В объятиях ночи (гет)

Нью-Йорк, 2011 год

* * *

От неяркого голубого света мониторов краснели и слезились глаза. Но Гермиона продолжала упрямо вглядываться в белые строчки кода на черном фоне. Алгоритм должен был сработать.

Девушка тяжело вздохнула и откинулась на спинку кресла, пальцы затарабанили по подлокотникам. Взгляд прошелся по рабочему столу, что утопал в бумагах и жестянках из-под энергетиков — башен её бессонных ночей.

Оставалось только ждать. Либо все сработает — либо придется начинать с нуля.

Экран монитора послушно отсчитывал процент обработки запроса.

1%… 2%… 3%…

Слишком медленно. Это могло занять намного больше времени, чем она изначально предполагала.

Чтобы скрасить ожидание, Гермиона поднялась, размяла затёкшие плечи и босыми ногами направилась к мини-холодильнику в углу. Извлекла очередную банку энергетика, отчётливо осознавая, что это далеко за гранью нормы. Впрочем, если вирус действительно обнулит базы австрийской полиции, она сможет наконец лечь. Хоть на пару часов.

— Если…

Нет. Она покачала головой. Он обязан сработать. Не ради репутации лучшего хакера десятилетия — ради клана. Ради жизни и свободы его членов.

Знакомая горечь обожгла горло, сердце дёрнулось и забилось чаще. Она сделала еще глоток и подошла к панорамному окну. За холодным стеклом вдалеке расстилался Центральный парк, утопающий в мягком свете фонарей. Её самое любимое место в городе. Этот вид — причина, по которой она купила здесь апартаменты как только заработала первые крупные деньги.

Она коротала ожидание, наблюдая за механическим пульсом улиц: живые артерии, равномерное биение, дыхание города. И порой в скрывающих город тенях ей чудилось нечто опасное. Противоестественное.

Тихий писк уведомления отвлек её от созерцания ночных огней. Рука поспешно потянулась в карман широких штанов. Только один человек мог писать ей в это волчье время.

«Снова не спишь, полуночница?»

Без имени. Но в воображении — немного хриплый, язвительный голос.

По крайней мере именно таким он ей казался. За столько лет обезличенной переписки сознание невольно сформировало некий образ собеседника: высокого мужчины с хриплым голосом и холодным взглядом. В реальности он был просто строчками. Но мозг не любит пустоты. Он выдумал голос. Манеру. Присутствие. Так было проще, нежели общаться с сухими и холодными черствыми буквами.

Пальцы быстро набрали ответ:

«Работаю, босс».

«Есть подвижки?»

Взгляд скользнул к монитору:

95%… 96%… 97%…

Затаила дыхание.

98%… 99%…

Монитор мигнул — и стал черным. Система перезагрузилась. Потом — писк. Рабочий стол появился снова. Всплыли окна системы.

Она выдохнула.

«Все готово».

Ответ не заставил себя ждать. И телефон мигнул новым сообщением:

«Не сомневался в тебе».

Она не знала его имени. Никогда не слышала голос. Но последнее сообщение анонимного босса заставило её улыбнуться. Хотя иногда его саркастичные сообщения вызывали желание придушить невидимого собеседника особенно мучительным способом. Тем не менее, она бережно хранила в памяти воспоминание о каждом из них. Они исчезали с телефона, как только были прочитаны — она сама запрограммировала самоуничтожение текстов. Для безопасности связи.

В другой жизни она как учёный с мировым именем, возможно, спасла бы человечество от неизвестной болезни. Создала бы поисковый алгоритм, за которые дают Тьюринга. Может, даже была бы академиком.

Вот только у неё уже была семья. Семья, что заменила преждевременно ушедших родителей. Семья, благодаря которой она стала осторожной, расчетливой и сильной. И неважно, что эта семья была далека от законности. Неважно, что они торговали оружием, наркотиками, перевозили контрабандой произведения искусства и много чего еще. И когда после окончания университета ей пришлось сделать выбор, Гермиона добровольно стала частью преступного мира и преданно скрывала клан от всевидящего ока правоохранительных органов.

«Будь осторожна в ночи».

Сообщение, которое осталось для неё загадкой.

* * *

Безжалостные лучи утреннего солнца заставляли Гермиону лишь раздраженно щуриться и все сильнее сожалеть о забытых дома солнцезащитных очках. А еще злиться на чрезмерно счастливую и бодрую физиономию друга.

Друга, из-за звонка которого она поспала едва ли четыре часа. А девушка, как никто другой, заслужила сон после того, как трое суток подчищала бардак в австрийских полицейских базах и редактировала записи семидесяти, мать их, камер видеонаблюдения! Эти олухи совсем страх потеряли, посчитав осторожность излишней, раз устроили погоню и перестрелку едва ли не на полгорода. Она обязательно ещё при случае скажет Реймонду пару ласковых.

— Ты совсем себя не бережешь, — покачал головой Гарри и заботливо протянул ей стаканчик с двойным эспрессо.

— А нечего было звонить ни свет ни заря! Имей совесть, наконец!

Воскликнула Гермиона чуть громче, чем позволяли приличия — и на неё обернулись укоризненные взгляды. Но стоило этим взглядам встретиться с её цепким, холодным прищуром — и лица мгновенно отвернулись, поняли: с ней лучше не связываться.

