Безумный дом Поттеров (гет)

Дорога к уютному, но странновато перекошенному дому Поттеров в Годриковой Лощине казалась Гарри короче обычного. Или, может, время просто ускорилось от нервного напряжения. Он крепче сжал руку Гермионы, чувствуя, как мелкая дрожь бегает по его пальцам.

— Все будет хорошо, Гарри, — Гермиона сказала мягко, но с легким оттенком научного любопытства. Ее глаза, умные и наблюдательные, изучали фасад дома. На ее выпускной парадной мантии красовался значок выпускницы Когтеврана с отличием. — Ты же их любишь. И они тебя. Логично предположить, что они примут и меня.

— Лю... Любят, да, — проскрипел Гарри, пытаясь проглотить ком в горле. — Это не вопрос любви, Герми. Это вопрос... выживания. Точнее, сохранения твоего здравого рассудка и моего достоинства. Ты же помнишь рассказы МакГонагалл про их выпуск? Она ведь до этого не была седой, как лунь.

— Теоретически, — кивнула она, поправляя платье под мантией. — Но теория и практика...

Дверь распахнулась раньше, чем Гарри успел дотянуться до ручки.

БА-БАХ!

Не гром, а звук мини-фейерверка из конфетти, выстрелившего им прямо в лица. За дверью стоял Джеймс Поттер, сияющий, как йольская гирлянда, в совершенно нелепом галстуке с изображением танцующих гоблинов. Рядом маячил Сириус Блэк, облокотившийся на косяк с видом короля мира, в футболке с надписью «Опасен: Не кормить глупыми вопросами».

— НАШ МАЛЬЧИК ПРИВЕЗ ДОМОЙ НЕВЕСТУ! — проревел Джеймс, хватая Гарри в объятия так, что у того затрещали ребра.

— Смотри-ка, Поттер-младший наконец-то решился! — усмехнулся Сириус, его глаза-угольки с интересом скользнули по Гермионе. — А девица-то ничего. Умные глаза. Это плюс. Хотя, — он прищурился, — выдержит ли она тест на прочность?

— Джеймс! Сириус! — гневный, но знакомый голос Лили донесся из глубины дома. Она появилась на пороге кухни, вытирая руки о фартук. На ее лице читалась смесь измученности и нежной любви. — Я же просила вас вести себя прилично! Хотя бы первые пять минут! — Она бросила мужу и Сириусу убийственный взгляд, а потом ее лицо смягчилось, стоило ей обратиться к Гермионе. — Прости их, дорогая. Они... ну, они такие. Гермиона, я так рада наконец тебя видеть! Заходи, не обращай внимания на этих клоунов.

Гермиона, стряхнув конфетти с волос, улыбнулась — улыбкой, в которой было вежливое замешательство, но и искренняя теплота.

— Очень приятно, миссис Поттер. Мистер Поттер, мистер Блэк. Спасибо за... энергичный прием.

— О, зови меня Лили, милая! А этого чудака — Джеймсом, — Лили взяла Гермиону под руку, уводя от порога, но Сириус шагнул вперед, блокируя путь.

— Минуточку, Лили-цветочек! Протокол есть протокол! — Сириус вытащил из-за спины нечто, похожее на старую метлу, обмотанную блестящей лентой. — Тест первый: Отношение к Летающим Транспортным Средствам! Поттер-младший, держи! — Он сунул метлу Гарри. — А ты, умница, представь, что это твой драгоценный кот... э-э-э... кролик? Крыса? Жаб?

— Кошка, — невозмутимо ответила Гермиона, глядя на метлу. — Кошка по имени Гвендолин. И она ненавидит летать.

Сириус замер с открытым ртом. Джеймс фыркнул. Лили закатила глаза, но улыбнулась. Гарри почувствовал, как дрожь немного отступает, сменяясь диким желанием провалиться сквозь землю.

— Хм... Обоснованная осторожность, — наконец пробормотал Сириус, откладывая метлу. — Ладно, тест пройден. Условно.

— А теперь — к столу! — скомандовал Джеймс, хватая Гермиону за другую руку. — У нас пирог! С сюрпризом! Не знаю, правда, с каким, Сириус его делал...

— Джеймс! — застонала Лили.

В гостиной царил контролируемый хаос. Над столом парили тарелки, периодически сталкиваясь с легким звоном. «Итон месс», ⁽¹⁾ приготовленный Лили, соседствовал с подозрительно дымящимся блюдом неопределенного цвета — творением Сириуса. Над камином висел огромный транспарант: «ПОЗДРАВЛЯЕМ ГАРРИ И... Э-э-э... ДЕВУШКУ ГАРРИ! (Имя уточняется!)».

