Невиновные (гет)

Не все звезды светят одинаково. Некоторые скрывают больше, чем кажутся на первый взгляд.

* * *

Небо было покрыто тёмными облаками, и легкий дождик меланхолично капал с серых небес. Улица перед университетом, где недавно завершились последние лекции, казалась совершенно пустой. Люди разошлись по домам, и только редкие прохожие спешили в укрытия от дождя. Лилиана, сестра Гермионы, с улыбкой попрощалась со своим другом и сокурсником — Эдвардом. Он был одним из тех редких людей, с которыми она чувствовала себя как дома, даже несмотря на то, что она почти всегда оставалась в тени своей более яркой и уверенной сестры. Эдвард был добрым и отзывчивым, всегда готовым поддержать и выслушать. Их отношения никогда не выходили за рамки дружбы, но он был для неё кем-то большим, чем просто товарищ по учебе.

— Удачи, Лили. Надеюсь, всё у тебя получится, — улыбнулся он, закрывая дверцу её машины.

— Спасибо, Эд, — ответила Лили, тихо хихикнув. — Ты тоже не забывай про меня.

Она села в машину, включив мотор, и посмотрела в зеркало заднего вида. Серые глаза, отражающие влажный город, выглядели немного усталыми, но решительными. Лили была уверена в своём решении, даже если оно оставляло её сердце в неопределенности. В какой-то момент ей захотелось убежать от всего — от людей, от напряжения в университете и от того ощущения, что её жизнь вряд ли когда-то выйдет за рамки нормального и спокойного существования. Но теперь, похоже, ей было суждено узнать что-то большее.

Лили, набирая сообщение для Гермионы, отправила короткую фразу: «Я еду, не переживай. Буду через пару часов».

Поставив телефон на подставку, она вновь посмотрела в зеркало и вывела машину на пустую дорогу. Вечер был прохладным, и туман стелился по поверхности асфальта. За несколько часов пути мысли Лили метались между заботами о будущем и воспоминаниями о своём прошлом. Её жизнь, казавшаяся когда-то предсказуемой и понятной, теперь была как книга с несостыковками. Кто-то когда-то говорил, что всё в жизни имеет смысл, что даже ошибки можно назвать уроками. Но Лили начала сомневаться в этом. В голове не давала покоя одна мысль — что, если она на самом деле ничего не знает о том мире, в котором живёт?

Гермиона, её сестра, всегда была такой умной, такой решительной. Она не раз советовала Лили не беспокоиться о таких мелочах, как мечты и страхи. «Сосредоточься на том, что важно», — всегда говорила она. Но как понять, что важно, когда перед глазами только беспорядок и пустота? Лили не могла ответить себе на этот вопрос, и именно поэтому она решила на несколько дней покинуть университет и поехать к сестре.

Через два часа она въехала в окрестности Лондона, и её взгляд сразу стал насторожённым. Всё выглядело так же, как и раньше, но что-то ощущалось не так. Машина Лили остановилась у старого дома Гермионы. Вдалеке, на фоне дождя, стояла её сестра, выглядящая такой же собранной и серьёзной, как всегда.

Гермиона, несмотря на то что была младше Лили на несколько лет, всегда оставалась старшей по духу. Лили всегда думала, что их роли в семье были перепутаны. Гермиона — яркая, сильная личность, всегда знала, что делать, а Лили, будто бы оставалась в её тени, пытаясь понять себя и найти место в этом мире. В её мыслях не было места для магии и того, что скрывалось за дверями мира, который её сестра занимала с таким спокойствием и уверенностью.

Она вышла из машины, сняла куртку и поправила волосы. Лили не могла не заметить, как её сестра выглядела сегодня. Гермиона стояла под зонтом, и её длинные каштановые волосы, собранные в лёгкий пучок, почти не тронулись от дождя. Её глаза, глубокие и выразительные, искрились волнением, а на лице был тот знакомый для Лили взгляд, полный заботы и какого-то недосказанного страха.

