Не сестра (гет)

— Давным-давно, в незапамятные времена жил да был один крайн. И была у него сестра.

— И конечно, он ее любил?

— Да, больше жизни.

— Ой, сдается мне, не сестра она ему была.

«Крылья» Мария Герус

 

Марилла пораженно замерла, забыв, куда шла, машинально сжав ладонь Варки.

— Мам? — удивленно позвал он.

Но она покачала головой.

— Подожди, милый.

Варка послушно притих, хотя по-прежнему недоуменно наблюдал за ней. А у Мариллы возникло ощущение, что она не в состоянии пошевелиться.

На большой площади перед церковью, озаренной теплым летним солнцем, играл на лютне бродячий музыкант. Само по себе это было совершенно нормально — на этой площади всегда выступали какие-нибудь артисты, пытаясь заработать себе на жизнь. Необычной была мелодия, которую он играл. И хотя незнакомый музыкант не пел, эту мелодию Марилла узнала бы где угодно, и в голове уже звучал родной завораживающий голос.

 

За моря тихо канет солнце,

После дня сети ночь плетет,

Над водой темной распахнется

И луной посмотрит в горизонт.

Мы с тобой — счастье и тревога,

Мы с тобою — радость и печаль.

Через ночь пролилась дорога,

Через ночь утекает вдаль.

 

Они сидели тогда в пышно цветущих садах среди бело-розовой кипени яблонь и вишен. Марилла растянулась прямо на бархатной траве, заложив руки за голову и глядя в синее небо. А Рарка устроился рядом, прислонившись спиной к стволу вишни, и лениво перебирал струны лютни. Они уже успели обменяться всеми новостями и теперь просто молчали, наслаждаясь обществом друг друга.

— Марилла? — позвал Рарка.

В его голосе отчетливо звучало смущение. И повернув голову, чтобы посмотреть на него, она с удивлением увидела то же смущение на его лице.

— Что такое? — спросила она.

К ее крайнему изумлению, Рарка слегка покраснел.

— Я… — он прочистил горло и тихо сказал, отведя взгляд: — Я написал для тебя песню.

— Правда? — Марилла села, счастливая улыбка сама расплылась на лице. — В честь меня еще никто не слагал песен.

Ее дразнящий тон помог — Рарка снова посмотрел на нее и улыбнулся в ответ.

— Споешь? — подтолкнула она.

Он кивнул, и смущение исчезло, как только он снова начал перебирать струны лютни, но на этот раз играя определенную мелодию — медленную, нежную, текучую. А когда он запел, Марилла завороженно замерла. Ей никогда не надоест слушать этот невероятно прекрасный голос, поющий для нее, всегда для нее.

 

Надломи ветку тонкой ивы,

Замути зеркало ручья.

Лишь сейчас будем мы счастливы,

Эта ночь наша и ничья.

На волках серых мы поскачем,

Прах тоски с плеч своих стряхнем,

Небыль слов будет что-то значить,

И любовь поведет крылом.

 

Марилла мечтательно улыбалась, глядя на него. И почему она когда-то — совсем недавно — думала, что Рарка всегда будет для нее братом? Когда всё изменилось? И менялось ли вообще, или любовь к нему всегда жила в ее сердце, а она просто не замечала? Она всё больше готова была согласиться с последним.

Тот год был одновременно самым тоскливым и самым счастливым в ее юной жизни. Тоскливым, потому что она ужасно скучала по Рарке, ей не хватало его рядом каждый день, каждую минуту. Счастливым, потому что их детская дружба превратилась в нечто более глубокое и прекрасное.

Когда Рарка прилетал домой — а он делал это так часто, как только мог, — они проводили вместе чуть ли не каждую минуту. Он работал с Мариллой в лаборатории (хотя больше мешал, чем помогал, если честно), сопровождал ее к пациентам. А в свободное время они гуляли в лесах, сидели на берегу своего любимого озера, летали в небесах. И привычные, знакомые с детства места почему-то казались волшебными.

 

За рекой где-то ухнет филин,

Дённый зной вспоминать с трудом.

По ночам как же мы любили,

И рукам помнить об одном.

Нам ли быть вместе до рассвета?

Нам ли плыть под стеной дождя?

Только ты всё запомни это,

Что друг другу скажем, уходя.

 

Когда Рарка замолчал, песня будто еще висела какое-то время в воздухе, обволакивая их бесконечно прекрасными звуками. Почему-то на глаза навернулись слезы, словно некое предчувствие беды кольнуло сердце. Но Марилла отмахнулась от этого чувства, не желая портить такой чудесный день. И чтобы окончательно заглушить его, она потянулась поцеловать Рарку. Помогло. Она забыла вообще обо всем.

Пока он вдруг не спросил, явно нервничая:

— Мари, а ты выйдешь за меня замуж?

Она удивленно моргнула. Разве этот вопрос не был решен изначально? Но, надо признать, ей все-таки было приятно, что он не принимал их помолвку как должное и спрашивал.

