De profundis (джен)

Голова раскалывалась так, что открыть глаза было смерти подобно. Даже сквозь закрытые веки свет причинял боль.

Тацуя прислонился к стене, из последних сил удерживая себя в вертикальном положении, и помассировал виски. На пару секунд стало легче, но потом голова взорвалась новым приступом, а из носа хлынула кровь.

Началось же все пару часов назад. Тацуя позавтракал в небольшой закусочной на углу и решил осмотреться: в этом районе он практически не бывал. Усевшись на скамейку в сквере и наблюдая за людьми, Тацуя принялся размышлять о причинах, которые его сюда привели.

Несколько прошедших дней, когда активизировались конкуренты и в очередной раз возникла прямая угроза его жизни, Фукамачи не отходил от него ни на шаг, и именно эта повышенная забота неожиданно начала выводить из себя. Подобное произошло впервые. Еще удивительнее оказался тот факт, что поведение помощника поспособствовало выбору темы для очередной недели. Сейчас, пытаясь не оглохнуть от городского шума, на который обычно он бы и внимания не обратил, Тацуя готов был с радостью признать, что пришедшая идея была откровенно бредовой, с какой стороны ни посмотри.

Икуо был прав. Нет, он ничего не сказал вслух, но промолчал уж больно выразительно. И Тацуя его отлично понимал: кому понравится, что лучший друг, а по совместительству якудза, словно маленький ребенок от няньки, собирается целых семь дней сбегать от человека, обеспечивающего его безопасность. И какую безопасность! Порой Тацуе казалось, что если бы Фукамачи обладал способностями убивать взглядом, то он непременно бы ими воспользовался даже против комаров, мирно пролетающих мимо его босса.

Почему привычная жизнь вдруг дала сбой, а от Фукамачи захотелось сбежать на другой край света, Тацуя не понимал. Но поделать со своими желаниями ничего не мог, хотя прекрасно осознавал, насколько глупо себя ведет, выбираясь незамеченным из собственного офиса. Это удивляло и пугало одновременно. Тацуя будто снова оказался в прошлом и шел навстречу солнцу, зная, что Юико-сенсей где-то рядом. Это ощущение усилилось в разы, когда на мгновение стало холодно, но руки при этом вспотели.

Слежку Тацуя мог почувствовать в любом состоянии, но удивлен не был. Все-таки Фукамачи не зря считался одним из лучших. Не так уж много времени ему понадобилось, чтобы отыскать своего шефа. Первый день и первый проигрыш?

Но обернувшись, Тацуя не увидел знакомого лица, лишь успел заметить парня в темном костюме, уходящего в сторону, откуда донеслась полицейская сирена.

На головную боль, которая появилась именно в тот момент, Тацуя внимания не обратил. Еще немного посидев на скамейке, он направился в кофейню, оттуда в книжный магазин. Тогда боль была еще терпимой. Но спустя пару часов ситуация изменилась настолько, что пришлось в буквальном смысле спрятаться от людей и шума в переулке, где было темно от тени окружающих зданий. Сейчас же и эта темнота не помогала. Следовало что-то делать. И для начала, пожалуй, прекратить вести себя как полный идиот.

Тацуя вытащил из внутреннего кармана телефон, пытаясь вспомнить, каким словом он запаролил на этот раз экран. Но не успел даже толком провести пальцами по сенсору, пытаясь не испачкать его в крови, как перед глазами словно взорвался фейерверк, боль стала невыносимой, и Тацуя рухнул на землю без сознания.

 

— Я сама видела!

— Хорош заливать.

— Честно! — среди шепотков и переговоров голос девочки выделялся звонкостью. — Асано-сенсей попросила меня отнести рубашку в прачечную. Я отнесла, вернулась и увидела ее! Асано-сенсей как раз укрывала дядю, но я успела разглядеть. Это было потрясающе!