— Привет, Лили! — Гермиона подошла к сестре, обняв её крепко. — Ты как? Всё в порядке?

— Всё отлично! — Лили широко улыбнулась и отстранилась, поднимая брови. — Еду как на крыльях! Мне так хочется поговорить и просто отдохнуть от всей этой рутины! Университет был крутым, но мне нужна была передышка. Так что не жди от меня скучных разговоров — я настроена на веселье!

Гермиона удивлённо посмотрела на сестру, как будто она видела её совсем с другой стороны, но не возражала. Она была рада тому, что Лили приехала, и этому не мешало даже дождливое утро.

— Ты всегда была энергичной, — сказала Гермиона с лёгким улыбкой, а её глаза наполнились искорками веселья. — Пойдём, у меня есть кое-что для тебя. Я приготовила чай и ужин, да и много чего другого. Нужно поговорить по душам.

Они зашли в дом, и Лили с любопытством оглядела знакомое пространство. Всё было уютно, с яркими акцентами в интерьере, и её взгляд невольно задержался на небольших семейных фото на стенах. На мгновение её весёлое настроение сменилось мягкой ностальгией, но она быстро справилась с этим чувством.

— Это будет отличный вечер, — сказала Лили, снимая куртку и бросая её на кресло. — Я чувствую, что всё изменится. Ну, по крайней мере, я на это надеюсь!

Гермиона проводила её в кухню, где стояли чашки и чайник, а на столе уже был разложен небольшой ужин. Лили села за стол, и её взгляд был всё таким же ярким и открытым, полным желания узнавать больше, чувствовать больше, и просто жить.

— Всё отлично! — Лили широко улыбнулась и отстранилась, поднимая брови. — Еду как на крыльях! Мне так хочется поговорить и просто отдохнуть от всей этой рутины! Университет был крутым, но мне нужна была передышка. Так что не жди от меня скучных разговоров — я настроена на веселье!

Мокрые волосы чуть прилипали к лбу, несмотря на то, что она была уже в тепле. В доме Гермионы было всё как всегда, уютно и знакомо, и всё же сегодня это ощущение как будто чуть размывалось. Лили не могла отделаться от мысли, что здесь, в этом доме, она снова стала маленькой девочкой, которая просто ищет место, где можно успокоиться.

Знакомая обстановка навевала воспоминания о детстве, и, казалось, прошло всего лишь мгновение с тех пор, как она и Гермиона сидели на ковре в гостиной, строя замки из игрушек. Но вот тогда, ещё в детские годы, что-то было не так. Лили могла бы поклясться, что всегда чувствовала себя младшей, словно не только по возрасту, но и по духу. Много раз ей казалось, что именно Гермиона должна была бы быть старшей сестрой, а не она.

Когда они были маленькими, Гермиона была словно природным лидером. В её глазах всегда горел тот самый свет уверенности, который Лили в себе никогда не ощущала. Гермиона была серьёзной и решительной, а Лили — скорее мечтательной и наивной. Даже когда они играли в саду или обсуждали какие-то детские вещи, в словах Гермионы всегда была некая уверенность, как будто она заранее знала, как будет правильно. Она принимала решения, направляла их действия, и, хотя Лили всегда следовала за ней, она ощущала, что именно её сестра должна была быть старшей.

В детстве это ощущение было почти незаметным. Они не обращали на него внимания, но иногда, когда Лили оглядывалась на их прежние игры, на совместные поездки и праздники, это становилось очевидным. Например, когда они вместе с Гермионой поехали на каникулы к бабушке, и всё семейство ожидало от Лили какой-то поддержки или участия, а Лили же просто наблюдала, как Гермиона помогает всем, кто нуждается. Тогда Лили думала: "Почему мне всегда нужно быть такой, какой все хотят меня видеть? Почему не я, а она — та, кто отвечает за всех?" Даже тогда, когда на детской площадке все дети строили песочницу, Лили просто копалась в песке, и всегда была радостно удивлена, когда Гермиона уверенно предложила план, как сделать песочницу "великолепной". Лили смеялась и следовала за её предложениями, но внутри чувствовала, что это был не её голос, а голос её сестры, которая, казалось, всегда знала, что делать.

