В цель (гет)

Снег медленно оседал на парижских крышах, превращая город в нежную открытку. Зима уже укрыла мостовые мягким одеялом, и воздух был наполнен запахом свежей выпечки и горячего шоколада — на каждом шагу напоминание, что Рождество совсем близко. Лампочки гирлянд на соседних домах мерцали, будто делились теплом с каждым, кто проходил мимо.

Дом Дюпен-Чен, уютно прижавшийся к соседним зданиям, сиял теплом. В окно можно было увидеть, как Маринетт в мягком свитере цвета топлёного молока наклонилась над коробкой с гирляндами. Волосы, собранные в небрежный пучок, выбивались прядями, которые она время от времени заправляла за ухо. Её движения были быстрыми, но не лишёнными лёгкой хаотичности — как всегда, когда она старалась успеть всё и сразу. В доме пахло корицей, ванилью и чем-то домашним, что могло быть только у Маринетт — смесью свежей выпечки и её неловкой, но невероятно тёплой заботы.

На столе лежали шарики из стекла, золотистые банты, фигурки из теста, которые она испекла вчера вечером.

— Я не понимаю... — пробормотала Маринетт, запутавшись в гирлянде, которая, казалось, жила собственной жизнью. — Почему она каждый год превращается в клубок?

— Потому что без меня ты бы вообще пропала, — раздался за её спиной знакомый, слегка насмешливый голос.

Она обернулась — в дверях стоял Клод Буржуа. Высокий, в своём фирменном пальто цвета шампанского, с чуть растрёпанными от ветра светлыми волосами и ледяными, но одновременно тёплыми в глубине голубыми глазами. На щеках у него играл лёгкий румянец — то ли от холода, то ли от чего-то другого, а уголки губ изогнулись в фирменной ухмылке, в которой всегда таилась тень озорства.

— Клод?! — Маринетт удивлённо распахнула глаза. — Я... я не знала, что ты придёшь...

— Иначе было бы скучно, — ответил он, снимая пальто и, не дожидаясь приглашения, прошёл в комнату. — Кроме того, я слышал, что тут идёт спасательная операция... гирлянды против Маринетт.

— Очень смешно, — фыркнула она, но уголки губ всё же дрогнули.

Клод легко подошёл, взял из её рук спутанные провода и, словно по волшебству, распутал их за считанные секунды. Маринетт с недоверием прищурилась.

— Ты что, тренировался?

— Я просто гений, — невинно пожал он плечами, но в глазах мелькнуло что-то ещё — то, что заставляло её сердце биться чуть быстрее.

Они вдвоём повесили гирлянду на стену, время от времени задевая друг друга плечами. Маринетт чувствовала его тепло даже через ткань свитера, и почему-то от этого становилось жарче. Она старалась не смотреть ему в глаза, но каждый раз, когда их взгляды случайно встречались, в груди что-то приятно сжималось.

Когда комната засияла мягким светом, Клод отступил на шаг и критически осмотрел результат.

— Неплохо... Но чего-то не хватает.

— Чего? — искренне удивилась Маринетт.

Он не ответил. Вместо этого подошёл ближе, словно невзначай. Его рука оказалась в кармане, но в позе чувствовалась лениво-хищная расслабленность. Он чуть наклонил голову, глядя прямо ей в глаза, и с медленной, нарочитой небрежностью послал воздушный поцелуй. Не как шутку, не с той нарочитой драматичностью, которую он обычно демонстрировал, а... искренне, с лёгким, почти трогательным теплом во взгляде.

Маринетт замерла. Она моргнула раз, другой, пытаясь что-то сказать, но слова предательски застряли где-то в горле. Маленький, почти насмешливый жест — а сердце тут же сорвалось в безумный ритм, ухнуло вниз, а потом взлетело так, что ей казалось — сейчас услышит весь дом. Щёки моментально вспыхнули, словно в комнате стало на десять градусов теплее. Она неловко отвела взгляд, делая вид, что возвращается к работе, но лента в руках почему-то запуталась, а пальцы дрожали.

Клод заметил эффект, и его улыбка стала чуть мягче, но не менее опасной. И, довольный своей маленькой победой, он уселся на подоконник, наблюдая за ней, будто ничего особенного не произошло. Он что-то лениво рассказывал про подготовку к Рождеству в центре города, но Маринетт слышала только половину слов. В голове пульсировал момент — как он смотрел, как улыбался, и тот лёгкий, почти невесомый жест...

Вечер продолжался. Они вместе пили горячий шоколад из больших кружек, обсуждали украшения для ёлки, а за окном снег кружился всё плотнее. Но каждый раз, когда она случайно ловила его взгляд, сердце снова делало тот самый опасный скачок. И где-то глубоко внутри Маринетт знала — Клод Буржуа прекрасно понимает, что он сделал, и чертовски доволен этим.