Двадцать четыре часа честности (гет)

Фиолетовый дым постепенно рассеивался в классе, оставляя после себя едкий запах с горьким привкусом на языке.

— ЛОНГБОТТОМ! — рык Снейпа эхом отразился от каменных стен. — Что вы натворили?!

Невилл съежился за своим котлом, его руки дрожали. Из котла все еще поднимались алые искры. Весь класс кашлял, отмахиваясь от дыма, но Снейп был невозмутим и игнорировал общее смятение, его глаза метали молнии в сторону несчастного гриффиндорца.

— Я... я думал, что это были корни валерианы, — пролепетал Невилл, показывая на опустевшую баночку

— Это были корни мандрагоры, идиот! — Снейп схватил банку и швырнул её обратно на стол. — А в сочетании с настойкой белладонны и порошком рога единорога вы только что создали…

Он резко замолчал, его лицо побледнело еще больше обычного.

— Что? — взвизгнула Паркинсон, все еще кашляя. — Что мы вдохнули?

Снейп медленно повернулся к классу, и в его взгляде впервые за все годы преподавания было что-то похожее на... панику?

— Модифицированную сыворотку правды, — процедил он сквозь зубы. — Действует двадцать четыре часа. Вы не сможете лгать, недоговаривать или уклоняться от прямых вопросов. Ваш язык будет двигаться сам по себе.

Повисла оглушительная тишина. Затем Паркинсон истерично хихикнула:

— Ну и что? Мне скрывать нечего.

— Правда? — ехидно протянул Блейз. — А как насчёт того, что ты спишь с плюшевым единорогом?

— Я не... — Пэнси зажала рот рукой, но было поздно. — Его зовут мистер Сахарок, и он очень милый!

Класс разразился смехом.

— Заткнитесь! — взвизгнула Паркинсон. — Блейз, а сам-то ты до сих пор не умеешь завязывать шнурки!

— Это правда, — уныло признал Забини. — Поэтому я ношу только туфли на застёжках.

— И вообще, откуда ты узнал про единорога? Что ты делал в женской спальне?

— Он приходил ко мне. — хором ответили Дафна и Милисента, а затем медленно обернулись друг к другу с нарастающим ужасом в глазах. И тут же метнули злобный взгляд в сторону Забини.

— Дамы, давайте не будем горячиться, — нервно сказал Блейз, поднимая руки в примирительном жесте и отступая на шаг назад.

— МОЛЧАТЬ! — взревел Снейп, но даже его крик не мог остановить волну признаний, захлестнувшую класс.

Первым не выдержал Гойл:

— Я втайне пишу поэзию. И она довольно хороша! Хотите послушать мой сонет о пудинге?

— А я списывал эссе по истории магии у Гермионы последние три года! — признался Рон.

— Рон! — возмутилась Гермиона, и тут же покраснела и опустила глаза. — Я знаю об этом и нарочно оставляю в своих работах мелкие ошибки, которые исправляю прямо перед уроком, чтобы ты не получал такие же оценки, как я! — тут же выпалила она.

— Я иногда притворяюсь, что шрам болит, чтобы не отвечать на трудные вопросы, — не отставал Гарри, прикоснувшись ко лбу, — и завидую этим идеально уложенным волосам Малфоя. Свои я никак не могу усмирить.

— Спасибо, Поттер, — сухо сказал Драко. — А мне нравится твой шрам. Он выглядит очень эстетичным и придает тебе загадочности. Салазар, что со мной происходит! — в ужасе выдохнул он, хватаясь за горло. — Я что, правда сказал Поттеру комплимент?!

Невилл, который до этого момента молча сжимался за своим котлом, вдруг выпрямился и сделал шаг вперед.

— Профессор Снейп, я... я действительно очень сожалею, — начал он дрожащим голосом. — Я знаю, что постоянно все порчу, и понимаю, что вы меня ненавидите, но я правда не хотел…

— Ненавижу? — Снейп резко повернулся к нему, и его лицо исказилось странной гримасой. — Лонгботтом, ваша бабушка пишет мне письма с просьбами быть с вами помягче. И я... я их читаю. Дважды в день. Они очень милые.

В классе воцарилась мертвая тишина. Все уставились на Снейпа, который словно остолбенел.

— Что... что я только что сказал? — прошептал он, широко раскрыв глаза. — НЕТ! Проклятая сыворотка!

Невилл моргнул, словно не веря своим ушам.

— Вы... вы читаете письма от бабушки?

— Молчать! — зашипел Снейп, но румянец на его щеках выдавал его. — Я... она пишет очень аккуратным почерком, и... МОЛЧАТЬ ВСЕМ!

Гермиона прикрыла рот рукой, заглушить смешок, а Гарри выглядел так, словно получил лучший подарок на день рождения.

— Лонгботтом! — рявкнул Снейп, пытаясь вернуть себе хоть каплю достоинства. — За ваше вопиющее безобразие вы будете убирать весь класс до полуночи!