— Да, конечно, — ответила она.

— Прямо сейчас, — добавил Рарка, заметно воодушевленный ее ответом. — До того, как я вернусь в университет?

Марилла засмеялась с нетерпеливого выражения его лица.

— Куда ты торопишься?

Он пожал плечами.

— Вокруг тебя столько поклонников — вдруг кто похитит, пока я в столице околачиваюсь?

— Уж кто бы говорил про поклонников, — проворчала Марилла.

Рарка смущенно улыбнулся, а потом встревоженно заглянул ей в глаза:

— Ты сердишься? Ревнуешь?

Марилла покачала головой и ласково провела по его щеке, отбрасывая назад упавшую на лицо длинную прядь серебристых волос.

— Я доверяю тебе, — и после паузы добавила: — Но наблюдать, как на тебя на каждом шагу вешаются девицы, не слишком приятно.

— Вот поэтому надо пожениться прямо сейчас, — воодушевленно заявил Рарка. — И они перестанут. А то слова ведь на них не действуют.

Марилла рассмеялась.

— Хороший аргумент, — немного подумав, она заключила: — Хорошо. Давай поговорим с родителями, — и не могла не поддразнить его: — Надеюсь, они не скажут, что ты слишком юн для брака.

— Эй! — возмутился Рарка. — Ты старше всего на два года!

— Это существенная разница, — очень серьезно возразила Марилла, но прекрасно понимала, что он видит смех в ее глазах.

Он показательно надулся, но его глаза тоже смеялись. И долго он не выдержал — притянул ее в свои объятия, чтобы снова поцеловать.

И отец, и тетя Аня встретили их заявление ее же вопросом:

— Куда вы торопитесь?

Однако сильно возражать не стали.

Жалела Марилла только об одном — слишком быстро Рарке пришлось возвращаться в университет, и они не успели насладиться медовым месяцем. «Ничего, — сказала себе Марилла, — скоро летние каникулы. Он сдаст экзамены и вернется домой уже надолго».

А потом вся их жизнь перевернулась с ног на голову.

И слова его песни, которая постоянно крутилась в голове, пока она выхаживала Яся в сторожке, обрели совершенно иной смысл, острым кинжалом пронзая сердце.

 

От волос тянет сладким дымом,

Слезы рос травы пьют, скорбя.

Если ты будешь нелюбима,

Помни, что я люблю тебя.

 

Марилла сама не заметила, как начала тихо петь, не чувствуя, как по щекам текут слезы:

— Мы с тобой — счастье и тревога,

Мы с тобою — радость и печаль.

Лютнист поднял на нее удивленный взгляд темных глаз, но играть не перестал. А вскоре ей принялся подпевать Варка — слов он, конечно, не знал, просто тянул мелодию своим чистым хрустальным голоском. Услышав его, лютнист чуть не сбился от удивления.

Так они вместе и закончили песню.

— Помни, что я люблю тебя, — шепотом повторила Марилла последнюю строчку.

Сердце разрывалось на части. И тут она кое-что осознала.

— Откуда вы знаете эту песню? — спросила она лютниста.

Тот пожал плечами.

— До сих пор я даже не подозревал, что это именно песня — я слов никогда не слышал, только мелодию.

— Неважно, — нетерпеливо ответила Марилла. — Мелодию откуда знаете?

Лютнист подумал, почесал затылок и снова пожал плечами.

— Вроде слышал от кого-то из наших.

— Наших?

— Бродячих музыкантов, — лютнист нахмурился, задумавшись, а потом просиял: — О, вспомнил! Это был слепой лютнист. Часто эту мелодию играл — я и выучил.

— Слепой? — ужаснулась Марилла, а потом решила, что стоит уточнить: — Как он выглядел?

— Высокий, изящный, — послушно принялся описывать лютнист. — Красивый очень, несмотря на потрепанный вид. Волосы длинные, в хвост собранные, светлые-светлые — я даже сначала подумал, седые, — он задумчиво посмотрел на Варку и добавил: — Вот на мальчика вашего похож.

Варка недоуменно нахмурился, но пока ничего не спрашивал. А Марилла чувствовала, как бледнеет с каждым словом, почти не веря ушам. Бродячий музыкант тут же с любопытством добавил:

— А вы его знаете, госпожа, да?

— Знаю, — едва слышно выдавила Марилла.

Сердце колотилось как бешеное, дышать стало тяжело. Рарка. Рарочка. Значит, он не ушел тогда со всеми, вопреки всему не поверил в ее смерть. Он остался и, видимо, пытался найти ее.

Но почему он не пел, только играл? Почему потрепанный вид? И что значит «слепой»? Что произошло с ним? Марилла едва подавила желание тут же взмыть в небо и помчаться на поиски. Тем более она вдруг поняла, что Рарка не зря играл именно эту песню — он пытался отправить ей весточку. И у него получилось, весточка дошла.

Но у нее маленький ребенок — Варке всего пять лет, его нельзя надолго оставлять одного. Да и Яся бросать вот так без объяснений нехорошо. Она многим ему обязана: если бы не он, наверное, не смогла бы выжить.

