с первого раза. Лайза прикрывала ключицы, куталась в шали, старалась спрятаться как можно сильнее — но все её средства помогали мало. Не давали спрятаться от пронизывающего, ищущего, слишком живого и пылающего взгляда, следующего за ней по пятам. Лион просто смотрел. Лайза чувствовала себя голой даже в трёх слоях плотной ткани. По плечам и животу пробегали мурашки. Сама она тоже оглядывалась иногда, бросала украдкой взгляд, и боялась поверить в то, что видела. Слишком страшно было ошибиться снова. Лайза этого просто бы не пережила.

— Лайза, — поговорить, всё же, пришлось. В очередной раз Лион Имери подкараулил её во внутренних дворах, одну, и не дал сбежать, — Я ошибался, ты была права. Всё время. Прости. Видимо, я переоценил человеческую магию.

— Скорее, недооценил желание некоторых людей говорить гадости просто потому, что они на это способны, — бывшая леди Авиш улыбнулась слабо.

— Или так. Люди всегда были твоей специализацией, — Лион вот, в отличии от сестры, выглядел полным сил, довольным и увлечённым, — В любом случае, мне следовало прислушаться раньше. Прости.

— Ничего, — Лайза наконец оторвала взгляд от мощёных плит, поймала глаза брата. Он улыбнулся ещё шире, хотя, казалось, некуда было.

— Тогда, давай попробуем ещё раз?

— Лион, — сначала Лайза молчала, а потом долго подбирала слова. Ей жизненно важно было, чтобы брат понял, — Мы уже столько раз пробовали. И каждый раз всё заканчивалось одинаково, — голос звучал вкрадчиво, Лайза старалась избегать красочных эпитетов. Впрочем, им они нужны и не были — свежа была собственная память, — Я не хочу, чтобы всё было так же.

— Не будет, — Лион перехватил нервные руки сестры, сжал в своих, сократил дистанцию, — Это последний раз. Обещаю.

— Если всё закончится, как всегда, — Лайза смотрела в лицо брата, — Я покину город. Вернусь в Авиш. И больше мы не увидимся.

— Если будет так — я обещаю, что не стану тебя тревожить.

Лиону хватало уверенности на двоих. Лайза устала спорить со всеми, начиная с самой себя. Ей хотелось верить словам брата — и она позволила себе это. В последний раз. Авиш никуда не денется. Плечи её расслабились, голова опустилась — прямо на грудь вовремя почувствовавшего перемену Лиона. Он преодолел последние сантиметры, наконец обнимая сестру. Уложил одну руку на пояс, а второй — зарылся в непослушны светлые волосы. Когда, спустя время, Лайза выдохнула тихо, поднимая лицо, сам наклонил голову вниз, навстречу влажным серым глазам.

Воссоединение рода Имери в абсолютно пустом дворе — на взгляд не замечающих ничего потомков лорда Абеля — видело полтора десятка человек. Работников, в середине дня занятых делами замка. Однако, ума им было не занимать. Если кто и отметил, как красиво лучи солнца играют на смешавшихся волосах правителей Алерии, то благоразумно об этом промолчал. Даже Лайза и Лион не услышали этого комплимента — им и не до того было.

* * *

Лайза Имери прогуливалась вдоль морского побережья. Туфли остались лежать на плаще, у коновязи, ноги по щиколотку утопали в песке, прибой прохладными волнами облизывал голени, а солнце немного слепило, заставляя щуриться. Следы её вдоль береговой линии петляли. То и дело она оборачивалась, шла спиной вперёд, смотрела на отстающего на пару шагов, расслабленного Лиона. Он, в рубашке с закатанными рукавами, промокших до колен штанах, тоже босой, следил, чтобы сестра не упала. Готов был в любой момент удержать, подхватить. Улыбался.

— Допустим, с перемещением на большие расстояния разобрались, — Лайзе нравилось, как он вникает в их родовую магию, искренне старается понять, но при этом смотрит — только на неё. Внимательно. Ни детали не упускает, — Со здоровьем и удачей тоже. А ещё? Что-нибудь из того, что ты называла не основополагающим и сложным?

— Ну, кое-что есть, — Лайза улыбалась с хитринкой, — Например, могу вот так.

Она разорвала дистанцию, сделала длинный плавный шаг в воду, в море. Но вместо того, чтобы провалиться по пояс, замерла над солёной бирюзовой гладью. Подол нижнего платья прилип к ногам, от пальцев побежали круги. Лайза засмеялась — и знала, что смех её звучал не по-человечески, разлетался по берегу вибрирующей волной, отдавался в песке — обернулась вокруг себя, сбрасывая усталость последних лет. Она снова выглядела, как в семнадцать. Знала, что вид этот сохранит до самой смерти — лёгкой и быстрой, она просто не проснётся однажды по утру — если, конечно, не решит, что иной облик нужен ей для каких-нибудь дел с Лионом.