Он замолчал, окинув взглядом разгромленный кабинет: грязные котлы, рассыпанные ингредиенты…

— Нет, — пробормотал он себе под нос. — Если я оставлю его одного, он сожжет весь замок.

Снейп провел ладонью по лицу и издал звук, похожий на стон умирающего василиска.

— Грейнджер! Малфой! — выкрикнул он наконец. — Вы, как ответственные старосты, остаетесь убирать этот бардак. Я полагаю, вы справитесь с задачей, не разрушив при этом половину подземелий. В следующий раз вы лучше будете следить за своими соседями по парте.

— Но профессор... — начал Малфой.

— Никаких возражений! Остальные — немедленно по своим гостиным! И если я услышу хоть слово о том, что здесь произошло... — он грозно посмотрел на класс, — то проведете остаток года, чистя котлы зубными щетками!

С этими словами Снейп направился к выходу, но вдруг остановился у котла Невилла. Он достал пустой флакон и осторожно набрал немного фиолетового зелья.

— Интересно, — пробормотал он себе под нос. — Очень интересно.

Затем профессор вылетел из класса, его черная мантия развевалась за ним, словно крылья разъяренной летучей мыши. Ученики поспешно собрали свои вещи, все еще хихикая и переглядываясь. Звук шагов стих в коридоре, и в классе повисла тяжелая тишина. Драко и Гермиона стояли среди развалин, избегая смотреть друг на друга.

— Ну что ж, — саркастично начал Драко, — какой чудесный способ провести вечер. Спасибо, Лонгботтом.

— По крайней мере, теперь мы знаем, что Снейп читает письма от бабушки Невилла, — заметила Гермиона, подметая рассыпанные ингредиенты.

— Да, это определенно информация, которая мне была жизненно необходима, — фыркнул Драко. — Что дальше? Узнаем, что МакГонагалл коллекционирует свои клубки шерсти?

Гермиона неожиданно хихикнула, и Драко против воли улыбнулся. Затем он нахмурился.

— Перестань это делать, Грейнджер.

— Что делать?

— Смеяться над моими шутками. Это... сбивает с толку.

— Почему? — Гермиона повернулась к нему. — Они довольно остроумные, даже если ты и полный придурок.

— Спасибо за... погоди, что? — Драко уставился на нее. — Ты только что назвала меня остроумным и придурком в одном предложении?

— Сыворотка правды, — напомнила Гермиона, явно сражаясь сама с собой. — Я не могу врать. Ты действительно остроумный. И действительно придурок.

— Ну, по крайней мере, ты последовательна в своих оскорблениях, — сухо заметил Драко. — А раз уж мы говорим правду... твоя прическа сегодня выглядит особенно... — Он замолчал, сжав челюсти.

— Особенно что? — настойчиво спросила Гермиона.

— Ничего.

— Малфой, ты не можешь соврать.

— Могу промолчать! — огрызнулся он, но тут же добавил: — Красиво. Она выглядит красиво, ладно? Довольна?

Гермиона покраснела.

— Ты правда так думаешь?

— Очевидно, раз сказал, — проворчал Драко, энергично собирая осколки. — Проклятая сыворотка.

Следующие несколько минут прошли в тишине, которая нарушалась лишь звуками уборки. Они старались не пересекаться взглядами, чтобы не выпалить очередную глупость против воли. Но тут Гермиона взвизгнула:

— Ай! — она подпрыгнула и ухватилась руками за парту.

— Что такое? — Драко подошел и посмотрел вниз: на полу было несколько капель крови, а Грейнджер держала одну ногу на весу. — Под ноги смотреть не учили?

— Говорит тот, кто на прошлой неделе споткнулся о собственную мантию, — фыркнула в ответ.

Малфой неожиданно схватил её за талию, приподнимая и усадил на парту. Гермиона настолько удивилась, что не промолвила ни слова.

— Сиди здесь и не шевелись, — он присел перед ней на одно колено и осторожно взял её лодыжку. — Дай посмотрю.

— Может, не стоит, — неуверенно ответила Гермиона и попыталась отдернуть ногу.

— Я сказал, сиди спокойно, — рыкнул он в ответ и чуть настойчивее удержал её ногу. Затем более аккуратно снял туфлю и осторожно стянул с ноги Гермионы окровавленный гольф. Одной рукой он приподнял её поврежденную стопу, а другой достал волшебную палочку и четко произнес: — Эпискеи.

Рана на стопе быстро затянулась, не оставив ни малейшего следа повреждения. Драко так же быстро произнес очищающее заклинание, чтобы убрать кровь, и снова бережно взял ногу Гермионы в руки. Он осторожно покрутил её в разные стороны, осматривая. Вторую руку положил на голень и медленно провел вниз — его движения были на удивление нежными.

— Ну как, всё в порядке?

Грейнджер ошарашенно смотрела на него сверху вниз, не веря в происходящее.

