Наследник Дракона (джен)

Сигишоара, декабрь 1431 года. Зимняя стужа пробиралась сквозь толстые стены цитадели, но даже самый лютый мороз не мог сравниться с холодом, что царил в сердцах людей. Воздух пропитался тревогой. Молва о скором рождении наследника Влада II, Господаря Валахии, уже давно облетела город. Но не радостные ожидания витали в воздухе, а гнетущее, тягучее предчувствие. Крестьяне, ютившиеся в своих лачугах, вздрагивали от каждого порыва ветра, что завывал, словно дикий зверь, в узких улочках.

К господину Владу II привели старую цыганку. Дрожащая от страха, она упала перед ним на колени, не смея поднять глаз.

— Встань, старая, и говори. Чего ты так боишься? — Голос господаря был холоден и твёрд, как лёд.

— Княже, я… я видела... — она сглотнула, и её голос задрожал ещё сильнее, — видела в своём шаре страшное. Клубы дыма алого, и в них образ младенца, окружённого тенями зловещими. А потом, Господарь… я увидела вашего наследника взрослым. Он... он стоял на горе из тел... и крови было столько, что…

Её голос сорвался на шёпот, а глаза расширились от ужаса, когда она возвестила:

— Икона моя, княже, пролила кровавые слёзы. Стены окропила и пол… Это знамение. Знамение великой беды…

Влад II нахмурился, но промолчал. Лишь один из прислужников, стоявших рядом, тихо произнёс: «Кому-то из нас не поздоровится».

Тем временем супруга Влада II, Василика, урождённая молдавская княжна, уже несколько дней мучилась в родах. Её стоны разносились далеко за пределы родовой комнаты, заглушаемые лишь неистовством природы. За окном небывалая для декабря гроза сотрясала небеса. Молнии разрывали свинцовое небо, и их вспышки озаряли мрачные православные витражи на окнах. Раскаты грома заставляли дрожать старинные стены и сотрясали землю.

Придворные, прятавшиеся по углам, шептались, украдкой крестясь.

— Это не просто дитя, — прошептала одна из служанок, — сама природа против его рождения.

— Верно. Видимо, судьба его будет написана кровью и страданием, — ответил ей старый оруженосец, покачивая головой.

Суеверные крестьяне, собравшиеся у стен дома своего господаря, крестились и бормотали молитвы, веря, что в небесах сражаются ангелы с демонами, пытаясь помешать рождению этого ребёнка.

В то же мгновение, когда раздался первый пронзительный крик новорождённого, произошло нечто, что заставило всех замолчать. Небеса разразились кровавым дождём, а молнии заплясали в такт его крику.

— Как назовём его? — спросила Василика, с облегчением и нежностью глядя на своего супруга.

Когда Влад II взял на руки своего второго сына, он увидел в его глазах невинность, но чувствовал, что судьба этого ребёнка будет тяжёлой и страшной. Отца пронзило странное ощущение — будто он держит не просто младенца, а того, кто в будущем будет внушать ужас и навсегда войдёт в историю. Хотя Влад II и не подозревал в ту минуту, что в народе его потомка прозовут сыном Дьявола, а ещё Колосажателем. Что его сын станет бесстрашным защитником своих земель и грозой турок. Что практически в одиночку, преданный союзниками, остановит стотысячное османское войско и спасёт весь православный мир от мусульман, несмотря даже на падение Константинополя.

— Влад, — твёрдо, не задумываясь, ответил господарь.

— Так тому и быть, — улыбнулась Василика.

С сыном на руках Влад II направился в фамильную часовню, чтобы поблагодарить Бога за наследника. Старший отпрыск, Мирча, увязался за ним, желая быть в гуще событий. Всё-таки будущий князь. Влад II подошёл к большой иконе Богородицы, благодаря за сына — сильного и здорового. Он поднял взгляд и вдруг в свете свечей заметил, что старинная икона, висевшая в фамильной часовне не одно десятилетие и видевшая не одно поколение его славного рода Басарабов, стала лить кровавые слёзы, которые алыми дорожками стекали по её лику, оставляя тёмно-красные следы. Мирча, тогда ещё совсем мальчик, вместе с отцом с ужасом наблюдал за этим зловещим знамением. Он был слишком мал, чтобы понять, что происходит, но навсегда запомнил этот момент.

С тех пор старая легенда, которую передавали из уст в уста в тех землях не одно столетие, гласит, что рождение Влада было ознаменовано не только грозой, но и проклятием, которое изменило судьбу целого народа, подарив миру такого неординарного, сильного, умного, но, в то же время, глубоко несчастного человека.