— Еее… на часах уже десятый час? — удивленно отозвался друг, смешно наморщив брови, отчего Гермиона не сдержала смешка.

После нескольких глотков крепкого кофе жизнь снова стала обретать яркие краски. И желание прибить друга понемногу сошло на нет.

— Ну? Давай, колись. Ради чего ты испортил мне единственный шанс выспаться? — спросила девушка, лениво опирая голову на ладонь. — Явно не о режиме сказать.

Гарри замялся. Он как-то весь сжался, быстро огляделся по сторонам, и после, низко склонившись к ней, прошептал:

— Не хочу показаться странным, но… Ты веришь в сверхъестественное? В вампиров?

Пауза. Короткий смешок.

— Серьёзно? Это ты меня ради этого разбудил? — рассмеялась девушка, допивая свое эспрессо, и потянулась за аппетитно пахнущим донатом. — Ты про вампиров? Как из сказок? Тебе сколько лет?

— Гермиона, я не шучу, — Поттер даже не улыбнулся. — В Бруклине нашли женщину. Мёртвую и обескровленную. И на шее — две дырки. Как от клыков.

— И что с того? — она пожала плечами и с удовольствием откусила край свежей выпечки. Затем, облизнув кончиком языка алые капли, добавила: — Мало ли какие маньяки бывают, тебе ли, агенту ФБР, не знать?

Вообще её дружба с Гарри Поттером была настоящей шуткой судьбы: хакер преступного клана и агент уголовного отдела ФБР. Они познакомились в университете Карнеги — несмотря на разные факультеты и ощутимую разницу в возрасте, быстро нашли общий язык.

Тогда они были молоды и беззаботны. Гермиона ещё не окончательно связала свою жизнь с кланом, лишь погружалась в мир кодов и алгоритмов, а Гарри заканчивал факультет менеджмента. Мир казался куда проще.

Затем случилось 11 сентября. Гарри едва получив диплом отправился в Квантико. Но связь они не оборвали. Несмотря ни на что. Отчего Реймонд неоднократно выражал своё недовольство:

«Как ты можешь поддерживать отношения с врагом? Это неоправданный риск!»

Гермиона лишь закатывала глаза и твердила о своей осторожности. Она не могла просто так отказаться от единственного человека, в котором ещё оставалась капля нормальности. Со временем Реймонд перестал поднимать эту тему. Смирился. Или просто понял, что спорить с ней — бесполезно.

— Эта запись была изъята из видеорегистратора стоящей неподалеку машины, — в его руках оказалась маленькая флешка. — Я хотел тебя попросить… Посмотри на неё. Не может ли это быть монтажом? Уловкой или еще чем-то?.. Любая мелочь поможет делу.

Несколько секунд она нерешительно смотрела на лежащую перед собой флешку, после чего вздохнула и забрала её.

— Сомневаюсь, что я переплюну ваших спецов, но я попробую. Обещаю.

— Спасибо! Ты лучшая!

И в тот момент голосу друга вторил совершенно другой голос в её сознании:

«Не сомневался в тебе».

* * *

Спустя полчаса разговоров ни о чем Гарри поспешил обратно на службу, а Гермиона достала ноутбук и задумчиво смотрела на маленькую серебристую флешку в своих руках.

«Обещание есть обещание. Верно?»

Подумалось ей, и она вставила накопитель в изолированный usb-слот, привычно запуская проверку внешнего устройства на предмет угроз. Несколько секунд ничего не происходило, затем экран мигнул завершением проверки и открыл окно с содержимым.

Всего один файл.

Она потянулась курсором на него и нажала воспроизвести. Плохое разрешение. Чёрно-белая картинка. Ночная безлюдная улица. Вот в поле зрения камеры появляется светловолосая женщина, что неспешно шла к своей машине. Затем из темноты внезапно появляется неизвестная фигура — не сразу видно, человек это или нет. Сначала только движение. Размытый нечеткий след. Смазанная в одну темная полоса.

Поморщившись, она прогнала видео через несколько фильтров, повышая яркость и контрастность. И снова нажала на проигрыватель. Стало чуть лучше. Теперь она могла рассмотреть, как женщина широко открыла рот. Она кричала — беззвучно, с искажённым от боли лицом. И этот неизвестный, он с силой вцепился в её тело, отчего несчастная не могла вырваться.

Гермиона замедлила скорость видео до минимума и включила еще раз. И еще раз. И еще раз. Сомнений не было. Кто бы не был на видео, он не подошел к своей жертве. Он буквально набросился на неё сверху. Но откуда? Там не было рядом никаких зданий, балконов, ничего. Да и еще с такой скоростью, отчего на видео попала только быстрая черная тень.

Тень, которая после материализовалась в фигуру мужчины со длинными спутанными волосами. Это был всего один мимолетный кадр, но его хватило, чтобы Гермиона рассмотрела слишком длинные для обычного человека зубы.

Бред. Это был полный бред.

Бессонница. Только этим она могла объяснить увиденное. Рациональность внутри кричала: так не бывает. Но кадры не лгали.

Она вспомнила выражение лица друга, его собственное смятение и растерянность. Запись наверняка видели и аналитики ФБР. Не могло нескольким людям привидеться невесть что?

