Бессовет (джен)

В преддверии самого ужасного дня в году Главсобес созвал бессовет. В мраморный зал, освещённый тревожным багряным светом адских бра, явились всевозможные бесы всех форм, размеров и расцветок. И роду деятельности разнообразнейшего. Воздух гудел от приглушённого гомона, шелеста крыльев и позвякивания цепей.

— Уважаемые бесы, — голос Главсобеса, прорвавшийся сквозь шум, заставил собравшихся поёжиться, — сразу к делу: скоро мы устроим вечеринку. А потому слово берёт Балбес, как лучший организатор балов и вечеринок.

Балбес, щегольски одетый во фрак с иголочки, вышел к трибуне, нервно поправляя пенсне. На ходу он сгрёб со стола массивный свиток и решительно кашлянул в лапу.

— И по какой причине вечеринка? — осведомился из толпы собравшихся бес Причинный, протискиваясь вперёд и чуть не сбив с ног пару мелких бесенят.

Не отвечая, Балбес взметнул лапу, и перед ним в воздухе возник полупрозрачный календарь событий. Он раздражённо пролистал несколько страниц, от которых посыпались искры.

— Хеллоуин, — лаконично и с некоторой усталостью ответил он.

Собравшаяся нечисть шумно заволновалась. По залу прокатилась волна возбуждённого шипения, хихиканья и повизгивания.

— Радостно, радостно, радостно! — орал бес Радостный, подпрыгивая на месте и хлопая в ладоши, от которых разлетались радужные брызги.

— Грядёт безбрежное веселье! — ликовал бес Брежный, размахивая лапами, как будто плыл.

— О-ох, снова перемены… — простонал бес Перемен, безнадёжно поникая и чуть не растворяясь в воздухе.

— Покойно, товарищи, — ненадолго завладел главным микрофоном бес Покойный, с трудом отлепившись от стула. Его голос был глухим, как стук земли о крышку гроба. — Хеллоуин, несомненно, всесторонне заслуживает внимания, и давайте позволим Балбесу распределить роли.

— Начнём-с… — Балбес поправил пенсне, и развязал тесёмки свитка. Толпа почтительно расступилась, с любопытством и страхом наблюдая, как распустившийся километровый моток с громким шелестом размотался с трибуны вглубь зала, задевая за копыта и хвосты не успевающих убраться с пути.

— Бес Местный, где будет проходить нынешнее мероприятие? Подыщи место. Список условий держи отдельно вот. — Балбес оторвал от свитка клочок пергамента и протянул его.

— Найду, — буркнул Местный, хватая листок и тут же начав прикидывать что-то на старой потрёпанной карте, которая появилась у него в лапах.

— Бес Дорожный, организуй подъездные пути и указатели. Чтоб гости не плутали три дня по болоту, а сразу выходили на шабаш.

— Указал — значит, дорога есть, — пообещал Дорожный, доставая папку с бирюзовыми стрелками «Сюда» и алыми «Отсюда».

— Бес Отходный, ты в паре с Дорожным. Продумай, как гости будут отходить и расходиться. Ведь утром у всех будет похмельная голова размером с это здание.

— Отходы цивилизации — моя специализация, — мрачно пошутил Отходный, уже расставляя в углах стратегические вёдра.

— Бес Колёсный, вся катящаяся техника — на тебе! От тележек с угощениями до катафалков. Чтоб скрипело, гремело, тарахтело, но катилось!

— С колёсами хоть на край света и тьмы! — прорычал Колёсный, и его собственные колеса завертелись, а из карманов посыпались гайки, болты и шарикоподшипники. — Ни одна ось не отсохнет! Ни одной осечки! Разве что парочку по плану… для антуража.

— Бес Экипажный! — Балбес кивнул бесу в ливрее цвета ночного неба, стоявшему у кареты, запряжённой тенями лошадей. — Твоя задача — логистика высшего уровня. Ты отвечаешь за первые и последние впечатления, за транспорт и символику прибытия. Прибытие к нам должно быть незабываемым зрелищем. Равно как и отъезд.

— Путешествие — это не перемещение. Это — преображение, — Экипажный откинул подножку кареты, и та застонала, как голоса забытых предков. — Мои экипажи не ездят. Они являются. Гость садится в карету-гроб — и начинает вспоминать свои прошлые смерти. Входит в катафалк — и учится прощаться с самим собой. Я перевожу души через пороги их страхов.

Он распахнул дверцу, и изнутри пахнуло ладаном и одиночеством.

— Ваше путешествие началось ещё до того, как вы родились.

— Бес Оружный, организуешь досмотр на входе. Осиновые колья, святую воду, серебряные кресты и прочую запрещёнку изымать безоговорочно. Хоть клещами.

— Так точно! — рявкнул Оружный, отчеканив сапогом об пол так, что полыхнуло синим пламенем. Он тут же принялся натачивать о каменный подоконник свои стальные когти.

— Бес Крылый! — Балбес перевел взгляд на него. Тот сидел на высокой колонне, сложив мощные крылья за спиной, и с некоторым превосходством поглядывал на всех, кто внизу. — Ты — наш курьер-ас. Скорейшая доставка через пол-Ада — задача для твоих крыльев.

— С высоты птичьего полёта любая проблема кажется мелочью, — с лёгкой надменностью произнёс Крылый, лениво проводя когтем по ребру крыла. — Доставлю что угодно, куда угодно и когда угодно. Пока другие будут пробираться через коридоры, я уже буду на месте. Главное — чтобы груз помещался в заплечный мешок.

Он гордо расправил крылья, от чего по залу пронёсся порыв ветра, сорвавший с трибуны у Балбеса несколько бумаг.

— Бес Крышный! — Балбес указал на беса, неподвижно сидевшего на карнизе под потолком и смотрящего вниз с невозмутимым спокойствием. — Ты — верхний уровень контроля. Следи, чтобы с крыши не упало ничего лишнего. Кроме тех случаев, когда падение кирпича или горшка с адским плющом станет идеальным акцентом.

— С высоты всё иначе... — медленно произнёс Крышный, не меняя позы. — Я вижу узор. Бес Вредный суетится в углу, Бес Платный строит финансовые пирамиды из пыли... А я просто жду. Иногда достаточно уронить одну черепицу, чтобы гость понял: небо здесь не дружелюбно. Иногда... нужно уронить саму луну. Но это только по особому распоряжению.

