Новый рассвет (гет)

Ветер срывал листья с вековых сосен. Дом Калленов утопал в тишине, нарушаемой только приглушёнными голосами внутри. Но за этой внешней тишиной бушевала буря — Ренесми рожала.

Белла стояла у окна. Руки её дрожали, хотя она давно уже не чувствовала холода, усталости или боли. Но сейчас её сердце — сердце матери — било тревогу, будто снова стало живым, человеческим.

— Ей больно? — шёпотом спросил Джейкоб, появляясь рядом.

Белла взглянула на него. Джейкоб был бледен. Лицо — напряжённое, губы сжаты. Годы, прожитые вместе, не научили его быть спокойным, когда страдала Ренесми. И уж тем более — когда она боролась за жизнь, давая новую.

— Карлайл говорит, всё идёт... необычно. Но ребёнок жив. Она тоже. Пока.

Он сжал кулаки.

— "Пока" — не ответ.

Где-то в глубине дома, за закрытой дверью спальни, Эсме клала прохладную тряпку на лоб Ренесми. Алис стояла у изголовья кровати, держала руку племянницы и шептала ей что-то утешительное. Карлайл был сосредоточен: медик, а сейчас — почти шаман, держащий тончайшее равновесие между жизнью и смертью.

Тело Ренесми дрожало, как натянутая струна. Лоб покрывался потом, дыхание сбивалось.

— Он… — выдохнула она. — Он сильный. Он как… буря внутри меня. Папа, ты чувствуешь?

— Чувствую, милая, — Эдвард сидел рядом, почти касаясь её плеча. Его глаза блестели болью. Он слышал мысли дочери, её панику, её любовь. И слышал мысли ребёнка — слишком чёткие для существа, ещё не родившегося.

Внезапно её тело выгнулось, она закричала. Комната содрогнулась от непонятного импульса — Алис отшатнулась, Эсме схватилась за стену.

— Что это было? — испуганно прошептала Розали, вбегая в комнату. — Он... он излучает силу, Карлайл. Он…

— Он как будто... вливается в пространство, — прошептал Эдвард. — Его сознание... не просто развивается. Оно... растёт наружу.

Карлайл бросил короткий взгляд на Джаспера, стоявшего у дверей, как часовой.

— Надо держать барьер. Если он влияет на окружающих до рождения, нам нужно быть готовыми.

Час прошёл, потом ещё. Джейкоб сидел на полу у стены, пальцы сжаты в кулак.

— Почему она так долго?.. Почему он не выходит?..

Белла молча подошла и положила руку ему на плечо.

— Она борется. За него. И за тебя.

Сквозь боль и крики — вдруг тишина. Резкая, почти оглушительная.

Карлайл поднёс руки. Ренесми, вся в слезах, выдохнула последнее усилие — и из неё вырвался долгожданный крик.

Маленький, и одновременно невозможный по силе.

Новорожденный не плакал — он вибрировал, как пламя, обретшее форму. Глаза его были открыты — цвета янтаря, с золотыми вкраплениями, а кожа... как бы это ни звучало, мерцала в тусклом свете.

Карлайл, едва удерживая ребёнка, с изумлением произнёс:

— Он... не совсем человек. Не совсем вампир. И даже не оборотень.

Джейкоб, потеряв равновесие, встал, будто очнувшись от долгого кошмара. Он бросился вперёд, но Белла остановила его.

— Осторожно. Он... чувствует тебя, — прошептала она.

Младенец посмотрел на Джейкоба. Не как ребёнок. Как древний дух, только что обретший тело. На мгновение в комнате стало светлее.

Алис с трудом оторвала взгляд:

— Я не вижу его будущего. Никакой линии. Он как чёрная дыра в потоке времени. Я... я не знаю, кем он будет.

Карлайл осторожно положил ребёнка на грудь Ренесми. Она улыбнулась, вытирая слёзы.

— Он... он спокоен теперь. Слышишь, папа?

Эдвард сидел на краю кровати, ошеломлённый.

— Я не слышу его мысли. Совсем. Он закрылся. Как Белла, но ещё глубже.

— Он не хочет, чтобы мы знали, — шёпотом добавил Джаспер. — Я чувствую... осознанность. Не как у младенца. Как у взрослого, который выбирает, что показать.

Тишина повисла над комнатой. Только Эсме, с дрожащим голосом, наконец произнесла:

— Как вы его назовёте?

Ренесми посмотрела на Джейкоба, и тот, наконец, улыбнулся — впервые за много часов.

— Его имя… Эльян. От света и воли.

И в этот момент ребёнок — Эльян — впервые издал звук. Что-то между смехом и шёпотом ветра. Листья за окном закружились в вихре, не касаясь земли.

Спустя два дня Ренесми стояла у окна с сыном на руках. Он спал — но даже его дыхание казалось музыкой.

— Ты чувствуешь? — прошептала она Джейкобу. — Он не просто особенный. Он... как новый рассвет. Но рассвет над миром, который может не выдержать такого света.

Джейкоб положил руку ей на плечо.

— Тогда мы его защитим. Все вместе.

А в далёкой Вольтерре, древние глаза Аро, закрытые столетиями, внезапно открылись.

— Он родился.