Когда они росли, эта разница становилась только ярче. Гермиона с каждым годом становилась всё более зрелой и собранной, а Лили всё чаще ощущала, как её собственная жизнь не имеет того порядка и гармонии, которая была у младшей сестры. В тот момент, когда Лили начала задумываться о будущем, она всё ещё чувствовала некое бессилие перед тем, что окружало её. То ли это была ответственность, которую она не могла взять на себя, то ли недостаток уверенности, но в её жизни не было того внутреннего спокойствия, которое было у Гермионы.

Гермиона никогда не теряла самообладания. Её решения всегда казались взвешенными и обоснованными. Это создавалось ощущение, что она как будто родилась с какой-то мудростью, которая не оставляла сомнений. Лили же часто плутает в собственных мыслях, беспокойно перебирая возможные варианты и сомневаясь в себе. Даже в университете, где она всегда чувствовала себя на шаг позади, она понимала, что есть вещи, которые ей чужды. И в какой-то момент это ощущение стало настолько сильным, что Лили задумалась: А что если я никогда не смогу быть такой же решительной и уверенной?

Однако она не винила за это свою сестру. Лили никогда не понимала, как это получилось, что она всегда оставалась в тени. Не то чтобы ей было плохо, просто она чувствовала, что где-то рядом её жизненный путь идёт совсем в другом направлении. И вот теперь, спустя столько лет, она сидела в этом доме, снова под зонтом своей старшей сестры, в гостях у неё, как будто возвращалась в детство, пытаясь понять, почему она до сих пор чувствует себя словно эта маленькая девочка, которая не смогла взрослеть так, как все ожидали.

Лили сидела за кухонным столом, спокойно облокотившись на руку и беспрестанно улыбаясь. Она рассказывала о последних событиях в университете, делилась смешными случаями с занятий и перерывов, и на её лице было всё то, что она старалась показывать людям — лёгкость, весёлость, отсутствие забот. Руки, обычно скрывавшие нервозность в жестах, сегодня не хватались за чашку чая, а свободно двигались, когда она объясняла, что произошло на последнем семинаре по философии. Гермиона слушала её с улыбкой, в её глазах читалась та самая забота, которая была с ними с детства. Однако, за всей этой легкостью и весельем Лили, казалось, что что-то тревожит её, как лёгкое облако, которое она сама не решалась развеять.

— А ещё, представляешь, я чуть не уснула прямо на лекции, — Лили продолжала, её голос был живым и искренним. — Профессор Винтерсон говорил что-то ужасно скучное, а я просто сидела и думала, как бы не задремать! Ну, а потом он сделал паузу, и я так резко очнулась, что все начали на меня смотреть. Я только и успела что покраснеть…

Гермиона смеётся, наклоняясь вперёд и поднимая брови:

— Лили, ты совсем не меняешься! Ты вообще способна уснуть в самый неподобающий момент. Я вон даже в школе помню, как ты спала на уроках истории магии!

— А как ты думаешь, чем я на экзаменах занималась? — Лили смущенно смеётся, поднимая чашку с чаем, чтобы сделать глоток. — Но если честно, я все равно думаю, что с этим профессором надо что-то делать, он на самом деле не понимает, что значит держать внимание.

Гермиона мягко покачала головой и слегка засмеялась, потом подумала о чём-то и взяла свой чай, играя ложкой в чашке. В какой-то момент она вспомнила о своём брате Роне, и её лицо немного потемнело, хотя она всё равно пыталась выглядеть непринуждённо.

— Знаешь, Рон… — начала Гермиона, но тут Лили вдруг замолчала, а её взгляд слегка затуманился.

Что-то в её спокойной, но слегка опечаленной улыбке, изменилось. И Гермиона это заметила. В её глазах появилась лёгкая тревога, как если бы Лили пыталась скрыть нечто большее, чем просто невинную усталость или плохое самочувствие.