— Малфой... Что это было?

— Это вместо «спасибо»? — он скривил губы в привычной усмешке и резко отпустил её ногу. — Не за что, обращайся.

Когда он начал вставать с колена, она ухватила его за запястье, останавливая. Смотрела прямо в глаза, чувствуя, как щеки заливает жаром.

— Спасибо большое. Ты очень помог.

Он ухмыльнулся, явно довольный собой, и тут же выпалил:

— Всегда знал, что у тебя мягкая и бархатная кожа. Теперь лично в этом убедился, — вырвалось у него, и он резко отшатнулся от неё. — Салазар, заткните меня кто-нибудь!

Гермиона отпустила его руку, быстро надела туфлю на ногу и сделала шаг вперед:

— Ты что, думал обо мне?

— Конечно, еще с четвертого курса, — выпалил он, не в силах остановиться. — А если точнее, то с Святочного бала. Ты выглядела прекрасно, хоть и ужасно танцевала.

— Ужасно танцевала? А ты-то сам хорош был — весь вечер дулся в углу и пялился на меня, — фыркнула она. — Кстати, я это заметила. И... мне это нравилось.

— Я не пялился, — возмутился Драко, но тут же добавил: — Я любовался и познавал. И не дулся, а... стратегически выжидал подходящий момент.

— Момент для чего? — спросила Гермиона.

— Чтобы доказать, что я танцую лучше Крама, — усмехнулся Драко и театрально поклонился, как на настоящем балу, протягивая ей руку. Гермиона рассмеялась, но приняла приглашение. Он бережно сплел их пальцы воедино, а свободной рукой нежно обнял её за талию. Они начали кружиться между партами, аккуратно обходя неубранные осколки на полу.

— Знаешь, — тихо сказала Гермиона, когда они замедлили движение, — ты действительно танцуешь лучше Виктора.

— Просто все ощущается по-другому, когда танцуешь с правильным человеком, — прошептал Драко, наклоняясь к ней, и нежно поцеловал её.

Поцелуй начался робко, почти невесомо — едва заметное прикосновение губ. Гермиона замерла, а затем тихо выдохнула и потянулась к нему навстречу, беря его лицо в свои ладони. Драко углубил поцелуй, его руки обвили её талию и притянули ближе к себе. Когда она тихо застонала, что-то внутри него сорвалось с цепи. Поцелуй стал более настойчивым, более жадным — годы скрытого притяжения наконец вырвались наружу.

Наконец они медленно оторвались друг от друга, всё ещё оставаясь в объятиях. Их дыхание было учащенным, а губы слегка припухшими. Драко мягко провёл большим пальцем по её нижней губе, не отрывая взгляда, словно вновь хотел поцеловать. Гермиона прикрыла глаза, наслаждаясь его прикосновением, а затем медленно открыла их. На несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, а затем она тихо спросила:

— И что теперь?

— Понятия не имею, — честно признался Драко. — Но, может быть... может, можно разобраться?

— Разобраться? — повторила Гермиона с легкой улыбкой. — Малфой, это самое неромантичное предложение, которое я когда-либо слышала.

— Ну прости, что я не Поттер с его героическими речами, — огрызнулся Драко, но улыбался при этом.

— Хорошо, — сказала Гермиона. — Давай разбираться. Вместе.

На следующий день

Гермиона нервно ожидала общего урока со слизеринцами, гадая, как поведет себя Драко, когда действие сыворотки полностью пройдет. Будет ли он жалеть о вчерашнем? Станет ли избегать её?

Но когда она вошла на урок зельеварения, их взгляды встретились, и он улыбнулся ей в своей привычной, дерзкой манере. Взгляд при этом был необычайно нежен.

Снейп вошел в класс с торжествующим видом, держа в руках знакомый флакон с фиолетовым зельем.

— Прежде чем мы начнем сегодняшний урок, — объявил он, окидывая класс пронзительным взглядом, — я должен сообщить результаты анализа вчерашнего... инцидента.

Невилл съежился за своей партой.

— Зелье мистера Лонгботтома оказалось крайне несовершенным, — продолжил Снейп с садистской улыбкой. — Сыворотка правды, если ее можно так назвать, действовала лишь первые десять минут после вдыхания дыма. Мало того, что рецепт был исполнен отвратительно, так вы еще и вдохнули лишь жалкие пары этого зелья, а не приняли его должным образом.

В классе воцарилась мертвая тишина.

— Что... что это означает? — пискнула Пэнси.

— Это означает, — Снейп явно наслаждался моментом, — что все ваши откровенные признания после этого времени были абсолютно добровольными.

Гермиона и Драко переглянулись, и она почувствовала, как губы сами собой растягиваются в улыбку. Значит, все их признания, все поцелуи — все было настоящим. Может, иногда нужна всего лишь капля смелости, чтобы сказать правду. А иногда — просто неудачливый гриффиндорец с неправильным зельем.