Дворцовые тайны (гет)

Предыстория.

Насколько мы помним сюжет фильма, князь, Алексей Петрович Прозоровский, пытал ни в чëм неповинных людей, разведывая, кто на него челобитную с доносом Петру Алексеевичу написал, кто был инициатором. И тут в игру входит новый персонаж. Как бы это странно не звучало, но это была девушка. Звали её Дарьей Дмитриевной. Немного расскажу о ней, буквально совсем чуть-чуть. Она служит при дворе Петру Алексеевичу, по происхождению княжна, приближенная царя. Помогала решать некоторые государственные вопросы и подписывала бумаги. Государь с ней советуется и безгранично доверяет.

Дарья, по поручению царя, скакала на белой лошади в Архангельск. Необходимо было передать Алексею Петровичу сведенья по обороне Архангельска и про наступление шведов на нашу землю. Но не тут-то было. Алексей Петрович сбрендил со своими подозрениями всех и во всём, что нашей героине тоже не повезло. Стража схватила бедную девушку, поскольку никто не знал, кто она и откуда, с какими целями и намерениями здесь.

Девушка очнулась привязанная крепкими, тугими верёвками в холодном подвале, с растрепанными волосами, босая в одной рубашке. Подняв голову, она увидела, насколько зловеще на неё смотрел князь Алексей Петрович Прозоровский.

-И так, пожалуй начнëм, — сказал он. Кто ты такая? Как тебя звать и откуда ты? С какими намерениями ты сюда прибыла?

Далее рассказ пойдёт от лица Дарьи.

Я не собиралась рассказывать ему правды, я решила, что если выживу после пытки и допросов, то поеду в Питербург и немедленно сообщу государю, что здесь происходит, поэтому соврала:

-Меня зовут Аксинья. Я княжна из рода Борисовых, родилась в Вологде. Я ехала к своей семье, к батюшке через Архангельск.

Прозоровский произнёс:

-А ну тогда всё понятно. Только есть одна проблема.... Вологда находится в другой стороне, а ты ехала со стороны Питербурга...

В воздухе повисла гробовая тишина. Но не на долго. По спине со свистом ударил кнут. Я дëрнусь, но не издала ни звука.

-Говори правду, для твоей же пользы,- заявил Прозоровский.

Но тут я, на свою голову, решила сказать правду:

-Я княжна Дарья Дмитриевна, родилась в Питербурге, состою на службе у государя Петра Алексеевича, ехала с поручением от него к вам, но ваша стража остановила меня, схватила и привела сюда...

Тут меня перебил удар хлыста по спине. Он оказался таким сильным, что от неожиданности я взвизгнула.

Воевода не поверил мне:

-Хватит лгать, смотря мне в лицо такими честыми глазами! Ну не хочешь говорить правду, твоё право. Пройдёмся тогда по другим вопросам. Кто написал на меня челобитную государю?

Я в недоумении спросила:

-Что?

Прилетел следующий удар по спине. Я взвыла, стиснув зубы.

-Назови мне всех, кто составлял донос и кто был во главе...

-Я не знаю...

-Лжошь!

Ещё один удар. Тут я уже заорала.

Он встал из-за стола и обратился к палачу:

-Бей её, пока не признается. Я через 5 минут подойду.

Прозоровский ушёл, а я осталась один на один с моим палачëм. Эти 5 минут казались мне вечностью, сначала я старалась держаться, как могла и не издавать ни звука, но потом я стала безбожно орать. За эти 5 минут я получила не менее ударов 200. По приходу Прозоровского, я уже еле стояла на ногах, да что там стояла, можно сказать уже висела на привязанных руках. Меня облили ведром воды, чтобы привести в чувства. Прозоровский обратился к палачу:

-Что, до сих пор не призналась?

Палач судорожно покачал головой.

Тут Прозоровский произнёс, как мне казалось на тот момент, приговор:

-Ну не хочет по хорошему, будет по плохому. Берите фитили, будем огнём пытать.

Я взмолилась:

-Нет, нет, нет, прошу вас, только не это!

Прозоровский:

-Тогда говори правду... Я тебе даю шанс!

-Да не знаю я ничего! — закричала я.

-Ну раз не знаешь, тогда ты мне не оставляешь выбора!

На толстых дубинах были намотаны тряпки, смоченные в чём-то, что хорошо горело. Поджечь их ничего не стоило. Мне разорвали рубашку на спине. Последовала команда:

-Жги!

Я заорала не человечьем криком. Поскольку у меня на спине от кнута были кровавые открытые шрамы, то это было невыносимо больно.

-АААААААААААААААААА....

Прозоровский не унимался:

-Говори! Кто челобитную на меня написал? Кто во главе доноса стоял? Говори!

-АААААААААААААА, НЕ ЗНАЮЮЮ!

-КТО? КТО?

-АААААААААААААА... ГОВОРЮ ЖЕ, ЧТО НЕ ЗНАЮ! КЛЯНУСЬ!!!

Последовала следующая команда:

-Хватит! До смерти замучаешь... Выкиньте её на улицу, прочь со двора! Там очнётся!

Меня бросили на землю и облили водой. Все ушли. Сколько я лежала, одному Богу известно. Но когда я очнулась, спина невыносимо болела от ударов и ожогов. Выбора у меня особого не было. Я с горем пополам забралась на свою лошадь и медленно поехала в Питербург, к государю. Сколько я ехала, не знаю. По приезду я была без сознания, меня сняли с лошади и привели в мои покои во дворце. Позвали лекаря. Он осмотрел меня, помазал раны и ожоги, после в покои ко мне ворвался Пётр Алексеевич:

-Всё вон отсюда!

