Молчание (джен)

Лио Партагаз помнил всех своих выпускников, независимо от того, сколько их было за всю его карьеру преподавателя в Академии ИСБ. И, отпуская лучших воспитанников в свободное плавание, он был абсолютно бессилен помочь им на их дальнейшем пути. Будучи невероятно талантливыми, эти девчонки и мальчишки быстро добивались признания... А потом гибли в горячих точках или тонули в интригах, в которые так неосторожно ввязывались в погоне за новыми квадратами на ранговых планках. Система питалась ими, ей было нужно все больше этого топлива. Так что к моменту, когда Лио Партагаз был переведен на службу в корусантское отделение ИСБ в звании майора, из его выпускников в живых оставались единицы. Те, кто смог избежать ловушек и соблазнов. Самые одаренные из лучших.

Всегда в один и тот же день Лио приходил сюда — в столичный мемориальный комплекс Империи. Здесь, в просторных гулких залах, где были установлены мраморные доски с именами тех, кто, не щадя себя, отдал жизнь за Империю, Лио имел возможность навестить своих учеников. Вновь увидеть их имена и вспомнить, какими они были: старательными, умными, смешливыми, такими... живыми.

Да, возможно, многие в Управлении сочли бы такие визиты сентиментальностью стареющего майора. Лио было наплевать. Он приходил сюда затем, чтобы помолчать и отдать дань памяти тем, кто был гораздо лучше него.

Взгляд скользил по ровным золотым строчкам, впаянным в холодный мрамор. Было тихо, и он благословлял тишину, потому что она помогала ему вспомнить голоса ушедших. Лио даже не сразу понял, что уже не один. Рядом стояли угрюмые, повзрослевшие выжившие кадеты. Лонни Юнг, Дженн Лагрет и Орсон Кренник. Лио действительно мог гордиться ими — успешные карьеры, год от года звания все выше... Пожалуй, было страшновато за Орсона: в его годы стать лейтенант-коммандером — большая редкость. Он уже стоял выше своих сокурсников, к их зависти и неудовольствию. Впрочем, довольно сдержанному, надо отдать обоим лейтенантам должное.

В прохладном сухом воздухе некрополя поплыл колокольный звон — густой, глубокий. Колокол отмечал прошедший час, и Лио поднял седую голову, повернувшись к воспитанникам, тепло улыбаясь. Он действительно был так рад их видеть. И если Юнг и Лагрет жили и работали в столице, то Орсон бывал здесь слишком редко.

Они вместе пошли к выходу, обмениваясь тихими репликами. Лио придержал шаг, чтобы подольше посмотреть на них. Лонни и Дженн беседовали на общие темы, а Орсон держался особняком. Лио нахмурился, задумавшись. Ему показалось, что за то время, пока они не виделись, Орсон изменился. Исчез веселый балагур и всеобщий любимец. Он стал серьезным и каким-то чужим.

У выхода из мемориала их уже поджидали кары: бывшие ученики явно не стеснялись пользоваться своим положением, что же до Лио... Он еще со времен работы в Академии предпочитал пешие прогулки по городу. Лейтенанты быстро, скомкано попрощались и разъехались по постам. Слишком занятые, слишком важные. Лио украдкой улыбнулся им вслед. Орсон остановился рядом, молча протянул портсигар, но Лио с сожалением отрицательно качнул головой — его здоровье было отнюдь не таким крепким, как десяток лет назад.

Было хорошо стоять вот так рядом и уютно молчать: специфика их работы не подразумевала пространных разговоров, которые могли даже навредить. Но вот Орсон докурил сигарету до фильтра и тут же, словно по невидимому сигналу, у ступеней мемориального комплекса остановился элегантный черный кар с тонированными окнами. Лио привычно скользнул взглядом по номерам, и холодок тревоги и неприятного предчувствия ворохнулся в груди.

Орсон, не заметив, как напрягся старый учитель, протянул руку, и Лио пожал ладонь, прощаясь. И все смотрел на знакомый номер. Харус Айсон.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Орсон.