— Бес Башенный! — Балбес возвёл взор к самому своду зала, где тот, недвижимый и величественный, возвышался подобно готической колонне, взирая на суету внизу с холодным безразличием. — Когда все бесы носятся в панике, ты — наш столп спокойствия и порядкости! Ты не участвуешь в беготне, ты — её неизменный ориентир! Следи, чтобы карта Ада не плавала, чтобы вертикаль власти была абсолютно прямой, а любая попытка нарушить субординацию разбивалась о твоё каменное спокойствие!

— Порядок. Есть порядок, — раздался его низкий, гулкий голос, от которого замерли пылинки в лунном луче, пробивавшемся сквозь витраж. — Суета — удел малых. Я же напоминаю им, что есть вещи выше их скорости. Уставы. Иерархия. Неизменность. Пусть носятся. Я — остаюсь.

Он медленно перевел взгляд с одного конца зала на другой, и бес Престанный, пробегая мимо, инстинктивно выпрямил спину и сбавил скорость.

— Бес Срочный! — Балбес лишь кивнул в его сторону. Тот уже метался по залу, туша три возгорания и подписывая пять документов одновременно.

— Все выходят сроки! — выдохнул Срочный, на бегу вручая Балбесу акты о списании пятерых грешников и только что созданный план экстренной эвакуации на случай, если Главсобес чихнёт. — Время не ждёт! Дедлайны горят! Я уже опоздал на три минуты назад! Всё должно было быть готово ещё до совещания! Мне бы двоих клонов и вчерашний день!

С дымящимся свитком в лапах и кипой незавершённых дел подмышкой, он зубами смахнул со стола беса Платного связку камней душ и, не считая, умчался решать следующую проблему, оставив за собой шлейф из брызг адреналина и звона натянутых нервов.

— Бес Воздушный! — едва Балбес произнёс это, как тот материализовался прямо в воздухе под потолком, лёгкий и невесомый. — Ты отвечаешь за воздушные трафики и атмосферные явления внутри помещений. Организуй коридоры для различных летающих существ, для полётов ведьм на мётлах, обеспечь безупречную работу вентиляции, которая доносит нужные запахи в нужные зоны. И ради всего адского, проследи, чтобы летающие гости не сталкивались с люстрами и друг с другом!

— Воздух — моя стихия! — пропел Воздушный, кувыркаясь в струе пыльного света от прожектора. — Я расчерчу невидимые магистрали! Устрою идеальные сквозняки, которые будут трепать занавески с максимальным драматизмом! И ни одна летучая мышь не запутается в паутине беса Страшного… если только она сама этого не захочет, конечно.

— Бес Связный! — Балбес жестом подозвал беса, от которого тянулись невидимые нити ко всем присутствующим, а в глазах мерцали отражения бесчисленных диалогов. — Твоя задача — смысловые связи. Чтобы приказ Главсобеса не терялся в пути, чтобы шутка беса Шуточного находила отклик, чтобы гость понимал — его страх не случайность, а часть общего замысла.

— Всё взаимосвязано. Даже то, что кажется случайным, — произнёс Связный, и его голос звучал как эхо из всех углов зала одновременно. -Я плету паутину между событиями. Вот гость споткнулся о порог — и это отзовётся в его снах через год. Вот Бес Вредный подсыпал сахар в рыбный суп — и это станет причиной прозрения Беса Смысленного. Моя работа — делать хаос... осмысленным.

Он провёл лапой по воздуху, и на мгновение все присутствующие увидели тонкие серебряные нити, связывающие их друг с другом.

— Разорвите одну — и последствия дойдут до самых основ. Попробуйте.

— Благодарю за предложение, но рисковать не стану, — усмехнулся Балбес, возвращаясь к свитку.

— Бес Счётный, берись за счёты и считай абсолютно всё.

— В этой фразе девять слов, пятьдесят четыре знака. Фраза пятнадцатая по счету из вероятных шестисот ш… — Счётный энергично защёлкал костяшками счёт, и его глаза быстро-быстро забегали из стороны в сторону.

— Бес Путный! — Балбес отыскал его имя в строчках, когда тот пытался навести порядок в собственных вихрах. — Ты — по связям с общественностью смертных. Объясни им, что наше мероприятие — дело путное, традиционное и совершенно безопасное. Ну, почти. Развей их сомнения, направь на путь истинный… то есть, на нашу Тропу Опустевших Надежд.

— Донесу в доступной форме, — кивнул Путный, уже доставая из портфеля папку с пресс-релизами, озаглавленными «Бес Платный гарантирует: дёшево и сердито, но с душой!». — Всё будет разложено по полочкам, структурировано и подано с убедительной аргументацией. Никакого лишнего шума, только факты.

Рядом бес Вредный ехидно фыркнул, но Путный лишь с достоинством поправил галстук-бабочку. Его задача была ясна: быть оазисом логики и здравого смысла в предстоящем информационном хаосе.

— Бес Контактный! — Балбес откашлялся, заметив, как тот настойчиво пытается пожать лапу бесу Покойному, который явно этого не желал. — Ты будешь работать в паре с Путным. Отвечаешь за обратную связь. Собирай мнения гостей, их впечатления, жалобы и восторги. И не позволяй им разорвать с нами отношения.

— Установлю контакты со всеми! — воскликнул Контактный, сияя неестественно белоснежной улыбкой и сунув в лапу ошарашенного беса Счётного свою визитку. — Ни один гость не уйдёт без моей визитки! И я обязательно буду следить за ними в соцсетях!

— Бес Рассудный! Ты — голос разума. Убеждай гостей, что бояться тут нечего, что всё понарошку. Но не слишком убедительно, а то они расслабятся совсем!

— С точки зрения здравого смысла… — начал Рассудный, но его тут же затоптали танцующие бесенята.

— Бес Билетный! Твоя задача — все билеты, пропуска и пригласительные. Чтоб ни один посторонний не проник, но и ни один оплативший не остался за дверью. Организуй кассы и турникеты.

— Билетик — ключ к веселью! — провозгласил Билетный, с феноменальной ловкостью доставая из ниоткуда веер разноцветных бумажек. — Электронные, бумажные, невидимые — у меня есть вариант для каждого кошелька и каждого уровня греховности!

— Бес Условный, разработай правила поведения. Условия въезда, выезда, пользования котлом и прочее. Мелким шрифтом, чтоб никто не читал.

— Есть условия, — сказал Условный, и тут же из-под его пера поползла бесконечная лента пунктов и подпунктов, написанных семиуровневой тайнописью.