Гарри попытался что-то сказать, извиниться, но его перебил грохот с верхнего этажа и дикий вопль:

— ПОБЕДА! ПЕРЕКРАСИЛ!

В дверь кухни влетела маленькая, ярко-розовая сова — явно в прошлом принадлежавшая Сириусу, судя по недовольному уханью, которое она издала, усевшись на голову Джеймсу.

— Сириус! Я же говорила не трогать почтовых! — Лили схватилась за голову.

— Но он же такой скучный, серый! — раздался голос Сириуса откуда-то сверху. — Теперь он веселый! Как настроение!

Гермиона наблюдала за этим цирком с широко открытыми глазами. Потом ее взгляд встретился с взглядом Гарри. В ее глазах он увидел не ужас, а... изумление, смешанное с научным интересом и... кажется, капелькой веселья. Уголки ее губ дрогнули.

— Ты... в порядке? — шепотом спросил Гарри, отводя ее чуть в сторону.

— Гарри, — прошептала она в ответ, едва сдерживая смех, — это... это гениально в своем безумии. Твой отец — это воплощенная теория хаоса. А Сириус... он как очень опасный, но очаровательный эксперимент, вышедший из-под контроля. Твоя мама — настоящая героиня.

В этот момент дверь снова распахнулась, и на пороге, запыхавшись, но с привычной усталой улыбкой, появился Римус Люпин. Он мгновенно оценил обстановку: Сириуса, спускающегося по лестнице с банкой краски в руке и розовой совой на плече, Джеймса с пирогом-«сюрпризом» в руках, Лили, пытающуюся поймать летающие тарелки, и Гарри с Гермионой, замерших посреди этого безумия.

— А, — сказал Римус просто, снимая плащ. — Я опоздал на первую волну. Джеймс, Сириус — в угол. Оба. Пять минут тишины. Лили, привет. Гермиона, — он кивнул девушке с искренней теплотой, — поздравляю с выпуском. Summa cum laude ⁽²⁾ в Когтевране — это впечатляет. Гарри, — он похлопал его по плечу, видя его облегчение, — дыши.

Джеймс и Сириус, как два виноватых щенка (хотя Сириус все еще дерзко ухмылялся), послушно, но с театральными вздохами, двинулись к условным «углам» гостиной. Лили опустила руки, и тарелки послушно опустились на стол. Розовая сова укоризненно «ухнула».

— Спасибо, Римус, — выдохнул Гарри. Дрожь почти прошла. Он посмотрел на Гермиону. Она улыбалась — настоящей, теплой улыбкой, глядя на его сумасшедшую семью, которая теперь стала и ее сумасшедшей семьей. — Добро пожаловать домой, Гермиона, — сказал он тихо.

— Спасибо, Гарри, — ответила она, ее пальцы снова сомкнулись с его. — Это... незабываемое начало. — Ее взгляд скользнул по Джеймсу, который уже строил ей рожицы из своего «угла», и по Сириусу, подмигивавшему с явным одобрением. — И знаешь? Мне кажется, мы все тут прекрасно поладим.

На кухне дымилось блюдо Сириуса. Сова пыталась отмыть лапку от розовой краски. Люпин уже наливал Лили успокаивающий чай. Джеймс поймал взгляд Гермионы и показал ей большой палец вверх. Хаос улегся... на время. Гарри позволил себе расслабиться. Возможно, самое страшное было позади. Или только начиналось. Но с Гермионой рядом и Римусом в резерве — он был готов ко всему.

Ужин напоминал попытку приручить гиппогрифа на скользком льду. Тарелки больше не летали, но напряжение висело в воздухе гуще дыма от «кулинарного шедевра» Сириуса.

Джеймс подмигнул Гермионе через стол, заваленный едой.

— Так, Гарри-сынок, отличные оценки у твоей умницы! Прямо как у Лили в свое время! Значит, и другие серьезные решения скоро последуют, а? Когда свадьба? А? Я уже заглядывал в каталог залов — есть один с живыми фейерверками вместо люстры! Вчера бы хорошо было, но сегодня тоже не поздно!

Гарри покраснел до корней волос и чуть не уронил вилку.

— ПАП! Мы только что выпустились! И мы… мы даже не…

— Ах, свадьба… — перебил Сириус с нарочитой мечтательностью, отодвигая подозрительно шипящее блюдо. — Помню, как мы с твоим отцом планировали свою… э-э-э… помолвку. Правда, планы тогда больше сводились к тому, как не получить от Лили заклятием в… ну, в чувствительное место. Но времена меняются! — Он резко повернулся к Гарри, указывая пальцем. — Чур, первенца называете в мою честь! Сириус Гарри — звучит солидно! Или… — его глаза загорелись азартом, — …в честь бэк-вокалиста моей любимой группы «Ведуньи»! Барнаби! Барнаби Поттер! Мощно же?

