Очищение гольфом (джен)

Я заканчивал пятую строчку четвертого стиха, когда в комнату с разбега ворвался Оливер и скомандовал незамедлительно спуститься вниз. Мы слетели по лестнице в кухню, и брат, подтащив меня к телеку, ткнул в него носом. На экране типчик сомнительной наружности размахивал перед всеми чем-то на подобии кубка. Я с сомнением посмотрел на Оливера.

− И кто это?

Глаза брата выпучились, почти как у лягушки.

− А ты не догадываешься?

− Даже не пытаюсь.

Оливер тяжело вздохнул.

− Это Гарри Вардон*.

− Кто? — спросил я.

− Вардон. Лучший гольфист всех времен и народов.

Я махнул рукой и направился наверх, обратно в комнату. Мне не терпелось закончить свое стихотворение.

− Джеймс, не будь таким невеждой, − сказал Оливер, слегка задетый. — Вместе с Брейдом* и Тейлором* Гарри входил в «Великий триумвират». Он неоднократный победитель British Open*.

− Жутко за него рад.

− Слушай, это смешно.

− Что именно? — вопросил я, замерев на лестнице.

− Это, — сказал брат.

− Что «это»? Я не понимаю.

− В самом деле?

Я в самом деле не понимал что значит его «это».

− Твоя чертова поэзия, − подытожил Оливер.

− А что с ней не так? — уязвленно спросил я.

− Джеймс, это бессмысленно! Любимое занятие должно приносить удовольствие. Неужели можно испытывать наслаждение от марания бумаги? Многим писателям прошлого это приносило деньги. Чарльз Диккенс, к примеру, начал писать только для того, чтобы семью прокормить, когда его отец разорился, — Оливер вздохнул. — Но у тебя-то этих денег хоть залейся. К тому же, современные девушки не ведутся на чушь вроде прозы и всяких там сонет. Мур* и Теннисон* сейчас слегка не в моде.

− Теннисон. Точно! — неожиданно на меня снизошло озарение, и я понял, как хотел бы закончить свое начатое пару часов назад стихотворение. — Прости, мне нужно бежать.

− Куда?

− Туда, в комнату.

Выпутавшись из собственных ног, я метнулся к себе и кинулся к столу, на котором покоился заветный рифмоплет.

* * *

Оливер был прав, когда говорил о том, что нынешний мир жесток к людям с артистической душой. И в особенности − к поэтам. Признаться, в прошлом году ситуация была намного лучше. Мне тогда даже удалось издать три увесистых сборника стихотворений и поэм. Чего нельзя сказать о годе настоящем. Когда несколько дней спустя все написанные мной работы вернулись неизданными, я впал в такое отчаяние, что подумывал даже наложить на себя руки. Ничто не могло снова вдохнуть в меня жизнь. Спускаясь на ватных ногах на следующий день в кухню, я обдумывал план. Эти последние события немного выбили меня из колеи. Все мои надежды потерпели крушение.

− Дорогой брат, я прошу тебя научить меня играть в этот, как бишь его…

− Гольф, − помог мне закончить фразу Оливер.

− Да, гольф, — просиял я на мгновение. — Он самый.

Брат внимательно посмотрел на меня из-за чашки, на которой красовались клюшки для гольфа.

− Что случилось? — спросил он. − Почему вдруг ты решил переметнуться на сторону игроков в гольф?

Я поерзал, принимая более удобную позу, и отхлебнул чай из кружки.

− Помнишь парня, Тима, с которым мы вместе ходили в школу? Потом вместе кропали стишки, клеили девчонок и парней? Мы виделись с ним вчера, зашли в паб выпить по пинте. Тут он мне и рассказал о том, что бросил писать стихи и не на шутку увлекся гольфом. Потом он ещё добавил несколько слов о Г. Вардоне и открытом чемпионате. Было что-то там такое ещё о гандикапах*. Омерзительный тип! Как он мог так со мной поступить? Мы ведь в школе поклялись, что будем вечно слагать рифму. Жалкий червяк. В общем, это меня доконало. Я посмотрел на него с отвращением, отставил в сторону стакан светлого и свалил.

Прислонившись к столу, наблюдал сквозь черный туман за миром, который ходуном ходил и грозил вот — вот развалиться, ввергнуться в хаос. Пусть ввергается, подумал я, мне-то что?