— Бес Оговорочный! Составишь все документы. И в каждый договор, в каждое правило впишешь мелкий шрифт с оговорками. «Цена может внезапно вырасти», «Бес Вредный не несёт ответственности за испорченное настроение».

— С одной оговоркой… — начал Оговорочный, но Балбес пресёк его грозным взглядом.

— Бес Грамотный! Проверишь все тексты: объявления, меню, правила. Ни одной ошибки! Наше бесовское достоинство не позволит нам позориться с «и чё» и «йожыком».

— Запятые расставлю… как капканы — пообещал Грамотный, доставая увесистый справочник Розенталя, изданный в Аду.

— Бес Рогий! — Балбес скосил глаза на особо длинные рога — казалось, росли они прямо от пола. — Ты отвечаешь за парадную атрибутику. Проследи, чтобы все рогатые участники и гости были с начищенными, острыми и гордо поднятыми рогами. Никаких потускнений и сколов!

— Будет сделано! — прогремел Рогий, с такой силой потянув наждачной тканью свой собственный витой левый рог, что его голова отклонилась на тридцать градусов. — Блеск ослепит смертных!

— Бес Хвостый! Ты за всеми хвостами. Чтоб ни один хвост не волочился по грязи, не был облезлым и двигался изящно и угрожающе. От кончика до основания!

— Хвост — наше всё! — цокая копытцем, отрапортовал Хвостый, и его собственный стреловидный хвост выписал в воздухе восьмёрку. — Ни один не будет поджат!

— Бес Форменный! Отвечаешь за форму. За униформу обслуживающих бестий, за соответствие нарядов гостей тематике. И чтоб всё было форменно, то есть, правильно.

— По форме! — щёлкнул каблуками Форменный.

— Бес Глазый! Твоя зона ответственности — взгляды. Чтоб у всех присутствующих бесов глаза горели правильным адским огнём, пронзительным и пугающим. Никаких сонных, уставших или, не дай Главсобес, добрых взглядов! Следи за блеском и выразительностью.

— Все взоры будут устремлены в нужную сторону! — пообещал Глазый, и его сотни глаз, покрывавшие тело, разом сверкнули малиновым светом, на мгновение шокировав ближайших бесов.

— Бес Порядочный, следи за соблюдением субординации и дресс-кода. Хвосты причесаны, рога начищены, костюмы с иголочки. Мы же не какая-нибудь шайка троллей.

— Воспитание — прежде всего, — отчеканил Порядочный, с осуждением глядя на расстёгнутую пуговицу на жилете беса Грузного.

— Бес Понтовый! — Балбес с раздражением заметил, как тот эффектно позирует у колонны. — Отвечаешь за помпезность и размах. Чтобы наши тыквы были самыми пузатыми и огненными, а паутина — самой серебристой. Чтоб гости с порога понимали: тут не скупятся на ужасе!

— Шик, блеск, красота! — с придыханием провозгласил Понтовый, сбрасывая с плеч мантию из чистой тьмы. — Никакой экономии на гламуре! Мои паутины будут отливать жемчугом, а мои призраки — носить только дизайнерские саваны от кутюр!

Он щёлкнул пальцами, и простой светильник с гирляндой из кишок тут же превратился в хрустальную люстру, зловеще позванивающую костями.

— Бес Излишеств! — Балбес с отвращением отряхнул с мантии каплю застывшего золота и взглянул на тучного беса, который возлежал на ложе из собственных желаний. — Твоя задача — доводить всё плотское и вещественное до абсурда! Чтоб ковёр был не просто узорчатым, а таким, чтобы с него стекала роса по шерсти неродившихся ягнят! Чтоб музыка была не просто громкой, а заставляла кости вибрировать в такт забытым мелодиям Вселенной! Ты — гений избытка!

— Мало? Слишком аскетично! — лениво просипел Бес Излишеств, и в воздухе тут же запахло трюфелями, пропитанными слезами феникса. — Одна подушка? Давайте двадцать семь! И каждая — из лепестков снов, которые не сбылись! Простой огонь в камине? Нет, это должен быть костёр из сожжённых любовных писем, чтобы каждый треск напоминал о разбитом сердце! Излишество — не порок, а единственно верный путь!

— Бес Тиарий! Ты — наш главный по церемониальным регалиям. Следи, чтобы у всей нечисти короны, венцы и тиары были начищены, надеты правильно и внушали смертным священный трепет.

— Осанна во вышних... тьме! — пропел Тиарий, грациозно поправляя собственную тиару из застывшего мрака и лжи. — Каждый житель ада должен выглядеть на миллион грехов. Я обеспечу им нужный лоск!

— Бес Численный! Работаешь с бесом Счётным. Считай всё: гостей, шаги, вздохи, тыквы. Предоставишь полную статистику.

— В числах! — коротко сказал Численный, и в воздухе перед ним замерцали светящиеся цифры.

— Бес Ящий! — Балбес вздрогнул, увидев, как тот методично выводит из себя беса Счётного, монотонно шепча ему на ухо: «Семьсот тридцать четыре... семьсот тридцать четыре с половиной...»

— Твоя задача — выводить из равновесия. Не грубо, не вредно, а утонченно и направленно. Чтобы гости временами чувствовали лёгкое раздражение, а бесы — лёгкое желание задушить друг друга.

— А что, разве я что-то делаю? — невинно спросил Ящий, попутно переставляя тыквы так, чтобы одна всегда была чуть кривее других. — Я просто задаю вопросы. Например, почему у беса Понтового на правом рогу царапина? Или где логика в том, чтобы платить за воздух, если он... уже тут?

Он сладко улыбнулся, и у половины зала задергалися глаза. Его работа шла безупречно.

Балбес вновь взялся за свиток.

— Бес Престанный! — Балбес повысил голос, чтобы перекрыть нарастающий гам, но тот уже был тут как тут, будто никогда и не отлучался. — Будешь обходить все зоны, проверять всех бесов, докладывать о малейших сбоях.

— Так и есть! Без остановки! Без передышки! — затараторил Престанный, его речь лилась единым неумолчным потоком, а сам он уже метнулся к бесу Платному, тут же к бесу Страшному, затем к гирляндам, попутно поправляя криво висящую табличку. — Ничто не укроется! Никто не отдохнёт! Всё под контролем! Всегда! Постоянно! Беспрестанно!

— Бес Страшный, займёшься антуражем. У нас хеллоуин, атмосфера должна пугать прямо с порога. Это всё по твоей части.

— Ах-ха, займусь, — предвкушающе осклабился Страшный, потирая длинные костлявые пальцы. Из его кармана тут же высунулась голова жуткой куклы, зловеще вращая стеклянными глазами.