Лили зажмурилась:

— Сириус Блэк, я тебя сейчас лично трансфигурирую в тот самый розовый почтовый набор…

Гарри взорвался:

— ЕСЛИ КОМУ ИНТЕРЕСНО! — Он громко стукнул кулаком по столу, заставив звенеть стаканы. — Официальной помолвки еще НЕ БЫЛО! Гермиона пока НЕ сказала ДА! Так что хватит планировать имена и фейерверки! Мы просто… просто ужинаем! Знакомимся! Попытайтесь это понять!

Тишина повисла на секунду. Джеймс и Сириус переглянулись, их лица расплылись в абсолютно одинаковых, плутовских ухмылках. Они как будто только этого и ждали.

Джеймс притворно-ошеломленно схватился за сердце:

— Не… не сказала да? Сыночек! Да ты что! Упускаешь момент! Гермиона, дорогая, он что, хотя бы спросил правильно? Может, ему нужны уроки? Я мастер риторики! Помог Лили сказать «да», хотя она сначала метала в меня веником…

Сириус с деланным сочувствием покачал головой:

— Ох, Гарри, Гарри… Это же стратегическая ошибка! Надо действовать, пока выпускной азарт не прошел! Гермиона, признайся — он спросил тебя среди книг в библиотеке? С заиканием? Или, не дай Мерлин, сделал предложение в письме? Совы — это для налоговых уведомлений, а не для предложения руки и сердца!

Гермиона до этого наблюдала за происходящим с вежливым, слегка отстраненным выражением лица, как ученый за бурлящей реакцией. Она отпила глоток воды, поставила бокал с мягким цоком и повернулась к Сириусу. Ее голос был кристально чистым и спокойным, как озеро в безветрие.

— Мистер Блэк, согласно исследованию «Динамики межличностных отношений и факторов долгосрочного прогнозирования» Института Чародейской Социологии, опубликованному в «Ежемесячнике Магической Антропологии», том сорок семь, раздел три, давление со стороны расширенной семьи на этапе добрачного ухаживания увеличивает вероятность отсрочки официального оформления отношений на семьдесят восемь и три десятых процента. Особенно если давление сопровождается упоминанием имен бэк-вокалистов или… — ее взгляд скользнул по шипящему блюду, — …неконтролируемыми пиротехническими эффектами в зоне приема пищи. Статистически, наиболее благоприятной средой для принятия подобных решений является атмосфера спокойствия и… отсутствия навязчивых вопросов о потомстве.

Тишина стала абсолютной. Даже подозрительное блюдо Сириуса перестало шипеть. Джеймс замер с куском пирога на полпути ко рту. Сириус уставился на Гермиону с неподдельным, почти восхищенным изумлением. Лили прикрыла рот рукой, но по ее глазам было видно — она смеялась. Римус, сидевший напротив, откашлялся в кулак, скрывая улыбку.

— Семьдесят восемь целых и три десятых процента… — быстро сказал он, пока Джеймс и Сириус не опомнились. — Весьма убедительная цифра, Гермиона. Джеймс, Сириус, вы же не хотите быть частью этой удручающей статистики, правда? Лили, этот пирог восхитителен. Гермиона, а какие у тебя планы после выпуска? Министерство? Или академические исследования? Я слышал, тебе предлагали место в Отделе Тайн…

Гарри выдохнул, чувствуя, как камень свалился с груди. Он посмотрел на Гермиону. В ее карих глазах светился не испуг, не раздражение, а… озорное торжество. И глубочайшее удовлетворение от идеально примененного знания. Уголки ее губ дрогнули в едва уловимой улыбке, адресованной только ему. «Смотри, как я их обезвредила фактами», — будто говорил этот взгляд.

Джеймс, опомнившись первым, прошептал Сириусу, но так, чтобы слышали все:

— Ох… Она… Она опасна. Умная. Как Лилина сестра… только с библиотекой вместо драконьей крови.

Сириус, не отрывая восхищенного взгляда от Гермионы, широко ухмыльнулся:

— Опасна? Джеймс, ты слепой! Она — идеальна! Наш мальчик хоть и тянет с предложением, но вкус у него… — Он поднял бокал в сторону Гермионы. — …безупречен. Ладно, умница, твоя взяла. Ни слова о свадьбах… пока. Но про бэк-вокалиста я тебя еще уговорю! Барнаби — это сила!

