По следам легенд (гет)

Ритмичный перестук колес поезда, следующего по Бергенской железной дороге, вплетался в мягкий гул разговоров и шорох страниц. Вагон, пропахший свежесваренным кофе и теплом старого дерева, покачивался, словно колыбель, убаюкивая пассажиров. За широкими окнами проплывали суровые пейзажи плато Хардангервидда: зазубренные скалы, словно клыки древнего зверя, прорезали низкое небо, а мохнатые пятна вереска дрожали под порывами ветра. Дикий, первозданный мир за стеклом казался одновременно далеким и пугающе близким, будто смотрел прямо в душу.

Линея сидела у окна, ее пепельно-русые волосы, заплетенные в тугую косу, слегка касались края свитера с норвежским узором. Ее пальцы, тонкие, но огрубевшие от работы с архивными книгами, бережно разглаживали пожелтевший лист бумаги на столике. Это была не просто карта — это была загадка, вырванная из древнего фолианта, который она нашла в пыльном углу университетской библиотеки Осло. Линея перерисовала каждый штрих, каждую выцветшую линию с благоговением, словно боялась потревожить спящую тайну. Ее глаза, цвета штормового моря, горели сдержанным возбуждением, а губы невольно шевелились, повторяя строки из легенд, которые она знала наизусть.

— Линея, ты уверена, что это не просто красивая сказка? — Андреас, развалившись на сиденье напротив, скрестил мускулистые руки на груди. Его светлые волосы, коротко стриженные, блестели в свете вагонных ламп, а открытая улыбка, обычно обезоруживающая, сейчас скрывала тень скептицизма.

— Я, конечно, за приключения, но тащиться в глушь ради какой-то мифической скалы…

Не проще ли забраться на Прейкестолен и сделать пару фоток для соцсетей?

Линея подняла взгляд, и ее брови слегка изогнулись. Она привыкла к подколкам Андреаса, но сегодня в его голосе было что-то новое — не просто насмешка, а вызов. Он ждал, что она дрогнет, отступит, признает, что ее одержимость древними легендами — это всего лишь игра воображения. Но Линея только улыбнулась, и в этой улыбке было столько уверенности, что Андреас невольно замолчал.

— Это не просто скала, Андреас, — ее голос был тихим, но твердым, как гранит.

— Это «Трон Спящего», или, если тебе больше нравится, «Логово Йотуна». Место, где, согласно легендам, древний горный дух, Каменный Страж, охраняет что-то… или кого-то. Я потратила два года, изучая эти истории. Они не просто сказки, они — ключ. И эта карта, — она легонько постучала пальцем по листу, — доказательство того, что это место существует.

Халвор, сидевший рядом с Линеей, оторвался от своей камеры Leica, которую он любовно протирал мягкой тряпочкой. Его рыжеватые волосы торчали во все стороны, а веснушчатое лицо светилось мальчишеским энтузиазмом. Он наклонился к карте, его глаза загорелись, словно он уже видел кадры, которые сделает.

— Если это правда, Линея, — сказал он, поправляя объектив, — я сниму такое, что весь мир ахнет. Представляете? Каменный Страж, пробуждающийся в лучах рассвета, а вокруг — туман, как дыхание гор… Это будет легендарно! — Он театрально раскинул руки, едва не задев Анну, которая сидела напротив, погруженная в свои записи.

Анна, с ее короткой стрижкой темных волос и ясными карими глазами, подняла голову от блокнота, где она методично отмечала список снаряжения. Ее рюкзак, аккуратно уложенный у ног, был образцом порядка: карабины, ледоруб, запасные батарейки — все на своих местах. Она посмотрела на Халвора с легкой усмешкой.

— Халвор, если ты будешь размахивать руками, как ветряная мельница, то точно ничего не снимешь, потому что свалишься с обрыва, — ее голос был спокойным, но в нем чувствовалась стальная уверенность.

— И, Линея, я с тобой, но давай начистоту: этот маршрут — не прогулка по парку. Плато Хардангервидда коварное. Погода меняется за минуты, и если мы заблудимся… — Она замолчала, но все поняли, что она хотела сказать.

Линея кивнула, признавая серьезность слов Анны. Она знала, что без Анны, их «ходячего компаса», они бы не решились на это путешествие. Но именно поэтому она выбрала эту команду: Анна — их опора, Андреас — их сила, Халвор — их глаза, а она сама — их сердце, их вера в невозможное.

— Я знаю, это риск, — сказала Линея, ее голос стал мягче, почти умоляющим.

— Но подумайте: если я права, если Каменный Страж реален, мы не просто найдем место из легенд. Мы прикоснемся к чему-то… большему. К тому, что люди забыли. Это не просто путешествие. Это паломничество.

Андреас фыркнул, но в его глазах мелькнула искра интереса. Он был скалолазом, привыкшим бросать вызов горам, и сложность маршрута, который описывала Линея, зажгла в нем азарт. Он наклонился к карте, разглядывая извилистые линии, нарисованные от руки.

— Ладно, допустим, я в деле, — сказал он, постукивая пальцем по столу.

— Но только потому, что этот маршрут выглядит как настоящий вызов. Если там нет никакого «Стража», я все равно получу свою порцию адреналина.

Халвор рассмеялся, его смех был звонким, как звон колокольчиков, и даже Анна не смогла сдержать улыбку. Линея почувствовала, как напряжение в груди отпускает. Они были вместе. Они верили ей — или, по крайней мере, были готовы пойти за ней.

За окном пейзаж становился все более диким. Скалы вырастали выше, их края обрывались в пропасть, а далекие снежные вершины, окутанные дымкой, казались стражами, охраняющими тайны мира. Вагон слегка качнулся, и карта на столе дрогнула, словно напоминая о своей важности. Линея положила на нее ладонь, чувствуя под пальцами шершавую текстуру бумаги. Это был не просто лист — это была нить, связывающая их с чем-то древним, с чем-то, что ждало их в сердце гор.

— Мы почти на месте, — тихо сказала Анна, взглянув на часы.

— Через час сойдем на станции. Оттуда — только мы и горы.

Халвор поднял камеру, направляя объектив на Линею, которая все еще смотрела на карту. Щелчок затвора разорвал тишину вагона.

— Первый кадр экспедиции, — ухмыльнулся он.

— Линея, хранительница тайн. Готовься, скоро ты станешь звездой моего репортажа.

Линея закатила глаза, но ее щеки слегка порозовели. Она знала, что это только начало. За окном плато Хардангервидда дышало, словно живое, и где-то там, в глубине его каменных вен, спал Каменный Страж. Их путешествие уже началось, и каждый стук колес приближал их к тому, что изменит их навсегда.

Поезд, издав протяжный гудок, будто прощаясь, скрылся за поворотом, оставив за собой лишь эхо, растворяющееся в холодном горном воздухе. Небольшая станция, затерянная среди скал, выглядела как забытый аванпост цивилизации: деревянная платформа, потемневшая от времени, одинокий указатель с выцветшей надписью и скамейка, покосившаяся под тяжестью бесчисленных зим. Вокруг — молчаливые великаны гор, чьи вершины терялись в низких облаках, и бесконечные просторы плато Хардангервидда, где ветер пел свою древнюю, тоскливую песню. Воздух был таким чистым, что казался хрустальным, но в нем уже чувствовалась легкая горечь надвигающейся непогоды.

Линея стояла на краю платформы, сжимая в руках рюкзак. Ее пепельно-русая коса покачивалась на ветру, а глаза, цвета штормового моря, внимательно изучали пейзаж. Она чувствовала, как сердце бьется быстрее — не от страха, а от предвкушения. Это было начало. Момент, когда карта, хранившаяся в ее записной книжке, переставала быть просто бумагой и становилась путеводной нитью в неизведанное.

— Ну что, Линея, твой «Трон Спящего» где-то там? — Андреас, поправляя лямки своего рюкзака, кивнул в сторону тропы, что вилась между валунами и исчезала в зарослях вереска. Его голос был насмешливым, но в нем проскальзывала искренняя любопытность. Он уже представлял, как карабкается по отвесным скалам, проверяя себя на прочность.

— Надеюсь, твоя карта не приведет нас в какую-нибудь трясину.

— Если бы я хотела трясину, Андреас, я бы повела вас в болота под Бергеном, — парировала Линея, не отрывая взгляда от горизонта. Ее пальцы невольно коснулись кармана, где лежала сложенная карта.

— Но это не прогулка для туристов. Это… вызов. И не только для тебя.

Андреас хмыкнул, но его улыбка стала шире. Он любил вызовы, и Линея это знала. Она всегда умела зацепить его, даже если он ворчал.

Анна, уже шагнувшая вперед, чтобы осмотреть тропу, обернулась. Ее короткие темные волосы чуть растрепались на ветру, но в карих глазах читалась спокойная уверенность. Она проверила компас, затем присела, внимательно разглядывая мох на ближайшем валуне.

— Мох толще с северной стороны, — сказала она, ее голос был деловым, но не лишенным теплоты.

— Мы идем на северо-восток, если верить твоей карте, Линея. Но учти: погода здесь меняется быстрее, чем настроение Андреаса. Надо быть готовыми к дождю. Или снегу. Или к обоим сразу.

— Снегу? В июле? — Халвор, замыкавший группу, остановился, чтобы сделать снимок платформы, пока та еще была видна. Его камера щелкнула, запечатлев покосившийся указатель на фоне суровых скал.