— Бес Грешный, подсобишь Страшному в создании антуража. Расставь символы греха и порока… Ну, там, пустые кошельки, несделанные уроки, скрины неотправленных сообщений.

— С удовольствием, чего уж греха таить, — просипел Грешный, с наслаждением потянув носом воздух, пахнущий обещанием новых прегрешений, и раскладывая по столам кипы невыполненных обещаний.

— Бес Божный, а ты проследи, чтобы антураж от Грешного был чисто символическим и не задевал чувства верующих. В конце концов, мы бесы культурные.

— Божья тварь, божья воля… то есть, что? А, следить… Ну, ладно, — растерянно пробормотал Божный, нервно поправляя тусклый нимб, зацепившийся за рог.

— Бес Образный, ты за визуалом и метафорами. Чтоб каждая тыква смотрелась как пылающая голова, а паутина на стульях навевала мысли о скоротечности жизни. Без пошлости!

— Так точно! — гаркнул Образный, тут же приняв позу «Мыслителя» с тыквой вместо головы.

— Бес Лунный! — Балбес подозрительно посмотрел на беса, который, уставившись в окно, что-то бубнил про «серебристый серп тоски». — Отвечаешь за ночное освещение! Чтоб было мистически-приглушённо, но не темно, а то гости поотбивают о корни и пороги пальцы. Используй отражённый свет, лунные дорожки и прочую романтическую ересь.

— Как ночной цветок раскроется сияние… — прошептал Лунный, и бледное свечение окутало его фигуру.

— Бес Звёздный! Тебе — небесная канва над местом торжества и подступах к нему.

— Зажгу свет в конце тоннеля... и погашу его. — мрачно пообещал Звёздный, и его глаза вспыхнули холодным светом далёких, мёртвых светил. — Закрою все настоящие звёзды. Создам свои — тревожные, мерцающие с неправильной частотой, складывающиеся в зловещие созвездия, как «Сеть Паука» или «Гордыня». Мои звёзды будут предвещать не удачу, а неотвратимость расплаты.

— Бес Просветный! — Балбес щурился, разыскивая его в зале, и в итоге нашёл там, где тот, устремив взгляд в потолок, вёл тихую беседу с призраком заточённой в люстре лампочки. — Отвечаешь за освещение! Но не просто за свет, а за его глубину и смысл. Создай просветление через тьму!

— Озарю всё сущее… в нужном ракурсе, — меланхолично и обречённо ответил Просветный, не меняя позы. Его пальцы сделали в воздухе сложный пасс, и тень от канделябра вдруг легла на пол в виде идеальной диаграммы экзистенциальной тоски. — Чтоб лунные дорожки беса Лунного не лежали, а вели к чему-то важному. Чтоб отсветы от адской жаровни беса Печного не просто пугали, а наводили на мысль о бренности бытия. Свет должен не просто падать… он должен вопрошать. Заставлять душу содрогаться от внезапного прозрения… обычно, о её же ничтожестве.

Он тяжко вздохнул, словно груз вселенского смысла давил ему на плечи.

— Я создам такие тени, что гости увидят в них все свои упущенные возможности. И такие проблески света, что они поймут — им всё равно не суждено было ими воспользоваться. Это будет… просветляюще.

Балбес почувствовал, как у него непроизвольно подёргивается ухо. Он посмотрел на Главсобеса, но тот, казалось, был доволен. Ещё один винтик в механизме адского праздника был на своём месте. Теперь вечеринка угрожала стать не только страшной и весёлой, но и до абсурда философской.

— Бес Облачный, ты нагони туману всякого в подходящих местах, чтоб гостям интересно было плутать, ну и плутовать тоже.

— Угу-сь, накумарю, — буркнул Облачный, из карманов которого тут же повалил густой молочно-белый туман, быстро скрывший его из виду.

— Бес Ногий, следи, чтоб гости в тумане не переломали ноги. По мере возможности.

— Будем постараться, — прозвучал голос из уже почти непроглядной пелены тумана, где тут же раздался глухой удар и сдержанное ругательство.

— Бес Следный! Задание тоже туманное: чтобы в тумане гости не теряли след и не пропадали бесследно. И чтобы за ними не тянулись грязные следы.

— След в след! — отрапортовал Следный, тут же начав мыть пол за прошедшим бесом Грузным.

— Бесы Домный и Дымный — вы за атмосферу помещений. Чтоб стены «дышали» историей грехов, а в воздухе витала лёгкая дымка тайн. Дымный, наведи дымку умащения, а ты, Домный, следи, чтоб она не рассеивалась зря.

— Домно будет! — проскрипел Домный, потирая лапы о потёртые стены. — Штукатурка зашепчет признания, паркет застонет под ногами.

— Дымно-дымно... — пропел Дымный, уже растворяясь в лёгкой дымчато-фиолетовой мгле.

— Бес Плотный, отвечаешь за физическое воплощение! Чтоб тени были весомыми, а туман — ощутимым. Никаких провалов сквозь стены!

— Сгущу до невозможности! — бухнул Плотный, и воздух вокруг него стал вязким, как кисель. — Мои туманы можно резать ножом, а тени — вешать на гвозди!

— Бесы Волосый и Шерстный — вы за тактильные ощущения. Чтоб волосы липли как надо, а шерсть в углу вызывала дрожь. Без комков!

— Волос к волосу! — воскликнул Волосый, и его шевелюра мгновенно сплелась с ближайшим гобеленом.

— Шерсть — моя суть! — проворчал Шерстный, с гордостью поглаживая собственную мохнатую грудь.

— Бес Носый! Ты отвечаешь за обонятельную атмосферу. Чтобы с порога гостей встречал правильный букет: запах жжёной серы, влажного камня, гниющих тыкв и мимолётной надежды. Никаких ароматов свежей выпечки, как в прошлый раз!

— Чую, чую направление! — радостно прохрипел Носый, его невероятных размеров морщинистый нос задрожал, втягивая воздух. — Так, тут кто-то недавно испугался… Прекрасный аромат! Усилю!

— Бес Глючный, от тебя — сбои восприятия. Чтоб гости на миг видели двойные тени, слышали шёпоты из ниоткуда.

— Ошибка 404... Страх не найден... — заглючил Глючный, его образ поплыл и раздвоился. — Сейчас внедрю пару багов в реальность!

— Бес Сарабии! Ты отвечаешь за иллюзии и миражи. Чтоб гости в тумане видели то, чего нет, шли к несуществующим дверям и слышали зов из пустых комнат.