Тацуя пытался прийти в себя — затылок жгло просто зверски — и заодно определить, где находится и как здесь очутился. Пары важных деталей в памяти явно не хватало. Он помнил, как гулял по району, как заболела голова и как боль стала непереносимой. Только что произошло потом?

Вокруг Тацуи находились дети — и, судя по всему, не один и не два. Куда его могло занести? В школу? Не очень похоже. Хотя бы из-за наличия прачечной. Такую роскошь позволяли себе лишь элитные учреждения и то выборочно. Выходцам из богатых домов мужчина, тем более лежащий без сознания в грязном переулке, совершенно не сдался бы. А здесь к нему явно настроены дружелюбно.

Еще Тацую волновало, о чем дети говорили. Что увидела девочка? Татуировку?.. Если это так, то уходить надо было немедленно. Разумеется, вряд ли дети нащелкали фотографий, но разболтать могли, ведь неизвестно, сколько он пробыл без сознания. Тацуе вовсе не хотелось столкновения с любыми недобрыми знакомыми, которые могли узнать, где он находится. Но за спасение он поблагодарит. Только позже. И тайно.

— Да подумаешь, — другая девочка фыркнула. — Мы все в фильмах много раз видели. Вот если бы ты держала в руках!

— Может, и подержу. Ты когда-нибудь спасала полицейского? То-то! А он, может, спросит «И кого мне благодарить?» — и тут я и попрошу!

Полицейского? С чего, интересно, подобные выводы? Тацуя вслушался внимательнее, стараясь не обращать внимание на гул в голове, — любая деталь играла на руку.

— Ну до чего ж, Рё, ты наглая! Если первая наткнулась — это ничего не значит. Тащили-то мы с пацанами.

— Так тоже попросите. Когда еще возможность выпадет подержать настоящую кобуру!

Все мечтательно вздохнули. А Тацуя с облегчением нащупал кобуру с пистолетом под подушкой. Вот почему его приняли за стража правопорядка. Что ж, на этой злой иронии можно было хорошо сыграть. Оставалось убедиться, как бы упоминаемая сердобольная Асано-сенсей не позвонила в участок сообщить о найденном сотруднике. Хотя сама учительница наверняка татуировку заметила и куда-то ведь отлучилась... Сталкиваться с вооруженным патрулем совсем не тянуло.

— Что вы здесь столпились, негодники! Кыш-кыш, не мешайте человеку отдыхать.

Тацуя открыл глаза — не вызвала. От потенциальной опасности отгораживают по-другому или хотя бы другим тоном. Тацуе приходилось слышать — натянутые, надрывные голоса будто каждое слово выталкивали. Здесь за укоризной пряталась мягкость.

— Мы совсем тихонечко, Асано-сенсей, смотрим: вдруг ему станет хуже?

— Не станет, заботливые вы мои. Просто господин переутомился.

— Он полицейский! Полицейский же, да? Наверняка выполнял задание, несколько ночей не спал...

— А если, если он гнался за преступником, и тот его по голове приложил? Эх, жаль меня не было. Я бы как вмазал этому негодяю! Уж он бы попробовал вкус моего кулака.

— Тобоэ, — кажется, та самая Рё чуть не захлебнулась хохотом. — Ты где такого понахватался? И себя-то в зеркале давно видел?

Громкий смех грозил сделать голову совсем квадратной. Тацуя осторожно помассировал виски. Свербящая боль немного улеглась.

— Вруны. Ничего вы не тихие, — негромко проговорил Тацуя.

— Очнулся! — худенький мальчишка ткнул в него пальцем с видом первооткрывателя древнего сокровища.

— Очнулся-очнулся-очнулся! — девочка с косичками захлопала в ладоши.

Асано-сенсей склонилась в поклоне.

— Я очень прошу прощения! Дети такие эмоциональные...

— Это не ваша вина. И тем более не их.