В ответ — быстрая улыбка, словно отражение прежнего бесшабашного голубоглазого парнишки.

Кар давно улетел, растворившись в пестрой круговерти воздушных трасс. Рука сама потянулась к коммуникатору, но Лио медлил. Не в его привычках было вмешиваться в жизни бывших кадетов, но теперь слишком быстрый подъем Орсона по карьерной лестнице обрел совершенно иной смысл.

Харус Айсон слыл весьма умелым дрессировщиком людей. Получая в распоряжение алмаз, он сразу же превращал его в оружие — острое и смертоносное. Знает ли полковник Юларен? А если знает... К чему Харус и Вуллф могут готовить Орсона?

Лио медленно пошел прочь от комплекса, мучительно размышляя над увиденным. Для чего такой могущественной организации, как Убикторат, Орсон Кренник? И знает ли он сам, чего потребуют от него в обмен на власть? Харус обожал ломать людей, и это не имело ничего общего с физическими пытками. Останется ли Орсон тем человеком, которого помнил Лио? Власть может изменить до неузнаваемости.

Лио шагал по улицам правительственного квартала и думал о том, что ничем не сможет помочь бывшему ученику, если тому придется расплатиться по счетам, а рано или поздно, но это случится.

* * *

Орсон появился на пороге Лио, когда на хронометре было далеко за час ночи. В его молчании, в том, как отчаянно стискивал он руку Партагаза выше запястья, было слишком много всего. На груди Кренника матово поблескивала в свете ночника новенькая генеральская планка, а еще от Орсона пахло крепким алкоголем и почему-то анисом. До все еще сонного, заторможенного сознания Лио не сразу дошло, что именно означает этот аромат. Сам он бросил курить спайс тогда же, когда и простой табак.

На все вопросы Орсон не отвечал, упрямо сжимая губы. А может, его одурманенный наркотиками и выпивкой мозг просто был не в состоянии выдать нужные ответы. Вот только Лио Партагаз отлично знал своего воспитанника и его потрясающую способность противостоять большинству отравляющих зелий. Значит, Орсон молчал по иной причине и по-прежнему крепкой хваткой сжимал руку наставника. Несмотря на то, что все эти годы делал с ним Харус Айсон, Орсон все еще помнил, кому можно доверять и где он будет в безопасности, пусть и на короткое время.

Лио не знал, что случилось, и если Орсон так и не захочет рассказать...

— Идем. — Он мягко потянул Орсона за собой в гостиную. — Выпьешь чаю?

Некоторые сорта отлично нейтрализовали действие спайса, и Лио надеялся, что Орсон сможет доверить ему хоть немного информации, чтобы они вместе решили, как и что делать дальше. Как если бы это была подготовка к диплому, вот только... Жизнь гораздо сложнее любой дипломной работы. Орсон пил чай осторожно, маленькими глотками, и Лио слышал, как стучат его зубы о край фарфоровой чашки. Его взгляд блуждал по скромно обставленной гостинице, будто в поисках выхода из лабиринта.

К сожалению и стыду, но Лио начал догадываться о том, что произошло. О насилии в среде высших офицеров не принято было говорить. Они — элита Корусанта, все как на подбор — сыновья военных династий, но при этом избалованы, капризны и не привыкли слышать отказ.

Чай давно остыл, и Лио предложил заварить новый. Орсон кивнул, а когда наставник вернулся, то обнаружил его лежащим на диванчике. Орсон отвернулся так, чтобы Лио не мог видеть его лица. Ему была нужна помощь, но что Партагаз мог сделать?! Без признаний, без имен. Без прямых обвинений.

— Это сделал Харус?

Орсон вздрогнул, но лишь упрямо сжал тонкие губы. Глупо было спрашивать. Еще во времена учебы Лио знал, что, как бы тяжело ни было, от кадета Кренника не будет слышно жалоб. Он не требовал поблажек, как это делали остальные.

