Наш последний Хэллоуин (гет)

— Поздравляю с твоим вторым Хэллоуином, малыш! — Лили поправляет на Гарри костюм тыквы и целует его в нос, позволяя подёргать себя за волосы.

— Пахнет очень аппетитно! — Джеймс облизывает губы, смотря на ароматный тыквенный пирог, стоящий на середине стола.

Ему уже не терпится пойти поужинать, но они с Лили подготовили для сына подарки, и в начале стоит уделить время им. Гарри, конечно, всё равно, что делать, но Лили считает, что это важная часть праздника, и Джеймс с ней не спорит.

— Мамин рецепт, — Лили наклоняет голову, заглядывая мужу в глаза и тихонько шепчет: — Не грусти, скоро уже пойдём есть. А после ужина тебя ждёт кое-какой сюрприз.

Она чуть взволнованно улыбается, переключая внимание на Гарри и неосознанно поглаживая живот. Сюрприз нервный, но отчего-то кажется, что Джеймс будет очень рад.

— Я уже весь в предвкушении, — он игриво дёргает бровями, очевидно, думая не о том, и громко смеётся, откидывая голову назад.

Гарри делает неловкие шаги от мамы к отцу и, спотыкаясь, звучно шлёпается на попу-тыкву. Гостиная вновь наполняется весельем, перекликающимся с оранжевой гирляндой, светящейся под потолком разноцветными огоньками.

Через открытое окно слышно, как на улице бегают дети, восторженно визжа и шлёпая по лужам.

Хэллоуин в самом разгаре.

Джеймс слышит звонок в дверь и вскакивает, улыбаясь заливистому смеху Гарри.

— Бро-дя-га, — с трудом выговаривает тот по слогам, проглатывая букву «р» и смешно поджимая губы.

— Ты наше маленькое дарование, да? — Лили восторженно хлопает в ладоши и треплет сына за пухлую щёчку. — Дядя Сири будет так рад, что ты научился выговаривать его имя!

Джеймс выходит в коридор и слышит, как за его спиной Гарри послушно повторяет за мамой прозвище крёстного, а затем чихает от чрезмерного усердия. На самом деле иногда Джеймсу кажется, что это всё происходит не с ним. Он будто не заслуживает ни чудной Лили, ни талантливого малыша Гарри, ни друзей, которые даже Хэллоуин решили отпраздновать вместе с ним.

Широко распахивая дверь, он улыбается во весь рот и радостно выдаёт:

— Сладость или гадость, парни?

Ответом ему тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев. Джеймс хмурится и поправляет очки, понимая, что перед ним стоит лишь Питер.

Ремуса и Сириуса нигде не видно.

Питер стоит прямо перед дверью, чуть сгорбившись и смотря на Джеймса исподлобья. Его глаза похожи на два стеклянных шара, блестящих в свете свечей.

— Питер?

Сердце падает вниз от ужасного предчувствия, а пальцы мгновенно холодеют. Питер молчит. Невозможно узнать, что он чувствует и о чём думает. Его и так бледное лицо сейчас белее обычного, уголки губ подёргиваются, словно кто-то сверху тянет за невидимые ниточки.

Джеймс моргает и понимает, что на плече у Питера лежит чья-то костлявая рука. Длинные серые ногти ярко выделяются на зеленоватой коже, сквозь которую видно переплетение вен и сосудов.

— Прости, — шепчет Питер, и в глазах его стоит бесконечный страх.

Слёзы бегут по щекам плотным потоком и капают на праздничный свитер, оставляя на нём некрасивые пятна, лёгкие слипаются, и дышать больше нечем; из горла вырываются хрипы.

— Лили, хватай Гарри и беги! Беги! Быстрее! Я задержу его… Я так сильно люблю вас обоих! — Джеймс оборачивается и кричит из последних сил, заставляя связки порваться.

Время останавливается. Лили поднимает Гарри на руки и на секунду застывает, глядя на мужа широко распахнутыми глазами. Секунда, кажется, тянется целую вечность.

Зелёная вспышка освещает коридор, и тело Джеймса мешком оседает на пол. Очки разбиваются на мелкие осколки.

По скрипучим ступеням Лили бежит наверх под аккомпанемент плача сына и закрывается в детской. Она сажает его в кроватку и опускается на колени, не в силах отойти от увиденного.

Джеймс лежит в коридоре, немигающим взглядом уставясь в потолок.

Волдеморт идёт по их гостиной и подходит к лестнице, опираясь на стонущие перила. Он ступает неслышно, наслаждаясь своим превосходством и смакуя каждое действие.

Они в его власти.

Лили вытирает слёзы рукавом и шепчет Гарри, прижимаясь лицом к прутьям кроватки:

— Гарри, ты моё солнышко. Ты мой родной сынок. Мама любит тебя. Папа любит тебя. Гарри, береги себя. Будь сильным.

Её голос дрожит. В лице Гарри она видит Джеймса и захлёбывается от слёз вновь, поглаживая пухлые пальчики малыша.

Пол перед дверью скрипит.

Мгновение — она слетает с петель, ломаясь на мелкие кусочки.

Волдеморт стоит на пороге и размеренно дышит, готовясь совершить самое главное:

— Отойди! С дороги, глупая девчонка!

Лили поднимается с колен и качает головой, закрывая сына собой. Ей до тошноты страшно. Страшно и жутко, потому что у неё под сердцем бьётся ещё одно маленькое сердечко, и его надо защитить тоже. Но защитить и его, и Гарри не получится, и от этого только хуже.

— Ну же! Прочь! — резко шипит Волдеморт и указывает ей палочкой в сторону.

— Пожалуйста, только не Гарри! Убей лучше меня… — от страха зубы дрожат, а пальцы до боли впиваются в кроватку.

Гарри плачет, чувствуя мамин страх, и Лили повторяет всё громче:

— Меня! Убей меня!

Она должна спасти своего малыша. Пусть и одного из двоих, но должна. Они с Джеймсом защитят Гарри собой, своей любовью, которая сильнее всего. Даже смерти.

— Последний раз говорю, уходи! — Волдеморт вскидывает руку, и Лили поднимает глаза, смотря на колдографию на стене.

Она, Гарри и Джеймс в парке. Это их последнее лето вместе, хотя они тогда об этом не знали…

— Мама любит тебя, Гарри, папа любит тебя! — голос крепнет, и страх проходит в одну секунду.

— Авада Кедавра!

Комнату озаряет зелёная вспышка, но Лили больше не боится. Широко раскинув руки, она падает на пол, последний раз встретившись взглядом с сыном.

Любовь всегда сильнее смерти…