Не говоря уже о том, что стоило для начала хотя бы выяснить больше подробностей.

— Где и когда вы его видели? — спросила Марилла.

— В Верховце, — лютнист задумчиво прищурился, помолчал, глядя в синее безоблачное небо, и наконец продолжил: — Полгода уже, наверное, как прошло.

В Верховце. Не так уж далеко. И еще ближе к Коростеню, из которого они с Ясем не так давно переселились в Липовец. Они были совсем рядом и разминулись. От этого хотелось разрыдаться, но Марилла усилием воли подавила это желание.

— Спасибо, — сказала она лютнисту, бросив ему в шляпу щедрое вознаграждение.

— Вам спасибо, госпожа, — с благоговением произнес он, посмотрев на несколько крупных монет, которые она ему оставила.

Марилла собиралась уже вернуться домой, как вдруг ей в голову пришла идея. Если Рарка отправил ей весточку, она может сделать то же самое.

— Хотите научу вас словам этой песни? — предложила она.

Лютнист с энтузиазмом закивал и снова заиграл мелодию, которая пробуждала в душе целую бурю эмоций. Марилла запела — пришлось повторить раза три, чтобы он запомнил все слова (попутно их выучил и Варка и в четвертый раз уже спел всю песню, так что у Мариллы чуть не остановилось сердце — голос он явно унаследовал от отца), а напоследок она попросила:

— Если встретите его еще раз, скажите ему, пусть ищет меня в Липовце.

— Всенепременно, госпожа, — почтительно склонил голову лютнист.

И Марилла поспешила домой. Все ее мысли были заняты Раркой и тем, как его найти. Как вдруг ей пришла в голову мысль, заставившая резко остановиться. А что, если, когда тетка Настасья сказала, что Мариллу ищут, это были вовсе не Гронские, как она подумала, а Рарка? От мысли о том, что они могли бы встретиться еще тогда, если бы она не испугалась и не сбежала, хотелось побиться головой об стену, зарыдать или расколотить что-нибудь. Но она подавила и эти желания. Что толку сожалеть о случившемся — что сделано, то сделано. Лучше сосредоточиться на том, как всё исправить.

— Мам? — снова позвал Варка, отвлекая ее от размышлений. — Это какая-то особенная песня? Про кого ты спрашивала лютниста?

Марилла глубоко вздохнула.

— Помнишь, я говорила, что мы с твоим папой потеряли друг друга из-за дурных людей? — спросила она, и Варка с готовностью кивнул. — Эту песню он когда-то написал для меня. Никто большее ее не знал. А значит, он не так далеко, как мне казалось, и ищет нас.

«Ищет меня, — с грустью поправила она себя мысленно. — Ведь он даже не знает о твоем существовании, мой мальчик».

— Здорово! — Варка радостно улыбнулся, хотя, возможно, и не всё понял из ее объяснений. — И мы скоро встретимся?

— Не могу сказать, скоро ли, — она снова посмотрела на сына, который уже чуть ли не подпрыгивал от возбуждения. — Но встретимся обязательно.

Варка улыбнулся ее шире и нетерпеливо потянул ее в сторону дома, будто думал, что отец волшебным образом окажется там и уже ждет их.

И только придя домой и увидев Яся, который изучал в гостиной справочник по травам, Марилла осознала, насколько тяжелый разговор ей предстоит.

— Варочка, — сказала она, — иди пока в свою комнату. Нам с дядей Ясем надо поговорить.

Варка умчался, протопав по лестнице. А Ясь насторожился, видимо, почувствовав по ее тону, что ему не понравится то, что он услышит. Марилла вздохнула.

Тогда в Пригорье, когда они прятались в сторожке и Ясь предложил ей выйти за него замуж, она честно ответила:

— Я не могу, Ясь — я уже замужем.

Он явно этого не ожидал и пораженно уставился на нее.

— Но, я думал… Когда…

Он так и не сформулировал вопрос до конца, но Марилла поняла суть.

— Весной — перед тем, как Рарка вернулся в университет.

Некоторое время Ясь молчал, переваривая информацию, с хмурым видом глядя в окно.

— Но если ваши все ушли, причем неизвестно куда, — наконец сказал он, — вряд ли ты когда-нибудь еще его увидишь.

Сердце пронзила боль, и Марилла вздрогнула. Ясь был прав: скорее всего, папа отправил Рарке в университет письмо, чтобы он бросал всё и уходил с ними. И если уж папа поверил в ее смерть… В конце концов, на пепелище уже не понять, где чьи тела. Она понятия не имела, куда отец их увел, так что шанс, что они когда-нибудь снова свидятся был почти равен нулю. Подавив невыносимую тоску от этой мысли, Марилла кивнула.

— Правда. Но он жив — я чувствую это. А пока мы оба живы, есть надежда.