Только приподнявшись на подушке, Тацуя понял, где находится. Приют. Не такой, в каком воспитывался он, но не узнать особую атмосферу было невозможно. На лицах каждого — отпечаток одиночества, предательства, боли, проступающих и через улыбку, — а в глазах отражаются лица всех тех, кто рядом и кто пережил все то же. Это сплотило и связало их узами крепче и лучше семейных. Друг за друга эти ребятишки и глотки перегрызут, если понадобится.

Асано-сенсей нерешительно улыбалась и мяла свое платье.

— Как вы себя чувствуете?

— Сносно. Спасибо, что вы позаботились обо мне, — Тацуя склонил голову и с удивлением обнаружил на себе белую футболку с принтом в виде ветки сакуры, каким-то непостижимым образом еще не разошедшуюся по швам.

Асано-сенсей сравнялась цветом с лепестками.

— Извините. Из больших размеров здесь только мои вещи. А ваша рубашка испачкалась.

Дети одновременно прикрыли рты ладошками, особо нестойкие вовсе не сдержали смех.

Тацуя снисходительно оглядел столпившуюся кучку детей, разодетых в разноцветные вещи различной степени потрепанности.

— Это очень мило. Удивительно, что вам вообще удалось найти на меня хоть что-то.

— Со штанами бы точно вышла заминка, — Асано-сенсей улыбнулась более уверенно. — Хорошо, что они не испачкались. Но в любом случае, вам бы пришлось оставаться в них.

Рё вышла вперед с выражением крайней вовлеченности в вопрос на лице.

— А наши мальчики переодеваются перед девочками. Дураки! Вот, берите пример с господина полицейского.

Мальчишки было подняли волну возмущения, но Асано-сенсей на них сердито цыкнула. Кончики ушей у нее горели. Чего она стесняется больше: собственного не слишком тонкого намека, что дальнейшие отношения им не светят, или откровений воспитанников? Наверное, второго.

— Дядя полицейский, а вы дадите подержать свою кобуру? — мальчишка, совсем крохотный, с большими глазами и улыбкой разбойника, незаметно подкрался совсем близко, уже чуть не протянув руки к заветному пистолету, видневшемуся из-под подушки, но в последний момент одумавшись.

Как по сигналу, на Тацую устремился целый шквал взглядов, полных надежды. Позволь он одному — придется давать всем остальным. Становиться причиной обид и размолвок Тацуя точно не желал. Но и доверять такую вещь...

Самым ясным в мольбе оказался взгляд Асано-сенсей.

Тацуя с непроницаемым лицом, не давая себе права одуматься, вытащил кобуру из-под подушки и достал пистолет.

— Это настоящее оружие. Смотреть только из моих рук. Ни потрогать, ни «на две секундочки» не дам. Слишком опасно. С кобурой соблюдайте очередность по алфавиту и возрасту. Передавать друг другу спокойно, из рук не вырывать. Если порвете — заставлю делать всю бумажную работу за меня.

Дети испуганно и торопливо закивали. Асано-сенсей восхищенно улыбнулась.

— Не думала, что вы позволите, — пока маленькие монстры мучили и примеривали кобуру, Асано-сенсей принесла чай и сообщила, что рубашка постиралась и скоро высохнет. — А для них это так много значит! Они будут об этом, наверное, год вспоминать.

— Я сам из приюта.

Признание далось Тацуе легко — слишком родным веяло от всего вокруг. Асано-сенсей уставилась на него со смесью восхищения и затаенной жалости.

— Вы обязательно должны прийти к нам еще раз. Расскажете ребятам о себе и своих успехах в жизни. Их это очень вдохновит!

— Не могу ничего обещать.

— Понимаю, — Асано-сенсей чуть поникла, вновь перебирая на платье складки, и тут же встряхнулась. — Мы будем все равно ждать вас. Рады видеть в любое время.

— Сколько им?

— Самому младшему — через месяц пять, самому старшему — восемь дней как одиннадцать.

— Вот как. У них еще столько времени выбрать призвание, я даже завидую, — Тацуя вздохнул, невольно вспоминая, на фоне каких именно событий выбрал свое призвание он сам.

Асано-сенсей обернулась на развернувших бурную деятельность детей и улыбнулась.