— Всё будет как будто... — прошелестел бес Сарабии, и его форма заструилась, как воздух над раскалённым песком. — Я создам оазисы отчаяния в пустыне их надежд. Они будут идти к воде, которой не существует, и это будет мучить их куда сильнее, чем сама жажда

— Бес Рамочный! — Балбес обратился к бесу, выравнивающему картины на стене с помощью лазерного уровня. — Твоя задача — создание перспективы.

— Композиция — это всё, — отозвался Рамочный, проводя лапой по воздуху и оставляя за собой мерцающий золотой прямоугольник. — Я не меняю и не тасую события. Я лишь... подрезаю реальность, чтобы в поле зрения оставалось только самое важное. Чтобы каждый проём двери, каждое окно и каждое зеркало обрамляли происходящее в идеальную композицию. Чтобы гость, случайно взглянув в арку, увидел бы сцену, достойную кисти Босха. Например, вот эта трещина в стене в рамке из теней будет смотреться как пророчество. А пятно на полу в обрамлении сияния луны станет порталом. Всё дело в ракурсе.

— Бес Звучный, на тебе музыка, аранжировка, и постарайся в разнообразие. Кошачий вой и вопли грешников всяко надо чем-то атмосферным разбавлять.

— Мя-я-яу! — мелодично отозвался Звучный, и эхо разнесло по залу этот звук, на мгновение превратив его в жутковатый ноктюрн. А затем донесся звук отдираемого кота, вцепившегося в ковер.

— Бес Шумный! — Балбес выкрикнул его имя, но голос потонул в оглушительном грохоте, который внезапно заполнил зал. Тот уже был здесь — не просто бес, а ходячая звуковая катастрофа. — Твоя задача — шумовое загрязнение. Ты — движитель акустического хаоса!

— ЧТО-О-О?! — проревел Шумный, и от его голоса с витрины упала ваза с проклятиями. — НЕ СЛЫШУ! ОЙ, ТО ЕСТЬ... КОНЕЧНО! ШУМ — ЭТО МОЯ РОДНАЯ СТИХИЯ! ХОТИТЕ, ЧТОБЫ СКРИП ДВЕРЕЙ БЫЛ КАК СИРЕНА «СКОРОЙ» В ЧАС ПИК? А ЧТОБЫ ШЁПОТ ЗВУЧАЛ ГРОМЧЕ КРИКА? ЧТОБ ГОСТИ НЕ СЛЫШАЛИ СОБСТВЕННЫХ МЫСЛЕЙ, ЧТОБЫ БЕСЫ ПЕРЕКРИКИВАЛИСЬ, ЧТОБ ДАЖЕ ТИШИНА БЫЛА ОГЛУШИТЕЛЬНОЙ?! ЗАПРОСТО!

Он хлопнул в ладоши — и свет задрожал от звуковой волны. Копыта громыхали как обвалы, скрипящие стулья звучали как лесоповал, а смех и вовсе достигал болевого порога.

— ТИШИНА — ЭТО ДЕФЕКТ! — орал он, попутно включив дрель без сверла просто для фона. — БЕЗ МОЕГО ШУМА ВАШ УЖАС БУДЕТ СЛИШКОМ... ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫМ. А ТАК — ПРОСТО И ДОСТУПНО: ГРОМКО И НЕПРИЯТНО!

Размахивая лапами, Балбес убедил-таки беса Шумного покинуть зал. Казалось, обрушившуюся с его уходом тишину можно было черпать горстями и распихивать по карманам. Оттирая лоб и массируя уши, Балбес вернулся к микрофону.

— Бес Ударный?! — Балбес увидел его в дальнем углу, где тот ритмично бил молотом по наковальне, выковывая из чистого звука акценты для музыки беса Звучного.

— Такт... пауза... УДАР! — прогремел Ударный, и в такт его словам люстра над головой Балбеса качнулась, звякнув точно в долю. — Свою задачу я знаю: расстановка акцентов. Чтобы каждый удар грома приходился ровно в такт падению гостя с лестницы. Чтобы скрип двери обрывался на самой высокой ноте. Я не создаю шум — я создаю момент, точку невозврата. Тот самый щелчок, после которого всё идёт наперекосяк. Гость делает шаг — раздаётся хруст — и он замирает, не зная, ветку ли он сломал или чью-то надежду.

Он ударил в гонг, который появился из ниоткуда, и все присутствующие непроизвольно вздрогнули в унисон.

— Без моих акцентов ваш хаос будет просто белым шумом. А с ними — это будет симфония, которую гости запомнят до последней нотки.

— Бес Ухий! — Балбес обратил внимание на беса, чьи ухи были развёрнуты так, будто пытались уловить шёпот из соседнего измерения. — Ты — специалист по фантомным звукам! Твоя задача — контроль акустики. Чтобы каждый стон из подвала, каждый вздох сожаления и каждый шепоток за спиной гостя был идеально слышен. Но не явно — а так, чтобы возникло сомнение: «Показалось?».

— Уже слышу... — прошелестел Ухий, не шевелясь. — Бес Платный только что под столом пересчитал чужие души. Бес Обидный в буфете прошептал «а я бы на твоём месте...» и не договорил. Я обнажаю тишину, и она оказывается полна голосов.

Его ухи повернулись на едва уловимый скрип, и через миг у беса Глючного дёрнулся глаз — он тоже его услышал.

— Бес Словесный! — Балбес глянул на беса, чьи пальцы перебирали невидимые нити разговоров, свисающие с потолка. — Твоя задача — оживление языка. Чтобы сплетни становились паутиной, намёки — отравленными стрелами, а невысказанные мысли — густым туманом. Ты — архитектор молчаливых диалогов.

— Слова — это не просто звуки. Это кирпичики реальности, — прошептал Словесный, и в воздухе замерли светящиеся буквы. — Я не говорю. Я плету. Вот, смотрите: гость подумал: «Я боюсь». И его страх тут же стал фигурой в углу. Двое перешёптываются — и между ними вырастает стена из подтекстов. Безмолвие — это просто пауза перед новой фразой.

Он сплел из воздуха ажурное слово «одиночество» — и оно упало на пол с тихим звоном.

— Даже тишина состоит из букв. Просто они ещё не произнесены.

— Бес Молвный! Ты — за тишину. Вернее, за её отсутствие. Чтоб в зале стоял весёлый гомон, а не гробовая тишина. Но если кто-то захочет сказать важное — дай ему слово!

