Lily 0 (джен)

Так распорядился Король Духов, что первой пришлось уйти Лилли — самой тихой, самой умной из нас. В глубине души я завидую ей. И мне хотелось бы уйти первой, спокойно и мирно, не узнав всех ужасов битвы шаманов.

Лишь Салли отважилась глянуть на изломанный труп подруги — остальным было страшно даже приблизиться к ней. Мы не могли сдвинуться с мест, не могли помочь Лилли. Мы ничего не могли.

Я проклинала патчей. Проклинала их испытания и этот чертов самолет! И орала. Никогда прежде вблизи я не видела смерть… Салли дала мне пощёчину. Салли заставила меня быть сильной, и когда под палящим солнцем мы закапывали труп Лилли, мои руки не дрожали.

Не дрожал и мой голос, когда я просила помощи у Йо Асакуры. Не дрогнул, даже когда Йо воскликнул: «Но вас было пятеро!»

Я слишком долго шла к цели, чтобы бросить все на полпути. И Салли напомнила мне об этом — потому что была сильнее меня.

Но Милли была слабее. И её крохотных детских сил не хватило, чтобы вынести благословение Великого Духа: оно стёрло разум в её голове. Милли умирала без боли, тихонько, видя хороший сон. Я чувствовала её дыхание у себя на щеке, когда рыдала над её телом.

И опять я хотела сдаться, хотела вернуться домой. Но очередной удар Салли оставил синяк на моем лице.

— Нас не сломить, — сказала она. — Мы сильные, гордые женщины и во всем идем до конца.

И я вытерла слезы, надела лучшее платье на наш первый бой. Я повторяла: мы сильные. Нас не сломить…

Но Элли сломалась. Элли, любившая Милли как родную сестру, не выдержала потерь и сдалась без боя.

Наша первая битва была со шлюшками Хао, что держались заносчиво и злили нас. Они были женщинами, и мне казалось, что наши силы равны… Мне казалось!

Я помню, как Элли насквозь пробило копьем. Помню ее безучастный взгляд, помню, как она, умирающая, блевала кровью. Помню, как синеволосая мразь, дико смеясь, отдавила ей, уже мёртвой, лицо подошвой тяжелого сапога.

Помню, как я визжала, умоляла остановить бой, рыдала до боли в горле…

Помню, как меня била Салли — за мою слабость, за мои слёзы, за погибшую Элли.

А потом плакала сама. Я обнимала ее, упрашивала сбежать, пока живы хоть мы. И мы сбежали бы, но с Турнира не уходят так просто.

Тогда мы не ведали, что Хао нужны наши души, и что за нами придут, стоит лишь сделать неверный шаг.

Салли пожертвовала собой: кинулась на них, троих, во всём превосходящих её. Я не глядела на бой — закрывшись руками, вслушивалась в крики Салли...

Когда всё закончилось, толстый китаец подволок за волосы её мёртвое тело и швырнул мне под ноги. Салли прокатилась по земле, безвольно завалилась набок. Она смотрела мимо меня с тупой злобой, из приоткрытого рта тянулась кровавая нить слюны...

Я боялась умереть так же!

Мне хотелось забыть, как я ползала перед ними, умоляя о пощаде, пылко тянулась к их рукам, к поясам их штанов… Прихвостни Хао глядели на меня с недоумением и насмешкой, и молчали. Лучше бы они убили меня на месте!..

Но больше я хочу забыть кукловода, который согласился. Возможно, он пожалел меня. Возможно, посмеялся. От него несло куревом и перегаром, и я пыталась не морщиться от его прикосновений и поцелуев. И не плакать, глядя на синяки, которые он мне оставил…

Так распорядился Король Духов, что мне приходиться уходить последней. Подо мной чёрные скалы и дикое, бушующее море, которое манит, зовёт к себе. Наверное, будь я сильнее, всё бы обернулось иначе.

Но я делаю шаг.

…Мне так не хватает моих девочек.