— Время так быстро пролетит...

— Это точно. Вроде только-только бегал шалопаем, не успел глазом моргнуть — уже старый дед.

— Вы очень даже симпатичный. Для своих лет, — не удержавшись, негромко рассмеялась Асано.

— Вот и вы согласны. Но я еще и тяжелый. Как меня, кстати, сюда дотащили?

— Ох, эти мальчишки! И не только мальчишки, что там, — Асано-сенсей стала серьезной. — Я им каждый день говорю ходить в школу по главной дороге, а они, хитрецы, шмыгают через подворотню, чтоб быстрее. Все время их ругаю. Но сегодня они заслуженно получили похвалу.

— Да уж, некстати у меня закружилась голова.

— И пошла кровь носом. Когда мальчишки вас притащили — по очереди несли, пыхтя, кряхтя и мужественно стиснув зубы, с их слов, — я ужасно испугалась. Подумала: на вас напали. Но потом увидела — нет, вы просто сильно утомились. С совсем маленькими шалопаями я и стоя спать умудрялась, — Асано-сенсей рассмеялась, смягчая серость ситуации и окончательно заминая тему татуировки.

Асано-сенсей рассказывала еще — про всех своих воспитанников разрозненные эпизоды, где смешные, где грустные, но неизменно заканчивающиеся хорошим. Жаль, такой исход в его жизни получался далеко не всегда.

Они допили чай, и Тацуя понял: пора. Он и так здесь задержался.

— Спасибо вам еще раз. Не знаю, что бы со мной было без вашей помощи, — Тацуя склонился в поклоне. — Могу я попросить свою рубашку? Она наверняка высохла.

— А, да... — Асано-сенсей выглядела растерянной и расстроенной. — Дайте я вам ее хоть поглажу! Дети, пора отдавать господину полицейскому его кобуру! Он скоро уходит.

— Уже?! Останьтесь еще, останьтесь еще!

Тацуя вздохнул на очередной поток жалостливых взглядов.

— Не могу. Служба.

— Подождите хоть пять минуточек, пожалуйста.

— Я же сказал, никаких... — Тацуя запнулся, видя, как по щеке мальчишки заскользила слеза. Тот тут же ее стер и, поджав губы, протянул кобуру. Тацуя погладил кожаный бок и пихнул кобуру обратно мальчишке. — Часы у меня тоже есть, учти.

— Спасибо, онии-чан! — Тацуя замер на месте от такого обращения, на секунду снова закружилась голова. Отрешенно и даже с грустью Тацуя отметил, что не представился здесь никому, да у него и не спрашивали. И хорошо. Хорошо. Чем меньше возможностей за что-то зацепиться, провести параллели, неожиданно выхватить в строчке экстренных новостей знакомое имя — тем лучше.

Переоделся Тацуя в туалете, чтобы секрет остался секретом, и уходил со странным чувством незавершенности.

Из окон Тацуе махало множество маленьких ладошек и одна аккуратная женская. Он не собирался сюда возвращаться и лишь ускорял шаг, пока шумная улица не распахнула навстречу ему свои назойливые и душные объятия. Тацуя терпеть не мог толпу, но затеряться в ней было легче легкого. Сейчас ему нужно именно это.

— Извините! — Тацуя едва успел остановиться, в противном случае он бы просто сбил с ног невысокую девушку, которая неожиданно оказалась на его пути. — Я задумался.

— Все в порядке, — девушка улыбнулась и тут же деловито осведомилась: — Вы были в приюте?

— Откуда вы знаете? — Тацуя не удивился, скорее заинтересовался. Девушке на вид было не больше двадцати, и она смахивала на героиню манги, томик которой лежал на подоконнике в приюте. Тацуя отогнал глупую мысль, а не срисовывали ли персонажа с его собеседницы.

