Вечер с ним и утро (гет)

Прошло три года. Три долгих, бесконечно одиноких года с того дня, как Волан-де-Морт пришёл в Годрикову Впадину и вошёл в дом Поттеров. Лили всё ещё помнила голос Джеймса, кричащего ей хватать Гарри и убегать, помнила, как он сам, не имея волшебной палочки при себе, схватил с кофейного столика вазу и бросил во врага. Ваза, конечно, не достигла цели — Волан-де-Морт отбил её одним движением палочки, но этого хватило Джеймсу, чтобы броситься навстречу и вцепиться в него обеими руками. Что происходило дальше в гостиной, Лили не видела — со всех ног бежала в детскую. Схватив Гарри, она открыла окно, покрепче обняла сына и спрыгнула: трансгрессировать с таким крохой в руках было крайне опасно — организм ещё не окреп, давление могло плохо сказаться. Благо, что детская располагалась на втором этаже и от прыжка Лили ничего себе не сломала, хотя, может, дело было в её возрасте или же в магии, которая бурлила в ней в ту ночь и без волшебной палочки. Лили бежала от дома прочь, бежала к Батильде Бэгшот, а там, кинувшись в гостиную, звала по камину помощь. Звала членов Ордена Феникса. Первым на её зов прибыл Сириус, за ним подоспел Грюм, а там Дамблдор и другие.

— Бродяга, Джеймс… Джеймс, он… в доме… с ним… — всё, что могла сказать Лили в слезах.

Сириус был бледен и, кажется, машинально кивнул, прежде чем выскочил из дома Батильды. Когда он и другие члены Ордена Феникса вернулись, Лили поняла всё лишь по их хмурым лицам. Джеймс отдал жизнь, защищая свою семью. Он сразился со страшным врагом без оружия. Осколок разбитой вазы помог ему нанести тому серьёзный удар. Вот только, даже умирая и кряхтя, Волан-де-Морт призвал последние силы и утащил Джеймса за собой. Все эти годы члены Ордена Феникса занимались тем, что уничтожали то, что могло держать врага в этом мире, его секреты, осколки души, о которых поведал Дамблдор. Впрочем, теперь это уже осталось позади и было не так важно, как прежде.

Дом Поттеров, где когда-то звенел смех, лились слёзы скорби, в тайне от детских ушей велись тревожные разговоры о враге и жаркие споры о многом, что было важно, теперь был наполнен тишиной. Но этой осенней ночью она была иной — не холодной и звенящей, а мягкой и тёплой, словно наполненной жизнью. В гостиной горел камин. Пламя отбрасывало золотистый свет на стены, книги, руки, что лежали на коленях. Лили сидела на диване, Сириус сидел рядом с ней, куда ближе, чем прежде. Они вели спокойный разговор. Снова о Джеймсе, но в этот раз уже без прежней боли, страха и вины от того, что происходило в последнее время между ними.

— Он был настоящим, — заметила Лили и улыбнулась, вспоминая о былом. — Таким храбрым… добрым… полным жизни. Меня всегда удивляло, откуда он брал столько энергии на всё.

— Да… он был таким, — согласился Сириус, не отводя взгляда от огня.

Когда речь заходила о его лучшем друге, которого он считал братом, добиться от него большей откровенности было невозможно. Лили понимала, что ему больно не меньше, чем ей. Три года назад они оба потеряли близкого им человека, один только Гарри ничего не понимал и продолжал их радовать своим смехом и разными проделками.

— Знаешь, я думала, что… больше никогда не полюблю, — помолчав, сказала Лили. — Думала, что это навсегда… что, потеряв его, навсегда потеряла саму себя.

Она сделала паузу и услышала шорох одежды — это куртка Сириуса прошелестела, когда он повернулся к ней.

— А теперь? — спросил он и положил ладонь поверх её ладони.

Лили не убрала свою ладонь, она тоже повернула к Сириусу голову и заглянула в его глаза, в тёплом свете, исходившем от камина, в них виделась та же жгучая сила и решимость, с которой он бесстрашно расправлялся с тёмными артефактами врага.

— А теперь я думаю, он бы не хотел, чтобы мы застыли в прошлом, — сказала Лили. — Он отдал жизнь, чтобы мы могли жить. Понимаешь?

Сириус понимал, не мог не понимать после всего. Это чувствовалось в его позе, взгляде, спокойствии. Ещё какие-то годы назад он резко разворачивался и уходил, как только они оставались одни в гостиной или же на кухне после того, как укладывали Гарри спать. Возможно, один долгий взгляд на неё или же касание ему уже казалось страшным преступлением, предательством погибшего друга. Лили имела для него особое значение, и ему явно трудно было это объяснить. Впрочем, Лили в этих объяснениях и не нуждалась. Сейчас, когда они сидели рядышком, она чувствовала, как его пальцы нежно скользят по её коже, от ладони к предплечью, как лёгкое волнение пробегается от этого нежного движения внутри.

— Понимаю, — тихо произнёс Сириус, не сводя с неё взгляда. — Рядом с тобой… я снова могу жить, — хрипло прибавил он и потянулся к ней.

Их губы встретились в нежном и долгом поцелуе. Лили ощущала руку Сириуса на своей спине, крепкую руку, что прижимала её к себе, словно желая защитить от всех невзгод. Собственно, этим её обладатель и занимался все эти годы, не строя из себя героя и не прося ничего взамен. Она отвечала ему тем же, нежностью и заботой. Сейчас её пальцы скользили по его шее и зарылись в шёлковые волосы.