Лио тяжело вздохнул, опуская ладонь на волосы Орсона. Тихонько поглаживая, будто в утешении. То единственное, что он мог предложить, — свое участие и тепло. Вкус горького чая. Уютную темноту гостиной. И тишину.

Орсон справится и на сей раз. Просто ему нужно немного больше времени, чем обычно. И Харус не стал бы так рисковать любимой игрушкой. Он берег свои инструменты. Арманд Исард? Уилхафф Таркин? Эти были охотниками, смотревшими на всех прочих свысока. Резкий подъем по карьерной лестнице вполне мог привлечь внимание хищников.

Ход его мыслей прервал хриплый голос Орсона:

— Спасибо за чай, Лио. Можно, я останусь у тебя до утра?

Лио с облегчением кивнул. Так страшно — ощущать полную беспомощность. Сидя на краю дивана, майор Партагаз сонно размышлял о предполагаемых стратегиях действий и сам не заметил, как соскользнул в зыбкий, чуткий сон. И даже тогда не услышал, не почувствовал, как Орсон ушел.

Утром в кабинет Лио заглянул посыльный и передал тяжелый пакет. Альдераанский тонирей, изысканное вино. Куда дороже того чая, которым Лио угощал воспитанника ночью. Ему оставалось только покачать головой. С того дня тонирей всегда горчил.

* * *

Время стремительно неслось прочь, и Лио Партагаз с головой ушел в работу по выявлению внутренних врагов Империи. "Мы лечим болезни, выявляем симптомы. Любую болезнь вылечить проще на ранних стадиях. Мятеж мало отличается от болезни." Лио проводил совещания с супервайзерами и руководителями служб безопасности по звездным секторам, проводил анализ их отчетов, и никто не назвал бы эту работу легкой. Враги прятались умело, но воспитанники Лио находили их на любых планетах, в тайных убежищах и схронах. Даже в отлично освещенных коридорах имперских звездных разрушителей. Несмотря на усилия ИСБ, зараза продолжала распространяться.

В последний раз, когда Лио видел Орсона, он входил в состав Консультационной стратегической группы по проектам "Небесная мощь" и "Звездная пыль", и у них не было времени поговорить — лишь короткие кивки на бегу. Одно было хорошо — Лио не заметил в облике Орсона надлома. Он отлично вписался в светское общество, умудрившись не повторить печальную судьбу марионеток Айсона. Полковник Юларен разговаривал с ним на равных, и это немного успокоило сердце старого майора. До того самого вечера.

...Над Корусантом бушевал грозовой фронт: сверкали молнии, рокотал гром и холодный ливень лил с утра до самой ночи, что вынудило Лио прервать ежедневный ритуал пеших прогулок и вызвать беспилотное аэротакси — его кости ныли в непогоду, он чувствовал себя больным и усталым, поэтому простил себе эту слабость. Впрочем, наслаждаться уютной тишиной берлоги майору так и не довелось — в дверь настойчиво забарабанили, и это мог быть только один человек.

— Тебе стоит хотя бы предупреждать о своих визитах, — с некоторым укором заявил Лио, глядя на переминавшегося с ноги на ногу на его пороге Орсона.

Он выглядел мокрым, замерзшим и очень несчастным. С седых волос стекала вода, впитываясь в воротник-стойку белого мундира, сапоги в грязи и куда-то запропастился длинный белый плащ.

— Прости, — еле расслышал Лио ответ. — Ты... только не спрашивай ничего, ладно?

— Это секрет? — Лио посторонился, пропуская Кренника в квартиру.

— Там по меньшей мере три грифа, один из которых "перед прочтением сжечь".

— Так и думал.

Лио вернулся из ванной и протянул Орсону полотенце. Тот долго молчал, комкая в руках теплую, мягкую ткань, и наконец вымученно улыбнулся:

— Не сделаешь чаю?