Лили отложила чашку, её руки теперь сжались на коленях, как будто она сама себе пыталась задать правильные слова. Несколько секунд прошли в молчании. Гермиона уже не смеялась и не шутила, она с интересом следила за сестрой, пытаясь понять, что именно происходило в её голове.

— Лили, ты что-то хочешь мне сказать? — Гермиона спросила мягко, как всегда, в её голосе звучала мягкая настороженность, та самая забота, которая, казалось, была всегда рядом с ней.

Лили села прямо и положила локти на стол. Её взгляд потускнел, и на её лице исчезла та игривость, которая была ещё пару минут назад. Она посмотрела на сестру, как будто надеясь, что сможет выразить то, что чувствовала, но не могла.

— Я не знаю… — сказала Лили тихо, потом сделала паузу. — Мне… как-то не по себе. Я не могу понять, почему всё так сложно последнее время. Вроде бы всё хорошо — учёба, друзья, даже Эдвард… А внутри меня — какая-то пустота, как будто я что-то упускаю. И я не знаю, что именно.

Гермиона внимательно слушала её, не перебивая, и только кивала, ощущая, как в её груди сжимается тревога. Лили всегда была для неё младшей сестрой, несмотря на возраст. Легкой, весёлой, порой немного наивной. Они никогда не обсуждали таких глубоких вещей, как её тревоги или переживания, но Гермиона чувствовала, что сейчас что-то меняется. Лили как будто вставала на порог чего-то нового, и ей было трудно понять, что именно.

Лили не могла ответить. Она всё чувствовала и всё пыталась понять, но её внутреннее смятение было таким большим, что она сама не знала, как это назвать. Почему-то, несмотря на всю свою внешнюю уверенность, она чувствовала себя потерянной. Невозможно было объяснить это, потому что Лили сама не могла точно назвать причину.

— Я не могу найти, что меня волнует. — выдохнула сестра, — Мне будто бы не хватает чего-то, чего я не могу понять. Знаешь, как иногда бывает, когда ты видишь цель, но она слишком далеко, и ты не можешь дотянуться?

Гермиона сидела, положив руку на её, стараясь передать ей свою поддержку, но и сама почувствовала, как нарастающее беспокойство начинало закрадываться в её сердце. Лили всегда была такой. Она никогда не выносила на поверхность тяжёлые мысли, пряча их под яркими шутками и смехом. И теперь Гермиона начала сомневаться — может, всё, о чём она сейчас говорила, было только началом чего-то более серьёзного? В глубине души она знала, что что-то в этой разговоре было не так, что-то, что они ещё не осознали.

Лили почувствовала, как её дыхание становилось тяжелее, а сердце сжалось от очередного вопроса Гермионы. Но вместо того чтобы продолжать этот разговор, она с усилием попыталась вернуть ситуацию в привычное русло. В её жизни всегда была эта лёгкость, которая могла скрыть гораздо больше, чем она позволяла видеть другим. Но в этот момент ей нужно было что-то сказать, чтобы не дать разговору выйти на такую опасную глубину.

Лили слабо улыбнулась и попыталась сменить тему, хотя её голос звучал немного натянуто.

— А ты знаешь, что Эдвард вчера почти стал профессором? — весело начала она, стараясь скрыть тревогу. — Он шутил, что если бы не моя поддержка, то он бы уже точно был на скамье подсудимых, а не за кафедрой.

Лили сдвинула чашку с чаем, словно подыскивая слова, которые могли бы вернуть её в привычное русло.

Гермиона покачала головой, но всё равно не могла избавиться от этого лёгкого беспокойства. Лили пыталась создать видимость, что она в порядке, но Гермиона чувствовала, что внутри неё всё равно что-то происходит.

Лили продолжала болтать, наполняя комнату шутками и лёгким смехом, но что-то в её голосе, её поведении всё же говорило о том, что за этим весельем скрывается нечто гораздо более тёмное. И Гермиона это знала.