— Молвится! — согласился Молвный, и эхо разнесло его слово по всему залу.

— Бес Вредный, твоя задача — вносить разумные злые коррективы. Где-то подножку подставить, где-то соль в коктейль подсыпать. Без фанатизма, чтоб гости не разбежались.

— Наконец-то! — прошипел Вредный, потирая лапки и тут же начал пинать ножку стула, на котором сидел бес Причинный.

— Бес Толковый, ты будешь сопровождать Вредного и все его пакости объяснять гостям с толком, чтоб они понимали, что это — часть антуража.

— Логично, — кивнул Толковый, доставая блокнот с заголовком «Объяснятель пакостей». — Например, подножка — это напоминание о шаткости бытия.

— Бес Полезный, ты — противовес Вредному. Будешь незаметно помогать гостям: завязывать развязавшиеся шнурки, подсказывать дорогу из тумана и находить потерянные вещи.

— С удовольствием! — просиял Полезный, уже наклоняясь, чтобы завязать расшнуровавшийся бантик на тапке беса Покойного.

— Бес Возвратный! Организуй пункт возврата забытых и потерянных вещей. И проследи, чтобы хоть что-то возвращалось. В прошлый раз бес Платный пытался выставить счёт за воздух, который гости «безвозвратно испортили дыханием».

— Верну всё, вплоть до последнего греха! — пообещал Возвратный, тут же выдернув из кармана беса Грешного мелкую страстишку.

— Бес Сильный?

— Дыа-а! — взревел здоровенный воротила, с легкостью подхватив на лапы троих фигуристых звонко смеющихся бестий, которые тут же обвили его шею и плечи.

— Отлично, продолжай в том же духе. Бес Грузный, ты напарником.

— Не вопрос, нагружу, — проурчал Грузный, сдвинув с места целую колонну одним плечом.

— Бес Умный, тебе доверяем генерацию идей и решение нестандартных проблем. Если что-то пойдёт не по плану — думай.

— Уже думаю, — пробормотал Умный, водя когтем по своему свитку и делая пометки.

— Бес Думный, ты напарником Умного. Будешь думу думскую думать над стратегическими перспективами. Нашей организации нужен свежий взгляд.

— Будем думать, — мрачно и обречённо отозвался Думный, с тоской глядя на удаляющуюся спину Умного.

— Бес Новатый! — Балбес подозвал юркого беса, обвешанного малопонятными гаджетами из неопознанных материалов и глазами, полными безумных чертежей. — Твоя задача — внедрение прорывных технологий.

— Устарело! Всё устарело! — затрещал Новатый, на ходу собирая из эфира прототип метлы с автопилотом. — Зачем просто «тьму», если можно «тьмy с алгоритмической тонировкой под настроение жертвы»? Зачем порталы, если можно телепортацию через квантовые слёзы? Бес Страшный пугает призраками? Я сделаю, чтоб призраки были в дополненной реальности и оставляли голограммы на сетчатке. Бес Платный берёт плату? Внедрю криптовалюту «ГрехоКоин»! Я не улучшаю — я переизобретаю! Правда, иногда взрываю... Но это плата за прогресс!

— Бес Мозглый, обеспечивай… эм-м… кхм… Забудь. Иди Помощному подсоби, а то он один не управится.

— Э-э-э... — протянул Мозглый, задумался, почесал затылок и побрёл куда-то в сторону, по пути безнадёжно запутавшись в трёх соснах.

— Бес Телесный, отвечаешь за телесные удовольствия. Никакого разврата! Просто чтоб кожа от прикосновения паутины мурашками бежала, от внезапной щекотки был визг до небес, а от вида угощений слюнки текли.

— О, прикосновения! — прошептал Телесный, нежно поглаживая бархатную обивку стула и облизываясь на беса Вкусного, который немедленно покрылся новой порцией аджики.

— Бес Временный, ты по временным рамкам. Следи, чтобы вечеринка не затянулась до Рождества, а корпоратив беса Платного не начался раньше самого Хеллоуина.

— Время — деньги! — провозгласил Временный, сверяясь с тремя песочными часами, двумя солнечными и одним адским хронометром, где вместо цифр были грехи.

— Бес Вольный, тебе — свободный график и творческий поиск. Ходи между всеми и вдохновляй их на вольные художества. Но без вольностей!

— Вольному — воля! — крикнул Вольный, тут же сняв галстук и запустив бумажный самолётик в беса Надзорного.

— Бес Упречный, ты будешь принимать претензии от гостей и отвечать на упрёки. Всякие: «а почему у вас бес Вкусный такой вкусный, а трогать нельзя?».

— Опять я крайний… — вздохнул Упречный, заранее готовя обиженную мину и заготовленные ответы в стиле: «а сами вы ничего не забыли?».

— Бес Призорный, организуй призы и конкурсы. Кто страшнее всех скорчит рожу, кто громче всех крикнет «У-у-у!» — тому по черепу с глазницами от беса Дарного.

— Призы будут! — обрадовался Призорный, начиная нанизывать на нитку глазные яблоки для будущих медалей.

— Бес Плодный, от тебя фрукты и овощи. Чтоб тыквы были пузатые, яблоки — червоточенные, а гранаты — кроваво-алые.

— Плодоношу! — отрапортовал Плодный, и из его кармана тут же выкатилось несколько идеально гнилых яблок.

— Бес Ит! — Балбес позвал его с легким раздражением, которое этот бес вызывал уже самим своим существованием. Тот сидел в углу и методично, с монотонным брюжжанием, стучал лапой по половице, выводя из себя беса Счётного. — Твоя задача — создавать раздражение. Чтобы гостям было чуть-чуть не по себе, но они не могли понять — почему. Чтобы музыка была чуть громче, чем нужно, свет — чуть тусклее, а сосед — чуть навязчивее.

— Так и живём... по крупицам... по каплям... — безо всякой интонации пробурчал Ит, продолжая стучать. Звук был негромкий, но действовал на нервы безотказно. — Я не делаю ничего особенного. И почему-то этого достаточно. Я не кричу, не дерусь. Я всего лишь есть. И мое присутствие медленно, но верно доводит до кипения. Скрип половицы, которая всегда под правой ногой. Размеренно капающая из крана вода. Муха, что не улетает. Комар, звенящий в ухо всякий раз, как ты почти заснул. Торчащий угол перекошенной занавески. Гундящее радио в соседней комнате. Клинящие кнопки на пульте. Нескончаемое циклическое перенаправление при логине. Очередь, которая не двигается... Всё это — я, Бес Ит.