− Чудненько, — сказал ласковый голос брата, выводя меня из транса.

− Что, прости?

− Я согласен, − сказал Оливер.

− Не понял.

− «Ах, не с нами обитает гений чистой красоты. Лишь порой он навещает нас небесной высоты»,** − бодро прожурчал Оливер.

Я удивлено уставился на брата.

− Не знал, что ты читаешь Мура.

− Не читаю, − ответил брат. − Ты декламировал мне это стихотворение в школе. Все, что я запомнил — лишь этот отрывок.

− Тоже не плохо.

− Знаешь, что?

− Нет, а что?

− Это мне кое-кого напомнило.

− Кого же?

− Тебя.

Я быстро продекламировал про себя вышеупомянутый отрывок.

− Э…. э?

− Ты, точно как этот гений, вечно витаешь в облаках.

− Ты думаешь?

− Думаю.

− Кстати, я написал стихотворение прошлой ночью. Хочешь послушать?

− Не хочу.

− Не хочешь?

− Нет. Сейчас я намерен дать тебе несколько уроков гольфа.

Сколько спортивного азарта! Что-то не припомню в нем такого. Но мне нравится. Определенно. У меня даже от души отлегло.

− Ах да, − печально вздохнул я. — Конечно.

− Ну, пошли.

Я кивнул и допил свой чай.

Аккуратно неся впереди себя полный набор для гольфа, который включал двенадцать новых мячей, кепку и клюшки, я покорно следовал за братом в сад, чтобы научиться играть в гольф.

− Нет и нет!

− Что? — спросил я.

− Так нельзя.

− Почему?

− Потому. Нельзя. Эй, не так крепко!

− Никак не пойму, − сказал я, − а как же ее держать?

− Неужели не ясно? — сокрушался брат. — Если ты вцепишься в нее, как в последнюю соломинку, удар будет очень сильный. Мяч попадет в заросли или улетит с поля. Зачем сила, глупый ты человек, если он летит не туда?

− А, понял, — смиренно произнес я. — Ты абсолютно прав.

− Держать надо крепко, но легко, − сказал мой брат-близнец.

− …. легко, − покорно повторил я.

− И пальцами, не ладонью….

Со школьной скамьи я писал стихи и сомнительные романы. Над божественной игрой смеялся, если вообще о ней думал. Но неделю назад я узрел свет. Брат уговорил меня попробовать. Презрительно усмехаясь, я взял в руки клюшку и сыграл двести ярдов по прямой. И с той самой минуты я воспылал страстью к гольфу.

Говорят, гольфом, как корью, нужно переболеть в детстве, ибо в зрелом возрасте болезнь протекает с тяжелыми осложнениями. И окажутся правы. Я с головой окунулся в оргию гольфа.

Уже после первого урока в моей коллекции имелось такое количество клюшек, что впору было открывать собственный магазин, и продолжал покупать по две — три штуки в день. Моя библиотека по гольфу пополнялась теми же темпами, что и коллекция клюшек. Я скупал все основополагающие труды, а когда случайно прочитал, что были гольфисты, которые до тридцати пяти вообще не держали в руках клюшки, заказал поместить эти слова на кружке, из которой теперь каждое утро пью чай.

Гандикап мой, в конце концов, снизился до шестнадцати. Оливер утверждает, что с каждым днем я играю все лучше.

* Гарри Вардон (1870 − 1937) — легендарный британский гольфист.

* Джеймс Брейд (1870 − 1950) — легендарный английский гольфист.

* Джон Генри Тейлор (1871 − 1963) — профессиональный британский гольфист. В 1901 году при участии Тейлора была основана «Ассоциация профессиональных гольфистов Великобритании», первым представителем которой был избран сам Тейлор.

* Томас Мур (1779 − 1852) — ирландский поэт-романтик, песенник и автор баллад.

* Альфред Теннисон (1809 − 1892) − английский поэт.

* British Open — Открытый чемпионат по гольфу среди профессионалов.

* Гандика́п (англ. Handicap) − в многоэтапных спортивных соревнованиях − способ отражения лидерства на предыдущих этапах в более раннем выпуске на старт в последующих. А также способ уравнивания возможностей слабых участников соревнования с более сильными путём предоставления им какого-то преимущества.

** Отрывок из стихотворения Томаса Мура «Лалла Рук».