— Ах, да, а ещё, — продолжила Лили, но её голос вдруг стал немного тише, как будто она пыталась удержать эту маску веселья, — ты не представляешь, как я случайно уронила книгу профессора Плейтона на пол, когда он меня спрашивал о домашке. Он даже не заметил! Я тебе говорю, Герми, мне стоит подать документы в цирк.

Слова Лили звучали весело, но Гермиона заметила, что сестра стала избегать прямого взгляда, словно она что-то скрывала за этой фальшивой радостью.

Гермиона не сразу ответила, хотя её взгляд стал ещё более насторожённым. Она знала, что Лили не так просто решится отвлечься на шутки, если что-то серьёзно её беспокоит. Но, видимо, сестра решила скрыть свои переживания за улыбкой и не дать своему настроению выйти наружу.

Гермиона, всё ещё сидя напротив сестры, не сводила с неё взгляда. Её обычно мягкие черты лица стали более собранными, а глаза слегка нахмурились. Она не любила, когда Лили что-то скрывала, даже если это было скрыто за её привычной лёгкостью и весёлым настроением. Гермиона всегда чувствовала, что её младшая сестра пытается что-то утаить, пряча это под фальшивым смехом или слишком ярким разговором. Но сейчас, в этот момент, что-то в поведении Лили показалось Гермионе странно знакомым. Это была не просто пустота или лёгкое недомогание, как она думала в начале.

— Лили… — Гермиона сделала глубокий вдох, словно собираясь сказать что-то важное. — Ты ведь знаешь, что можешь довериться мне, верно? Но, если ты продолжишь скрывать то, что тебя мучает, это всё равно выйдет наружу. Не могу понять, почему ты так боишься признаться даже себе в этом.

Лили замолчала. Её улыбка была уже не такой яркой, а глаза, которые обычно блестели от веселья, сейчас были затмёны чем-то скрытым и тревожным. Она не сразу ответила, но в её молчании было что-то тяжёлое.

Гермиона заметила, как Лили сжала пальцы на чашке, как будто это единственное, что удерживало её на месте. В её движениях была скрытая напряжённость, которую сестра прекрасно знала, но раньше никогда не замечала. И вот сейчас, она поняла — это не просто какая-то маленькая тревога. Лили что-то скрывает, и, возможно, эта тайна гораздо глубже, чем она предполагала.

— Ты ведь всегда была такой, Лили, — Гермиона продолжила, немного мягче. — Ты скрываешь свои чувства, заматываешь их в одну большую комедию, чтобы никто не видел, что внутри всё совсем не так. Ты не обязана быть всегда "светом в конце тоннеля", если чувствуешь, что не можешь этим быть. В этом нет ничего страшного.

Лили подняла взгляд, и на её лице появилась слабая тень улыбки, но она не была искренней. Что-то в этом разговоре казалось Гермионе слишком… неестественным.

— Может, ты просто переутомилась. Все эти экзамены, лекции, проекты… Может, тебе действительно стоит немного отдохнуть, Лили, — предложила Гермиона, пытаясь вернуть разговор на лёгкий лад. Но её сердце било тревогу.

Лили сжала губы и снова отвела взгляд. Она не хотела, чтобы Гермиона думала, что всё именно так. Всё не было так просто.

Гермиона почувствовала, как в груди сжимается что-то тяжёлое. Лили всегда была настолько живой, искренней, весёлой, что представить её в таком состоянии было сложно. Но сейчас, в этой тишине, Гермиона уже не могла не чувствовать, что что-то происходит. Лили не говорила прямо, но её слова, её молчание говорили гораздо больше.

— Лили, — начала она медленно, с настороженностью в голосе, — ты уверена, что всё нормально? Ты не хочешь мне что-то рассказать? Потому что я могу тебе помочь, если ты откроешься. Не пытайся спрятать это, я всё равно увижу, когда-нибудь. И потом будет гораздо хуже.