Ясь помрачнел еще больше, а потом предложил:

— Пусть так. Мы можем жить как брат с сестрой, только окружающим представимся мужем и женой, чтобы не вызывать лишних сплетен.

Марилла посмотрела на него с грустным состраданием.

— Зачем тебе это, Ясь? Ты мог бы встретить хорошую девушку, которая полюбила бы тебя так, как ты этого заслуживаешь. Жениться на ней…

Он яростно помотал головой.

— Мне никто не нужен. И я не брошу тебя — ты не можешь отрицать, что тебе нужна помощь. Ты просто не выживешь в одиночку среди людей.

— Я могу попытаться, — невесело улыбнулась она и, прежде чем он успел возразить, продолжила: — Ты прав, да, я не привыкла к жизни внизу, ничего не знаю. И я очень благодарна тебе за готовность помочь. Но подумай еще раз хорошенько — ты действительно готов на это, зная, что я никогда не отвечу тебе взаимностью? — и после паузы добавила: — И что я беременна.

Последнее заявление повергло Яся в ступор на несколько мгновений. В его глазах мелькнул целый калейдоскоп эмоций, сменившийся яростной решимостью.

— Я справлюсь, — заявил он.

Марилла далеко не была так в этом уверена, но выбора у нее на самом деле не было.

— Хорошо, — кивнула она. — Но, что бы ни думали о нас окружающие, мой ребенок будет знать, что не ты его отец.

Ясь согласился и на это. Это было настоящим подвигом с его стороны, и Марилла ценила всё, что он делал ради нее, и была ему бесконечно благодарна. Но теперь у нее появился шанс снова встретиться с мужем, и она собиралась этим шансом воспользоваться. Тем не менее она прекрасно понимала, что Ясю будет больно, а она не хотела, чтобы ему было больно. Однако с этим она ничего не могла поделать.

— Ясь, — осторожно начала она, опустившись на стул напротив него и глядя в сторону. — Я сейчас слышала одного уличного музыканта… — Не отдавая себе в этом отчета, она сжала пальцами юбку серо-голубого платья, безжалостно сминая ее, пока коротко рассказывала про песню и про свои надежды, заключив: — Рарка не ушел со всеми. Он ищет меня.

Марилла рискнула посмотреть на Яся и обнаружила, что он смотрит на нее с выражением обреченности и тоски. Она знала, что вопреки всем ее предупреждениям, он все-таки надеялся, что когда-нибудь она забудет Рарку и полюбит его. И она только что разбила эту надежду.

После долгой тяжелой паузы Ясь мрачно спросил:

— Ты хочешь искать его?

— Да, — спокойно ответила Марилла, посмотрев ему прямо в глаза. — Я просто не могу спокойно сидеть и ничего не делать.

— Понимаю, — тихо произнес Ясь, опустив взгляд.

Марилла наклонилась вперед и взяла его руки в свои, слегка сжав.

— Но я не могу и мотаться по стране с ребенком на руках.

Ясь снова вскинул на нее взгляд, в его глазах мелькнула и сразу же пропала надежда. Марилла сокрушенно покачала головой.

— И что ты собираешься делать? — спросил он.

— Для начала построю колодец в Верховец. Бродячий лютнист сказал, что в последний раз видел Рарку там. Но с тех пор прошло немало времени, я могу его уже и не застать. На крыльях лететь неблизко, придется оставаться на несколько дней, чтобы всё разузнать. А я не хочу оставлять Варку так надолго. Так что колодец — оптимальный вариант. А там посмотрим, — глубоко вдохнув, она заключила: — И я вынуждена просить тебя присмотреть за Варкой в мое отсутствие. Я уже тебе очень многим обязана, и мне неловко…

Но Ясь не дал ей договорить:

— Конечно, я присмотрю. Могла бы даже и не спрашивать.

Марилла грустно улыбнулась.

— Спасибо, Ясь. Ты прекрасный человек, и я бесконечно благодарна тебе за всё, что ты для нас сделал. Надеюсь, ты все-таки найдешь свое счастье.

Он криво улыбнулся в ответ, но ничего не сказал.

Колодец в Верховец Марилла построила в рекордный срок. Однако Рарку там не нашла. Как в общем-то и предполагала изначально — все-таки полгода прошло. Она еще несколько раз наведывалась туда: расспрашивала местных жителей и бродячих артистов, пыталась понять, в каком направлении Рарка двинулся оттуда. Но опять-таки ничего определенного не узнала.

А больше всего ее беспокоили две вещи. Почему все, кто его помнил, называли его слепым музыкантом? С ним действительно случилось что-то, из-за чего он ослеп, или он просто притворялся, чтобы не привлекать к себе внимание солдат, которые продолжали набирать рекрутов по всей стране? Марилла надеялась на последнее. И почему он не пел? Играл на лютне так, что все слушали, затаив дыхание, но не пел. Опять-таки из осторожности или тут крылось что-то более серьезное?