Лили вздохнула, но в ее взгляде на Гермиону светилась благодарность и растущая симпатия. Гарри под столом нашел руку Гермионы и крепко сжал. Дрожь прошла окончательно. Он понял главное: его невеста (пусть пока и неофициальная) не просто выдержит этот хаос. Она сможет им управлять. С помощью логики, статистики и железного спокойствия. И, возможно, именно этого его безумная семья неосознанно ждала.

Сгустившиеся сумерки плавно перетекли в ночь, и постепенно огни в окнах дома Поттеров начали гаснуть. Римус ушел к себе, а Сириус, который жил прямо здесь, остался.

Гарри и Гермиона заперлись одни в спальне Гарри.

— Я была так рада получить приглашение из министерства, — поделилась Гермиона, расстегивая парадную мантию. Гарри завороженно наблюдал за быстрыми движениями ее пальцев. — Мистер Крауч-младший довольно строгий джентльмен. — Она откинула назад тяжелую каштановую косу, забираясь в кровать. — Но он рассмотрел мое резюме. Гарри… — Она сделала попытку увернуться от шквала его поцелуев. — …я хотела спросить…

— М-м? — он с энтузиазмом продолжил свое занятие, не обращая внимания на ее последние попытки сдержанности.

— Ты не против, если мистер Крауч с супругой придут отобедать… прямо сюда, в этот дом… скажем, через неделю-другую?

Гарри выпрямился, возвышаясь над ней, и положил ладони на ее согнутые колени, ненавязчиво разводя их в стороны.

— Только если ты не хочешь получить эту работу, — сказал он, голос был низкий, дыхание прерывистое от охватившего его желания. Зеленые глаза блестели в полумраке спальни.

Гермиона приподнялась на локтях и устремила на него вопросительный взгляд.

— Ну… ты же сама только что видела… все это, — он махнул рукой в сторону двери, намекая на эксцентричные выходки отца и крестного.

— Посмотрим, — ухмыльнулась Гермиона и сама притянула Гарри к себе для поцелуя…

В этот момент дверь спальни с оглушительным грохотом распахнулась, хотя Гарри был уверен, что запирал ее на замок. По дому прокатился звук — казалось, целый кухонный арсенал взбунтовался. Кастрюли, сковородки, и даже чугунный котелок рухнули на пол в коридоре. Но это был лишь звуковой фон для главного действия.

На пороге, застыв в одинаковых позах театрального ужаса, стояли Джеймс и Сириус. Джеймс прижимал к груди большую медную кастрюлю, как щит. Сириус держал поварешку, как меч правосудия. Их глаза были неестественно широко раскрыты, рты округлились в одинаковых буквах «О».

— Прелюбодействуете?! — голосом трагического шекспировского героя возопил Джеймс. — ДО СВЯЩЕННЫХ УЗ БРАКА?! КАК МОЖНО?!

— СОКРУШИТЕЛЬНЫЙ РАЗВРАТ ТВОРИТСЯ В СТЕНАХ РОДИМОГО ГНЕЗДА! — подхватил Сириус с пафосом, указывая поварешкой на Гермиону, которая только что сняла платье и застыла в изящном белье, и на Гарри, застрявшего в процессе снимания рубашки. — Лили! Лили, ты слышишь?! Твой сын! Он… он… — он закашлялся, не находя достаточно сильного слова, — …снимает рубашку! При девушке! Без регистрации!

Гарри почувствовал, как волна жара — смесь ярости, дикого стыда и абсолютного бессилия — накрыла его с головой. Кровь ударила в виски так, что зазвенело в ушах. Он зарычал, нечто среднее между фурией и отчаянием, и рванулся к двери.

— ВЫ… ВЫ… БЕЗМОЗГЛЫЕ, БЕСТАКТНЫЕ, БЕЗДОННО ГЛУПЫЕ… — Он схватил первую попавшуюся вещь — подушку с кровати — и запустил ею в отца. Подушка мягко шлепнулась о кастрюлю. — ВОН! СЕЙЧАС ЖЕ! И ЗАКРОЙТЕ ЭТУ ЧЕРТОВУ ДВЕРЬ!

Но Мародеры не сдвинулись с места. Напротив, их «ужас» стал плавно перетекать в плутовское любопытство.

Джеймс заглянул за спину Гарри, к Гермионе, и с преувеличенной заботой спросил:

— Дитя мое, ты не замерзла? А то сквознячок… Хочешь, папочка принесет плед? Или… э-э-э… горячего какао? Для бодрости духа?