Разум охватил иррациональный страх. И в каждом присутствующем она подсознательно видела опасность. Гермиона сделала глубокий вдох, но сердце продолжало неистово колотиться.

Пальцы сами потянулись к цепочке, на которой высел подаренный её спасителем кулон с символом «Notte Nera». Она всегда носила его не снимая. И невольно касалась его в моменты тревоги или глубокой задумчивости. Он придавал ей сил. Дарил поддержку и спокойствие.

Семнадцать лет назад нелепая авария кровавой полосой разделила жизнь на до и после, навсегда отнимая у неё беззаботное детство. Родители погибли. Ей тогда только исполнилось одиннадцать.

Из воспоминаний того дня осталась боль, жар, ревущие машины… и высокий мужчина в чёрном, вытащивший её из горящей машины.

Он бережно нёс, как можно дальше от места аварии, а она вцепилась в его плащ, вдыхая горький аромат полыни. Пока перед глазами мелькнули желтые фары. И в ушах звенел визг тормозов.

Перед тем, как неизвестный спаситель навсегда исчез из её жизни, она отчетливо запомнила холод металлической цепочки на своей шее и чужие тихие слова, произнесенные немного хриплым голосом:

— Отныне ты часть «Notte Nera».

Стоило Гермионе коснуться пальцами рельефных крыльев, как её резко передернуло. Она поспешно сняла его с шеи и стала пристально рассматривать его в солнечном свете. Видя его будто впервые. Летучая мышь, в лапах которой извивалась змея.

На солнце тот переливался серебристо-белым отливом — холодным, благородным, чуть матовым. Тогда, много лет назад, она решила, что это серебро. Но однажды в разговоре с ювелиром, покупая подарок Реймонду, случайно обмолвилась о кулоне — и услышала в ответ почти буднично:

«Это не серебро. Это платина. Узнаётся сразу».

И почему-то эта деталь, незначительная на первый взгляд, сейчас казалась особенно важной.

Было ли это совпадением? Маньяк, что косплеял вампира, и летучая мышь, символ клана. Раньше она никогда не задумывались, почему выбрали именно его. Это казалось необычным, чем-то уникальным, пусть и немного экстравагантным. И Гермионе это нравилось. Но теперь это рождало множество вопросов, на которые у неё не было ответов. Пока что.

Тихий писк входящего сообщения заставил её вздрогнуть от неожиданности.

Экран мигнул новым уведомлением:

«Проходи. Срочно. Р.Э.»

Всего два слова и инициалы — но в этих пяти символах звучал приказ, не терпящий возражений. Реймонд Эйвери не нуждался в объяснениях. Он знал, что она поймёт. И Гермиона поняла.

Она молча поднялась, пряча кулон под ворот водолазки, и уже через минуту захлопывала за собой дверь.

Что бы это ни было — лучше не заставлять Реймонда ждать.

* * *

Раньше она почти не обращала внимание на внешний облик клуба «Sangue Nero» — обычное, ничем не примечательное здание из тёмного кирпича, затерянное среди таких же серых строений в промышленном районе города. Но, несмотря на отдаленное местоположение, это место пользовалось особой популярностью среди городской молодежи. Сейчас же заходя внутрь и кивая знакомым охранникам, она заметила старые подсвечники в виде серебристых змей и летучих мышей вместо дверных ручек. Отчего невольная дрожь побежала по телу.

«Странное совпадение и только».

— Звал? — спросила Гермиона, заглядывая в кабинет к человеку, который был её вторым боссом. И который был ближе всего к фигуре отца в её жизни.

Вместо ответа Реймонд только приглашающе махнул ей рукой и вернулся к телефонному разговору. Девушка бесшумно прошла к креслу перед рабочим столом и с удобством примостилась в нем. Лениво рассматривала убранство кабинета в ожидании окончания разговора.

Её блуждающий взгляд зацепился за тёмные тканевые обои, усеянные летучими мышами. Как же она не замечала их раньше? Отчего-то сейчас она впервые осознала, что любимый клуб Реймонда так и кишел готической вампирской атрибутикой. Она будто была слепой, что внезапно прозрела.

А тем временем разговор похоже подходил к концу, потому что Реймонд нахмурился, а затем холодным, не терпящим возражения, голосом приказал:

— Я сказал никакой торговли ночью в городе. И тем более в одиночку! — затем он замолчал, внимательно слушая собеседника, после чего резко добавил: — Плевать на деньги! Ты услышал меня, Колин? Утром, днем, милости прошу, но никакой торговли ночью, пока я не скажу обратное! Всем передай!

Мужчина положил трубку и потянулся к стакану с алкоголем. Сделав быстрый глоток, он на мгновение устало прикрыл глаза. В такие моменты Реймонд Эйвери выглядел гораздо старше своих пятидесяти лет. И седина на висках бросалась в глаза еще сильнее обычного.

— Что-то случилось, Рей? — взволновано переспросила Гермиона. Ей так странно было видеть замешательство на обычно решительном и бесстрашном лице.

— Ты помнишь Илону? Она наш дилер в Бруклине.

— Да, я несколько раз помогала ей с поисками задолжавших клиентов, — медленно кивнула Гермиона, не совсем понимая в чем была срочность личной встречи. Обычно все задания Реймонд спокойно отправлял ей сообщением на телефон. — А в чем дело?