— Анна, ты серьезно? Я рассчитывал на эпичные пейзажи, а не на то, что замерзну, как пингвин.

— Пингвины не мерзнут, Халвор, — Анна бросила на него взгляд, в котором мелькнула усмешка.

— И если ты будешь тратить батарейку камеры на каждый столб, то к вечеру останешься без своих «эпичных пейзажей».

Халвор театрально приложил руку к груди, будто его смертельно ранили, но тут же рассмеялся, и его смех, звонкий и заразительный, разнесся над платформой, отражаясь от каменных стен. Даже Линея, погруженная в свои мысли, невольно улыбнулась. Халвор всегда умел разрядить обстановку, даже когда ветер начинал завывать чуть громче, а тени от облаков скользили по скалам, словно предвестники чего-то большего.

Группа двинулась вперед, следуя за Анной, которая уверенно шагала по тропе. Указатель, гласивший «Туристический маршрут".. маршрут», остался позади, и тропа, до того аккуратно утоптанная, начала растворяться в зарослях вереска и мха. Камни под ногами становились крупнее, покрытые лишайником, а земля — мягче, пружинящей от векового мха. Это был не просто переход с тропы на дикую местность — это был шаг в другой мир. Звуки цивилизации — гудки поезда, скрип платформы — исчезли, сменившись шелестом ветра, пробегавшего по траве, и резкими криками птиц, круживших высоко над головой.

Линея остановилась, чтобы свериться с картой. Ее пальцы дрожали — не от холода, а от волнения. Она чувствовала, как взгляды друзей скользят по ней: Анна — с практичной сосредоточенностью, Халвор — с любопытством, Андреас — с привычной насмешкой. Она знала, что они ждут ее уверенности, и не собиралась их подводить.

— Здесь, — сказала она, указывая на едва заметный проход между двумя валунами, поросшими мхом.

— Карта показывает, что мы должны свернуть в эту долину. Она выведет нас к первому ориентиру.

— Ориентир? — Андреас приподнял бровь, поправляя рюкзак.

— Ты имеешь в виду этот твой «Камень-Страж»? Надеюсь, он хотя бы выглядит круто, а не как очередной булыжник.

— Если это тот самый камень, о котором говорит легенда, — ответила Линея, аккуратно складывая карту, — он будет не просто крутым. Он будет… живым.

— Живым? — Андреас фыркнул, но его глаза блеснули.

— Ладно, это я должен увидеть. Но если это просто куча мха, я потребую компенсацию за моральный ущерб.

— Снимай свои пейзажи, Андреас, это будет твоя компенсация, — поддел Халвор, щелкая камерой. Он поймал в объектив момент, когда Анна, наклонившись, проверяла следы на земле.

— Смотрите, как круто! Анна в роли следопыта — это уже история.

Анна выпрямилась, бросив на Халвора взгляд, полный притворного раздражения.

— Халвор, если ты сейчас же не уберешь камеру от моего лица, я засуну ее в твой рюкзак. Глубоко. — Но ее губы дрогнули в улыбке, и она тут же повернулась к Линее.

— Следов животных пока нет, но это не значит, что их не будет. Держитесь ближе друг к другу. Здесь могут быть волки.

— Волки? — Халвор замер, его глаза расширились.

— Ты шутишь, да?

— Не шучу, — Анна пожала плечами, но в ее голосе чувствовалась легкая насмешка.

— Но не волнуйся, они обычно не нападают на группы. Если, конечно, ты не будешь орать на всю долину.

Халвор театрально понизил голос до шепота:

— Понял. Буду тише ветра.

Группа двинулась дальше, и их ботинки, хрустя по гравию, сделали первые шаги по нетронутому мху. Этот звук — мягкий, почти священный — был словно сигнал: они пересекли невидимую границу. Тропа осталась позади, и теперь перед ними простиралась дикая, необузданная земля, где каждый шаг казался обещанием чего-то большего. Анна шла впереди, ее движения были точными, как у хищника, выслеживающего добычу. Она то и дело останавливалась, проверяя направление ветра, приглядываясь к камням, словно читая их, как книгу.

Линея, шедшая за ней, чувствовала, как воздух становится холоднее, чище, наполняя легкие почти болезненной свежестью. Она посмотрела на друзей: Андреас, с его широкими плечами, шел с легкостью, будто горы были его домом; Халвор, то и дело останавливающийся, чтобы поймать в кадр игру света на скале или тень облака; Анна, чья уверенность была якорем для них всех. Линея знала, что без них она бы не решилась на этот путь. Но теперь, когда они стояли здесь, на пороге неизведанного, она чувствовала, что они — не просто команда. Они — часть чего-то большего, чего-то, что еще не открылось им.

Ветер пронесся по долине, принося с собой запах влажной земли и далекого снега. Где-то вдали закричала птица, и ее голос, резкий и одинокий, эхом отразился от скал. Линея остановилась, положив руку на шершавый валун. Ее сердце билось в такт с этим местом, будто оно уже знало, что ждет впереди.

— Мы на верном пути, — тихо сказала она, больше для себя, чем для других.

— Я чувствую.

Андреас, услышав ее, повернулся, его брови поднялись в привычной насмешке.

— Чувствуешь? Или это твой «Каменный Страж» уже шепчет тебе на ухо?

Но Линея только улыбнулась, не отвечая. Она знала, что он поймет. Скоро. Они все поймут. Первый шаг в тишину был сделан, и теперь назад пути не было.

Плато Хардангервидда раскинулось перед ними, словно застывшее море из камня и мха. Огромные валуны, покрытые лишайниками, чьи узоры напоминали письмена веков, торчали из земли, как кости древнего зверя. Воздух здесь был тяжелым, пропитанным запахом влажной земли и чего-то неуловимо древнего, будто само время осело на этих камнях. Небо, низкое и серое, нависало над группой, а ветер, холодный и настойчивый, шептал что-то на своем языке, от которого по спине пробегали мурашки. Линея чувствовала, как этот шепот проникает в нее, словно горы смотрят на них, оценивают, ждут.

Группа остановилась посреди плато, окруженная валунами, каждый из которых казался одинаковым: серый, угловатый, покрытый пятнами зеленовато-желтого лишайника. Линея, сжимая в руках карту, водила взглядом от бумаги к пейзажу и обратно. Ее брови хмурились, а губы шевелились, беззвучно повторяя строки из легенд. «Камень-Страж должен быть здесь, — думала она, — первый ориентир. Но где?» Она чувствовала, как в груди нарастает тревога, тонкая, как нить, но готовая вот-вот лопнуть.

— Линея, ты уверена, что мы не заблудились? — Андреас, стоя с руками на бедрах, оглядывал плато с привычным скептицизмом. Его светлые волосы растрепались на ветру, а в глазах мелькала насмешка, хотя и не злая.

— Все эти камни выглядят как братья-близнецы. Может, твой «Страж» — это просто большой булыжник, который какой-то викинг пнул тысячу лет назад?

Линея бросила на него взгляд, в котором смешались раздражение и решимость. Она знала, что Андреас провоцирует ее, но сейчас не было времени на споры.

— Если бы ты читал легенды, а не только карабкался по скалам, — ответила она, стараясь держать голос ровным, — ты бы знал, что Каменный Страж — это не просто камень. Это… метка. Знак, что мы на верном пути. И он должен быть здесь. — Она ткнула пальцем в карту, где грубо нарисованный символ, похожий на переплетенные линии, обозначал их цель.

Анна, прислонившаяся к одному из валунов, внимательно слушала, но ее взгляд был устремлен в даль. Она сняла перчатку и провела рукой по шершавой поверхности камня, словно пытаясь почувствовать его историю.

— Линея права, — сказала она, ее голос был спокойным, но в нем чувствовалась напряженная сосредоточенность.

— Это место… оно не похоже на обычное плато. Смотрите, как лишайник растет. Он не случайный. Будто кто-то вырезал узоры. — Она указала на валун, где зеленоватые пятна складывались в едва заметные спирали.

Халвор, который до этого бродил между камнями, щелкая камерой, вдруг остановился. Его рыжеватые волосы торчали из-под шапки, а лицо, обычно светящееся энтузиазмом, сейчас выражало разочарование.

— Честно? Это место выглядит скучно, — проворчал он, опуская камеру.

— Я думал, тут будет что-то… ну, не знаю, эпичное! А тут просто камни. Серые. Одинаковые. Даже свет плоский, ни одного контрастного кадра! — Он пнул мелкий камешек, который с глухим стуком укатился в мох.

Линея почувствовала, как ее щеки вспыхнули. Она открыла было рот, чтобы возразить, но Халвор уже отвернулся, возясь с камерой. Он достал из рюкзака инфракрасный фильтр и начал его прикручивать, бормоча себе под нос:

— Может, хоть так получится что-то интересное. Черно-белые снимки, говорят, вытягивают душу пейзажа…

Андреас хмыкнул, скрестив руки на груди.

— Душу пейзажа? Халвор, ты звучал бы круче, если бы не выглядел как ребенок, который потерял свою игрушку.

— О, заткнись, скалолаз, — огрызнулся Халвор, но его губы дрогнули в улыбке.

— Когда я сделаю снимок, который попадет на обложку National Geographic, ты будешь умолять меня подписать его.

