Внимательность (гет)

Лив не ревновала. Ну вот ни капли. С чего бы ей ревновать этого рыжего клоуна, у которого было три жены? С которыми он до сих пор не развёлся. Лив на минутку отвлекается от своей не-ревности, раздумывая, как именно происходит бракоразводный процесс у богов. Неугодных женщин ссылают в монастырь? Или сразу вызывают речное такси до Царства мёртвых? Хотя нет, Харон же только в Греции работает. В Скандинавии как-то по-другому туда попадают, не иначе как с помощью волшебного пенделя. Или через это их деревце. Они любят по нему шляться по всем мирам. Скорей всего до Загробного мира так и добираются. Пешочком. Они же все, блядь, воины. Негоже им быстрым перемещением пользоваться, вдруг репутации своей навредят. И вспомогательным транспортом только слабаки пользуются.

Надо будет спросить у кого-нибудь. Как-нибудь. Когда-нибудь. Было бы круто, если бы в Асгард провели интернет. Лив бы не чувствовала себя настолько позорно. Хотя сформулировать внятно, что именно позорного в её вопросах, она не в состоянии.

Просто когда Локи приводит в дом, в котором они остановились на ночлег, юную девушку (золотко, знакомься, моя жена Сигюн. Сигюн, это смертная, случайно попавшая в наш мир), что-то внутри Лив обрывается. Валькирия не ревнует, Локи ей никогда ничего не обещал, как и она ему, просто чувствует себя немного лишней и потерянной. Лив не ревнует еще и потому, что Сигюн — его жена. И она бесконечно прекрасна. Ей хочется любоваться и любоваться, вечно юное, жизнерадостное создание. Лив не такая, как она сама про себя говорит, я взрослая, разочаровавшаяся в людях циничная баба. У меня есть вино, коты и деньги. Малыш, ты всё ещё уверен, что хочешь продолжить знакомство? А Сигюн… ну, это же богиня верности, что еще про неё можно сказать? Она — само понятие домашнего очага и семьи. То, чем Лив не сможет быть никогда, просто потому, что не знает, каково это, когда есть нормальная семья. У Лив с этим, знаете ли, проблемы с детства. Её семья немного того… с придурью. Нет, они очень классные, она их всех безумно любит, но не может отрицать того, что они все с придурью.

Поэтому Лив лишь улыбается Сигюн своей самой доброжелательной улыбкой, богиня ей правда нравится, как нравятся красивые и недосягаемые вещи, и просит Улля, если ты не занят, потренировать её стрелять из лука.

Когда они выходят из комнаты, Лив кажется, что Локи даже не заметил их ухода, поглощенный общением с женой. А Локи не кажется, он уверен, что Лив не очень-то и внимательная для супер-крутого археолога.

Улль приводит девушку к кромке леса и потом еще минут десять петляет меж деревьев, пока наконец не останавливается в месте, которое, видимо, подходит для их целей на все сто процентов. Хотя Лив в упор не видит разницу между этим местом и десятком других, которые они уже прошли. Но ведь она и не профессиональный стрелок, верно? Зато она отлично понимает, что одна отсюда не выберется. Потеряется, заблудится и помрёт с голоду. Потому что животных тут почему-то не наблюдалось, зато растут какие-то незнакомые ягоды, которые она в жизни есть не будет, если только не решит разнообразить свои серые будни либо диареей, либо суицидом. Как повезет.

Улль смеётся над её опасениями и обещает не оставлять её одну ни на секунду. Потому что уже знаком с её способностью блуждать в трёх соснах. Как и все в их тёплой компашке.

Улль начинает ей снова объяснять основы, но всё, о чем может думать Лив, что ей кровь из носу нужен такой же зелёный капюшон и колчан, чтобы она могла пафосно его (капюшон) накидывать на голову и произносить томным голосом: Меня зовут Лив. Пять недель я провела в другом мире с одной целью, выжить. Теперь я путешествую с другими богами в попытках остановить Рагнарёк. Но для этого я должна стать кем-то другим. Я должна стать чем-то другим. Над речью еще, конечно, надо поработать, на непритязательный взгляд Лив она недостаточно пафосная, а ей хочется, если не превзойти, то хотя бы не отставать от оригинала.

