Второй космонавт (джен)

"Здравствуй" — от беззвучного шепота пробирают мурашки.

Ты сидишь на кухне, вчитываясь в последние абзацы последнего тома, и готов взвыть от тоски.

Агата окончательно мертва, а Макс остался один, посреди полей Чайноххи, куда, как известно, люди приходят плакать. Плакать в других местах стыдно. Даже без свидетелей на кухне. Даже от разрывающей нутро тоски и легкого, почти мгновенно забытого ужаса ощущения присутствия чего-то... чего-то.

"Это, знаешь ли, обидно" — шепот почти физически щекочет мочку левого уха и ты судорожно оборачиваешься, едва не падая со стула. Никого. Пусто и тихо.

Сердце бьется готовым к бою драконом, пульсирует в горле, отдается жаром в кончиках пальцев.

Бред. Показалось. Совсем уже ум за разум заехал. Нельзя так увлекаться чужими выдумками, нельзя каждый раз закрывать глаза, открывая двери, нельзя смотреть в окно и надеяться, увидеть там иной пейзаж. Нельзя, но так завораживает. Мираж близкого чуда.

Ну вот и свершилось. Никакой не мираж, а вполне себе психиатрический диагноз.

"А я думал, тебе хватит смелости не быть вторым космонавтом. Влезть в шкуру первого. Но, видимо, ошибся. Только мечтать и зачитываться чужими жизнями горазды, а как настоящие приключения явятся на порог — предпочитаете делать вид, будто двери не существует вовсе. Я думал, ты иной случай, но..."

— Постой! — клянёшь себя последними словами. Еще не хватало с голосами в собственной голове разговаривать! Но... Но вдруг? Что ты теряешь?!

"Ничего" — смеется неведомое, почему-то снова за левым плечом. Как ни вертись — всегда за левым, но уже плевать.

— Мемуары?! — дыхание перехватывает. Неужели... Но, конечно, даже если сэр Макс — не выдумка, а его история — правдива. Если магия и впрямь существует, она не про таких как ты. Вряд ли именно ты вдруг, ни с того ни с сего, окажешься едва ли не единственным исключением серди тысяч обывателей, которых никогда не выберет Хумгат. Если действительно есть такая штука, как Коридор между Мирами. Глупо было бы надеяться.

"Есть. И ты можешь туда попасть. Я помогу."

— Зачем тебе это?

Страницы книги вновь шуршат, нечто невидимое небрежным жестом перелистывает с десяток. За спиной почти вздох, почти разочарования:

"Можно было бы и сообразить. Некоторым существам просто становится скучно со временем. Вот они и начинают творить глупости. Кто-то воплощает в легкомысленных Вершителей, соглашаясь вечность провести в заточении, кто-то развлекается тем, что меняет судьбы забавных маленьких существ, населяющих различные Миры."

По щекам ползут прохладные пальцы, будто ребенок подошёл со спины и пытается закрыть тебе глаза, мол, угадай, кто. Не живой ребенок. Или это вовсе не пальцы.

Ехо. Ты ведь туда так хотел. Рывок — порыв ветра в вакууме, неудержимое движение воли — и ты со всхлипом вываливаешься на мостовую. Ладони и колени совсем не рады стремительной встрече с неожиданной твердью, но тебе на это совершенно плевать.

Еще бы!

До сих пор мощёные улицы тебе доводилось видеть только в кино, а не в дюжине сантиметров от кончика собственного носа. В крупных городах уже давно все укатано в бетон, асфальт, и абсолютно одинаковые, правильные плитки. А перед твоими глазами мозаика разноцветных камней. Каждый — особенный, нет ни одного, похожего на прочие размером или формой. Мелкие, почти песчинки, примыкают к голышам размером с ладонь, плоские осколки не больше мизинца вклиниваются между аккуратными округлыми островками...

Осознание постепенно выкристаллизовывается нарастающим гулом, и сшибает, на конец, штормовым валом. Тело взлетает само, подхваченное внезапной догадкой.

В шаге от тебя — широкая улица с огромными домами, больше похожими на средних размеров особняки. Парочка прохожих в длинных, струящихся ярких одеждах неспешно прогуливается по дорожке. Правильно, что еще делать, когда время слегка за полдень? Пожалуй, в любом из миров днями люди, как правило, работают.