Анна закатила глаза, но ее внимание уже вернулось к Линее.

— Что говорит карта? — спросила она, подходя ближе.

— Если мы не найдем этот твой «Камень-Страж», нам придется разбивать лагерь здесь, а ночью температура упадет ниже нуля.

Линея кивнула, чувствуя, как ответственность давит на плечи. Она снова развернула карту, ее пальцы дрожали от холода и напряжения. Линии на бумаге, нарисованные чернилами, выцветшими от времени, казались живыми, будто пульсировали в такт ее сердцу. Она закрыла глаза, вспоминая строки из легенды: «Ищи стража там, где камни хранят молчание, но их глаза видят». Она открыла глаза и посмотрела на плато. Камни молчали, но их молчание было слишком громким, слишком тяжелым.

— Он должен быть здесь, — тихо сказала она, больше для себя, чем для других.

— Мы просто не видим.

Халвор, закончив возиться с фильтром, навел камеру на ближайший валун и сделал пробный снимок. Его брови нахмурились, когда он взглянул на экран. Он замер, его пальцы застыли на кнопках камеры, а дыхание стало прерывистым.

— Э… ребята, — его голос дрогнул, и в нем впервые за день не было привычной бравады.

— Подойдите сюда. Это… это ненормально.

Линея, Анна и Андреас тут же окружили его, их шаги хрустели по мху. Халвор медленно повернул камеру, чтобы показать экран. На черно-белом изображении серый валун, ничем не примечательный на первый взгляд, был покрыт сетью тонких, пульсирующих линий. Они переплетались, образуя узоры, похожие на руны, и светились мягким, почти неземным светом, который был невидим невооруженным глазом. Это было не просто отражение света или игра теней — это было что-то… живое.

— Что за… — Андреас наклонился ближе, его скептицизм сменился изумлением.

— Это что, твой фильтр такое делает?

— Нет, — Халвор покачал головой, его голос стал тише.

— Инфракрасный фильтр просто улавливает тепло или… что-то еще. Но это… это не должно быть таким. Это как будто… — Он замолчал, не находя слов.

Линея, затаив дыхание, склонилась над экраном. Ее глаза расширились, когда она узнала один из узоров. Она видела его в книгах, в древних текстах, которые изучала ночи напролет. Руна «Защита». Ее сердце заколотилось так громко, что она почти не слышала ветра.

— Это он, — прошептала она, ее голос дрожал от восторга и страха.

— Каменный Страж. Мы нашли его.

Анна, стоя рядом, положила руку на плечо Линеи, ее пальцы были твердыми, но теплыми.

— Ты уверена? — спросила она, но в ее голосе уже не было сомнения, только настороженность. Она тоже смотрела на экран, и ее обычно спокойное лицо теперь выражало нечто, похожее на благоговение.

— Уверена, — Линея кивнула, ее глаза блестели.

— Это не просто камень. Это… начало. Легенда жива.

Халвор сделал еще один снимок, и на экране руны замерцали ярче, словно отвечая на их присутствие. Андреас, все еще пытаясь сохранить остатки скептицизма, провел рукой по валуну, но ничего не почувствовал — только холодный, шершавый камень.

— Ладно, — сказал он, его голос стал серьезнее.

— Допустим, это не глюк твоей камеры. Что дальше?

Линея выпрямилась, ее лицо светилось решимостью. Она посмотрела на валун, затем на плато, которое теперь казалось не просто нагромождением камней, а чем-то большим — стражем, хранящим тайны.

— Дальше, — сказала она, — мы идем за ним. Он указывает путь.

Ветер пронесся по плато, унося с собой их слова, но оставляя ощущение, что горы слушают. Камни молчали, но их молчание теперь было живым, наполненным ожиданием. Группа стояла у валуна, и на их лицах отражался свет рун, видимый только через объектив камеры Халвора. Они были на верном пути, и впервые за день каждый из них почувствовал, что это путешествие — не просто авантюра. Это было прикосновение к чему-то древнему, к тому, что смотрело на них из глубины веков.

Рев ледниковой реки заглушал все звуки, наполняя воздух яростным, почти живым гулом. Змеиный Поток, как называли его в легендах, мчался через узкое ущелье, его молочно-бирюзовая вода пенилась, сталкиваясь с острыми камнями, и брызги взлетали в воздух, словно осколки стекла, сверкающие в тусклом свете пасмурного неба. Скалы, окружавшие реку, были гладкими, отполированными веками неустанного течения, а над водой нависал холодный туман, от которого кожа покрывалась мурашками. Это место не просто выглядело опасным — оно дышало угрозой, будто сам поток был стражем, испытывающим каждого, кто осмелится бросить ему вызов.

Группа застыла на берегу, их ботинки утопали в мягком мху, пропитанном влагой. Линея, сжимая в руках карту, чувствовала, как ее сердце бьется в такт с ревом реки. Она вспомнила строки из легенды: «Змеиный Поток пропускает лишь тех, чьи сердца бьются в унисон». Эти слова, которые она когда-то читала в пыльном фолианте, теперь казались не просто поэтической метафорой, а предупреждением. Она подняла глаза, встретившись взглядом с Анной, чье лицо, обычно спокойное, сейчас было напряженным, как натянутая струна.

— Моста нет, — Анна произнесла это с такой же деловитостью, с какой проверяла снаряжение в поезде, но в ее голосе проскользнула тень тревоги. Она присела у края берега, внимательно изучая течение.

— Вода ледяная. Если кто-то поскользнется, гипотермия наступит за минуты.

— Отличные новости, — пробормотал Халвор, стоя чуть поодаль. Его камера висела на шее, но он даже не пытался снимать. Его рыжеватые волосы намокли от брызг, а веснушчатое лицо побледнело.

— Я, конечно, люблю приключения, но это… это как-то слишком. — Он нервно хмыкнул, но его глаза выдавали страх, который он пытался скрыть за шуткой.

Андреас, стоявший ближе всех к реке, снял рюкзак и бросил его на землю с глухим стуком. Его светлые волосы прилипли ко лбу, а в глазах горел знакомый огонь — тот, что зажигался, когда он видел перед собой вызов. Он прошелся вдоль берега, внимательно осматривая скалы, его пальцы скользили по камням, проверяя их надежность.

— Мы справимся, — сказал он, его голос был твердым, как гранит.

— Я найду место для переправы. Нам нужна веревка и точка для страховки. Анна, поможешь?

Анна кивнула, уже доставая из рюкзака моток альпинистской веревки и карабины. Ее движения были быстрыми, точными, как у человека, привыкшего доверять только своим рукам и инстинктам. Она бросила взгляд на Линею и Халвора, которые стояли чуть поодаль, и ее голос стал строже:

— Вы двое, держитесь ближе. И не отвлекайте нас и Андреаса. Это серьезно.

Линея молчала, ее взгляд был прикован к реке. Она чувствовала, как холод от воды проникает под одежду, но это был не просто холод — в этом месте было что-то… живое. Она вспомнила легенду о Змеином Потоке и невольно сжала кулаки. «Чьи сердца бьются в унисон». Что это значило? Она посмотрела на друзей: Андреас, уже карабкающийся по скале, Анна, проверяющая узлы, Халвор, нервно теребящий ремешок камеры. Они были такими разными, но сейчас их связывала одна цель. Может, это и есть тот самый «унисон»?

Андреас, найдя подходящий выступ, закрепил веревку, обвязав ее вокруг массивного камня. Его движения были точными, экономичными, как у хищника. Он обернулся к группе, его лицо светилось уверенностью.

— Готово, — крикнул он, перекрикивая рев реки. — Я иду первым, организую страховку на той стороне. Анна, проверь крепления.

Анна подошла к веревке, ее пальцы быстро пробежались по узлам, проверяя их надежность. Она кивнула, ее карие глаза встретились с глазами Андреаса.

— Надежно, — сказала она. — Но будь осторожен. Течение сильнее, чем кажется.

— Я всегда осторожен, — ухмыльнулся Андреас, но в его голосе чувствовалась напряженность. Он пристегнул карабин к поясу, проверил натяжение веревки и шагнул к воде.

Линея затаила дыхание, наблюдая, как Андреас медленно продвигается через поток. Его мускулы напрягались, ботинки скользили по мокрым камням, а брызги ледяной воды хлестали по его лицу. В какой-то момент он чуть не потерял равновесие, но удержался, вцепившись в веревку. Халвор издал сдавленный возглас, а Линея схватила его за руку, сама не замечая этого.

— Он справится, — прошептала она, но ее голос дрожал.

Андреас добрался до противоположного берега, его фигура казалась маленькой на фоне огромных скал. Он закрепил веревку на другом конце, махнув рукой, чтобы дать сигнал.

— Ваша очередь! — крикнул он, его голос едва долетал через рев реки.

Анна пошла следующей, ее движения были уверенными, но осторожными. Она держалась за веревку, переставляя ноги с точностью, отточенной годами тренировок. Добравшись до Андреаса, она обернулась и кивнула Линее и Халвору.

— Давайте, — сказала она.

— Один за другим. Линея, ты первая.

Линея почувствовала, как ее сердце заколотилось. Она пристегнула карабин, ее пальцы дрожали от холода. Вода выглядела живой, хищной, готовой проглотить любого, кто сделает шаг не туда. Она посмотрела на Халвора, который стоял рядом, бледный, но с решительным выражением лица.