— Просто здесь проходят все, кто идет оттуда. Вернее... — девушка запнулась и, подбирая слова, принялась накручивать прядь волос на палец. — Здесь ходят чужие. Ну, кто не живет в этом районе. Все местные знают короткую дорогу, а чужаки вечно норовят заблудиться, поэтому здесь понаставили указателей.

— Мне здорово помогли в приюте.

— У них все хорошо? — голос девушки зазвенел от беспокойства. — У Асано все в порядке?

— Думаю, да. А вы знаете их?

— Я работаю, — девушка осеклась, — вернее, работала там. Мы с Асано лучшие подруги. Ну или по крайней мере, раньше так можно было сказать.

— Может, стоит сходить в гости к вашим друзьям? — Тацуя потер висок.

— Все в порядке?

— Да. Просто у меня сегодня побаливает голова.

— Наверно, это все погода, — с серьезным видом проговорила девушка. — Вам надо домой и хорошенько отдохнуть. А еще лучше — выспаться. Есть кто-то, кто может о вас позаботиться?

— Да, — усмехнулся Тацуя. — И от этого человека мне попадет, как только я вернусь.

— Главное, что вы ему дороги, — девушка подмигнула Тацуе, обошла его и скрылась в проулке, которого Тацуя даже не заметил.

— Да уж, за своего я в этом районе точно не сойду. По крайней мере, пока.

Тацуя дошел до автобусной остановки и уселся на скамейку. От Фукамачи точно попадет. Интересно, он сразу понял, что все происходящее игра, или все же поставил на уши парней в поисках непутевого босса? Вся ситуация сейчас казалась до того абсурдной, что Тацуя не понимал, что с ним происходило совсем недавно. Как он вообще мог позволить себе так забыться? Это даже не смешно. Может, действительно воспользоваться советом Икуо и сходить к доктору? Поведение, обычно ему несвойственное, наводило на не слишком хорошие мысли. А еще эта головная боль... Тацуя некстати вдруг вспомнил про Акумо-сенсея. Сначала он просто начал вести себя не так, как обычно, а в итоге пришлось поместить его в психиатрическую клинику. Нет, Тацуя определенно туда же не собирался, но со странностями все-таки стоило бы разобраться. Подошедший через минуту автобус увез Тацую обратно к привычной жизни.

 

— Фукамачи-кун, задержись, пожалуйста, — Тацуя привычными неторопливыми движениями скручивал себе сигарету, пока Фукамачи и еще несколько человек отчитывались перед ним за вчерашний день. Все снова шло как обычно, и Тацуя понял, что рад этому. Безумное утро казалось уже таким далеким, что закрадывалась мысль, будто происходившее просто приснилось.

— Вы что-то еще хотели узнать, Данно-сан?

Обиделся. Тацуя усмехнулся про себя и еще раз взглянул на застывшего на месте Фукамачи. Излишне выпрямленная спина, слишком отсутствующий взгляд и чересчур спокойный голос. Как Фукамачи ни старался показать, что прогулка Тацуи его не задела, выходило это у него из рук вон плохо. Да, он превосходно владел своими эмоциями, но обида — это чересчур серьезная вещь для того, кто понимает, что обидели его ни за что.

— Я не знаю, почему я это сделал.

— Что? — Фукамачи точно не был готов услышать подобное признание и растерялся от неожиданности.

— Даже больше — я знаю, что поступил, как капризный ребенок. В моих действиях нет никакого смысла. И я считаю, что ты вправе на меня обижаться.

— Данно-сан...

— Как странно, — Тацуя щелкнул зажигалкой и прикурил. — Мы никогда не знаем до конца, на что способны. Так можно сказать о любом человеке, но иногда мне кажется, что ты отличаешься от других. Ты живешь по определенной схеме, и в нее уже вписаны все поступки, которые ты можешь совершить. Ты точно знаешь, что можешь сделать что угодно ради достижения своей цели. Даже если это поход в магазин или приготовление чая. Ты с одним и тем же выражением на лице принесешь мне завтрак и пристрелишь любого, на кого я укажу.