Лио согласно кивнул. Чайник помигивал датчиком, потихоньку нагреваясь, пока майор колдовал над заваркой. Этот ритуал был для него не таким уж новым, но сейчас все словно нарочно валилось из рук, и даже успокаивающие ароматы трав не отвлекали Лио от внимательного взгляда в зеркало, отражавшее часть гостиной. Орсон загнанным зверем метался по комнате, стараясь делать это как можно тише, чтобы не побеспокоить хозяина. Он яростно жестикулировал, будто ведя спор с кем-то невидимым, но очень упрямым. Беспокойно кружа вокруг журнального столика, Орсон остервенело рвал зубами черную кожу перчаток, вернувшись к, казалось бы, давно уже изжитой привычке и давя в горле рвущиеся наружу слова. Потому что даже Лио не должен был знать.

Партагаз украдкой вздохнул, прекрасно видя, с каким трудом Орсон обуздывает кипящую внутри боль. Какого труда ему стоит просто молчать.

Предательство ранит больнее всего, и рану эту не заклеить бакта-пластырем, не скрепить медицинскими скобами. Она будет мучить долгие-долгие годы, не заживая и терзая душу. Лио знал: слова сочувствия никому еще не помогли пережить эту боль. Слова — это просто слова, поэтому они сидели в темноте скромно обставленной гостиной и пили настоявшийся горький чай. Что поделать — Лио так и не научился заваривать его правильно. Однако Орсон будто вовсе и не замечал противного вкуса. Он смотрел куда-то вглубь себя, и лицо его было мрачным, суровым.

Грохотавший над небоскребами столицы гром постепенно отдалялся, превращаясь в недовольное ворчание, в окна барабанил мягкими водяными пальцами дождь, звонко прыгал по карнизам. Вспышки молний почти не освещали комнату, в которой все еще было слишком тихо, но... уже не тревожно. Лио вдруг понял, что молчание между ними перестало быть напряженным — Орсон просто сидел рядом, глядя в опустевшую чашку. Демоны, мучившие его, на время отступили.

— У тебя отличный чай, Лио.

Голос Орсона звучал хрипло, будто сорванный от беззвучного крика, но Лио Партагаз облегченно улыбнулся:

— Приходи еще.

* * *

— Я не смогу помочь тебе, Лио.

Орсон стоял напротив, бледный и неприятно собранный. Хроническая усталость теперь роднила учителя и ученика, давно уже став частью их жизни. А еще им обоим было одинаково страшно. Они понимали, что эта встреча может стать последней, потому что все рушилось. Все, что они строили, за что боролись, ради чего терпели боль и горечь утрат...

— Я знаю, Орсон. Поторопись, ты должен успеть. Достаточно тестов и новых испытаний. Лавина уже набирает обороты и вот-вот погребет нас всех.

— Ты говоришь, как Таркин.

— Я говорю это как твой наставник и друг. И — удачи нам обоим.

Орсон резко кивнул, промаршировав к двери. В последний раз оглянулся и вышел, унося с собой надежду Лио.

Майор тяжело опустился в свое рабочее кресло, устало прикрыв глаза. Молочно-белый свет настенных панелей сегодня казался особенно ярким, от него нещадно болела голова. Сегодня в парке был найден убитым супервайзер Лонни Юнг. Бывший ученик, один из лучших, оказался предателем-информатором. Ядовитая тварь, притаившаяся в самом сердце ИСБ. Ему доверяли и, как оказалось, напрасно. Болезнь незаметно и неумолимо проникла в последний бастион Империи.

Лио знал, что ему нужно уйти вовремя, чтобы не видеть, как карательная машина Империи доберется и до Орсона. Может, это было слишком эгоистичным и даже малодушным, но... Лио просто не смог бы этого пережить. Его же смерть отныне больше не имела значения.

Поэтому Лио Партагаз с холодным спокойствием выслушал приговор, глядя прямо в смущенно-виноватое лицо капитана Лагрета, и попросил всего об одной вещи, зная, что бывший ученик не откажет старику в последнем желании.

Всего лишь несколько минут тишины.