Прохожие, конечно же, не замечают тебя в тени узкого переулка. Хорошо. Пока не стоит. Пока нужно хотя бы подходящую одежду найти, чтоб не так выделяться на фоне местных.

Да и какие, к чертям собачьим, вопросы? Тут чудо. Сказка во плоти. Скорее на улицу, в город. Поищи Обжору. Денег, конечно, нет, но за счет короля здесь кормят всякого голодного. Если, конечно, книги не лгут.

Быть может даже, тебе повезет, и за столиком в дальнем конце зала обнаружится кто-нибудь из любимых персонажей? К примеру, сэр Макс, который страшно удивится повстречав земляка, наверняка обрадуется до смерти и, непременно, примется трепать языком. Но ведь тебе того и надо? Послушать о невероятных приключениях любимого автора и персонажа вперемешку с бытовыми казусами и забавными нелепостями.

И совершенно не важно, что книги рисовали этот мир немного иначе. Какая разница? Там вовсе не так много было точных описаний, а за то, что намалевало в свое время твое буйное воображение автор уж точно не в ответе. В главном-то он не соврал: это место прекрасно. И люди идут по улицам легкие и радостные, будто в городе праздник, но ты подозреваешь, это не совсем так. Просто жить в столице Соединенного Королевства, в Мире, где магия льется в каждом лучике солнце — волшебно само по себе. Без всяких там прочих особых событий. А ведь еще есть ярмарка в Нумбане и Куманские рынки со всевозможными сластями. И много чего еще, что непременно нужно посмотреть. Успеть бы за дюжину лет: дольше не утерпеть.

Как знать. Ты не веришь. Пока — просто не в силах поверит что вот это вот все — твоя новая реальность. Возможно, не поверишь до конца никогда. А потому твои глаза сверкают алчным безумием, жадно облизывая контуры зданий, сердце колотится во всем теле разом, а в ушах шумит от полноты ощущений. Будто вынырнувший из кошмарного сна младенец, который вот-вот заорёт, и от ужаса, и от счастья: жив.

Все то, что было раньше не имеет к тебе никакого отношения. Сейчас ты — новорожденный. В чудесном мире. И дышится так же сладко и больно. Потому что мало. Катастрофически мало пока этого умопомрачительно-прекрасного проникло в тебя. Пока не пропитало кости, пока даже не растворилось в крови. И ты вот-вот взорвёшься.

Зачарованным светлячком ты рвёшься в ту сторону, откуда прилетел неожиданный провожатый. Мчишся, влекомый лёгкими порывами, и уже мечтаешь о том, как увидишь широкий Хурон, с его темными водами, а посредине — остров с огромным замком, который ныне исполняет обязанности тюрьмы для самых страшных колдунов. И сердце радуется, ведь теперь тебе предстоит жить в мире, где за исполнением законов следят твои любимые герои. А может, чем черт не шутит, твои будущие коллеги.

Ноги несут тебя к сверкающей между домами водной глади, почти не касаясь выпуклых спин разноцветных камушков мостовой. Еще пара шагов — и из-за угла показываются аккуратные башенки замка. Какого именно, ты понятия не имеешь, но с каждой секундой твое сердце все сильнее щемит от восторга, а глаза почти слезятся от радужных переливов грандиозного сооружения в лучах совершенно белого солнца. Это ни в какое сравнение не идет вообще ни с чем, виденным тобою раньше. Ни один, даже самый современный кинотеатр, не способен был бы вместить в себя все это великолепие, даже если бы какому-то режиссеру удалось до подобного додуматься.

Голова кружится, неспособная уместить в себе этот масштаб, и ты заходишься раздирающим изнутри хохотом, не в силах больше удерживать эмоции плотно закупоренными в глотке комком абсолютного счастья.

Их просто настолько больше, чем может поместиться в одном человеке, что они вырываются из тебя, как перегретое шампанское, искрясь на солнце и переливаясь искорками магии на кончиках пальцев. Мир звонко смеется вместе с тобой, обнимает тебя теплым воздухом, щекочушей кожу изнутри своим волшебством.

Но смех обрывается так же внезапно, как иссякает поток вина из горлышка бутылки. Внутри звонко и пусто, и ты готов взлететь на те самые, модные в Ехо после отмены поправок, пол метра над землей. Без всяких заклинаний, просто от небывалой легкости и пузырящегося в груди незамутнённого счастья, и кажется вот сейчас начнется настоящая история твоей жизни.