— Ты сможешь, — сказал он, пытаясь улыбнуться.

— А я… я, наверное, после тебя.

Линея кивнула, ее коса намокла от брызг, прилипнув к шее. Она шагнула вперед, чувствуя, как ледяная вода обжигает ноги даже через ботинки. Веревка натянулась, и она ухватилась за нее, ощущая, как дрожат руки. Каждый шаг был борьбой — течение било по ногам, норовя сбить, а скользкие камни под ногами казались предателями. На середине пути она посмотрела на Андреаса, который стоял на берегу, готовый в любой момент прийти на помощь. Его взгляд, полный уверенности, дал ей силы. Она сделала последний рывок и упала на берег, где Анна тут же подхватила ее, помогая встать.

— Молодец, — Анна сжала ее плечо, и в ее голосе чувствовалась искренняя гордость.

Халвор шел последним, и его переправа была самой напряженной. Он поскользнулся почти сразу, и Линея вскрикнула, но Андреас, натянув веревку, удержал его. Халвор, мокрый и дрожащий, выбрался на берег, его лицо было белым, как снег.

— Никогда… больше… не делайте… этого со мной, — выдохнул он, падая на колени. Но его глаза блестели, и он вдруг рассмеялся, откинувшись на спину.

— Это было круто!

Андреас хлопнул его по плечу, его улыбка была шире обычного.

— А ты молодец, фотограф. Я думал, ты свалишься.

— Я тоже так думал, — признался Халвор, и все рассмеялись, даже Анна.

Они стояли на берегу, мокрые, замерзшие, но живые. Линея посмотрела на реку, которая теперь казалась чуть менее грозной. Ее сердце все еще колотилось, но это было не только от страха. Они сделали это. Вместе. Она взглянула на друзей: Андреас, вытирающий воду с лица, Анна, проверяющая веревку, Халвор, уже достающий камеру, чтобы запечатлеть момент. Впервые за день она почувствовала, что они не просто команда — они единое целое.

— Змеиный Поток, — тихо сказала Линея, глядя на воду.

— Мы прошли его.

— И наши сердца, похоже, бились в унисон, — добавил Халвор, ухмыляясь.

— Иначе бы нас унесло.

Андреас фыркнул, но в его глазах было что-то новое — уважение. Анна, сворачивая веревку, кивнула Линее.

— Это только начало, — сказала она. — Но мы справимся.

Линея кивнула, чувствуя, как усталость смешивается с эйфорией. Они преодолели реку, и это было больше, чем просто переправа. Это было их первое настоящее испытание, и они стали сильнее. Где-то впереди ждал Каменный Страж, и теперь Линея была уверена: они найдут его. Вместе.

Густой хвойный лес обнял их, как древний зверь, укрывая от света и звуков внешнего мира. Высокие сосны, чьи стволы, покрытые густым мхом, казались обросшими шерстью, возвышались над группой, их кроны сплетались в плотный полог, пропуская лишь тонкие лучи света. Сумрак здесь был вечным, холодным, пронизанным запахом смолы, влажной земли и чего-то неуловимо древнего, почти забытого. Тропа, по которой они шли, была едва заметной — узкой полоской утоптанной земли, извивающейся между корнями и камнями, словно змея, ускользающая от взгляда. Ветер, который ревел на плато, здесь превратился в шепот, но этот шепот был коварным, словно лес говорил сам с собой, наблюдая за чужаками.

Линея шагала за Анной, сжимая лямки рюкзака, ее пепельно-русая коса слегка покачивалась в такт шагам. После переправы через Змеиный Поток она чувствовала себя сильнее, но лес внушал ей беспокойство. Ее глаза, цвета штормового моря, то и дело скользили по стволам деревьев, словно ожидая увидеть там что-то — или кого-то. Строки из легенды, которые она перечитывала десятки раз, всплывали в памяти: «Смотри не глазами, но сердцем, иди за дыханием камня». Она пока не понимала, что это значит, но чувствовала, что лес — не просто препятствие. Он был испытанием.

Анна, шедшая впереди, остановилась, ее короткие темные волосы прилипли к вискам от пота. Она сверилась с компасом, но ее брови нахмурились. Она повернула прибор в руках, постучала по стеклу пальцем, словно надеясь, что он оживет.

— Это странно, — сказала она, ее голос был тихим, но в нем чувствовалась тревога.

— Компас сбоит. Стрелка крутится, как будто мы в магнитном поле. — Она посмотрела на Линею, ожидая ответа, но та лишь покачала головой.

— Может, это из-за рун? — предположил Халвор, который плелся позади, то и дело спотыкаясь о корни. Его камера болталась на шее, но он не снимал — лес был слишком темным, слишком неподвижным для его объектива.

— Ну, знаешь, те светящиеся штуки на камне… Может, они мешают?

Андреас, шедший последним, фыркнул, поправляя рюкзак. Его светлые волосы были влажными от сырости, а лицо выражало раздражение.

— Халвор, ты серьезно? Руны? — Он обогнал фотографа, чтобы оказаться ближе к Анне.

— Давай без мистики. Компас сломался, и всё. Анна, ты же знаешь, как ориентироваться без него. Мох, звезды, что там еще?

Анна бросила на него взгляд, в котором смешались усталость и сдерживаемое раздражение.

— Мох здесь растет везде, Андреас, — отрезала она.

— А звезд не видно из-за этого проклятого полога. — Она указала на кроны, которые закрывали небо, словно гигантский занавес.

— И я не уверена, что мы идем прямо. Тропа… она странная. Как будто… меняется.

— Меняется? — Андреас приподнял бровь, его голос стал резче.

— Это просто лес, Анна. Деревья не двигаются. Мы, наверное, просто свернули не туда.

Линея, слушавшая их спор, почувствовала, как в груди нарастает напряжение. Она остановилась, глядя на тропу, которая теперь казалась еще уже, чем несколько минут назад. Корни, выступавшие из земли, словно нарочно переплетались, создавая препятствия. Она посмотрела назад, но знакомый валун, который они миновали недавно, исчез, будто его поглотила тьма леса.

— Мы ходим кругами, — тихо сказала она, ее голос дрожал от осознания.

— Я узнаю это место. Мы уже проходили мимо этого дерева. — Она указала на сосну с узловатым стволом, покрытым мхом, похожим на зеленую бороду.

— Кругами? — Халвор побледнел, его веснушчатое лицо теперь казалось почти серым в сумраке.

— Ты шутишь, да? Это же… это ненормально!

— Это просто лес, Халвор, — Андреас повысил голос, его терпение лопалось.

— Мы не в сказке. Надо просто идти прямо. Анна, скажи, что ты можешь вывести нас отсюда.

Анна сжала губы, ее пальцы стиснули компас так сильно, что костяшки побелели. Она ненавидела, когда ее способности ставили под сомнение, но сейчас она сама чувствовала себя беспомощной. Лес был не просто местом — он был противником, который играл с ними, путая их чувства.

— Я пытаюсь, Андреас, — огрызнулась она. — Но если ты такой умный, бери компас и веди нас сам!

— Да хватит вам! — Халвор шагнул между ними, его голос сорвался на крик.

— Мы тут застряли, а вы спорите! Линея, скажи хоть что-нибудь! Это ведь твоя затея!

Линея вздрогнула, ее глаза метались между друзьями. Она чувствовала, как их взгляды давят на нее, требуя ответа, решения, уверенности. Но внутри нее росло чувство, что лес не просто сбивает их с пути — он испытывает их. Она закрыла глаза, пытаясь вспомнить строки из легенды. «Смотри не глазами, но сердцем, иди за дыханием камня». Эти слова звенели в ее голове, как колокол, но что они значили? Она глубоко вдохнула, чувствуя, как холодный воздух наполняет легкие, и вдруг услышала… что-то. Едва уловимую вибрацию, низкую, почти на грани слуха, словно земля под ногами дышала.

— Тихо, — сказала она, ее голос был резким, почти приказным.

— Все замолчите. Просто… слушайте.

Андреас открыл было рот, чтобы возразить, но Анна положила руку ему на плечо, заставляя замолчать. Халвор, все еще дрожа, замер, его камера повисла на ремне. В наступившей тишине лес стал еще более живым: шорох ветра в кронах, скрип ветвей, далекий крик птицы. Но под всем этим была она — вибрация, низкая, пульсирующая, идущая откуда-то справа.

— Слышите? — прошептала Линея, ее глаза блестели.

— Это… это как дыхание. Оно зовет нас.

Анна нахмурилась, но кивнула, прислушиваясь. Халвор, широко раскрыв глаза, медленно повернул голову в сторону звука.

— Я… я слышу, — сказал он, его голос был полон изумления.

— Это как… как будто земля гудит.

Андреас, все еще скептически настроенный, скрестил руки, но и он замолчал, вслушиваясь. Его лицо смягчилось, когда он уловил тот же звук — глубокий, почти неощутимый, но реальный.

— Ладно, — сказал он, его голос стал тише.

— Допустим, ты права. Куда идем?

Линея указала в сторону, откуда исходила вибрация. Тропа там была едва заметной, заросшей мхом и корнями, но что-то в ней казалось правильным. Она шагнула вперед, чувствуя, как лес наблюдает за каждым ее движением. Анна пошла следом, затем Халвор, а Андреас, бросив последний взгляд на компас, пожал плечами и присоединился.