После недели поисков и расспросов Марилла смирилась с тем, что в Верховце больше ничего нового не узнает, и закрыла колодец. Она была расстроена, но не сильно разочарована — в конце концов, она изначально предполагала, что так просто и быстро найти Рарку не удастся. Но она не теряла надежды. В том числе и на то, что ее весточка дойдет до него.

В тот день, укладывая Варку спать, Марилла пела ему ту самую песню вместо колыбельной. Таинственным образом она укрепляла ее надежду.

— Мам? — сонно спросил Варка, когда она замолчала.

— Да, милый?

— Папа ведь найдет нас?

Марилла вздохнула и поцеловала его в лоб.

— Обязательно. Или я его.

Варка серьезно кивнул и, закрыв глаза, тут же заснул. Уникальный случай — обычно усыпить Варку стоило гораздо больших трудов.

Марилла еще долго сидела рядом с его кроваткой, задумчиво глядя на его хорошенькую мордашку, так похожую на Рарку. «Я найду тебя, мой дорогой, — решительно подумала она и встала, задув лампу. — Мы снова будем вместе».

В гостиной Марилла обнаружила Яся, который сидел на диване, уставившись в пространство невидящим взглядом. Она прикусила губу, печально глядя на него. Ей хотелось утешить его хоть чем-нибудь, но что она могла? Конечно, он изначально знал, на что идет, но она всё равно чувствовала себя виноватой.

Словно почувствовав ее взгляд, Ясь повернул голову. Несколько мгновений он молчал, не отрывая от нее тоскливого взгляда, а потом неуверенно спросил:

— Когда… ты найдешь его… мы же можем продолжать общаться?

Марилла удивленно моргнула. Она никогда и не думала, что вычеркнет из своей жизни друга, который так много для нее сделал.

— Конечно, Ясь. Ты всегда будешь моим другом. Самым лучшим.

 

Время шло, а Марилла по-прежнему не добилась сколько-нибудь значимых результатов. Время от времени она облетала окрестности, надеясь, что с воздуха искать будет проще. Но опять-таки не могла улетать слишком далеко, так что радиус ее полетов был весьма ограничен.

Так прошел год.

* * *

Особой надежды на Маремы Рарог не питал. Заглянул сюда просто на всякий случай, поскольку начал уже методично прочесывать все села и веси в надежде найти хоть какой-нибудь след. Хотя понимал, что Маремы будут последним местом, где захочет поселиться Марилла. Но ее могли туда привести и против воли. Этого тоже не следовало исключать, хотя одна мысль о таком заставляла кровь кипеть в венах и вызывала желание кого-нибудь придушить.

Рарог по-прежнему придерживался своей роли слепого лютниста — так можно было многое узнать, ведь бродячих музыкантов никто не воспринимает всерьез. Да и собратья по цеху, постоянно странствующие по стране, могли многое поведать.

И вот там-то он вдруг и услышал свою песню. Не мелодию, которую постоянно играл в надежде, что другие музыканты запомнят ее, разнесут по стране и она дойдет до Мариллы, а именно песню. Хотя сам никогда не пел ее — только играл. И это могло означать только одно.

Рарог замер, почти не веря своим ушам, а потом решительно зашагал к певшему на главной площади лютнисту, забыв притворяться слепым.

— Откуда ты знаешь эту песню? — требовательно спросил он, не дождавшись окончания.

Слушавшие лютниста люди возмущенно зашикали, но ему было всё равно. Тот перестал петь и поднял на него взгляд. И хитро улыбнулся.

— Она задала мне тот же самый вопрос.

Сердце замерло в болезненной надежде. Неужели?

— Она?

Лютнист кивнул.

— Очень красивая девушка — золотые волосы, синие глаза. Она научила меня словам. А мелодию я узнал от тебя — я помню тебя.

Рарог кивнул. Ему тоже лютнист показался знакомым — видимо, уже пересекались прежде. Сердце теперь колотилось как бешеное. Марилла, Марилла, Марилла… Наконец-то он напал на след.

— Где? — жадно спросил он. — Где ты ее видел?

Лютнист улыбнулся еще шире.

— Она просила передать, если я встречу тебя, чтобы ты искал ее в Липовце.

Он, похоже, собирался сказать что-то еще, и его глаза при этом блеснули еще более хитро, но Рарог уже не слушал. Наплевав на все правила осторожности, которые он установил для себя, он прямо там распахнул крылья — окружающие пораженно ахнули и шараханулись в стороны — и почти вертикально взмыл в небо. Оставив позади Маремы, Рарог со всей возможной скоростью помчался на юг. В Липовец.

 

Времени полет занял больше, чем хотелось бы. Да и сил тоже. Но в конце концов, хоть и смертельно уставший, Рарог добрался до города. Приземлился он со всей возможной осторожностью — за стенами города, где его никто не мог увидеть. На руку было и то, что прилетел он уже глубокой ночью. Как ни хотелось сразу кинуться на поиски, ночью этим заниматься было бессмысленно. Так что Рарог устроился на ночевку под ближайшим раскидистым деревом. Благо стояло лето, было тепло, а к спартанским условиям он давно привык.

