Прах заклинаний (джен)

Дождь не прекращался уже третий день. Тяжёлые капли стекали по свинцовым окнам Хогвартса, и казалось, будто сам замок плакал. Ветер выл в проёмах, теребил старые знамёна, отрывал от стен куски паутины и швырял их на холодный каменный пол.

Гарри Поттер стоял у ворот, не в силах отвести взгляд от замка. Когда-то это место было домом. Теперь — сценой для чего-то гораздо более древнего и страшного.

— Поттер, — негромко сказал позади голос. — Ты уверен, что хочешь войти туда один?

Гарри обернулся. Перед ним стоял Драко Малфой — высокий, с холодными глазами, в длинном сером плаще аврора-консультанта. В его руке блестела трость, но Гарри знал, что внутри — не клинок, а тонкая волшебная палочка, приспособленная для работы с артефактами.

— Хочу, — коротко ответил Гарри. — Замок… он реагирует на меня. Если кто-то должен войти первым — то я.

Малфой чуть усмехнулся, но без привычного презрения.

— Всё ещё герой. Ладно. Только не задерживайся.

Когда за Гарри закрылись тяжёлые ворота, шум дождя стих, словно отрезанный ножом. Внутри царила тишина, такая плотная, что казалось — она дышит. Воздух был холодным, пропитанным пеплом и чем-то сладковато-гнилым, напоминающим запах старых книг, сожжённых наполовину.

Он медленно двинулся вперёд. Каждый шаг отдавался эхом — но не просто эхом: звуки возвращались искажёнными, будто кто-то повторял их шёпотом, с запозданием в полсекунды.

«Шепчущие стены» — именно так называли теперь Хогвартс в отчётах. После последней трагедии замок закрыли. Умер профессор древних рун, Мелисса Крейн. Её тело нашли в башне Астрономии — точнее, то, что от него осталось: прах, собранный в аккуратный круг. Ни ожогов, ни следов заклинаний. Только серый пепел и выжженные знаки на стенах.

Гарри поднялся по лестнице. Ступени были пыльными, местами осыпались, и в щелях поблёскивали следы магической энергии — бледно-зелёные, словно дыхание чего-то живого.

Он прошёл мимо портрета старого директора, которого больше никто не знал. Краска потемнела, но глаза на полотне вдруг шевельнулись.

— Ты вернулся, — прошептал портрет.

Гарри замер.

— Кто ты?

— Тот, кто остался, — ответили губы на картине. — Замок помнит всех. Даже тех, кто не должен был быть.

Изображение поблёкло, и тишина снова накрыла всё, как одеяло.

Башня Астрономии встретила его прохладой. Здесь всё застыло в том виде, каким осталось после происшествия: стол, на котором лежала перевёрнутая чашка, окаменевшая сова, застывшая на подоконнике.

На полу — пепел.

Гарри присел и осторожно коснулся его пальцами. Тепла не было, но на коже осталось ощущение, будто он дотронулся до чего-то живого, до дыхания, затихшего секунду назад.

И вдруг — резкий шёпот.

Он поднял голову. Буквы на стене, выжженные в камне, начали светиться.

⚡ Vox temporis.

— Голос времени, — перевёл Гарри вслух.

Шёпот усилился. Из воздуха вырисовались силуэты — бледные, как отражения в воде.

— Поттер... — произнесли они.

Он инстинктивно выхватил палочку, но заклинание оборвалось на губах.

Перед ним стояла фигура девушки — прозрачная, едва различимая. Волосы — серебристые, глаза — холодного синего оттенка. Она смотрела прямо на него.

— Ты слышишь меня? — спросила она.

— Кто ты?

— Я… не помню. Но ты должен слушать стены. Они расскажут правду.

В следующее мгновение видение рассеялось, и Гарри понял, что стоит один. Лишь тени продолжали двигаться по стенам, как капли воды.

Он глубоко вдохнул. Что-то внутри замка оживало.

Тем временем — в другом времени.

Над Хогвартсом сияло утреннее солнце, и по коридорам спешили ученики. Смех, шаги, запах тыквенного пирога — живое, настоящее.

Среди толпы — Аэлин Роу, ученица пятого курса, недавно переведённая из маленькой школы магии в Ирландии.

Она шла по пустому коридору Западного крыла, держа в руках старую книгу — без названия, с обгоревшими краями. Её она нашла случайно в библиотеке между “Историей чар древнего мира” и “Основами трансфигурации пространства”.

На обложке выгорели едва заметные символы — круг, линия, треугольник, но не Дары Смерти. Что-то другое.

Когда Аэлин открыла книгу, буквы будто поплыли. Она нахмурилась, прищурилась — и вдруг увидела, как строки меняются прямо у неё на глазах.

“Гарри Поттер…” — вспыхнуло на странице.

Она вздрогнула.

— Что за…

И тогда стены дрогнули.

Шепот прошёл по камню, как ветер по воде:

— Он ищет тебя.

Книга выпала из её рук, распахнулась — и на полу проявилось зеркальное отражение башни Астрономии. В отражении — мужчина, взрослый, с очками, усталым лицом и шрамом на лбу.

Он стоял в зале, полном пепла.

Аэлин отпрянула, сердце бешено колотилось.

— Кто ты? — прошептала она.

Мужчина в отражении поднял голову — прямо на неё.

И вдруг всё исчезло. Лишь шёпот остался:

— Слушай стены.

Гарри стоял у окна, глядя на серое небо. Внизу на дворе замка дождь всё ещё бил в старые камни.

Он достал из внутреннего кармана перо и старый пергамент, написанный Гермионой.

“Если ты услышишь голоса — не отвечай. Они не зовут, они проверяют.”

Он вздохнул и посмотрел на своё отражение в стекле. На секунду ему показалось, что в зеркале — не он.

А рядом, в другой реальности, Аэлин смотрела в отражение окна, видя того же человека.

Между ними — пепельная тень, дрожащая, как пламя свечи на сквозняке.

Замок слушал.

Замок помнил.