Сириус подмигнул Гарри:

— А я вот думаю, может, вам свою комнату уступить? Там кровать шире… И дверь, кстати, настоящий замок имеет. Проверено. Не то что эти щеколды…

Гермиона не закричала. Не зарыдала. Не спряталась. Она стояла, прямая как струна, лишь легкая дрожь в руках выдавала колоссальное усилие воли. Ее лицо было бледным, но не от стыда, а от сконцентрированной ярости. Глаза метали молнии. Она медленно, очень медленно, наклонилась и подняла с пола… не платье, не что-то, чтобы прикрыться, а свою волшебную палочку.

Движение было плавным, почти элегантным. Она подняла палочку, не торопясь, и нацелила ее не на Джеймса, не на Сириуса, а… в точку между ними, в дверной проем.

— Силенцио, — скомандовала она голосом, холодным, как лед Антарктиды, тихим, но режущим, как сталь.

Не гром, не вспышка. Просто… абсолютная, гнетущая тишина обрушилась на порог. Рты Джеймса и Сириуса остались открытыми в кривляющихся гримасах, но ни звука не вырвалось. Они заморгали, тряхнули головами, похлопали себя по ушам — бесполезно. Заклятие Гермионы работало безупречно.

Она опустила палочку. Теперь в ее глазах горел не просто гнев, а торжество холодного, безжалостного разума.

Гермиона повернулась к Гарри. Голос ее звучал все еще ровно, но уже с легкой дрожью адреналина:

— Кажется, я поняла, почему твой будущий тесть, мистер Грейнджер, всегда запирал дверь в мою комнату двумя замками и ставил под нее стул. Теперь я это ценю. — Она бросила ледяной взгляд на немых Мародеров. — Это заклятие действует час. Или пока я его не сниму. Что маловероятно. Закройте. Дверь. С той стороны. И если я услышу хотя бы шорох за ней до утра, следующее заклятие будет направлено не на ваши голосовые связки, а на вашу способность… сидеть без дискомфорта. Надолго. Понятно?

Джеймс и Сириус, все еще беззвучно открывая и закрывая рты, как рыбы на берегу, кивнули с преувеличенной, почти комичной серьезностью. Сириус даже отдал честь поварешкой. Они осторожно, на цыпочках (что выглядело абсурдно в их немоте), отступили, аккуратно подняли упавшие кастрюли (теперь уже беззвучно) и потянули дверь на себя.

Дверь закрылась с тихим щелчком. Тишина в комнате стала густой, но теперь — желанной. Гарри стоял, прислонившись лбом к прохладной поверхности двери, его плечи слегка тряслись. Сперва от ярости, потом от облегчения, а теперь… теперь от сдавленного смеха.

Гарри обернулся к Гермионе. Его голос был хриплый от смеха и эмоций:

— Ты… ты только что навела Силенцио… на моего отца и крестного… в моем доме…

Гермиона все еще сжимала в руке палочку. Ее дыхание все еще было учащенным, но в глазах уже появился знакомый Гарри огонек — смесь триумфа и нежности.

— Они… не оставили мне пространства для маневра. Статистика гласит, что девяносто девять и девять десятых процента нежелательных вторжений прекращаются после применения нокаутирующего или… затыкающего заклятия. — Она сделала шаг к нему. — А насчет моего вопроса… насчет ужина с моим будущим начальником… — Она обняла его за шею, прижимаясь. — Я начинаю сомневаться. Сэр Бартемиус Крауч-младший — человек строгих правил. Он может счесть уровень… э-э-э… энергетики этого дома… чрезмерным для дипломатического ужина.

Гарри рассмеялся, настоящим, громким смехом, заглушая остатки напряжения. Он обнял ее, крепко прижимая к себе, чувствуя, как ее смех вибрирует у него в груди.

— После сегодняшнего? После Силенцио? Гермиона, я думаю, ты можешь справиться с кем угодно. Даже с младшим Краучем. Или с бэк-вокалистами Сириуса. — Он наклонился и поцеловал ее, долго и страстно, на этот раз без риска быть прерванным. Где-то за дверью, в немой тишине, два вечных ребенка, вероятно, строили ему рожи и показывали неприличные жесты. Но сейчас это не имело значения. У них, наконец, была тишина. И целая ночь друг для друга.

1) [Классический британский десерт, состоящий из взбитых сливок, измельчённого безе и свежей клубники.]

Вернуться к тексту

2) [Латинское словосочетание, обозначающее уровень отличия при получении квалификации или ученой степени]

Вернуться к тексту