Они шли в молчании, ведомые только этим странным, низким гулом. Тропа вилась, словно живая, но теперь она не путала их. Деревья, казалось, расступались, пропуская их, и сумрак становился чуть светлее. Внезапно лес закончился, и они вышли на открытое пространство — широкую поляну, окруженную скалами, чьи вершины терялись в облаках. Вибрация стала громче, почти осязаемой, и

Линея почувствовала, как ее сердце бьется в такт с ней.

— Мы сделали это, — прошептала она, ее голос дрожал от облегчения и восторга. Она повернулась к друзьям, и на их лицах она увидела то же, что чувствовала сама: смесь усталости, страха и чего-то нового — единения.

— Это было… жутко, — Халвор выдохнул, его руки все еще дрожали.

— Но круто. Я думал, мы застрянем там навсегда.

Анна кивнула, ее лицо было серьезным, но в глазах мелькнула искренняя благодарность.

— Линея, ты нас вытащила, — сказала она.

— Не знаю, как ты это сделала, но… спасибо.

Андреас молчал, но его взгляд, устремленный на Линею, был другим — в нем не было насмешки, только уважение. Он кашлянул, пытаясь скрыть неловкость.

— Неплохо, — буркнул он.

— Но если этот твой «зов камня» снова заведет нас в какую-нибудь ловушку, я потребую объяснений.

Линея улыбнулась, чувствуя, как напряжение отпускает. Лес остался позади, но его тень все еще лежала на них. Они стояли на краю поляны, и перед ними открывался новый путь — к скалам, к тайне, к Каменному Стражу. Они прошли еще одно испытание, и теперь их связь стала крепче, их сердца — ближе. Легенда вела их дальше, и Линея знала: это только начало.

Солнце клонилось к горизонту, окрашивая каменистый склон в багровые и золотые тона, но его тепло не могло пробиться сквозь холодный ветер, что гулял по плато Хардангервидда. Скалы, окружавшие маленький привал, стояли, как молчаливые стражи, их тени удлинялись, ложась на землю, словно пальцы, тянущиеся к группе. Мох и редкие пучки травы дрожали под порывами ветра, а далекий вой, то ли ветра, то ли чего-то иного, эхом отражался от скал. Это место казалось краем мира, где усталость и сомнения становились тяжелее рюкзаков на плечах.

Линея сидела на плоском камне, ее пепельно-русая коса растрепалась, а лицо, обычно живое и полное решимости, теперь было бледным от усталости. Она сжимала в руках кружку с горячим чаем, который Анна заварила на крошечной походной горелке, но даже тепло кружки не могло прогнать озноб. Лес, его жуткий шепот и странная вибрация, все еще звучали в ее голове. Она знала, что они на верном пути, но цена этого пути становилась все ощутимее.

Анна, устроившаяся неподалеку, проверяла их припасы, ее движения были методичными, но напряженными. Ее короткие темные волосы прилипли ко лбу, а в карих глазах читалась тревога, которую она старалась скрыть. Халвор, сидя на корточках, листал снимки на экране своей камеры, его рыжеватые волосы торчали из-под шапки, а лицо светилось смесью восторга и нервозности. Андреас же, стоявший чуть в стороне, смотрел на горизонт, его широкие плечи были напряжены, а светлые волосы развевались на ветру. Он молчал, но молчание это было тяжелым, как надвигающаяся буря.

— Мы не можем продолжать так, — наконец сказал Андреас, его голос был низким, но резким, как удар топора. Он повернулся к группе, его глаза горели раздражением, которое он больше не мог сдерживать.

— Линея, ты нас завела в этот… этот проклятый лес, где тропы исчезают, а компасы сходят с ума. И ради чего? Ради какой-то сказки про каменного великана? Это безумие!

Линея вздрогнула, ее пальцы стиснули кружку так сильно, что чай едва не выплеснулся. Она знала, что Андреас скептик, но его слова резали, как нож. Она открыла рот, чтобы ответить, но он не дал ей шанса.

— Нет, серьезно! — Андреас шагнул ближе, его голос стал громче, заглушая вой ветра.

— Мы чуть не утонули в реке, потом чуть не заблудились навсегда в этом чертовом лесу, и что дальше? Ты ведешь нас к какой-то скале, которая, может, вообще не существует! Линея, это детские сказки! Мы рискуем жизнями, а ты… ты просто одержима!

— Андреас, хватит, — тихо, но твердо сказала Анна, поднимая голову от рюкзака. Ее лицо было суровым, но в глазах мелькала неуверенность.

— Линея привела нас сюда не просто так. Мы видели руны. Мы все слышали тот звук в лесу. Это не просто фантазии.

— Руны? — Андреас фыркнул, его голос сочился сарказмом. Он повернулся к Халвору, который замер, сжимая камеру.

— Халвор, ты правда веришь, что твоя камера поймала что-то… сверхъестественное? Может, это просто сбой фильтра!

Халвор вскочил, его веснушчатое лицо покраснело от гнева. Он шагнул к Андреасу, тыча в него пальцем.

— Сбой? — его голос дрожал от возмущения.

— Андреас, я знаю свою камеру лучше, чем ты свои скалы! Те руны были реальными! Я их видел! И ты видел, не притворяйся! — Он повернулся к Линее, его глаза горели поддержкой.

— Линея, покажи ему снимок. Пусть посмотрит еще раз.

Линея, все еще потрясенная нападением Андреаса, медленно достала из кармана камеру Халвора, которую он ей доверил. Она включила экран, и там, на черно-белом изображении, снова проступили светящиеся линии рун, пульсирующие, как живое сердце камня. Она протянула камеру Андреасу, ее руки дрожали.

— Это не сказки, Андреас, — сказала она, ее голос был тихим, но в нем чувствовалась стальная решимость.

— Это доказательство. Мы нашли Камень-Страж. Мы прошли лес. Мы на пути к чему-то большему, чем ты можешь представить.

Андреас взял камеру, но его взгляд был полон сомнений. Он смотрел на снимок, его брови хмурились, а губы сжались в тонкую линию. Он хотел верить, но его прагматичный ум бунтовал. Он швырнул камеру обратно Халвору, чуть сильнее, чем нужно, и тот едва поймал ее.

— Допустим, это не сбой, — сказал Андреас, его голос стал холоднее.

— Но что дальше, Линея? Мы почти без еды, Анна права. Погода портится. Если мы продолжим, а твоя легенда окажется пустышкой, что тогда? Мы просто сгинем в этих горах?

Анна поднялась, ее лицо теперь выражало не только тревогу, но и раздражение. Она шагнула между Андреасом и Линеей, ее руки были сжаты в кулаки.

— Андреас, хватит, — отрезала она.

— Мы все устали, но это не повод срываться на Линею. Она привела нас сюда, потому что верит в это. И мы согласились пойти с ней. Если хочешь повернуть назад, иди один. Но я останусь.

Линея почувствовала, как в горле встал ком. Она посмотрела на Анну, благодарность смешалась с чувством вины. Она знала, что Анна права — припасы таяли, а погода становилась все более угрожающей. Но отступить? После всего, что они видели? После рун, после леса, после того, как земля сама вела их? Это было невозможно.

— Анна, — тихо сказала Линея, ее голос дрожал.

— Я… я знаю, что это риск. Но я верю, что мы на правильном пути. Если мы повернем назад, мы никогда не узнаем, что там. — Она посмотрела на Андреаса, ее глаза блестели от слез, но она не собиралась сдаваться.

— Это не просто моя одержимость. Это… это зов. Ты же чувствовал его в лесу. Мы все чувствовали.

Андреас отвернулся, его плечи напряглись. Он смотрел на темнеющий горизонт, где облака сгущались, обещая бурю. Его разум кричал, что нужно вернуться, что это безумие, но сердце… сердце помнило вибрацию в лесу, свет рун, решимость Линеи. Он ненавидел себя за эти сомнения, но еще больше ненавидел мысль, что может подвести друзей.

Халвор, все еще сжимая камеру, шагнул к Линее, его голос стал мягче.

— Линея, я с тобой, — сказал он.

— Я не знаю, что там впереди, но то, что мы видели… это не объяснить. Это реально. И я хочу узнать, что дальше.

Андреас резко повернулся, его лицо было искажено гневом и усталостью.

— Реально? — рявкнул он.

— Халвор, ты фотограф, а не мистик! Анна, ты же сама говорила, что припасы на исходе! А ты, Линея… — Он замолчал, его голос сорвался. Он смотрел на нее, и в его глазах мелькнула боль.

— Я не хочу, чтобы мы погибли из-за твоей веры.

Тишина повисла над привалом, тяжелая, как камни вокруг. Ветер пронесся мимо, унося их слова, но оставляя послевкусие конфликта. Линея чувствовала, как ее сердце сжимается. Это был не просто спор — это была трещина в их дружбе, самая глубокая за все годы. Она хотела ответить, но слова застряли в горле.

Анна нарушила тишину, ее голос был спокойным, но твердым.

— Мы решим это утром, — сказала она.

— Сейчас нам нужно отдохнуть. Андреас, если ты хочешь уйти, никто тебя не держит. Но я верю Линее. И я верю, что мы справимся. Вместе.