Лекарь и прислуга спеша покинули покои.

-Мне следовало бы встать и поприветствовать Вас достойно, Ваше Величество...

Я хотела было шевельнуться, но государь остановил меня рукой и помог лечь обратно в кровать.

-Лежи, ты еле живая... Что произошло? Какая тварь тебя так изувечила?

Я рассказала всё Петру Алексеевичу, отчего он пришёл в ярость:

-Прозоровский там что, совсем с ума спятил? Ну я ему устрою... Правда чуть позже. Поедешь вместе со мной, когда поправишься, как доказательство его злодеяний!

-Как прикажете, Ваше Величество!

-Отдыхай!

Государь покинул покои.

Глава 1. Спасение от казни.

Я пошла на поправку, а через несколько дней мы уже держали путь в Архангельск. По приезду стража не хотела нас пропускать, но при виде Петра Алексеевича никто не мог противиться. Я проводила его в подвал, где меня пытали, и по всей видимости, не только меня. На мою беду, я по дороге повстречала жену князя, воеводы и детей.

Пётр Алексеевич:

-Прозоровского ко мне... И палача...

Тут я сама чуть от шока не упала. Нет, ну я знала, что будет какое-то наказание, но не так сразу же.

Пётр Алексеевич приказал мне:

-Спрячься за стеной! Выйдешь, когда я тебе скажу!

Я послушно кивнула и ушла.

И тут началась история, которая перевернула всю мою жизнь, всё моё мировозрение.

Начал Прозоровский:

-Ваше Величество, я...

-По какому праву ты пытаешь людей? Я тебя для этого воеводой Архангельска поставил? Твоя задача укреплять стены города, следить за обороной, чтобы шведы не подступали и город не разорили. А ты, вместо того, чтобы мой приказ испольнять, самосудом занимаешься?

Слова государя были полны жуткой ярости. Я это ощущала даже за стеной. Стало страшно.

-Дарья, выходи!

Я послушно вышла со словами:

-Ну здравствуй князь, Алексей Петрович! Давно мы с тобой не видились, эдак целых 5 дней. Видать скучал без меня?

Как поменялось лицо воеводы в моменте , надо было видеть. Он аж бедный побледнел, я бы даже сказала, позеленел. Глаза были полны ужаса и шока. Сказать было нечего. И тут случилось то, чего я никак не ожидала. Князь! Воевода! Алексей Петрович Прозоровский! Рухнул на колени перед нами. Теперь глаза полны шоком были у меня.

-Прости меня, государь! Пожалей мои седины! Пётр Алексеевич, пощади! Я же не знал...

Я отвернулась, потому что не могу смотреть, как кто-то перед кем-то падает на колени, просит о милости, показывая свою слабость.

Пётр Алексеевич взял слово:

-А когда она тебе рассказывала правду, кто она и откуда, ты ей не поверил! Подними рубашку!

Приказ последовал мне. Я оголила спину.

-Ты посмел тронуть моего самого приближённого человека! Гонца государя тронуть... Это ещё нужно было додуматься... Так спину ей изрисовать!

Он дотронулся до моих шрамов. Я дёрнулась и поджала губы от боли, поскольку раны ещё не успели окончательно затянуться.

-Ещё и девушку тронуть!

Хлопнул по спине ладонью, от чего я упал. Из глаз полились слезы от боли. Но я не стала их показывать. Не хлюпая, не шмыгая носом, аккуратно протерла глаза встала и отошла за спину Прозоровского.

Государь:

-Каким бы хорошим воеводой ты не был, казнить тебя надо! Человек ты гнилой!

И в тот момент, у меня перед глазами всплыли жена и дети, которых я встретила по пути сюда. Не зная, почему, мне вдруг стало жалко Прозоровского. Он уже был в возрасте, не хотела бы я оставить без мужа и отца семью.

Я подошла к Прозоровскому и сказала:

-Глаза закрой!

Он сделал, как я велела.

-И уши!

Вроде бы прикрыл, но я не уверена, видел ли он что-то или слышал.

Тут я пересилила себя, свою гордость, свой страх, взяла себя в руки.

Подошла к государю и начала свой монолог:

-Батюшка! Государь! Пётр Алексеевич!

Я опустилась на колени.

-Пощади ты его, смилуйся! Прошу тебя! Я тебя никогда ни о чём не просила. Щас прошу. У него жена, дети. Давай его лишим чинов и званий, и отправим к нам во дворец на службу? Я возьму его к себе на перевоспитание, возьму ответственность за него на себя. Если он в чём-то провинится, возьму наказание за него на себя, даже смертную казнь!

Государь смотрел на меня с ошарашеными глазами:

-Даша! Но зачем тебе всё это? Умирать за человека, которого ты толком не знаешь, я тебе не позволю!

Я перебила его, схватив за руку:

-Поверь мне, пожалуйста! Дай мне шанс попробовать!

По глазам Петра Алексеевича бы до видно, что он против, но в итоге согласился.

-Так уж и быть!

Я встала и двинулась к выходу.

Пётр Алексеевич обратился к Прозоровскому:

-Благодари Бога, что так всё обернулось!

Государь спешно вышел. Следом пошла я. Тут я услышала, как князь обратился ко мне:

-Но зачем?

Я обернулась, посмотрела на него и ушла, оставив вопрос без ответа.