— Так будь… со мной, — после долгого поцелуя сказала Лили, едва дыша, и взяла его за руку.

Она поднялась с дивана и потянула его за собой. В этот раз Сириус не стал ни медлить, ни придумывать предлог, чтобы уйти. Он шёл за ней, не оглядываясь, не видя призраков прошлого и не думая больше ни о чём.

* * *

В спальне было почти темно, только слабый свет фонаря проникал за стекло и ложился на пол блёклой полосой. Но и этого не требовалась тем двоим, кого согревало куда более яркое и крепкое чувство. Сириус и Лили обнимались у кровати. Их губы снова и снова сливались в более чувственных и жарких поцелуях. Его руки скользили по её спине, желая расправиться с застёжкой платья. Её руки ласкали его волосы. Сириус с осторожностью, словно касался чего-то хрупкого и священного, стянул с неё платье, откинул рыжие волосы за спину и стал целовать обнажённую кожу. Его губы касались ключицы, плеча, пока пальцы нежно поглаживали спину. Лили дрожала от этих нежных прикосновений. Её дыхание сбилось. Она выгнулась навстречу, как только ладонь любимого человека опустилась ниже талии и нашла особо чувствительное место.

— Хочу тебя… — сгорая от охватившего её трепета, прошептала она и вцепилась в куртку.

Стоило только той упасть на пол, как через мгновение девичьи пальчики торопливо расстегивали пуговицы рубашки. Сириус небрежно сорвал её с себя и бросил в сторону как какую-то ненужную тряпку. Его губы снова сливались с губами Лили в поцелуе. Его руки снова ласкали её, усиливая разгорающееся внутри волнение. Её руки нетерпеливо расправились с ремнём его брюк и коснулись места, куда тут же устремилась горячая кровь. Когда последняя одежда была сброшена, они опустились на постель, больше не говоря друг другу ни слова. Все слова растворились в объятиях, поцелуях, нежных прикосновениях. Лили опустила голову на подушку и заглянула Сириусу в глаза. Одного этого взгляда, полного доверия и тепла, ему было достаточно, чтобы всё понять.

Их тела слились под нежный стон наслаждения, и всё остальное исчезло. Сожаления, сомнения, страхи. В этой спальне были только они, настоящие и живые. Было движение их тел, горячее дыхание, стоны. Страсть, что некогда причиняла боль, теперь дарила лишь наслаждение. На самом её пике Сириус задвигался намного быстрее, а Лили дрожала и сжимала в пальцах простыню. Его животный рык слился с её протяжными стонами, прежде чем они достигли вершины и развалились каждый на своей подушке. И он, и она тяжело дышали, и чувствовали долгожданную разрядку. Лили повернулась и прижалась к Сириусу, коснулась губами его груди и обняла за пояс. Он поцеловал её в висок и обнял в ответ. Нечто важное произошло между ними и вряд ли требовало ещё каких-то слов или объяснений.

* * *

Свет пробирался в комнату медленно, мягкий, тёплый, как и всё, что случилось этой ночью. Лили проснулась первой. Она лежала на боку, укрывшись одеялом до плеч, и смотрела на Сириуса, спавшего на соседней подушке. Его лицо было расслабленным, тени под глазами не такими глубокими, как прежде. Волосы чуть растрёпаны, дыхание ровное. Он выглядел немного моложе, словно за одну ночь сбросил годы одиночества и боли. Лили не двигалась, боясь его разбудить, и только смотрела. Мужчина, к которому её тянуло, был с ней, защищал её с сыном и заботился. Этой ночью он любил её как самую желанную женщину, он дарил ей всего себя и остался. Она осторожно пошевелилась и нашла его крепкую руку. Едва её пальцы переплелись с его пальцами, как Сириус пробудился, пару раз моргнул, пытаясь сфокусироваться, и посмотрел на неё.

— Доброе утро, — сказала Лили.

— Доброе, — повторил он, словно не в силах поверить, что будет вот так вот спокойно лежать с ней в постели. — А нам ещё не пора… подниматься?

— Ещё нет, — ответила она, бросив взгляд ему за спину, где стоял будильник. — Выходной же. Гарри спит.

— Это ты… так предлагаешь ещё поваляться? — с хитрой улыбкой уточнил он, тоже повернувшись на бок.

— Почему же только поваляться, ты можешь и остаться, если захочешь, — серьёзно заметила Лили.

Какие-то мгновения Сириус молчал, словно обдумывая нечто важное и пытаясь решить, как поступить, а потом потянулся к ней и их губы снова слились в поцелуе.

— В таком случае я, пожалуй, останусь, — сказал он с напускной небрежностью. — И учти, больше тебе так просто от меня не отделаться…

Лили улыбнулась, когда он толкнул её на подушку, навис над ней и отбросил её волосы от лица. Их губы снова сливались в поцелуях, а тела через какие-то минуты познали то же наслаждение, что и ночью. Они больше не по отдельности, а вместе, вот что согревало сердце Лили. Вместе они всё преодолеют. Сириус, судя по всему, думал о том, хоть и не говорил вслух. Он был рядом, как и всегда, готовый защитить её с Гарри от всего. После тяжёлой утраты, всяких трудностей и невзгод они нашли друг друга, и это было самым главным.