Андреас молчал, его взгляд был устремлен в землю. Халвор, сев рядом с Линеей, тихо коснулся ее руки, словно говоря, что он на ее стороне. Линея кивнула, но ее сердце все еще болело. Она посмотрела на темнеющее небо, где первые звезды пробивались сквозь облака. Лес, река, руны — все это было реальным, но теперь она поняла, что самое сложное испытание — не горы и не погода. Это их собственные сомнения, их страх, их вера друг в друга. И она знала, что без этой веры они не дойдут до Каменного Стража.

Скалистый гребень, ведущий к вершине, был словно хребет спящего великана, чьи кости прорывали землю, устремляясь к небу. Острые камни, покрытые коркой льда, блестели в тусклом свете утреннего солнца, а вечные снега, цепляющиеся за склоны, казались застывшими слезами гор. Воздух здесь был разреженным, холодным, почти болезненным — каждый вдох обжигал легкие, а выдох растворялся в порывах ветра, что завывал, как древний бог, разбуженный незваными гостями. Небо над плато Хардангервидда потемнело, облака сгустились, словно готовясь обрушить на путников всю свою ярость. Это место было не просто суровым — оно было величественным, равнодушным, и в то же время живым, дышащим древней силой, которая заставляла чувствовать себя крошечной песчинкой перед лицом вечности.

Линея шагала за Андреасом, ее пепельно-русая коса, теперь припорошенная снегом, билась о спину, а глаза, цвета штормового моря, были прикованы к узкой тропе. Ночной спор оставил в ее душе тяжелый осадок, но слова Анны, ее спокойная уверенность, и поддержка Халвора дали ей силы двигаться дальше. Она знала, что они близко — Каменный Страж был где-то там, за этим гребнем, и каждый шаг приближал их к разгадке. Но сейчас, когда ветер хлестал по лицу, а камни под ногами норовили выскользнуть, она чувствовала себя уязвимой, как никогда.

Андреас шел первым, его широкие плечи были напряжены, а движения — точны, как у машины. После ночного разговора он не сказал ни слова о том, что решил продолжать, но Линея видела это в его глазах — упрямство, смешанное с чувством долга. Он не верил в легенды, не верил в Каменного Стража, но он верил в них — в Анну, Халвора, Линею. И этого было достаточно, чтобы он карабкался вперед, проверяя каждый выступ, каждый камень, прежде чем сделать шаг. Его светлые волосы, припорошенные снегом, казались почти белыми, а лицо, обычно открытое и насмешливое, теперь было сосредоточенным, как у воина перед битвой.

— Держитесь ближе! — крикнул он, его голос едва пробился сквозь вой ветра.

— Этот карниз узкий, не расслабляйтесь!

Анна, шедшая за ним, кивнула, ее короткие темные волосы были спрятаны под капюшоном. Она следила за каждым членом группы, ее карие глаза внимательно отмечали их состояние. Линея выглядела бледной, Халвор тяжело дышал, а Андреас… Анна знала, что он справится, но даже его силы не были бесконечными. Она остановилась, подняв руку.

— Передышка! — скомандовала она, ее голос был твердым, несмотря на ветер, срывающий слова с губ.

— Пять минут. Пейте воду, проверяйте обувь. Линея, ты в порядке?

Линея кивнула, хотя ее ноги дрожали от усталости. Она прислонилась к холодной скале, чувствуя, как ледяной камень обжигает даже через перчатки. Она посмотрела на друзей: Халвор, сидя на корточках, пытался отдышаться, его рыжеватые волосы намокли от снега, а камера, завернутая в чехол, лежала рядом. Андреас, стоя чуть впереди, смотрел на гребень, словно бросая вызов самой горе. Анна, как всегда, была их якорем, ее спокойствие держало их вместе.

— Это тяжелее, чем я думал, — выдохнул Халвор, его голос был хриплым. Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой.

— Я снимаю пейзажи, а не лазаю по горам. Почему я вообще согласился?

— Потому что ты хотел эпичные кадры, — поддел Андреас, не оборачиваясь. Его голос был резким, но в нем мелькнула тень привычной насмешки.

— И потому что ты не можешь сказать Линее «нет».

Халвор фыркнул, но его щеки слегка порозовели, несмотря на холод.

— Ну, может, и так, — пробормотал он, глядя на Линею.

— Но, Линея, если мы найдем твоего Стража, я хочу эксклюзивные права на фото. Серьезно.

Линея слабо улыбнулась, ее сердце сжалось от благодарности. Она знала, что Халвор пытается разрядить обстановку, и это работало. Но взгляд Андреаса, все еще устремленный на гребень, напомнил ей о трещине, что пролегла между ними прошлой ночью.

— Андреас, — тихо сказала она, ее голос дрожал от ветра и эмоций.

— Спасибо, что ты с нами. Я знаю, ты не веришь… но ты здесь.

Андреас повернулся, его глаза встретились с ее. В них было что-то новое — не скептицизм, не гнев, а что-то более глубокое, почти уязвимое.

— Я здесь не ради твоих легенд, — сказал он, его голос был низким, почти заглушённым ветром.

— Я здесь ради вас. Но если мы умрем на этом гребне, я буду очень зол.

Анна хмыкнула, поправляя рюкзак.

— Никто не умрет, Андреас, — сказала она.

— Но если ты не перестанешь ворчать, я сама тебя сброшу.

Халвор рассмеялся, и даже Линея не смогла сдержать улыбку. Но их смех оборвался, когда ветер внезапно усилился, неся с собой колючий снег. Небо потемнело, облака закрутились, словно воронка, и первые снежинки, острые, как иглы, закружились вокруг них. Погода, о которой предупреждала Анна, настигла их.

— Двигайтесь! — крикнула Анна, ее голос стал резче.

— Надо пройти карниз до того, как буря усилится!

Андреас снова взял на себя лидерство, его движения стали еще более точными. Он карабкался по узкому карнизу, цепляясь за выступы, проверяя каждый шаг. Его мускулы напрягались под курткой, а лицо было сосредоточенным, как у человека, сражающегося со стихией. Линея, Анна и Халвор следовали за ним, их маленькие фигуры казались ничтожными на фоне гигантских, равнодушных скал. Ветер ревел, срывая слова с губ, а снег слепил глаза, превращая мир в белую пелену.

— Держитесь за веревку! — крикнул Андреас, его голос был почти потерян в вое бури. Он закрепил страховку, его пальцы, несмотря на перчатки, покраснели от холода.

— Линея, ты следующая!

Линея, стиснув зубы, схватилась за веревку. Ее ботинки скользили по обледенелому карнизу, а сердце колотилось так громко, что заглушало ветер. Она чувствовала, как страх сжимает грудь, но взгляд Андреаса, твердый и ободряющий, заставлял ее двигаться вперед. Она сделала шаг, потом еще один, каждый — победа над собой и стихией.

Анна шла за ней, ее движения были уверенными, но она не спускала глаз с Халвора, который замыкал группу. Его лицо было белым от страха, но он держался, стиснув зубы. Когда он поскользнулся, Анна тут же натянула веревку, удерживая его.

— Я в порядке! — крикнул Халвор, его голос дрожал.

— Но, черт возьми, это не для фотографов!

Они двигались медленно, шаг за шагом, борясь с ветром и снегом. Скалы вокруг них казались живыми, их острые края блестели, словно зубы, готовые сомкнуться. Но группа держалась вместе, их дыхание сливалось в одно, их сердца, несмотря на усталость и страх, бились в унисон.

Когда они наконец добрались до небольшого уступа, где ветер был чуть слабее, все четверо рухнули на колени, тяжело дыша. Линея прижалась к скале, чувствуя, как холод проникает сквозь одежду, но в ее груди горел огонь — они сделали это. Они преодолели карниз.

— Мы… почти у цели, — выдохнула она, ее голос был хриплым, но полным надежды. Она посмотрела на друзей, их лица, покрытые снегом, их глаза, полные усталости, но и решимости.

— Спасибо. Всем вам.

Андреас, вытирая снег с лица, только кивнул. Его взгляд смягчился, и впервые за день в нем не было ни тени скептицизма.

— Не благодари, — буркнул он.

— Просто найди своего Стража, чтобы это все было не зря.

Анна, проверяя их снаряжение, кивнула Линее, а Халвор, несмотря на дрожь, ухмыльнулся.

— Если этот Страж такой же суровый, как этот гребень, — сказал он, — то я уже жду встречи.

Линея улыбнулась, чувствуя, как их связь, пошатнувшаяся прошлой ночью, снова становится крепче. Они были близко. Она чувствовала это — в вое ветра, в холоде скал, в самом воздухе, пропитанном дыханием древних богов. Каменный Страж ждал их, и они не отступят.

Маленькое плато, приютившееся почти у самой вершины, казалось последним оплотом перед лицом разъярённых небес. Скалы, окружавшие его, торчали из земли, как гигантские клыки, их острые края блестели под вспышками молний, разрезающих низкое, кипящее небо. Ветер превратился в чудовищный рёв, несущий с собой снег, острый, как стекло, и ледяные брызги, что хлестали по лицам, словно плети. Гром сотрясал горы, каждый раскат отдавался в груди, как удар молота, а воздух, пропитанный запахом озона и сырого камня, был тяжёлым, почти осязаемым. Это место не просто испытывало — оно кричало, угрожало, словно сама гора пробудилась, чтобы изгнать незваных гостей.