Несмотря на усталость, уснуть он не мог долго. В голове постоянно вертелись беспокойные мысли, а сердце колотилось в предвкушении. Скоро. Уже скоро. Только ближе к утру измученное тело отключилось само.

Проснулся Рарог, когда солнце уже поднялось. Быстро позавтракав хлебом и сыром из запасов, что еще оставались в его котомке, он направился в город.

Липовец был уютным провинциальным городком с прямыми улицами, обсаженными липами. Однако расспросы о прекрасной травнице встречались недоумением и ответами, что травник — не женская профессия, и никаких травниц в их почтенном городе сроду не бывало. И что теперь делать? Не стучать же в каждый дом. Если бы у него оставался голос, он бы просто спел так, что Марилла услышала бы и пришла сама. Но увы.

И тут один из тех, кого Рарог расспрашивал, после привычного заявления о неженской профессии вдруг сказал:

— Если вам нужен хороший травник, сходите к господину Ясеню. Он лучший в нашем городе.

Имя ни о чем Рарогу не говорило, но, может, от травника получится узнать побольше. В конце концов, люди одного цеха всегда друг друга знали.

— А где он живет? — спросил он.

И мужчина подробно описал, как добраться до дома главы цеха травников.

Так вот он и оказался на пороге красивого двухэтажного дома с резными фигурками на крыше.

Дверь ему открыл парнишка лет пяти-шести. Светлые волосы собраны в короткий хвостик, большие синие глаза смотрели с любопытством.

— Здрасьте, — жизнерадостно сказал он. — Вы к дяде Ясю?

Дядя Ясь? В уме взметнулась уйма вопросов, но они не успели сформироваться в нечто определенное, когда из глубины дома донесся голос, заставивший сердце замереть и сразу же пуститься вскачь.

— Кто там, Варочка?

И в следующее мгновение в прихожей появилась она.

— Марилла… — выдохнул Рарог и шагнул внутрь, уже не обращая внимания на парнишку.

Она застыла, родные синие глаза пораженно распахнулись, а потом в них сверкнуло восторженное счастье.

— Рарка! — воскликнула она.

Он сам не заметил, как устремился вперед в то же мгновение, как она бросилась к нему. И вот они уже обнимались посреди прихожей. Рарог крепко прижал ее к себе, уткнувшись лицом в шею и сразу почувствовав запах трав, всегда сопровождавших ее.

— Рарочка, — в голосе Мариллы звучали слезы. — Нашел-таки!

— Нашел, — он немного отстранился, чтобы посмотреть на нее, жадно впитывая глазами такое родное любимое лицо. — Я получил твою весточку, Мари.

Она солнечно улыбнулась.

— Я надеялась на это.

Рарог взял ее лицо в ладони и собирался поцеловать, но тут подал голос парнишка, о котором он совсем забыл.

— Мам?

Рарог вздрогнул, пораженно посмотрев на нее, а потом медленно перевел взгляд на ребенка. Тому выводу, который напрашивался, он не смел верить. Марилла мягко выпуталась из его объятий и улыбнулась мальчику.

— Варочка, дорогой, познакомься — это твой папа.

Мальчик уставился на Рарога с радостным любопытством.

— Я знал, что ты найдешь нас! — с сияющей физиономией заявил он.

Парень явно был готов к такому повороту событий. А вот Рарог — нет. Он перевел взгляд на Мариллу, и она кивнула всё с той же мягкой улыбкой.

— Это твой сын. Я назвала его Ивар.

Рарог сглотнул, пытаясь осознать новость. Сын. Всё это время у него был сын, а он даже не знал. И столько пропустил…

Он снова перевел взгляд на мальчика. Ивара. Который смотрел на него с прежним любопытством и ожиданием. Шагнув к нему, Рарог опустился — чуть ли не упал — перед ним на колени и положил руки на плечи, теперь по-новому вглядываясь в его лицо.

— Здравствуй, мой мальчик, — тихо произнес он, подавив готовые прорваться слезы. — Познакомимся?

Ивар улыбнулся еще шире.

— Привет, пап, — ответил он. — Мы ведь теперь больше не расстанемся?

Рарог сглотнул и помотал головой.

— Никогда.

А потом осторожно притянул его к себе, боясь спугнуть. Но Ивар без колебаний ответил на объятия, обхватив его ручками за шею. И это было совершенно непередаваемое ощущение.

 

Позже, когда все успокоились и устроились на диване в гостиной — причем Варка забрался к нему на колени, похоже, не желая отпускать от себя новоприобретенного отца, — Рарог спросил с чувством вины:

— Как же ты справилась одна с ребенком?

Марилла улыбнулась и покачала головой.

— Я была не одна. Мне очень помог Ясь — без него я, пожалуй, не выжила бы.

— Ясь? — удивился Рарог. — Гронский?

Марилла кивнула.

— А я думал, его фамилия Ясень, — с недоумением заметил Варка.