— На днях её нашли мертвой.

Тут Гермиона вздрогнула и почувствовала, как вина захлестнула её сознание. Как она не узнала в той бедной женщине на видео Илону? Она знала многих, если не всех в «Notte Nera», когда беззастенчиво пользовалась ресурсами клана, чтобы разыскать своего неизвестного спасителя. Ничего. Пусто. Никакой информации. Словно его и не существовало.

— ФБР уже занимаются расследованием этого убийства.

— Откуда?.. — изумился Реймонд, но быстро вернул себе самообладание. — Можешь не продолжать. Снова твой дружок?

Ей не оставалось ничего другого, как коротко кивнуть.

— Они выдвигают сумасшедшую версию. Считают, это вампир. Хотя наверняка это очередной маньяк…

— Они правы.

На этих словах девушка поперхнулась воздухом.

— То есть? — прежде Гермиона никогда не считала Реймонда человеком, склонным к фантазиям и шуткам. — О чем ты?

— Это действительно сделал вампир, — медленно повторил мужчина, пристально смотря ей прямо в глаза. — Но тебе и клану не о чем волноваться. Скоро все это прекратится.

Признание Эйвери казалось сумасшествием, но он был последним человеком, который стал бы что-то утверждать, не будучи в том полностью уверенным. И Гермиона решила не спорить.

— Нужно тогда…

— Нет, это останется между нами. Никто не должен об этом узнать! Никто! Это понятно?

Реймонд редко ей что-то приказывал. Точнее он всегда отдавал ей приказы, но почти никогда в таком тоне. Сейчас в нем было что-то, что заставило мурашки пройтись по её спине. Она слышала в этом страх. Настоящий. И ещё — угрозу. Тон не терпел спора. И ей не оставалось ничего другого, как покорно кивнуть.

Приказ — есть приказ. Особенно если это приказ босса «Notte Nera». Клан был не тем местом, где позволялось своеволие и нарушение субординации. Ей ли о том не знать, когда временами ей приходилось подчищать протоколы судмедэкспертов после показательных казней над теми, кто пошел вопреки воле босса.

— И думаю, не нужно повторять, что твой Поттер не должен прийти к правильным выводам?

На мгновение Гермиона замялась. Она не хотела подставлять друга, но и солгать не могла. Не Реймонду. Не «Notte Nera».

— С этим может возникнуть сложность… Они успели обработать первичные данные, но я сделаю все возможное.

— Ты умная девушка, Гермиона. Уверен ты придумаешь что-то. Всегда придумывала, — он на миг тепло улыбнулся, словно вспомнил что-то приятное, а после добавил: — Да и возьми под контроль мониторинг городских служб, любые подобные инциденты не должны попасть в газеты, и тем более стать предметом активного интереса органов.

— Хорошо, — ответила Гермиона, поднимаясь с кресла. Но у самой двери невольно замялась у порога, что не осталось незамеченным.

— Что-то еще?

— Почему символом «Notte Nera» является летучая мышь?

Несколько секунд Реймонд внимательно рассматривал её, а после как-то странно улыбнулся и мягко ответил:

— Потому что мы скрываемся в ночи, Гермиона. Тебе ли не знать, что ночь самый надежный союзник в делах.

— Но сейчас все изменилось…

— Это временно. Не волнуйся, мы со всем разберемся. Но будь осторожна и не покидай своего дома ночью.

Уже второй раз за эти сутки ей советовали быть осторожней. Отчего на краю сознания дикой кошкой заскреблась смутная тревога.

* * *

Стоило двери кабинета закрыться за Гермионой, как из тени проступил неясный силуэт. Мгновение спустя он обрёл форму — высокого худого мужчину сорока лет с холодным, пронизывающим, почти безжизненным взглядом и резко очерченными скулами. Он бесшумно прошел вперед и грациозно опустился в опустевшее кресло, откинув полы черного легкого пальто.

— Вы действительно считаете, что это было правильно — сказать ей всё? — с сомнением в голосе произнёс Реймонд, взглянув на главу «Notte Nera».

— Реймонд, неужели ты стал сентиментальным на старости лет? — тихий насмешливый голос заполнил собой каждый уголок кабинета. Длинные белые пальцы лениво поглаживали резные подлокотники, пока их обладатель быстро и аккуратно просматривал мысли подчиненного. Затем он прикрыл веки и медленно добавил: — О нет, сентиментальным ты стал только к ней.

— Она хорошая девушка, милорд, — покачал головой Эйвери, признавая правдивость произнесенных слов.

— Реймонд, не обольщайся, она истинное порождение тьмы, — по бескровным губам зазмеилась легкая улыбка. — Неужели ты забыл, что она сделала с тем бедолагой, который оставил её сиротой?

В мягком свете настенных ламп бледная кожа мужчины казалась теплой, живой, но Реймонд слишком хорошо знал своего собеседника, чтобы хоть на секунду позволить себе забыться об его истинной природе. Как и не мог до конца забыть о страшной ночи пятилетней давности, когда не без помощи милорда, обнаружил Гермиону в пропитанной кровью выпускной мантии над искалеченным телом Питера Симонса. Тогда она и заявила о желании стать полноправным членом клана.