Брат засмеялся тихо, сделал шаг вперёд, к ней, ухватился за протянутую руку. Лайза подняла его к себе, наверх, на послушную поверхность воды. Лион, несмотря на то что не провалился в воду благодаря сестре, обнял её за талию, помог опереться на руку. Несколько метров они прошли по воде, параллельно берегу, а после вернулись на землю. Долго удерживать их обоих Лайзе сложно. Лион спрыгнул на песок первым, подхватил на руки и опустил вниз сестру. Лайза и сама рассмеялась, устроив голову в изгибе его шеи.

— Ведьма, — Лион говорил тихо, низко, ей на ухо, вибрация прокатилась у леди Имери под кожей.

— Ты сам не лучше, — Лайза наконец не спорила с очевидным. И чувствовала себя счастливой.

* * *

Береговая линия Санта-де-Али была длинна и разнообразна даже за вычетом торговой гавани. Лион с сестрой ввели в привычку долгие прогулки вдоль моря. Утром, вечером, днём — как придётся, дел на Алерии всё же хватало. А ещё хватало разговоров, захватывающих тем. Событий, обсудить которые они за прошлые годы не успели — потому что их много было, а говорить они начали только недавно. Снова начали. Лион безгранично счастлив был, что сестра согласилась снова — ещё раз — остаться с ним, на острове, в Санта-де-Али. Мир снова был хорош, прекрасен почти, как в первый день его правления, и в этот раз сместиться к худшему не грозил. А случись что — у них был хороший шанс справиться. Вдвоём.

В этот раз море было тёмным, штормовым, в белых пенных гребнях. Гулко рокотали перекатывающиеся на глубине камни. Сестра шла чуть впереди. Тёплый плащ собирал песок, капюшон упал на плечи. Она сегодня была задумчива, погружена в свои мысли. Даже такое настроение сестры не казалось Лиону плохим, но ведь всегда можно улучшить что-то?

— Знаешь, в то время, пока мы не общались, мне иногда снились сны, — Лион хмыкнул. Ему было самую малость неловко говорить о подобном вслух, но… — Несколько необычные. Чересчур реалистичные. И немного личные.

— Ну, — Лайза замедлилась, позволив брату нагнать себя. Лион не мог не заметить румянец, проступивший на бледной коже, — В целом, это даже логично. Какой-то учёный из Кэно, помнится, целый трактат написал про подобные… явления.

— Но? — Лион слишком хорошо знал сестру. В том числе, все её увёртки и способы уйти от темы. Настаивать он тоже умел.

— Может быть, это были не совсем сны, — Лайза вспыхнула, но помимо обыкновения вскинула острый подбородок. Глаза её блестели, и Лион не смог устоять — потянулся навстречу.

— У тебя, брат, — продолжила Лайза позже, — Слишком сильна привычка путать реальность и иллюзии.

Румянец всё ещё не сошёл с её щёк, она слегка сердито дёргала непослушную прядку, и — Лион знал — про себя ругала слишком чувствительную кожу. Лорд Имери с довольством наблюдал за сестрой. У него, честно, не было ни малейшего желания спорить с выводами Лайзы. Лион был полностью, бессовестно, счастлив.

* * *

Вольный Остров Алерия — первая остановка любого путника, ищущего своё место на пиратском архипелаге. На Алерии быстрые корабли, великолепные виноградные рощи, наибольшая доля образованного населения среди всех известны стран и несколько великолепных старинных замков, впечатляющих своей архитектурой. Издавна остров экспортирует цитрусы, опиум и порох.

Правит Алерией семья Имери, давние хранители крепости в заливе де-Али. Лорд Абель, предыдущий алерийский король, скончался, оставив после себя, помимо военной реформы, четверых сыновей и дочь. Вольные Острова — тропический рай, временами жестокий и непредсказуемый, как любые дикие земли. Корону и остров унаследовал младший из его детей — Лион.

На всех Островах знали — он был талантлив, дьявольски удачлив, ни разу не потерял жизнь в безвыходных, казалось, передрягах, и пользовался удивительно чистой репутацией. Он легко справился с ношей власти. А что было Лиону Имери в новинку, с тем помогала его старшая и единственная сестра — леди Лайза. Они ладили с детства, не потеряли дружбы в подростковые годы и, по сути, правили вместе. Алерийцы почитали обоих, и часто приводили в пример — как образец настоящих семейных уз.

Старые друзья рода Имери — всё более и более редкие гости Санта-де-Али, знали: не всегда гладкими были отношения брата и сестры. Иногда они с трудом разговаривали, периодически Лайза Имери порывалась вернуться в родной удел, замок Авиш. То и дело делили они что-то, связанное с глубокой древностью, чуть ли не магией — и спорили до хрипоты. Но всё это давно осталось в прошлом.

Если бы обычные островитяне, друзья семьи и слуги замка собрались вместе, они, пообщавшись, узнали бы друг от друга много интересного. Только вот, не приняты были даже на Алерии подобные собрания. Не довелось.

Летописи же… Летописи, кратко и сухо, отметили факты. После лорда Абеля престол Алерии занял Лион Имери. Он правил вместе со своей сестрой, Лайзой, много лет, и период этот в истории Острова остался как время расцвета. Насколько можно судить со стороны, односложно отмечали летописцы, жизнь правителей Алерии тоже была вполне счастливой. И, выводя эти слова в доживших до потомков свитках, не слишком-то ошиблись.