Так это он господин Ясень, о котором говорил тот мужчина? Лучший травник города? Как он вообще стал травником?

— Он сменил фамилию, чтобы его не нашли, — сначала пояснила Марилла сыну, а потом рассказала историю о том, как она спаслась и как Ясь позаботился о ней.

— И это при том, что заговор устроил его дядя, — задумчиво заметил Рарог. — Что ж, я всегда считал его порядочным человеком. Рад, что не ошибся хотя бы в этом.

— А в чем ошибся? — с любопытством вставил Варка.

— Много в чем, — Рарог улыбнулся ему и покачал головой. — Но тебе не стоит об этом знать.

Варка недовольно надулся и явно хотел заспорить, но Марилла его опередила.

— Все, кого я расспрашивала, говорили о тебе как о слепом лютнисте.

Рарог пожал плечами.

— После того, как меня несколько раз пытались завербовать в армию, я понял, что так будет безопаснее.

Марилла кивнула.

— Я подумала об этом, но все-таки боялась, что с тобой что-то случилось.

— Со мной много чего случилось, — невесело усмехнулся Рарог. — Не при ребенке будь сказано.

— Я уже большой! — возмутился Варка.

— Конечно, большой, — серьезно согласился Рарог, обменявшись с Мариллой веселым взглядом, и тут его осенило. — Тебе ведь шесть лет, правильно?

— Шесть с половиной, — гордо поправил Варка.

— Значит, осталось всего полгода.

— Ты очень вовремя нас нашел, — заметила Марилла.

И они снова понимающе переглянулись.

— Полгода до чего? — спросил Варка, переводя взгляд с одного на другого.

— До того, как тебе исполнится семь лет и ты сможешь получить крылья, — ответил Рарог.

— Правда? — Варка от восторга даже подпрыгнул. — Как у мамы?

— Или как у папы, — заметила Марилла с нежной улыбкой.

Рарог, прищурившись, окинул сына внимательным взглядом.

— Ну, думаю, крылья у него действительно будут как у тебя. Повелитель утра, хозяин ветра и света. Это уже сейчас заметно.

— Пожалуй, — согласилась Марилла. — Зато голос он унаследовал от тебя.

— Серьезно? — Рарог снова посмотрел на Варку, на этот раз пораженно. — Поющий крайн?

Марилла кивнула.

— Никогда не думала, что этот дар может передаваться по наследству. Но, выходит, может, — и после паузы добавила: — Ну, или это нам так повезло.

Рарог изумленно покачал головой.

— Действительно повезло. Особенно…

Он замолчал, не договорив — не стоит поднимать эту тему при ребенке. Поскольку разговор о потере им голоса неизбежно приведет к разговору о каторге. Марилла одарила его встревоженным взглядом, но поняла, что он не хочет говорить при Варке. «Я расскажу тебе позже», — мысленно пообещал Рарог, глядя ей прямо в глаза. Она кивнула, прикусив губу. Им о многом еще предстоит поговорить, а пока он попросил сына:

— Ну-ка, спой что-нибудь.

Варка сверкнул восторженной улыбкой, которая говорила о том, что петь он любит и радуется, когда это кто-то ценит, и приосанился. А потом неуверенно посмотрел на мать.

— Какую песню?

Марилла улыбнулась, покосилась на Рарога и посоветовала:

— Спой ту самую — помнишь, которую мы слышали на площади в прошлом году?

Варка кивнул и запел:

— За моря тихо канет солнце,

После дня сети ночь плетет…

При первых же звуках Рарог невольно вздрогнул и посмотрел на Мариллу со смесью счастья и печали. Эта песня так много значила для них обоих. И еще больше теперь, когда благодаря ей они нашли друг друга. Марилла ответила полным любви взглядом.

И только потом Рарог обратил внимание собственно на пение сына. Он идеально выводил мелодию чистым красивым голосом, хотя явно не до конца понимал содержание. И уже сейчас, хотя он еще не получил крылья, в его голосе чувствовалась особенная сила, сила Поющего крайна. И Рарог остро ощутил, насколько тосковал по возможности петь. И всё же он не жалел ни о чем: и сорванный голос, и годы скитаний — не такая уж большая цена за обретенную семью.

А еще эта песня будила сладкие воспоминания о счастливой беззаботной юности, когда казалось, что весь мир лежит у их ног. Судя по взгляду Мариллы, она чувствовала то же самое.

Замолчав, Варка с ожиданием посмотрел на Рарога, и он одобрительно улыбнулся, искренне похвалив:

— Прекрасно.

Варка просиял.

— Тебе действительно передался мой дар.

Варка явно собирался что-то спросить, но тут хлопнула входная дверь, и с радостным восклицанием: «Дядя Ясь!» — он спрыгнул с коленей Рарога и помчался в прихожую. Сердце кольнуло ревностью, но Рарог подавил это недостойное чувство. Он слишком многим был обязан Ясю и не имел никакого права ревновать к нему.