Хладнокровное и просчитанное до мелочей убийство того, кто будучи пьяным сел за руль злосчастного грузовика, навсегда изменила её. С тех пор, Гермиона все также улыбалась, все так же была готова помогать бездомным животным, но именно тогда внутри неё поселились первые искорки первозданной тьмы.

— Впрочем, чему я удивляюсь? Вы всегда тонко читали человеческие души, милорд.

Мужчина рассмеялся, немного запрокинув голову, отчего ему на лоб упали длинные, чёрные и слегка взъерошенные пряди.

— Пожил бы ты с мое, Реймонд… Но ведь ты снова откажешься?

— Откажу, милорд. Каждому уготована его роль, и моя — быть для вас лицом «Notte Nera» столько, сколько мне отведено времени.

Реймонд прекрасно понимал, что отказывался от вечной жизни и силы. И вместе с тем, жизнь безликой тени, что веками скрывалась за сотнями масок, была не для него. Он устал от насилия. За неполные четверть века, что он возглавлял клан, его душа успела стать кладбищем для многих имен. Он не был готов вести им счет вечно.

Он не был настолько сильным или бессердечным. Смотря как посмотреть. Но жить вечность за счет жизней других. Нет, так бы он не смог. Может бы когда-то в молодости, он бы и согласился, но не сейчас.

— Её нельзя было не посвятить. С её умением находить людей из-под земли, было бы глупо отказаться от её помощи.

«Полезной? Или вы просто хотите быть рядом с ней?» — невысказанная мысль точно не могла остаться неуслышанной. Но Реймонд за столько лет так привык к тому, что его разум читают словно открытую книгу, что перестал испытывать вину за каждую мимолетную мысль. Издержки службы на вампира с даром легилименции.

Вместо этого Реймонд только произнес:

— Будьте осторожны.

— Меня не так просто задеть, — на сей раз улыбка была горьче полыни. И мужчина растворился в тенях, оставляя после себя опустевшее кресло.

* * *

Северус стремительно шел по затемненным коридорам своего жилища. Сложно было назвать это место домом. Тот остался в далеком прошлом, в кострах Инквизиции и в пропавших дымом воспоминаниях.

«Полезной? Или вы просто хотите быть рядом с ней?»

Случайна мысль Реймонда всколыхнула старую незажившую рану. Истинное проклятие вампира, как наивно полагал Эйвери, было вовсе не в жажде крови и количестве оставленных за спиною тел. Ты забываешь о терзаниях совести в тот же миг, как губ касается живительная влага. Нет, настоящее проклятие скрывалось в собственном разуме, который ничего не забывал.

Ни хорошее, ни тем более плохое.

Особенно плохое.

Даже пять веков спустя он отчетливо помнил запах её каштановых волос, мягкую улыбку на лице и её неуёмное стремление к знаниям. Помнил, как она любила долгие прогулки под весенним солнцем Болоньи. Помнил странную болезнь, что заставила её пропасть на долгие шесть лет. Помнил редкие письма, что были единственными проблесками света в тяжёлое время. А ещё он помнил их первую и единственную встречу, когда она вернулась. Когда он снова назвал её по имени. Джентиле…

Лунный свет озарял небольшую комнату, которую он снимал у владельца таверны. Сегодня он с успехом выдержал вступительные экзамены на Facultas Medicinae и считался самым старым студентом из поступивших за последние десятилетия.

Зимой ему исполнилось тридцать восемь, а вот его сокурсникам едва ли минуло восемнадцать. Это часто вызывало насмешки окружающих. Ведь как же, голодранец без имени и денег возомнил, будто он способен пройти обучение после тридцати лет!

Именно Джентиле была причиной, почему он хотел становиться лучше. Почему через год после её отъезда он решился пойти учиться. Почему стирал руки до кровавых мозолей у хозяина таверны за мытьём и уборкой, чтобы купить чернила и пергамент. Почему соглашался на любую изнуряющую физическую подработку в монастыре, если ему разрешали иногда заимствовать книги для подготовки к поступлению на Семь свободных искусств. Почему пять лет старательно впитывал в себя знания, как бесценный нектар.

Ради неё он хотел освоить врачевания. Найти лекарство от болезни, что мешала их счастью. Спасти её.

Сегодня он мог позволить себе маленький праздник. Хозяин дал ему выходной, и Северус впервые за долгое время мог улыбнуться и с надеждой взглянуть в будущее. Ещё через шесть лет он закончит обучение и постигнет искусство целительства. Последние письма Джентиле дарили надежду, что болезнь не прогрессирует и он успеет.

— Северус…

Тихий шепот был едва громче дуновения летнего ветра.

— Северино…

Шепот повторился. Только один человек назвал его так. Сердце боялось пустой надежды. Боялось боли, которая могла последовать за растаявшим миражем. Боялось и все же не могло не оглянуться.

У открытого окна стоял силуэт длинноволосой женщины. В лунном свете её волосы казались серебряными, но отчего-то он знал, что они именно каштановые. Оттенка молочной карамели. Её оттенка.

— Северино, как я мечтала об этом дне…

Он смотрел и не мог поверить. Неужели Господь услышал его молитвы и вернул её?

— Ты все так же прекрасна, — выдохнул он, не желая разрушать волшебное наваждение и терять её. Снова.