— Разве вы не такой? — Фукамачи пристально смотрел на огонек, тлеющий на кончике сигареты Тацуи. — Вы ведь тоже знаете, что способны сделать невозможное, если так нужно.

— Мне нравится, что в этом мы похожи, — Тацуя вытащил чековую книжку из верхнего ящика стола. — Но я хотел поговорить не об этом. Мне нужно, чтобы ты обналичил все оставшиеся средства после сделки с Хаято Индастрис.

— Вы хотите что-то купить? Или сделать взнос?

— Я хочу подарить немного радости детям, — Тацуя протянул подписанный чек Фукамачи и уставился прямо перед собой. — Поторопись.

— Слушаюсь, Данно-сан.

За Фукамачи уже давно закрылась дверь, а Тацуя никак не мог выбраться из воспоминаний. Все же снова побывать в приюте — это как удар по больному месту. Как легко оказалось разбередить старую рану, которая только казалась окончательно зажившей. Асано-сан не была похожа на Юико, но все равно чем-то напоминала ее. Улыбкой или голосом? А может быть, той серьезностью, с которой она относилась к своей работе, не считая ее таковой. Она действительно любила детей, о которых заботилась.

— А ты неплохо устроился! — знакомый голос раздался так внезапно, что Тацуя вздрогнул. — У тебя такой красивый кабинет. И, наверно, очень удобное кресло.

— Как ты попала сюда? — вот уж действительно неожиданность. Увидеть в своей крепости, куда и не любой дракон сумеет попасть, человека со стороны невозможно. Но стоящая перед столом девушка так не думала.

— Я просто проследила. Ты был так занят своими мыслями, что даже если бы я сидела рядом с тобой в автобусе, ты бы меня не увидел.

— Кто ты?

— Йоко, — девушка с любопытством осматривалась. — Извини, я просто так долго ни с кем не разговаривала, что не смогла не пойти за тем, кто меня видит.

— Видит?

— Ну ты же со мной разговариваешь! — Йоко рассмеялась. — С тех пор как меня убили, я словно тень для всех живых. Сегодня мне показалось, что еще один человек меня увидел, но я ошиблась.

— Погоди, — Тацуя лихорадочно раздумывал о том, что ему делать. Девушка была явно не в себе, но все равно смогла проникнуть в его кабинет. Миновала охрану и обманула даже Фукамачи. До сегодняшнего дня Тацуя и не думал, что такое возможно. — Ты уверена, что ты мертва?

— Я не сумасшедшая. Правда. Меня убили из-за денег. Точнее — из-за наследства. Мой двоюродный брат решил, что я не имею права на деньги его отца. Дядя меня очень любил, поэтому половину своего состояния завещал мне. Брат заманил меня к себе в дом и убил. Все вокруг думают, что я уехала, получив причитающуюся мне часть. Одна Асано волнуется. Она слишком хорошо меня знает, чтобы поверить в ту сказку, что рассказывает всем подряд мой брат.

— Данно-сан, я принес деньги, — Фукамачи прошел совсем рядом с Йоко, но ничего не сказал о постороннем человеке в кабинете босса. — Я решил, будет уместнее взять не слишком крупные купюры, поэтому пришлось уложить все в сумку, — Фукамачи поставил синюю спортивную сумку на стол перед Тацуей.

— Надо же, кому-то повезло! — Йоко радостно хлопнула в ладоши. — Вам бы точно не пришло в голову ради них убить кого-нибудь из своей семьи, правда?

Тацуя на секунду закрыл глаза, а когда снова посмотрел на место, где стояла Йоко, то никого не увидел.

— Ты видел, как Йоко-сан сюда вошла?

— Кто? — Фукамачи недоуменно обернулся и осмотрел кабинет.

— Неужели она сказала правду? Или же...

— Данно-сан, с вами все в порядке? — впервые за несколько лет, что Фукамачи был рядом с Тацуей, тот услышал обеспокоенные нотки в его голосе.

— У меня сегодня очень сильно болела голова.