Он перестал стучать, и в наступившей тишине все почувствовали странное облегчение, смешанное с тревогой — а что, если он сейчас начнёт снова?

— Бес Зазрения! — Балбес с обречённым вздохом нашёл его имя в свитке. Тот вальяжно развалился на канцелярском шкафу, поплёвывая в потолок шелухой от семечек адских тыкв.

— Ты у нас главный по нарушению всего и вся. Будешь обеспечивать обстановку тотального бесстыдства. Гости стесняются кривляться на конкурсе рожиц? Ты первый покажешь им пример невозмутимой наглости. Кто-то усомнился в адекватности наших цен? Ты посмотришь на него с таким зазрением, что он сам почувствует себя неправым. Работай в тандеме с Вредным — он пакостит, а ты придаёшь этим пакостям налёт легитимности. И… э-э-э… слезь со шкафа.

— А чё такого-то? — сплюнул бес Зазрения, не меняя позы. — Мне тут удобно. Обзор лучше. Всё в рамках, всё тип-топ. Не вижу проблем.

И продолжил грызть семечки, смотря на Балбеса абсолютно невозмутимым наглым взглядом, от которого у того затрещала дужка пенсне. Мысленно скрутив беса Зазрения в сатанинский рог, Балбес волевым усилием вернулся к свитку.

— Бес Гласный, тебе — работа с общественностью. Оглашай все важные объявления. И следи, чтобы никто не употреблял ненормативную лексику. Только нормативную, адско-староцерковную.

— Да будет гласно! — прогремел Гласный, заглушая на миг общий гам, и сделал пометку в блокноте: «Изъять из оборота слово 'чё'».

— Бес Страстный, отвечаешь за накал страстей. Чтоб гости отрывались по полной, танцевали до упаду и кричали от восторга. Но без излишеств, мы не язычники.

— Зажгу! — воскликнул Страстный, и пламя в соседнем камине вспыхнуло ярче и страстнее.

— Бес Надзорный, ты — главный надзорный орган. Будешь ходить и надзирать, чтобы все работали, а не бездельничали.

— Надзираю, — коротко бросил Надзорный, и его пронзительный взгляд немедленно заставил беса Вольного нехотя надеть обратно галстук.

— Бес Вопросов! — Балбес с лёгкой усталостью в голосе обратился к тощему бесу, который вертелся рядом, подняв руку и явно готовый что-то спросить. — Твоя задача — поддерживать в гостях состояние вечного любопытства! Чтобы ни один мозг не пребывал в покое! Ты не даёшь ответов — ты сеёшь сомнения! Почему лестница ведёт вниз, а ведёт наверх? Куда делся второй носок? И действительно ли это ты только что моргнул, или тебе это просто показалось? Ты — смутьян разума, инквизитор здравого смысла!

— А вы уверены, что это именно вы мне это задание даёте? — тут же вкрадчиво спросил бес Вопросов, наклоняясь к Балбесу. — А не является ли это всего лишь вашей субъективной интерпретацией воли Главсобеса? И, кстати, что такое «задание»? Это некая объективная сущность или всего лишь договорённость между нами? И можем ли мы вообще быть уверены...

— Всё, хватит! Иди работай! — перебил его Балбес, чувствуя, как у него начинает пульсировать висок.

— Работать? — переспросил бес Вопросов, уже отступая в тень. — Или создавать иллюзию деятельности, соответствующую вашим внутренним ожиданиям от понятия «работа»?..

— Бес Подсказок! — Балбес заметил его, воронкой втягивающегося в собственную тень, и поймал на лету несколько шепотков, выскальзывающих у того из ушей. — Твоя роль — наводить на ложные следы! Ты не даёшь ответов, ты подкидываешь улики, которые ведут в тупик! Пусть гость, ища выход, трижды пройдёт мимо одной и той же двери, уверенный, что она другая! Ты — наш мастер намёков, который запутывает лучше любой паутины!

— А ты попробуй посмотри… нет, не туда… левее… — зашипел Бес Подсказок, и его голос рассыпался на десяток разных тембров. — Эти побеги плюща, обвивающие колонну — они ведь похожи на карту? Или на чьё-то лицо? А этот звук… ты уверен, что это просто скрип половицы? Может, это кто-то зовёт тебя из прошлой жизни? Я ничего не утверждаю, я лишь задаю вопросы… которые сами по себе — уже ответы.

— Бес Сомнений! — Балбес с раздражением нашёл его там, где тот заставлял призрака перечитывать одну и ту же строчку в меню уже седьмой раз. — Твоя работа — подтачивать устои! Чтобы гость, сделав три шага, возвращался проверить, закрыл ли он дверь! Чтобы, произнеся фразу, он тут же начинал сомневаться в её смысле! Ты — наш бурильщик уверенности, мастер разъедающих вопросов!

— А вы точно уверены? — прозвучал его шёпот прямо над ухом, холодный и вкрадчивый. — Что это был именно ваш плащ? Что вы действительно хотите именно этот напиток? Что вы вообще здесь делаете и не спятили ли вы уже, скажем, минут десять назад? Уверенность — это лишь удобная сказка, которую мы рассказываем мозгу, чтобы он не сломался от осознания хаоса. Позвольте мне… рассказать вам другую историю.

— Бес Передышки! — Балбес позвал его без особой надежды, но тот нашёлся развалившимся на пуфике, который только что надул из ничего. — Тебе… — распорядитель запнулся, чувствуя, как его собственная усталость наваливается грузом. — …следить, чтобы хаос был дозированным. Создавай моменты затишья, чтоб ужас отступал, давая гостям ложное чувство безопасности. А потом — раз! И бес Страшный наносит удар с новой силой!

— Всему своё время… и свой перерыв, — лениво, но с глубокой убеждённостью протянул бес Передышки, попивая что-то мятное из кружки с надписью «Расслабься, всё тленно». — Без моих передышек их нервы привыкнут к хаосу, и он станет скучной рутиной. Я создаю вакуум, в котором рождается самый чёрный ужас. Или самая сладкая… дремота.

Он с наслаждением потянулся, и несколько ближайших бесов невольно зевнули.

— Не волнуйся, Балбесик. Я не дам им отдохнуть… слишком сильно.

В зале наступила краткая тишина, нарушаемая лишь шелестом километрового свитка и отдаленными воплями из соседнего зала, где бес Возмездный, судя по всему, уже начал нести возмездие во имя Луны досрочно.

