Родитель (гет)

Фразу «Вообще-то это мой ребенок» Лив, конечно, услышала, но особого внимания ей не придала. Сложно принимать во внимание какую-либо информацию, когда на тебя смотрит многометровый или километровый морской змей, у которого один зуб как весь их корабль. Когда он смотрит и требует рассказать ему сказку. Недовалькирия не очень хороша в сказках, точнее может и хороша, кто ж её знает, просто опыта у неё нет никакого — младших братьев-сестер нет, детей — тем более. Но она заставляет себя говорить. Да, она боится этого василиска-переростка с непроизносимым именем (Ёрмунганд, серьёзно? Как его с перепоя-то звать?), но преследующего их разъяренного Тора она боится куда как больше. У него молот и бешеный взгляд. А змей… Ну, он же не будет топить собственного папашку, верно? Сыновья чувства и всё такое. «Холи! Не говори «и всё такое» — это слово паразит. Просто: «Пап, шлюхи». Лив моргнула. Иногда её память подкидывает внезапные флэшбэки. К месту и не очень.

Ёрмунганд нетерпеливо пошевелился в ожидании обещанной сказки. Первое, что приходит в голову из относительно безобидного (варианты вроде «Дракулы», «1984» и «Сияния» она сразу же отмела) это «Маленький принц». «Пожалуйста, нарисуй мне барашка». В детстве она всегда плакала над этой книжкой, так ей было жаль этого одинокого мальчика. Когда она закончила рассказ, змей выглядел крайне довольным, а остальные — крайне пришибленными.

— В Мидгарде все детские сказки такие? — вежливо поинтересовалась Ванадис, прикладывая платочек к слегка покрасневшим глазам. Лив пожала плечами. Это она еще рассказы про животных Сетона-Томпсона не вспоминала, вот где ломалась психика у юных слушателей и взрослых рассказчиков. А «Русалочка»? А «Девочка со спичками»?

— Не все, но многие, — ответила она всё-таки, когда поняла, что это был не риторический вопрос. Кажется, в личном досье Лив, расположенном в чертогах разума этой блондинки к уже существующей там записи «Отвратительное чувство юмора» добавилась новая «Слегка слабоумная».

Лив не привыкать, она редко производит хорошее впечатление. Если только не общается с таким же отбитым, как она сама.

А потом до Лив доходит. Локи сказал, у него есть дети. Лив всё также плоха в скандинавской мифологии, но про Рагнарёк она слышала. И про роль детей трикстера в нём осведомлена в общих чертах. «Знать в общих чертах, значит не знать ничего» — услужливо напомнило ей подсознание. Лив прикрыла глаза, она ненавидит свою память. Почему она помнит массу ненужной информации, но то, что ей жизненно необходимо, её мозг отметает, как мусор? Она не помнит ничего про богов, с которыми путешествует, про мир, куда её занесло, зато помнит, что латинское название рыжего таракана — это «Blattella germanica». Спрашивается, зачем, а главное — нахрена? Ей остаётся только утешать себя мыслью, что бесполезных знаний не бывает, и когда-нибудь ей это точно пригодится.

Но вопрос с отцовством Локи всё ещё открыт и беспокоит Лив. Ей хочется узнать про это чуть больше. И не только потому, что Локи как-то упустил эти немаловажные детали, когда напропалую флиртовал и, особенно, когда целовался с ней. Ведь Лив очень не хочет разрушать чей-то брак (особенно богов, хотя рыжий же говорил, что Ёрмунганд — сын от великанши… Тогда тем более не хочет! Ни один мужик не стоит её шкурки) или, что ещё хуже, становиться девочкой на потрахаться для Локи. У неё не так много вещей осталось от прошлой, земной, жизни, но гордость — одна из этих вещей. «Поматросил и бросил» с ней не прокатит.

Вопрос с женитьбой бога обмана, конечно, немаловажный, и она его обязательно задаст, как возникнет подходящая атмосфера. Сейчас её больше интересует другой аспект. Если мифы не врут, а она уже не раз успела убедиться в этом, то та история про Локи, в которой он…

Лив посмотрела на трикстера. Да нет, быть не может. Это же невозможно. Нет, тут, конечно, нет ничего невозможного, и глупо в принципе говорить о невозможном, находясь в мире богов. Но всё равно это… Слишком неправдоподобно! Но ведь остальные легенды не врут. Она путешествует на одной из легенд. Убегает от других. Целовалась с третьей. И послала нахер с десяток. Поэтому и та легенда должна быть правдой.