Нет, не удар. Но неподъёмное, невыносимое прикосновение ладони одновременно обжигающее холодом сквозь одежду, и опаляющее нутро нестерпимым жаром. Тело содрогается и сжимается в переполненный жидким азотом страха комок. Нервная струнка внутри звенит от напряжения. Секунда до взрыва сверхновой. Ты медленно оборачиваешься, мысленно воя на всех известных тебе матерных наречиях. Нельзя! Только не это!

Это точно конец. Ты спиной ощущаешь тяжелый неподвижный взгляд, не предвещающий ничего хорошего.

Тебе бы сошло сейчас за счастье навечно застыть соляным столбом посреди сказочной улицы, лишь бы не смотреть, кто стоит за спиной, но мускулы в шее натужно скрипят, преодолевая твое собственное сопротивление. Как старые ржавые шестерни проворачиваются позвонки, беспощадно приведенные в движение неведомой силой.

Еще немного, и ты взвоешь, обхватишь голову руками и убежишь, но нет. Не можешь. Ничего не можешь, потому что уже встретился взглядом со светлыми, слегка раскосыми обжигающе холодными глазами, и все твое существо застыло, не в силах больше пошевелить ни единой стрункой души. Ему даже не пришлось применять магию.

Так, как он, смотрят на искалеченных котят в приюте. С сочувствием, но без капли жалости: ты такой не нужен, тебя даже не погладят, только вздохнут, скорбно подожмут губы и, чуть опустив подбородок, пойдут дальше. Пить камру с тем, кто может быть полезен. В отличие от изуродованного тебя.

— Просыпайся, — слегка надтреснутый голос знакомого незнакомца пробегается мурашками по позвоночнику. — Если не проснешься — тебя сожрут окончательно. Способности к магии может еще когда-нибудь восстановятся, но если Баюн доберется до твоей сути, ты даже с тенью своей после смерти встретиться не сможешь! Просыпайся! — ревёт трубой Иерихона в ушах.

— Но... — Ты хочешь возразить, что то странное существо отправило тебя в Ехо "со всеми потрохами", что ты помнишь свое путешествие через Хумгат, и как вывалился посреди переулка, выложенного разноцветной мозаикой, но не успеваешь больше исторгнуть ни звука.

Длинные, тонкие как стилеты пальцы, сжимают твое плечо с такой силой, что в глазах от боли разливается алое марево. Будто разодрал, будто хищными.

В груди что-то противно подрагивает ошмётками плоти, но пальцы нащупывают абсолютно сухую, целую ткань домашней футболки. И за ней, вроде бы, тоже все в полном порядке. Но больно. Будто вырвали, выгрызли все внутренности, оставив только тонкую пустую шкурку, наполненную воспоминаниями о былом содержимом. Организму этого, быть может, окажется достаточно, чтобы существовать дальше. Еще какое-то время. Но... Пусто. Больно. Саднит в душе.

И хочется выть, но почему-то не воешь. Нет больше того, кто стал бы. Его сожрали. Почти. Прекрасный сон. Наркоз, чтоб главное блюдо не мешало трапезе. Последний подарок обречённой жертве хищной твари.

Подрываешься с пола, летишь в ванну, сдирая с себя футболку, за секунды пропитавшуюся холодным потом насквозь. До побелевших костяшек вцепляешься в раковину. Все пропало. Смысл теперь существовать, если тебе даже дела больше нет до того, что мир вокруг не имеет красок?

От мелькнувшего желания сделать с собой "что-то" волосы на затылке дыбом, но все обрывается, когда на миг из-за стекла на тебя вместо отражения смотрит двумя льдинками глаз высокий пожилой мужчина с немного лисьими чертами лица. В глубине поселившейся внутри хищной пустоты вспыхивает — откликается — серебристый огонек надежды. И боль в правом плече, на котором расцветает багрянцем след крупной узкой ладони, оказывается самым теплым ощущением, из доступных тебе сейчас. Она разливается по телу новой, пока еще не жизнью но...

"Способности к магии, может быть, еще когда-нибудь восстановятся..."

Спасибо. Ты был вкусный. Жаль, нас прервали...