Северус жадно вглядывался в родные черты. Она стала ещё прекрасней, чем он запомнил, словно умелый скульптор вырезал её лицо из белоснежного мрамора. И совсем не постарела, хотя была старше его, когда они познакомились. Сейчас он особенно сильно ощущал различия между ними. Кто она, а кто он? Она была божьим ангелом, а он уставшим, изможденным стариком-студентом.

Он боялся, что приблизившись к нему, она увидит его недостатки и снова исчезнет. Боялся и завороженно наблюдал за её бесшумными шагами. Ещё мгновение и её руки медленно сомкнулись за его шеей. От них веяло холодом, продрогла у окна. Как долго она там стояла?

— Ах, Северино, если бы ты знал, как я тосковала по тебе. Как хотела вернуться к тебе, amore mio…

С каждым словом её лицо все ближе приближалось к его, и он чувствовал на коже её невесомое дыхание.

— Но теперь мы будем навсегда вместе, caro mio…

Последние слова растворились в резкой вспышке боли в шее. После она напоила его амброзией, нектаром богов, и он уснул. Уснул впервые за долгое время беззаботным сном.

Уснул, чтобы после проснуться в кошмаре. В кошмаре, где его Джентиле сгорала в костре Инквизиции, а его самого на негнущихся ногах вели к виселице.

С того дня минуло больше пяти веков, а он все также помнил свой сорванный от криков голос и агонию сердечных мук. И не догадывался, что это были его последние смертные минуты. Пока яд Джентиле не изменил его.

Столетия спустя память о Джентиле Будриоли продолжала царить в его чёрством, бездушном сердце.

Царила.

До злополучной аварии с одиннадцатилетней девочкой, в одночасье потерявшей семью.

Он достал телефон и, не отдавая себе отчета в действиях, набрал сообщение:

«Успехов, Полуночница».

Пора было заканчивать с этим новорожденным вампиром. Никто не имел права покушаться на принадлежащее ему. Больше нет.

* * *

За каких-то полдня жизнь Гермионы развернулась на сто восемьдесят градусов. Вампиры… Это казалось чем-то диким и нереальным. И вместе с тем, она привыкла доверять своим чувствам, которые кричали: «Это правда. Это сумасшествие, но это правда».

Оказавшись снова дома, она направилась к своим игрушкам. Пальцы проворно скользили по клавишам, без сомнений и пауз. Так легко было забыться за привычными строчками кода.

Просто делать свою работу и ни о чём не думать. Не думать, что их мир населяют не только люди. Не думать, что эти опасные существа скрывались в ночи и терпеливо ожидали пока какой-то неосторожный глупец угодит прямо к ним в жаждущие руки. Не думать о вещах, что не имели отношения к приказу Реймонда.

Сам приказ едва ли её удивил. Он всегда заботился о безопасности клана. И если кто-то несёт угрозу клану, значит он несёт угрозу и ей. А значит его нужно устранить. Такая вот простая арифметика.

Либо ты, либо тебя и твоих близких.

Когда Арчибальда Шиндера выпустили по УДО, она заканчивала последний год магистратуры. Позади успешная защита диплома. Впереди выпускной и целая жизнь. Ей уже предлагали место в нескольких крупных ИТ-компаниях с весьма щедрым социальным пакетом. Но эта новость перечеркнула собой все. Разве справедливо, что убийца её родителей выходит на свободу, когда она сама двенадцать лет была лишена семьи?

Найти Шиндера оказалось несложно. Заманить его в ловушку ещё проще. Оглушить и после взглянуть в очнувшиеся темно-карие глаза было легко.

Первый удар, именно он был самым сложным. Он отделял её от непростительного греха. Но полузабытые воспоминания нежных рук матери и отцовской улыбки наполняли гневом и придавали сил. Второй, третий… десятый удар освободил её. И жизнь стала намного проще. В ней больше не было чёрного и белого, только пленительные тени.

Писк телефона возвестил о новом сообщении.

«Успехов, Полуночница».

Что ж, она всегда рано или поздно находила нужных людей. И только босс оставался единственным её провалом.

Не проходило ни дня, чтобы её мысли не возвращались к тому, кто подарил ей новую жизнь. К тому, кто невольно стал для неё всем.

— Кто же ты? — сорвавшийся тихий шепот вторил беззвучной симфонии поискового алгоритма.

* * *

Тени всегда были его союзником. Они скрывали от врагов и недругов, от нежелательного внимания. Умение, которым обладали далёко не все существа его вида, оно требовало времени, усилий. Северус сомневался, что новообращённый мог быстро научиться премудростям, чтобы скрыться от него. Только найти вампира в многомиллионном городе было практически невозможно. Особенно если тот не хотел быть найденным.

Северус переместился по теням в квартиру Гермионы. За столько лет, он бывал тут впервые. Он не любил вторгаться в чужие дома, но ничего не мог с собой поделать. Это было какое-то подсознательное, настойчивое желание, что раздражающе зудело под кожей и требовало внимания.

Вокруг стояла тишина, разбиваемая лишь равномерным биением спящего сердца, и мужчина ступил на деревянный пол. Он медленно оглянулся по сторонам и сразу заметил уснувшую перед монитором девушка.