Группа сбилась в кучу за небольшим каменным выступом, который едва защищал от ярости бури. Линея, прижавшись к холодной скале, дрожала, её пепельно-русая коса промокла и прилипла к шее, а глаза, цвета штормового моря, были широко раскрыты от страха. Её свитер с норвежским узором намок, став тяжёлым, как доспехи, и она чувствовала, как холод пробирается под кожу, сковывая тело. Рядом Анна, сжавшись, пыталась укрыть всех своим плащом, её короткие тёмные волосы слиплись от снега, а лицо, обычно спокойное, теперь выражало напряжённую решимость. Халвор, прижав к груди камеру, словно ребёнка, смотрел в пустоту, его веснушчатое лицо побледнело, а губы шептали что-то неразборчивое. Андреас, сидя ближе всех к краю выступа, пытался защитить их от ветра своим телом, его светлые волосы были покрыты инеем, а широкие плечи дрожали от холода.

— Это конец, — пробормотал Халвор, его голос был едва слышен за рёвом бури.

— Мы не выберемся. Эта буря… она нас убьёт. — Его глаза, обычно полные энтузиазма, теперь блестели от слёз, которые тут же замерзали на щеках.

— Не говори так! — рявкнула Анна, её голос прорезал ветер, как нож. Она схватила Халвора за плечо, её пальцы вцепились в его куртку.

— Мы выживем. Мы всегда выживаем. Просто держись!

Линея, прижавшись к Анне, чувствовала, как её сердце колотится, словно пытаясь вырваться из груди. Она вспоминала строки из легенды, но сейчас они казались пустыми. «Змеиный Поток пропускает тех, чьи сердца бьются в унисон», — но что, если буря не пропустит никого? Она посмотрела на друзей, их лица, искажённые страхом и усталостью, и впервые за всё путешествие подумала, что, возможно,

Андреас был прав. Может, это безумие. Может, она завела их на верную гибель.

Молния ударила так близко, что воздух загудел, а запах озона стал невыносимым. Гром последовал мгновенно, сотрясая скалы, и Линея вскрикнула, инстинктивно прижавшись к Андреасу. Он обернулся, его лицо было мокрым от снега, но глаза, обычно полные скептицизма, теперь горели чем-то другим — решимостью, почти отчаянием. Он обхватил Линею за плечи, притянув её к себе, его руки были сильными, но дрожали.

— Держись, Линея, — сказал он, его голос был хриплым, но твёрдым.

— Мы выберемся. Я не дам тебе… не дам вам всем погибнуть. — Он посмотрел на неё, и в этот момент Линея увидела не скептика, не упрямого скалолаза, а друга, который, несмотря на свои сомнения, был готов стоять до конца.

— Андреас… — прошептала она, её голос дрожал, слёзы замерзали на щеках.

— Я… я не хотела, чтобы всё так…

— Не извиняйся, — оборвал он, его глаза встретились с её, и в них мелькнула тень улыбки.

— Ты веришь в своего Стража. А я верю в тебя. Этого хватит.

Анна, услышав их, кивнула, её лицо смягчилось, несмотря на бурю. Она потянулась к Халвору, который всё ещё сжимал камеру, и сжала его руку.

— Халвор, посмотри на меня, — сказала она, её голос был спокойным, но в нём чувствовалась стальная сила.

— Мы прошли реку. Мы прошли лес. Мы пройдём и это. Вместе.

Халвор кивнул, его губы дрожали, но он попытался улыбнуться.

— Если я выживу, — выдавил он, — я сделаю такой снимок этой бури, что… что все ахнут.

Линея, прижавшись к Андреасу, почувствовала, как его тепло, несмотря на холод, даёт ей силы. Она посмотрела на друзей: Анна, чья решимость была их якорем, Халвор, чей страх смешивался с надеждой, Андреас, чья забота прорвалась сквозь его скептицизм. Они были вместе, и это было их единственным укрытием в сердце бури.

Ветер взревел с новой силой, и снег закружился, словно белый вихрь, готовый поглотить их. Скалы вокруг дрожали под ударами грома, а молнии били так близко, что их свет отражался в глазах друзей, делая их лица почти призрачными. Линея закрыла глаза, её пальцы вцепились в куртку Андреаса. Она вспомнила легенду: «Каменный Страж спит, но его дыхание ведёт тех, кто достоин». Она не знала, достойны ли они, но знала, что не сдастся.

— Мы выстоим, — прошептала она, её голос был едва слышен, но Андреас услышал. Он крепче прижал её к себе, его дыхание согревало её висок.

— Мы выстоим, — повторил он, и в его голосе не было сомнений.

Они сидели, сбившись в кучу, их тела дрожали от холода, но их сердца бились в унисон. Буря ревела, но в этот момент они были сильнее её. Скалы, ветер, молнии — всё это было испытанием, но они были вместе, и это давало им надежду. Где-то там, за пеленой бури, ждал Каменный Страж, и Линея знала: они дойдут до него. Или умрут, пытаясь.

Плато, окружённое скалами, похожими на клыки древнего зверя, затихло, словно само задержало дыхание. Буря, ещё минуту назад ревущая с яростью разъярённого бога, отступила, оставив после себя лишь слабый отголосок ветра, шелестящего в трещинах камней. Снег, что хлестал их лица, оседал на землю, превращаясь в тонкую пелену, искрящуюся в тусклом свете, пробивающемся сквозь разрывы облаков. В центре плато возвышалась скала — массивная, угловатая, напоминающая сидящего великана, чьи плечи и голова, высеченные веками ветров и дождей, казались застывшими в вечном дозоре. Воздух был пропитан чем-то неуловимым — не просто холодом, а присутствием, древним и необъятным, от которого волосы на затылке вставали дыбом, а сердце сжималось в благоговейном трепете.

Линея, всё ещё прижимаясь к Андреасу, дрожала — не только от холода, но и от страха, смешанного с восторгом. Её пепельно-русая коса, мокрая и тяжёлая, свисала на плечо, а лицо, бледное, с замерзающими на щеках слезами, было обращено к скале. Она чувствовала, как земля под ногами едва уловимо дрожит, словно пульсирует в такт её сердцу. Строки из легенды, которые она перечитывала в пыльных архивах, теперь звучали в её голове, как заклинание: «Каменный Страж спит, но его дыхание ведёт тех, кто достоин». Она не знала, достойны ли они, но знала, что должна ответить этому месту, этой силе, что смотрела на них из глубины веков.

Она медленно отстранилась от Андреаса, её руки дрожали, когда она встала, игнорируя протестующий взгляд Анны. Линея шагнула к центру плато, её ботинки хрустели по тонкому слою снега. Она остановилась перед скалой, её глаза, цвета штормового моря, были широко раскрыты, а губы шевелились, шепча слова, которые не были молитвой, но чем-то большим — данью уважения, признанием мощи этого места.

— «Ты, что спит в сердце гор, ты, что хранит тайны земли, — её голос был тихим, дрожащим, но ясным, словно эхо в пустом храме. — Мы пришли не как воры, но как ищущие. Укажи нам путь…»

Анна, сидевшая на корточках, подняла голову, её карие глаза сузились, но она не остановила Линею. Халвор, всё ещё сжимавший камеру, замер, его веснушчатое лицо выражало смесь страха и изумления. Андреас, стоявший рядом, напрягся, его светлые волосы, припорошённые снегом, блестели в тусклом свете. Он хотел было что-то сказать, но слова замерли на губах, когда земля под ними задрожала сильнее.

Низкочастотная вибрация, которую они слышали в лесу, вернулась — но теперь она была глубже, мощнее, словно само сердце горы забилось. Камни вокруг плато задрожали, мелкие осколки скатились вниз, а воздух стал плотнее, будто пропитанный электричеством. Линея замерла, её дыхание сбилось, когда она увидела, как трещины на скале, что стояла перед ней, начали светиться. Мягкий, золотисто-зелёный свет, словно дыхание земли, сочился из глубины камня, медленно заполняя разломы, будто вены, оживающие после векового сна.

— Что… что это? — Халвор выдохнул, его голос был хриплым, почти неслышным. Он инстинктивно поднял камеру, но тут же опустил её, понимая, что ни один снимок не передаст того, что происходило перед их глазами.

Скала задрожала, и огромные каменные глыбы, составлявшие её, начали медленно сдвигаться. Это не было хаотичным движением — оно было плавным, почти осознанным, словно гора сама решала, как ей раскрыться. Трещины, заполненные светом, сложились в контуры лица — огромного, величественного, с чертами, высеченными не человеком, но временем и стихией. И тогда они появились — два гигантских разлома, светящихся мягким, неземным сиянием, открылись, словно глаза, устремляя на них взгляд, полный вековой мудрости и силы.

— Каменный Страж… — прошептала Линея, её голос сорвался, слёзы замерзали на щеках, отражая свет, лившийся из скалы. Она упала на колени, не в силах отвести взгляд от этих глаз, которые, казалось, видели её насквозь — её страхи, её надежды, её веру.

Андреас, стоявший позади, открыл рот в немом изумлении, его лицо, обычно полное скептицизма, теперь выражало священный ужас. Он шагнул ближе к Линее, его рука легла на её плечо, словно он пытался убедиться, что это реально. Его глаза, отражавшие светящиеся разломы, блестели, и он впервые за всё путешествие не нашёл слов.

— Это… это не может быть, — пробормотал он, но его голос был лишён привычной насмешки. Он смотрел на Линею, и в этот момент видел не одержимую исследовательницу, а друга, чья вера привела их к чему-то невозможному.