— Нужны таблетки? Или позвонить Ивате-сенсею?

— Нет, уже все в порядке, — Тацуя нахмурился, размышляя о том, что произошло несколько минут назад.

— Вы уверены, Данно-сан? — Фукамачи сделал шаг вперед, положил ладони на стол и наклонился к Тацуе. — Я не могу позволить, чтобы с вами что-то произошло.

— Я в порядке, — Тацуя потянулся. — Не волнуйся так.

— Простите, я забылся! — Фукамачи отпрянул назад, и застыл в привычной позе.

— Сегодня все равно день необычных вещей и странных событий, — Тацуя поднялся и надел пиджак. — Надеюсь, вечер пройдет более спокойно. Ты ведь позаботишься об этом, Фукамачи-кун?

— Как скажете, Данно-сан.

— Пусть подгонят машину к входу.

— Вы снова поедите один?

— На этот раз ты будешь знать, где я, — Тацуя написал на листке для заметок адрес и протянул его Фукамачи. — И за рулем я быть не хочу. Нужно уладить одно дело. Если произойдет то, что я должен знать, немедленно звони. И я больше не буду сбегать, обещаю.

Тацуя подхватил сумку и вышел из кабинета. Фукамачи достал телефон и набрал номер Ичиро. По крайней мере, тот всегда сумеет помочь боссу, если что-то случится. Поговорив с водителем и дав ему нужные инструкции, Фукамачи впервые за этот странный день позволил себе успокоиться.

 

— Что-то произошло? — Асано выскочила на порог дома, как только Тацуя подошел к нему.

— Нет, — Тацуя улыбнулся. — Я просто хочу с вами поговорить. Только наедине, если такое вообще возможно.

— Вы вовремя, — Асано рассмеялась. — Проходите. Все дети во главе с Рё отправились в кино.

— Не боитесь отпускать их одних?

— С ними пошел мой старший брат. Он специально приезжает для этого раз в неделю. Сводить ребят в кино или в театр на детский спектакль. Кинотеатр же вообще недалеко. А вы есть не хотите? У нас осталось немного риса с овощами.

— Нет, спасибо. Но чаю я бы выпил с удовольствием.

— У нас есть шоколад. Правда, выглядит он не очень, — Асано поставила на стол перед Тацуей чашку с чаем и тарелку с разноцветной шоколадной плиткой. — Мы его сами делали. Он вкусный.

— Асано-сенсей, а что произошло с Йоко? — отхлебнув чая, спросил Тацуя.

— Что? — у девушки затряслись руки, и она пролила чай на пол. — Откуда вы знаете про Йоко? Что вы знаете? — Асано смотрела на Тацую со страхом.

— Вы ведь не думаете, что она уехала?

— Такого просто быть не может! — Асано постаралась успокоиться, и через минуту это ей удалось. — Если честно — я не знаю, что и думать. Она просто однажды ушла отсюда и больше не вернулась. Мы искали ее, звонили. Но телефон все время был отключен. Ее никто не видел. А когда я пошла в полицию заявить об исчезновении, то сначала у меня заявление взяли, а потом...

— Что случилось потом?

— Ее брат заявил, что она уехала, как только получила часть денег. В полиции сказали, что она связалась с ними и объяснилась. Решила изменить свою жизнь, — Асано явно кого-то передразнивала. — Захотела пожить для себя, а не для каких-то там сирот. Только это все вранье. Йоко никогда бы так не отозвалась о детях. Я не знаю, с кем там в полиции разговаривали, но это точно была не Йоко. Но кто поверит мне, если есть ее брат? Правда, он не родной. Его отец, брат матери Йоко, был очень хорошим человеком. А вот про его сына такого я сказать не могу, даже если бы очень захотела. Они и при жизни Шикамуры-сана не ладили, а после того, как завещание огласили, так и вовсе поругались. Только не Йоко в этом виновата. Я пыталась доказать, что не могла Йоко исчезнуть, не объяснив ничего мне. Да и не собиралась она сбегать. Только ее брату все равно верят больше, — Асано вытерла слезы и отломила кусочек шоколадки. — Мы ее очень ждем. И верим, что с ней все в порядке. Даже если она действительно сбежала и бросила нас, это не имеет никакого значения.