Сколько раз он присутствовал во время её с Реймондом встреч, но никогда их не разделяло столь ничтожное расстояние, если не считать их первую встречу. Он неосознанное потянулся рукой к каштановым прядям волос. Почти таким же, как у неё, но на полтона светлее. Острый овал лица, аккуратный прямой нос, светлая кожа. Определенно Гермиона не была похожей на Джентиле, но что-то неуловимое между ними было.

Короткая улыбка появилась на его вечно хмуром лице. Может та же одержимость своим делом? Джентиле также пренебрегала сном, когда была чем-то увлечена и нередко засыпала за своими книгами и расчетами.

Полуночница.

Это прозвище невольно закрепилось за ней, когда он увидел отправленный ею отчет о задании в начало четвертого утра. Она могла провести несколько суток без сна, если клану требовалась её помощь. Храбрая львица, что всегда защищала свое.

У неё был редкий шанс воспользоваться силой клана и обеспечить себе блестящее будущее, ничего не отдавая взамен. Редко кому Северус делал такой щедрый подарок. «Notte Nera» не была благотворительной организацией. Она давала защиту, но и в ответ просила немало.

Клан приносил Северусу деньги, пропитание и силу в новом капитализированном мире. Один ты был никем. Он усвоил это давно. Правда это и не помешало ему расправиться с каждым, кто был виновен в смерти Джентиле. А когда за тобой тысячи убийц, наркобаронов и контрабандистов, когда в твоем кармане политики и даже священники — это совсем иной расклад.

Он оторвался от спящей девушки и бесшумно прошелся по квартире. Его съедало любопытство. Вот только просторная квартира за столько лет так и не была до конца обжитой. Никаких милых сердцу безделиц на полках, никаких цветов или картин на стенах. Ничего, что обычно бывает в домах у девушек. Только три фотографии с простых рамках на прикроватной тумбочке в спальни. Фото со дня рождения одиннадцатилетней Гермионы, где она была в окружении еще живых родителей. Фото вместе с Реймондом. И выпускной с Карнеги, где она стояла рядом с Поттером.

С Поттером. Воспоминаний Реймонда было достаточно, чтобы понять, тот был обузой. Балластом, что удерживал его протеже. Хотя… Была ли она только его протеже? Или же кем-то большим?

Писк компьютера заставил его замереть, но Гермиона продолжала все также крепко спать, и он выдохнул, скорее по привычке, нежели из-за нужды. Он тихо вернулся в комнату к девушке и осторожно накинул на плече прихваченный из спальни плед.

Затем взгляд скользнул к мониторам. Она проделала огромную работу за такое короткое время. Это впечатляло и вызывало гордость. Она справилась. А за окном тем временем разгорался рассвет.

Оставалось дождаться ночи и проверить ею догадку. Может действительно этот новорожденный охотился только на знакомых ему наркоманов?

* * *

Впервые Гермиона не чувствовала холода при пробуждении. Она с удовольствием потянулась, разминая затекшую от неудобной позы шею. Поднялась на ноги и замерла, когда увидела лежавший на полу плед. Нахмурилась. Его точно не могло бы здесь быть. Она почти никогда не выносила его из спальни. И вряд ли бы сделала это сегодня.

Ведомая тревогой, Гермиона кинулась к монитору и открыла архив с домашних видеокамер. Поставила на ускоренную промотку и, затаив дыхание, смотрела.

Вот она работала. Отошла за энергетиком. Вернулась. Снова работала. Затем уснула. Долгое время ничего не происходило, и девушка почти успела выдохнуть с облегчением, когда на экране мелькнула чья-то тень. Внутри все похолодело. Дрожащей рукой она замедлила скорость и снова включила на повтор.

В её квартире появился высокий темноволосый мужчина. Вот он подошел к ней и просто застыл возле неё, но камера засняла их со спины. Гермиона могла лишь догадываться, что именно он делал. Хотя, проснувшись, она никаких изменений и других странностей, помимо пледа, не обнаружила. Неужели просто стоял?

Потом мужчина отошел от неё и направился в другие комнаты. Гермиона тут же открыла другие записи и нашла нужный фрагмент. Вот незнакомец зашел в её спальню, и камера снова не уловила его лицо. Мужчина подошел к прикроватной тумбочке, застыл рядом с фотографиями. Аккуратно взял ту, где она была рядом с семьей. Он долго смотрел на неё и после вернул на прежнее место. Задержался взглядом на фото её и Гарри. Отчего-то сжал кулаки. Неужели со злости? Затем обернулся и, подхватив с кровати плед, вернулся к ней.

За все это время таинственный посетитель так ни разу и не попал лицом на её заботливо спрятанные камеры.

— Как же ты вошел? — задумчиво проговорила Гермиона, прикусив губу.

Она смотрела на того, кто заботливо укрыл её от холода, и мысли хаотичным бегом сменяли друг друга. Ни на одной из камер не было видно того, как именно он оказался в её доме. И правда, не мог же он проходить сквозь стены?

Или все же мог…

Камера поймала всего один кадр. Один кадр, которого хватило. Перед тем, как пройти к дальней стене, к той, где была спрятана камера, он еще раз обернулся. Буквально на миг.

Сомнений не было. Это был он. Тот, кто спас её семнадцать лет назад.