Встав, чтобы поприветствовать хозяина дома, Рарог повернулся к Марилле и протянул ей руку. Она в свою очередь поднялась, но на ее лице появилось напряженное выражение, будто она ждала от появления Яся чего-то неприятного. Странно.

— Что такое? — тихо спросил Рарог.

Она покачала головой.

— Позже объясню.

Из прихожей уже доносился звонкий голос Варки, взахлеб рассказывающий Ясю о том, что их нашел папа. Ответ Яся прозвучал гораздо тише, так что слов не разобрать. Но вот они уже оба появились в гостиной. Варка чуть ли не буксиром тянул Яся за руку, торопясь познакомить его с новым папой. А вот сам Ясь смотрел не слишком радостно. То есть совсем не радостно. Рарог удивленно моргнул, а, уловив отголосок его сумбурных мыслей, слегка нахмурился.

Конечно, он и раньше догадывался, что Ясь влюблен в Мариллу, но она ведь никогда не давала ему повода на что-то надеяться. Сразу стало понятно ее напряженное ожидание. Однако, отбросив эти мысли, Рарог протянул Ясю руку с искренней благодарностью.

— Спасибо тебе за всё, что ты сделал для моей семьи. Я твой должник.

Угрюмо-недовольное выражение лица Яся сменилось пораженным. Он пожал протянутую руку и заметил:

— Крайны не разбрасываются такими словами просто так.

— Верно, — серьезно ответил Рарог, глядя ему прямо в глаза.

«Я знаю, что ты влюблен в мою жену, — мысленно передал он ему. — Но ты поступил благородно, позаботился о ней, не требуя ничего взамен. И я благодарен тебе за это». Ясь медленно кивнул. Вспыхнувшие было в его глазах тоска и враждебность сменились пониманием и уважением.

Рарог услышал, как рядом тихонько выдохнула Марилла, и бросив на нее взгляд, обнаружил, что она улыбается с явным облегчением. «Что? Ты ждала, что мы подеремся?» — мысленно спросил он. Марилла пожала плечами: «Не исключала такого варианта».

* * *

Когда окончательно стемнело, Марилла увела Варку спать. Что было непростой задачей, поскольку он был слишком взбудоражен знакомством с отцом, и у Мариллы ушло бы на эту задачу гораздо больше времени, если бы не вмешался Рарка. Он просто спел сыну колыбельную, и тот тут же заснул. Кто бы сомневался. Марилла не могла не улыбаться на эту картину, несмотря на боль, которую она испытала, осознав, почему Рарка до сих пор только играл на лютне, но не пел. В какой-то момент своих странствий он умудрился сорвать голос — нынешнее тихое хриплое пение не шло ни в какое сравнение с прежним завораживающим голосом. Но сила Поющего крайна осталась при нем, и колыбельная прекрасно подействовала. Марилла сама чуть не заснула, сидя рядом.

А потом они вернулись в гостиную, где их ждал Ясь. Им предстояло решить, что делать дальше.

Рарка хотел вернуться в Пригорье и пригласил Яся уйти вместе с ними. Если честно, Марилла тоже этого хотела — в конце концов, там был их дом, — но несколько опасалась после всего, что произошло.

— Ты мог бы вернуться в Трубеж, — сказал Рарка. — Навести там порядок, и мы бы заново заключили договор.

— Не слишком ли мало нас с тобой на всё Пригорье? — с сомнением заметила Марилла.

— Воспитаем помощников, — не смутился Рарка.

Ясь колебался. Он явно не горел желанием разбираться с дядей, да и в Липовце у него была устроенная жизнь, пациенты, уважение окружающих.

— Или, если хочешь, оставайся здесь, — сказал Рарка, правильно истолковав его колебания. — Мы можем построить колодец, чтобы не терять связь друг с другом.

Ясь кивнул.

— Пожалуй, я предпочел бы такой вариант.

Марилла чувствовала, что он просто не хочет подвергать себя испытанию видеть ее каждый день с мужем.

— Или… — продолжил Рарка, бросив на Мариллу неуверенный взгляд. — Если тебе здесь нравится, Мари... Может, ты тоже не хочешь уходить?

Она пожала плечами. Не то чтобы она прям не хотела. Жизнь в Липовце имела свои плюсы, но и минусы тоже. И тут Рарка ухмыльнулся — своей прежней мальчишеской ухмылкой.

— Мы могли бы остаться здесь все. Только представьте, что подумают люди…

Марилла представила. И невольно рассмеялась. Рарка выглядел крайне довольным собой. И даже у Яся дрогнули губы в сдерживаемой улыбке.

— Как был балбесом... — с нежностью произнесла она.

Как же она скучала по нему все эти годы! В том числе по его умению рассмешить ее и поднять настроение в любых обстоятельствах.

— А знаешь, мне нравится эта мысль, — вдруг заявил Ясь.

Марилла недоверчиво покачала головой. Раркино сумасбродство заразно? Судя по тому, какими взглядами обменялись эти двое, у них был реальный шанс подружиться, несмотря ни на что. И это радовало Мариллу больше всего.