Анна, всё ещё сидя на корточках, медленно поднялась, её лицо было напряжённым, но в карих глазах мелькнуло что-то, похожее на благоговение. Она, привыкшая доверять только логике и своим рукам, впервые почувствовала, что столкнулась с чем-то, неподвластным её пониманию.

— Линея… ты была права, — тихо сказала она, её голос дрожал.

— Это… это больше, чем мы могли представить.

Халвор, забыв про камеру, просто смотрел, его руки опустились, а лицо светилось смесью страха и восторга. Он хотел что-то сказать, но слова не приходили — только тихий, почти детский смешок вырвался из его груди.

— Это… это не для фото, — наконец выдавил он.

— Это… для души.

Ветер, ещё недавно ревущий, затих, словно буря отступила, испугавшись пробуждения Стража. Снег прекратился, и тишина, воцарившаяся на плато, была почти осязаемой, священной. Свет, исходивший из скалы, отражался на лицах друзей, делая их похожими на призраков, застывших в моменте катарсиса. Линея, всё ещё стоя на коленях, чувствовала, как слёзы стекают по её щекам, замерзая в холодном воздухе. Она не плакала от страха — это были слёзы облегчения, восторга, осознания, что они прикоснулись к чему-то большему, чем их жизни.

— Мы нашли тебя, — прошептала она, обращаясь к Стражу.

— Мы пришли.

Глаза скалы, светящиеся, как два озера света, смотрели на них, и в этом взгляде не было ни угрозы, ни милосердия — только бесконечная мудрость, словно само время остановилось, чтобы признать их присутствие. Скала не двигалась, но её присутствие заполнило всё вокруг, заставляя воздух дрожать, а сердца биться быстрее.

— Что теперь? — спросил Андреас, его голос был тихим, почти благоговейным. Он всё ещё держал Линею за плечо, словно боялся, что она исчезнет, как мираж.

Линея медленно поднялась, её глаза не отрывались от Стража. Она чувствовала, как вибрация земли отзывается в её груди, словно гора говорила с ней.

— Теперь… мы слушаем, — сказала она, её голос был твёрдым, несмотря на дрожь.

— Он показал себя. Значит, мы достойны.

Анна кивнула, её лицо смягчилось, а Халвор, всё ещё ошеломлённый, тихо рассмеялся, качая головой.

— Линея, ты сумасшедшая, — сказал он, но в его голосе была только благодарность.

— И я рад, что пошёл за тобой.

Андреас, наконец, отпустил её плечо, но его взгляд остался тёплым.

— Ладно, — сказал он.

— Я в деле. Но если этот Страж начнёт говорить, я, возможно, свалюсь в обморок.

Они рассмеялись, их смех, слабый и дрожащий, разнёсся по плато, смешиваясь с тишиной. Каменный Страж смотрел на них, его глаза медленно тускнели, но свет, что он оставил, остался в их сердцах. Буря ушла, но её место заняло нечто большее — чувство, что они стали частью чего-то вечного.

Светящиеся глаза Каменного Стража медленно угасли, словно звёзды, скрывающиеся за горизонтом перед рассветом. Скала, ещё мгновение назад живая, пульсирующая древней силой, теперь снова стала просто камнем — массивным, молчаливым, но всё ещё величественным, как спящий великан, чьё дыхание затихло. Плато Хардангервидда, окружённое клыкастыми скалами, окутала тишина, мягкая и глубокая, словно мир выдохнул после долгого напряжения. Буря ушла, оставив за собой лишь тонкий слой снега, искрящийся в первых лучах солнца, что пробивались сквозь разрывы облаков. Воздух стал чище, легче, но в нём всё ещё витало эхо того, что они видели, — незримый отпечаток древней силы, который навсегда изменил их.

Линея стояла перед скалой, её пепельно-русая коса, всё ещё влажная от снега, слегка покачивалась на слабом ветру. Её лицо, бледное, с замёрзшими следами слёз на щеках, светилось умиротворением. Она смотрела на Стража, теперь неподвижного, и чувствовала, как её сердце бьётся медленно, в такт с тишиной гор. Она получила, чего хотела, — доказательство, что легенда реальна, что Каменный Страж существует. Но теперь она понимала, что это было не главное. Главное — то, что они пережили, то, что они стали.

Анна, сидя на корточках, аккуратно сворачивала их снаряжение, её движения были привычно точными, но в её карих глазах появилось что-то новое — задумчивость, почти благоговение. Она, всегда доверявшая только науке и своим рукам, теперь знала, что есть силы, которые не объяснить. Халвор, стоя чуть поодаль, смотрел на свою камеру, но не снимал. Его рыжеватые волосы блестели в утреннем свете, а веснушчатое лицо было спокойным, словно он впервые понял, что некоторые моменты можно только почувствовать, а не запечатлеть. Андреас, прислонившийся к скале, молчал, его светлые волосы всё ещё были припорошены снегом, но его взгляд, обычно полный скептицизма, теперь был мягким, почти уязвимым.

— Пора идти, — тихо сказала Анна, поднимаясь. Её голос был спокойным, но в нём чувствовалась новая глубина, как будто она говорила не только о возвращении, но о чём-то большем. — Погода держится, но нам лучше не задерживаться.

Линея кивнула, её пальцы невольно коснулись шершавой поверхности скалы. Она чувствовала тепло — не физическое, а что-то внутреннее, словно Страж оставил в ней частичку своей мудрости. Она повернулась к друзьям, её глаза, цвета штормового моря, блестели.

— Спасибо, — сказала она, её голос был тихим, но полным искренности.

— Без вас я бы не дошла.

Андреас фыркнул, но его улыбка была тёплой, без тени привычной насмешки.

— Не благодари, Линея, — сказал он, поправляя рюкзак.

— Я всё ещё не уверен, что верю в твоих каменных великанов, но… — Он замолчал, его взгляд скользнул по скале.

— Это было что-то. И я рад, что был здесь.

Халвор, наконец, поднял камеру, но не для того, чтобы снимать. Он просто держал её, словно она была частью его самого, и улыбнулся.

— Знаешь, Линея, я думал, что найду здесь кадр, который сделает меня знаменитым, — сказал он, его голос был лёгким, но в нём чувствовалась искренность.

— Но теперь я понимаю, что это… это не для камеры. Это для нас. Для нашей памяти.

Анна кивнула, её лицо смягчилось.

— Ты прав, Халвор, — сказала она.

— Это место… оно изменило нас. Я всегда думала, что всё можно объяснить, но… — Она замолчала, её взгляд скользнул по плато, где снег искрился, как звёзды.

— Теперь я не так уверена.

Группа двинулась вниз по склону, их шаги были лёгкими, почти невесомыми. Путь назад, через те же места, что чуть не сломили их, теперь казался иным. Лес, который путал тропы, расступался перед ними, его сумрак был мягким, а ветви, словно в знак уважения, не цеплялись за их одежду. Змеиный Поток, ещё недавно яростный и хищный, теперь тек спокойнее, его молочно-бирюзовая вода мерцала в солнечных лучах, как драгоценный камень. Они переправлялись через него без страха, их движения были слаженными, почти инстинктивными, словно они стали частью этого мира.

Они шли молча, но это молчание не было тяжёлым. Каждый переживал случившееся по-своему. Линея думала о том, как её вера, её одержимость привели их к чуду, но теперь она знала, что чудо — не в доказательстве, а в пути, который они прошли вместе. Андреас, шедший впереди, больше не спорил и не ворчал — его шаги были твёрдыми, но в его глазах мелькала новая глубина, словно он увидел мир шире, чем его скалы и вершины. Анна, проверяя компас, улыбалась сама себе, понимая, что иногда логика должна уступить место чему-то большему. Халвор, замыкавший группу, смотрел на лес, реку, горы, и его сердце было полно — не кадрами, а чувством, которое он не мог выразить.

Когда они наконец вышли к знакомой станции, где начиналось их путешествие, солнце уже стояло высоко, заливая плато тёплым светом. Платформа, покосившаяся и забытая, теперь казалась не концом цивилизации, а началом чего-то нового. Они остановились, глядя назад, на горы, что теперь молчали, но хранили их тайну.

— Мы сделали это, — тихо сказала Линея, её голос был полон умиротворения.

— Мы нашли его.

— Мы стали им, — добавил Халвор, его улыбка была шире, чем когда-либо.

— Эта история… она теперь наша.

Андреас, стоя рядом, положил руку на плечо Линеи, его взгляд был мягким.

— Ты была права, — сказал он, и в его голосе не было ни тени скептицизма.

— Это было больше, чем я мог представить.

Анна, поправляя рюкзак, посмотрела на друзей, её лицо светилось гордостью.

— Мы не просто нашли легенду, — сказала она.

— Мы стали её частью.

Они стояли вместе, их тени сливались на утоптанной земле станции. Плато Хардангервидда, теперь спокойное, смотрело на них, как старый друг, хранящий их секрет. Путешествие закончилось, но оно оставило на их душах невидимый, но вечный отпечаток — грома, тишины и древней мудрости гор. Их дружба, испытанная рекой, лесом, бурей и самим Стражем, стала крепче, чем камень. Они изменились навсегда, и каждый знал, что этот путь — не конец, а начало чего-то нового, чего-то, что будет жить в них вечно.