Поэтому Лив немного рассеяна и невнимательна. Улль лишь вздыхает и снова показывает, разворачивая её тело и ставя в нужную позу, чтобы она не выбила себе глаз, не оторвала нос и не прострелила ногу. Лив послушна его рукам: поворачивается, изгибается, наклоняется — делает всё, что он ей говорит и продолжает размышлять о речи, капюшоне, стрелах, старательно не думать о Локи и его жене, в общем сосредотачиваться на чем угодно, кроме того, на чем надо сосредоточиться. Поэтому нет ничего удивительного, что как только Улль на секунду отвлёкся, она моментально навернулась в овражек. Удивительно то, что шею не сломала, а не то, что свалилась.

— Лив? Лив, где ты? — Раздался встревоженный голос парня.

— Внизу, — мрачно отозвалась девушка, лежа на спине и разглядывая небо.

Улль спрыгнул к ней и помог подняться. Встав на ноги, Лив вскрикнула от боли, прострелившей левую лодыжку и рухнула парню на руки. Поняв, что сама она не дойдёт, он повернулся к ней спиной, снял лук и колчан и опустился на одно колено.

— Забирайся.

Лив допрыгала до него на одной ноге и, обняла руками за шею, Улль медленно поднялся, дождался, пока она обхватила ногами его талию, и протянул ей снятый лук и колчан, которые она закинула себе за спину.

Поудобнее перехватив её, так что девушка взвизгнула и крепче прижалась к нему, Улль поторопился вернуться в дом. Потому что мало ли, что у неё там с ногой. Это может быть как банальное растяжение, так и сложный перелом. Это же Лив.

Ввалившись в комнату беспрестанно хихикая, они мгновенно привлекли внимание всех присутствующих. Сагр, закатив глаза, без просьб, но с выразительным молчанием, ушел за своей сумкой, в которой лежали лечебные мази. Лиод, заглянув в окно и оценив масштаб повреждений, просто фыркнула и продолжила точить меч во дворе. Локи и Сигюн в комнате не наблюдалось. Это Лив отметила мимоходом, не заостряя на этом внимание.

Улль аккуратно скинул её на лавку, опустился перед ней на колени и медленно стянул сапог, стараясь не потревожить пострадавшую ногу.

— Ого.

Лив согласилась. Действительно «Ого». Лодыжка распухла и приобрела красивый фиолетовый оттенок. Парень начал медленно и аккуратно ощупывать щиколотку, чтобы оценить масштаб повреждений. А девушка вцепилась в край лавки до побелевших костяшек и улыбалась загадочной улыбкой Моны Лизы, прикусив изнутри щеку, чтобы не заорать.

— Вы бы хоть уединились.

— Ну знаешь ли, пока ты не вошёл, тут никого не было.

Лив выглянула из-за спины Улля, чтобы посмотреть на недовольного трикстера.

— И поэтому вы решили поиграть в прекрасного принца, страдающего склерозом и примеряющего хрустальный башмачок всем встречным барышням? Мило.

Улль закатил глаза и, пробормотав явно нечто нецензурное про некоторых индивидуумов, резко поднялся и покинул комнату, бросив на прощание, что пойдет искать Сагра, и если мойры будут к нему милосердны, он его не найдет. Лив проводила его мрачным взглядом. Потому что её всё ещё беспокоит нога. И отсутствие присутствия одной златовласой богини.

— А куда делась Сигюн?

Локи привалился к косяку, засунув руки в карманы, и изогнул бровь.

— Ушла, предупредив меня насчет Одина. Золотко, к чему эти вопросы?

Лив отвела глаза, не выдержав пристального потемневшего взгляда бога, а потом решила, что лучшая защита — это нападение, и снова вскинула на рыжего взгляд.

— А вообще спасибо тебе, умник, — девушка скрестила руки на груди и перевела взгляд на свою пострадавшую ногу, — не мог начать распугивать окружающих после того, как мою ногу осмотрят? Мне, знаешь ли, больно.

Лив вздохнула. Теперь надо сидеть и ждать, пока раздраженный поведением некоторых Улль вернется, чтобы закончить осмотр и сказать, что в итоге с её лодыжкой. И нормален ли этот прекрасный оттенок сине-фиолетового. Потому что прыгать мимо Локи на одной ноге она не будет. Ни за что на свете она не доставит ему подобного эстетического удовольствия. Лучше будет сидеть и ждать второго пришествия Христа. Правда, в Асгарде и первого не было… Но ничего, она готова подождать второго.

А потом её щиколотки аккуратно коснулись тёплые и слегка мозолистые пальцы Локи, медленно обводя косточки и прослеживая все вены. Лив медленно залилась краской и отвела взгляд в сторону, закусив губу. А может, и неплохо, что Локи всех распугал. И судя по мелькнувшей улыбке, сам бог думал абсолютно также.