А затем он снова исчез. Не воспользовался дверью. Просто исчез. В тенях…

— Теперь я знаю, как тебя найти.

Улыбка озарила лицо Гермионы. Это был её шанс. Шанс, которым она обязательно воспользуется сегодня.

* * *

Северус медленно приближался к испуганно сжавшейся Гермионе. Неужели она и правда хотела в одиночку поймать новообращенного вампира? Того самого, что едва её не выпил досуха, если бы он вовремя не вмешался?

— Глупая, глупая девчонка…

Он подошел ближе, вдыхая притягательный аромат её тела, пряной крови, что струилась по её жилам. Всплеск адреналина делал ту весьма соблазнительной.

— Тебе же сказали не высовываться.

Он сократил расстояние между ними непозволительно близко, отчего сердце девушки на миг запнулось. Впрочем она больше ничем не выдала своих чувств, только пристально смотрела в ответ.

— Итак, что тебе нужно?

— Правду, — выдохнула Гермиона ему практически в губы.

— Правду? — Северус нехотя отстранился и вопросительно вскинул бровь. — О какой правде ты говоришь? Разве все и так не очевидно?

Мужчина кивнул в сторону сгоревших останков убитого им наркомана, что по нелепой случайности был кем-то обращен в вампира. К слову, чертовски паршивого вампира.

— Это ведь вы спасли меня тогда? — она глубоко вдохнула и продолжила немного дрожащим голосом: — В 94-м, в аварии на бульваре Линден. Грузовик выехал на встречную полосу и врезался в седан. Но я помню вас. Это ведь вы вытащили меня из горящей машины.

— Если помнишь, так в чем тогда вопрос? — отрицать очевидное Северус не видел смысла.

Девушка зажмурилась и выдохнула:

— Зачем?

— Зачем? — что ж, такого вопроса он точно не ожидал.

— Да, — кивнула она и снова открыла глаза. Такие красивые карие глаза. — Зачем такой старый вампир, как вы, спасли человеческое дитя из горящей машины? Огонь же наверняка для вас опасен…

Он и сам не знал, зачем сделал это. Затем рисковал собой ради того, кто был для него никем. Тогда никем.

— Потому что захотел. Такой ответ тебя устроит?

Она медленно кивнула, прикусив губу. И отчего-то Северусу захотелось её поцеловать. Не укусить, а именно поцеловать, долго и страстно, чего ни разу не было со дня смерти Джентиле.

— И тогда в 2006-м, это ведь вы сказали Реймонду, где меня искать, не так ли?

Короткий кивок.

— Как вы знали, где меня искать?

Он мог соврать, сказать все, что угодно, и она бы поверила, но почему-то ему хотелось быть с ней правдивым, настоящим.

— Мой кулон, — Северус кивнул на висящее на шее девушки украшение. — С ним я всегда знал, где ты.

Она нахмурилась из-за чего между бровей пролегла маленькая складочка.

— Но я проверяла — там не было никаких жучков, ничего…

— Ничего, кроме платины и капли моей крови.

Понимание отразилось на её лице. Она замолчала. Но в ней не было ни капли страха.

— Почему ты не боишься?

— А должна? — робкая улыбка появилась на её лице. — Конечно, не каждый день видишь, как убивают вампира, это не самое приятное зрелище. Но вы не причините мне вред. Так чего мне бояться?

Храбрая львица или глупая овечка?

— Неужели ты и правда считала, что я позволю тебе так просто уйти? Не после того, как ты узнала правду.

— Я умею хранить тайны. Тем более я слишком долго вас искала.

— Северус.

— Что?

— Зови меня Северус, и никаких вас. Я, конечно, не вчера родился, но у вампиров время идёт по-другому.

— Хорошо… Северус, — она улыбнулась шире. И от этой искренней улыбки у него непременно забилось бы сердце, если бы оно было живым.

— Клан знает? Знает, кто вы… ты на самом деле? — выдохнула Гермиона, будто вспомнила что-то важное.

— Что их босс — монстр, у которого руки по локоть в крови? Конечно, знает. Иначе как, по-твоему, удержать под контролем всю эту свору убийц, контрабандистов и наркобаронов? Вампир — нет. И это должно остаться неизменным.

— Конечно, я понимаю. Только боюсь с ФБР будут проблемы…

— С ФБР или с Поттером? — он хмыкнул, склонив голову на бок. — Нет человека — нет проблемы.

— Можно ли все решить более гуманным способом? Гипнозом или…

— Гипнозом? — удивился Северус и мягко рассмеялся. — За кого ты меня принимаешь? Я что, волшебник?

— Сквозь стены-то ходить умеете… умеешь, — смущённо пробормотала она, мило покраснев.

— Впрочем, хорошо, я попробую. Но, обещать ничего не буду.

— Спасибо, Северус.

Он был готов вечность слушать свое имя из её уст. Имя, которое так давно никто не произносил вслух.

Наконец мужчина решился задать волнующий его вопрос:

— Убежишь?

— Разве я могу? Ты сам сказал, что я часть «Notte Nera».

— У тебя был шанс отказаться.

— Нет, не было, — она замотала головой и добавила: — Ведь тогда бы я точно не встретила тебя.

Больше Северус не сомневался. Он наклонился к Гермионе и впился в её губы

И мертвое сердце забилось вновь.