— Асано-сенсей, она не придет. Вы ведь это знаете, — тихо проговорил Тацуя. — Вы лучше всех знаете, что она бы вернулась, если бы была жива.

— Зачем ты так с ней? — Йоко появилась позади Асано. — Зачем делаешь больно?

— Знаю, — по щекам Асано текли слезы. — Но ничего не могу поделать. Я даже не знаю, похоронил ли он ее, как полагается.

— Нет, не похоронил, — выдохнула Йоко. — Просто бросил в озеро. Там раньше был карьер, теперь озеро. Мое тело до сих пор там. Место безлюдное, туда никто давно не ездит. Говорят, в том озере утонул ребенок. С тех пор его обходят стороной. Там очень холодно.

— Помогите мне! — Асано вытерла слезы. — Если вы все знаете, сделайте так, чтобы узнали другие. Чтобы никто не считал Йоко плохой. Чтобы все запомнили ее такой, какой она была на самом деле. Вы же можете! Спасите Йоко от холода.

— Асано! — глаза Йоко расширились.

— Если он не согласится признаться — убейте его, — Асано сжала кулаки. — Узнайте, где Йоко и просто пристрелите. И выбросьте в лесу. Обещайте! Представьте, что он убил кого-то из ваших близких и сразу поймете, что этот человек не имеет права жить.

— Хорошо, я это сделаю, но сначала, — Тацуя поставил на стол сумку с деньгами, — вы возьмете это.

Асано расстегнула молнию и ошеломленно уставилась на Тацую.

— Я не могу.

— Глупости. Вы возьмете. К тому же, я отдаю их не вам. Но я знаю, что вы правильно ими распорядитесь.

— Но...

— Я не знаю, сколько денег досталось по наследству Йоко, но вы ведь уверены, что она бы все до последней иены принесла сюда. Считайте, что я исполняю ее волю.

— Спасибо, — Йоко и Асано произнесли это слово одновременно.

 

Тацуя наблюдал из окна автомобиля за Шикамурой. Брат Йоко не казался убийцей, скорее был похож на важного дипломата, у которого нет ни одной свободной минуты. Солидный, несмотря на молодой возраст, он явно входил в число самых ярких представителей высшего общества. Если бы он не проломил младшей сестре череп и не утопил ее тело в озере, то его жизнь могла бы быть действительно яркой.

Тацуя вышел из машины, вспоминая свой последний разговор с Йоко. Он вытянул из нее все подробности убийства и с закрытыми глазами мог дойти до озера, где еще немного времени придется побыть ее телу. Что касается Шикамуры, то дальнейшее зависело от него. Или у Икуо будет новое раскрытое дело, или тела Йоко и ее брата поменяются местами. Но в любом случае свое обещание Тацуя сдержит.

Тацуя сделал шаг вперед, но внезапный приступ головной боли заставил пошатнуться. Мужчина, проходивший мимо, подхватил его, помогая удержаться на ногах. Боль ушла так же неожиданно, как и появилась.

— Вы в порядке? — парень в темном костюме обеспокоенно смотрел на Тацую. — Может быть, вызвать скорую?

— Нет, все нормально. Спасибо.

— Я бы посоветовал показаться врачу. На всякий случай.

— Пожалуй, я так и сделаю.

— Ишикава! Что ты застрял? — возле соседней машины стоял парень с недовольным выражением на лице. — Мы и так по твоей милости проторчали здесь столько времени зазря. Пора возвращаться!

— Я иду, — Ишикава поклонился Тацуе и пошел к своему другу.

— Удачи вам в ваших делах, — прошептал Тацуя и направился к дому Шикамуры. В том, что удача не оставит его в собственных делах, Тацуя Данно был уверен.