— Золотко, ты во мне дырку прожжешь. Хочешь спросить — спрашивай.

Лив фыркнула, не удержавшись. «Если грустите, то не грустите. Хотите покушать, сходите покушать». Психология от бога обмана, спешите записываться на курс, осталось всего три места! Но сверлить его взглядом не перестала. Пытаясь представить, как это всё происходило. Воображение буксовало и стопарило. Плакало и отказывалось визуализировать ЭТО. К тому же Лив не была уверена, что действительно хочет это видеть. Ей было бы достаточно подтверждения этой легенды и всё. Иначе как она ему потом в глаза-то смотреть будет?

— Локи, сколько у тебя детей?

Рыжий моргнул. Вопрос застал его врасплох.

— Живых или мертвых?

Лив подняла бровь. Явная ответочка за неожиданный вопрос.

— Давай общее число.

Локи принялся бормотать и загибать пальцы.

— Двое от Глут, трое от Ангрбоды, двое от Сигюн, и того семь.

У валькирии дёрнулся глаз. Замечательно, ещё какая-то Глут и Сигюн. А месье знает толк в развлечениях однако. Локи ехидно улыбнулся. От него не укрылась гамма эмоций за секунду промелькнувшая на её лице. Но Лив моментально взяла себя в руки.

— И всё?

— Золотко, ты чем слушаешь? Сказал же, я отец семерых.

— Отец?

Локи прищурился. Он понял, куда она клонит. А вот остальные выглядели сбитыми с толку. Видимо, этой потрясающей истории они не знали.

— Просто пойми меня правильно, на Земле есть великолепная легенда, посвященная тебе и прославляющая твою… способность находить выход из, казалось бы, абсолютно безнадёжных ситуаций. Вот я и хотела узнать, правда ли это. И всё, — взгляд честный-честный, только в глубине черти танцуют румбу.

— Расскажи! — потребовала Лиод.

— Нечего там рассказывать, — взгляд Локи обещал все кары небесные.

— Как нечего?! — Лив даже руки к груди прижала от негодования, — ты же спас Асгард! Спас Фрейю! Ты герой!

— Локи?! — Сказать, что Сагр, да и остальные, выглядел потрясенным, это нагло приуменьшить то выражение ужаса, смешанного с удивлением и неверием, появившееся на его лице. Лив с энтузиазмом закивала головой, глядя на мрачнеющего на глазах Локи.

— Я ещё больше теперь желаю услышать эту историю. Ну же, милая, не томи!

— Ох, из меня тот ещё сказочник. Думаю, Локи сам захочет рассказать эту несомненно потрясающую историю! Он же непосредственный участник. А я могу упустить по незнанию важную деталь описания… спасения.

— Золотко, — тон Локи мог посоперничать с какой-нибудь кислотой. То ли карбонаровой, то ли царской водкой, — ты чего добиваешься?

— Я просто хочу знать, врёт ли легенда. Это ты ищешь какие-то скрытые мотивы. Не надо всех по себе судить. Мои помыслы чисты и невинны, как слёзы младенца.

Рыжий ответил ей скептическим взглядом. И ни капли ей не поверил. Вот так всегда! О каком тогда доверии между ними может идти речь, если ей не верят, когда внаглую врёт в лицо?

— Если я скажу, что это правда, ты отстанешь?

— Правда? То есть… Слейпнир…?

— Да.

Лив кивнула. И наклонила голову вперёд, чтобы волосы упали на лицо. Плечи её нещадно затряслись.

— Лив? Лив, ты чего?

— Я-я… Я схожу… туда, мне надо… надо, — и едва сдерживая хихиканье, пытаясь замаскировать его под кашель, девушка встала и направилась в сторону кормы.

Проходя мимо Локи, она услышала его еле слышное шипение.

— Золотко, ты же понимаешь, что я отомщу.

И глядя на него яркими лучистыми глазами, в которых всё ещё плескалось веселье, она задорно ему улыбнулась.

— Так это когда будет, а пока позволь мне насладиться этой маленькой победой.

Она скрылась в темноте, уже не скрывая своего счастливого хохота.