А на сердце пустота (джен)

Постоянная тревожность, доходящая до паранойи и приступов паники. На собственной шкуре постигнутые знания, что «абсолютная паранойя есть абсолютное знание» и «подозревать — хуже, чем знать, реальность имеет границы, а воображение безгранично». Тремор рук и вечные судороги от боли — как одна из тех вещей, что ложатся пропастью между тобой и другими, делают тебя неведомым чудовищем, врагом — ведь людей всегда пугают те, кто не похож на них. А у тебя другие пугающие «они» — которые не как ты. Постоянные пробуждения среди ночи от кошмаров или внезапной боли — без всякой секты, без разрушительных заданий по чьей-то злой воле просыпаешься в 4.20. Нестерпимый кожный зуд — Алена сдала все анализы, но ей, навечно запертой в стерильной тюрьме собственной квартиры, нечего бояться какой-либо заразы. Однако ее психологических познаний достаточно, чтобы понять: зуд — это контроль. И он не прекратится, пока ее не перестанут контролировать. А если перестанут — она тупо не выживет. Помрет беспомощная во цвете лет в каком-нибудь интернате. И все равно она не собирается сдаваться. Просто из принципа.

Жизнь — это то, чем мы занимаемся, когда не можем заснуть. И когда Алена не может заснуть, она раз за разом прокручивает в голове, как она дошла до жизни такой. Еще совсем недавно она была примерной ученицей, отличницей, надеждой всех взрослых — но это лишь верхушка айсберга. Всю жизнь она была такой же, как сейчас — беспомощной больной слабачкой, просто сейчас она это понимает и осознает. Абсолютно неадаптированной, ничего не знающей о жизни, словно загнанный в угол зверь, словно затравленная собака, которая тем не менее скребется в дверь и отчаянно скулит, готовая ждать как Хатико всякого, кто ее хоть раз погладит. И вместе с тем одинокая, но яростная волчица, которая никогда не сдается.

У нее никогда не было ни хорошего самочувствия, ни социализации, ни самостоятельности — она могла бы сберечь хотя бы нормальный вес, но в подростковом возрасте приспичило худеть. Только сейчас Алена понимает, какой глупой была, добавив к аутизму еще и анорексию — но последствия разгребает до сих пор. Болит сердце, живот, зубы, горло, органы изнашиваются, ослабляется иммунитет, по-прежнему нельзя ни есть ничего вкусного, ни делать ничего интересного. Жизнь утекает, как сквозь пальцы вода. А ведь она еще так молода. И так отчаянно хочет жить. Написать книгу. Веселиться с друзьями. Встретить любовь всей жизни. Родить детей. Увидеть своих детей взрослыми, счастливыми, состоявшимися людьми. Глазами бы все сделала — но сил уже нет. Обычно так говорят о себе старые бабушки.

И все же — она жалкая собачонка или сильная волчица? Жизнь раз за разом доказывает второе. Алена обладает редким даром восставать из пепла, точно феникс. Она уверена — так будет и теперь. Так всегда будет впредь.