Страшная сила (гет)

В этот день фея Тилли, как это часто бывало, пришла навестить домовых, работающих на источнике негрустина, и принесла им гостинцы.

— Здравствуйте, мои милые! — очаровательно улыбнулась она, протягивая домовым корзинку с ароматной спелой земляникой, а затем окинула собравшуюся толпу взглядом, словно высматривая кого-то. — Слушайте, а где же Ляпус?

— Никто не видел его, — ответили они. — Он не пришёл сегодня работать!

— Не пришёл? А почему?

— А ты что, ради него одного сюда ходишь, что ли? — поддел её Ушастик, весьма любопытный до чужих дел сердечных. Как видно, повышенная симпатия Тилли к Ляпусу не осталась незамеченной не только им самим.

— Н-нет... я не... — юная фея смутилась. — Но я всё равно беспокоюсь! Куда он пропал? Что-то случилось?

— Наверное, — равнодушно пожали плечами домовые.

— Поди шёл себе, задрав нос до небес, под ноги не смотрел, вот и упал в какую-нибудь яму! — буркнул Мохнатик, особенно недолюбливавший Ляпуса за его заносчивость.

— Эй, зачем ты так грубо?! — возмутилась Тилли. — Видите ли... — она вдруг посерьёзнела и притихла, — мне кажется, что Ляпус мог на меня обидеться. В последнее время он как будто начал избегать меня, здороваться перестал.

— Будто ты Ляпуса не знаешь! Да он со всеми так себя ведёт — не здоровается, разговаривает неохотно, когда приходится, ни с кем дружбу не водит...

— Знаю, Мохнатик. Но ведь меня Ляпус до этого приглашал на свидание! У меня в тот день не получилось прийти — дома случилась кое-какая неприятность, — Тилли немного смутилась, не желая вдаваться в подробности. — А с тех пор Ляпус как-то странно себя ведёт. В мою сторону больше не смотрит, стал ещё задумчивее, чем был, будто что-то его беспокоит. Наверное, я его всё-таки обидела и задела, сказала тогда что-то не то. И сегодня я как раз хотела извиниться. Вот что: я пойду к его домику, может, Ляпус сейчас там? Может, ему сегодня нездоровится? Или же он сам уборку делает, послушавшись моего совета? В любом случае, мне лучше навестить его.

— Ты точно ходишь сюда ради него! Ага, покраснела! — домовые засмеялись.

— Да почему все так думают?! — не выдержала Тилли. Щёки её и впрямь стали пунцовыми. — Сначала сам Ляпус, а теперь и вы тоже! Ладно, до свидания, я побежала...

Не застав Ляпуса ни в домике, ни поблизости, ни на обратном пути и проведя весь день в беспокойстве, под вечер Тилли решила отвлечься и отложить на завтра вопрос о том, почему же она так о нём переживает. Девушка устроилась поудобнее перед телевизором, отхлебнула глоток золотистого негрустина (вот уж что было очень кстати, когда ей было так грустно) и приготовилась смотреть очередную серию любимой мыльной оперы "Русалка и домовой". Как вдруг...

Ляпус был непривычно громок, горделив и красив, произнося свою речь с экрана. Его пристальный взгляд будто проникал в душу, сковывая ужасом.

— О нет! Нет... — в ужасе прошептала Тилли, когда пришла в себя после первого шока. — Я не верю своим глазам! Неужели... Ляпус — теперь Великий Злодей и правитель Фантазильи?! Так всё это время он думал об этом?! А я... здесь совсем ни при чём, да? Это не из-за меня он в последнее время был таким... задумчивым? Но я всё равно должна загладить свою вину перед самим Великим Злодеем! — резко переменилось вдруг направление мыслей феи под действием чар. — Отныне я буду делать всё только ради него одного, как он и просил! Я никогда больше не пропаду, если вдруг я понадоблюсь ему! Я должна верно служить ему всю свою жизнь!

Наступал поздний вечер, и все попрятались по домам. Лишь фея Тилли вышла из дома и медленно, но решительно направилась в замок, где обосновался Ляпус. Голова её была опущена, во взгляде — опустошённость. Её никто не узнал бы сейчас, если бы увидел. Не глядя по сторонам, Тилли случайно врезалась в дерево. Ноги её подкосились, она опустилась на землю и заплакала.

— Это ужасно! Я не знала... Почему... я должна подчиняться ему? Нет, должна! — она резко встала, вытирая слёзы, и лицо её снова стало решительным. Девушка направилась дальше.

Спустя где-то час она уже стояла у ворот замка, постучавшись, и ждала, когда новоявленный правитель Фантазильи выйдет к ней или же разрешит страже впустить её.

— Ну кто там хочет меня видеть в столь поздний час?! — проворчал Ляпус, открывая ворота. — Я не потерплю, чтобы меня беспокоили всякие там... — он не договорил, с удивлением взирая на стоящую перед ним Тилли.

"Ляпус, зачем ты это сделал?! Почему ты решил стать Великим Злодеем?!" — так и хотелось Тилли закричать ему в лицо, но она не смогла. Вместо этого с её языка, помимо её воли, сорвались следующие слова:

— Я пришла, чтобы верно служить тебе... то есть, вам, — поправилась она, поклонившись и всем своим видом выражая почтение и кротость. — Я могу быть полезной. Я буду делать всё для вас... Ваше Капюшонство! Только для вас и всё, что пожелаете! Можно?

— Нужно, — улыбнулся Ляпус. Энтузиазм Тилли грел его душу. Девушка, которая ему нравилась, сама изъявила готовность всё делать для него — что могло быть приятнее! Он жестом дал феечке понять, что она может войти.

Вот так в замке Великого Злодея в первый же вечер появилась новая служанка. Ляпус распорядился выделить Тилли отдельную комнату и сказал, что отныне она должна будет отвечать за чистоту и порядок в парадных залах, поставлять грибы и ягоды на кухню, а также постигать понемногу чёрную магию, чтобы со временем сравниться с настоящими ведьмами.

Бледная тень некогда весёлой и доброй юной феи бродит теперь по замку, точно привидение, хрупкая, лёгкая, светлая. Тихо ходит босыми ногами, пробираясь ночью тёмными коридорами из одного помещения в другое, не желая спать и видеть страшные сны, но никому не мешая, тихо занимаясь чем-то, пока не наступит утро. Похоже, Тилли на особом счету у нового правителя Фантазильи. Ей здесь всё можно. Она делает почти всё, что хочет. Кроме того, чего не может: помочь тем, кому не повезло сохранить здравый ум и свободу воли. Она плачет, видя, как наказывает Ляпус иных непокорных, как плетёт он злые сети, чтобы помешать появившимся борцам за свободу. Но не может сказать: "Остановись! Нельзя быть таким жестоким! Пощади их, пожалуйста!" Один раз Тилли попыталась — и у неё словно отнялся язык. Словно сдавило горло железной рукой, задушив все слова. С тех пор не пытается. Лишь прячется, чтобы ничего больше не видеть и не знать слишком много.

Великий Злодей ни за что не ругает Тилли и не грозится её наказать. Ведь она не в силах ничего нарушить. Он обращается с ней куда мягче, чем с остальной прислугой. Тилли должна быть довольна. Она и говорит, что довольна, если её спросить. Но её лицо... А зачем обращать внимание на лицо тому, кто видит и слышит только то, что хочет?

Кукла колдуна освобождения не ждёт:

Ни один освободитель не пройдёт,

Тилли бедной не поможет,

И понять, в чём суть, не сможет —

Хорошо скрывается. Просто не найдёт.