Именно в этой тишине и прозвучал робкий, виноватый голосок. Из-за спины беса Перемен, заслоняясь его тощей фигурой, высунул свою курчавую голову бес Пардонный. Он нервно поправил воображаемый галстук-бабочку и прочистил горло.

— Пардоньте, пардоньте великодушно... — начал он, заламывая тонкие пальцы. — А будет ли на торжестве... это самое... порнуха? — выпалил он и тут же смущенно отшатнулся, будто сам испугался собственной смелости.

Его слова повисли в воздухе, словно неприличный запашок в соборе. И тут же, будто из самой тени, материализовался бес Спорный. Он был одет в потрепанный пиджак адвоката-неудачника, а в лапах его тут же появилась стопка пожелтевших пергаментов.

— С-с-с-спорный вопрос! — прошипел он, растягивая первую согласную, как жвачку. Его глаза с азартом бегали от Пардонного к Балбесу. — Я бы поспорил о самом определении термина! Что такое «порнуха» в контексте хеллоуинской вечеринки? Демонстрация анатомических подробностей у франкенштейновой невесты? Эротический подтекст в танце ведьм у котла? А как же классическое искусство, где обнаженная натура — возвышенный жанр? — Он тыкал когтем в свои бумаги. — Я готов представить меморандум на семистах страницах, доказывающий, что вопрос не имеет однозначного решения и является дискуссионным!

Но ему не дали развернуться. С противоположного конца зала, раздвигая толпу, с праведным гневом выступил бес Нравственный. Он был облачен в строгий, до пят, черный балахон, а на длинном носу его дрожали очки в строгой роговой оправе. В лапе он сжимал толстенный фолиант с вытесненной на кожаном переплете надписью «Моральный Кодекс».

— Никакой порнухи! — прогремел он так, что у беса Покойного отвалилась челюсть, и тому пришлось ловить её на лету. Голос Нравственного был густым, как смола, и категоричным, как приговор. — Я ставлю вето! Наше мероприятие должно нести, пусть и в игровой форме, дидактическую нагрузку о важности воздержания и благонравия! Мы не можем развращать умы смертных! Мы должны... наставлять их на путь истинный! — Он окинул собравшихся испепеляющим взглядом, заставив пару юных бесят невольно выплюнуть игральные кости. — Предлагаю заменить этот непристойный пункт программы коллективным чтением душеспасительных трактатов!

Бес Пардонный, услышав это, совсем сник и, кажется, готов был провалиться сквозь пол глубже в Ад, беспрестанно бормоча: «Ой, пардоньте, я не хотел, право слово, просто осведомиться...»

Бес Спорный, напротив, лишь расплылся в ехидной ухмылке.

— А вот это уже спорное утверждение о пользе трактатов! — воскликнул он, лихорадочно листая свои бумаги. — Можно ли считать нравственным принудительное лишение выбора? Не является ли это формой морального насилия?

Балбес с грохотом рухнул лицом на стол. Пенсне отскочило и полетело на пол. Впрочем, бес Полезный тут же подобрал все осколки в бумажный пакетик и положил на трибуну Балбесу. Впрочем, тому было сильно не до пакетиков.

— ВСЁ! — проревел он, поднимая голову. В его глазах плескалось отчаяние. — Никакой порнухи, никаких трактатов! Бес Телесный, ограничишься мурашками, щекотками и слюнками! А вы трое... — он ткнул когтем в Пардонного, Спорного и Нравственного, — идите и помогите бесу Счётному! Пусть он вас посчитает. До единой молекулы!

С чувством нескончаемой досады опорожнив половину массивного графина и отдышавшись, организатор вечеринок одёрнул фрак, поправил галстук, достал запасное пенсне и подмотал свиток на четверть.

— Вот, к слову, да, о порнухе… — глухо прорычал Балбес, чиркая когтем по свитку.

— Бес Порнухи! — И смерил взглядом субтильного беса, который нервно перебирал плёнки, испещрённые пикселями и намёками. — Твоя сфера — намёки и двусмысленности! Чтоб тени на стене сливались в неприличные силуэты ровно на секунду! Чтоб узор на ковре при определённом освещении складывался в откровенные сцены! Ты — наш художник по части скрытого похабства, виртуоз намёков!

— И… н-н-начинается… — зашептал Бес Порнухи, и его пальцы заплели в воздухе сложную паутину из света и тени. — Вот сейчас ветер колыхнёт занавеску… и на секунду покажется… нет, тебе показалось. Дельфины ли изображены на скромной вазе, или любовники?.. Не поймёшь. А вот в отражении этого канделябра в луже… видишь? Ой, уплыло… Всё должно быть на грани вздоха и взгляда, на острие «а может быть» и «показалось». Самый сладкий грех — тот, что не совершён, а лишь угадан.

— Бес Внимания! — Балбес едва углядел его мелькающую тень, которая перескакивала с одного беса на другого, оставляя за собой лёгкое чувство укола. — Твоя задача — управлять фокусом! Чтоб взгляд гости цеплялся за самую незначительную деталь, забывая о главном! Чтобы в самый разгар бала он вдруг замер, разглядывая пятно на паркете, пока за его спиной разворачивается настоящая мистерия! Ты — виртуоз отвлечения!

— Смотрите! Видите? — прошептал он, его голос рассыпался на крупицы, каждая из которых тянула за собой чьё-то сознание. — Вот тень от вазы… как она ложится… точно крыло забытой птицы… А этот звук… вы слышите? Это же шепот самого времени… Нет, не оборачивайтесь! Вы сейчас упустите момент, когда ваша собственная мысль сделает кувырок! Внимание — клейкая паутина, и я плету её из ничего!

— Бес Шуточный! Юмор — от тебя! Шутки, каламбуры, розыгрыши. Но чёрный юмор, без пошлости! Чтоб гости смеялись до слёз, а не плакали до смеха.

— Сейчас пошутим! — завизжал Шуточный и тут же сунул палец в рот бесу Зубому, изобразив розыгрыш «палец в розетке». Зубый лишь чавкнул в ответ.

— Бес Головый! Ты за головами. Тыквенными, черепашьими, салатными. Следи, чтобы они были свежими, крепко сидели на плечах и не расползались в самый ответственный момент.

— Голова есть? Есть! — отрапортовал Головый, сгрёб в охапку три тыквы и побежал их полировать.

— Бес Действенный! Ты — погоняйло! Будешь бегать, подгонять, торопить и делать так, чтобы все указания выполнялись действенно, а не болтались в воздухе.

— Уже бегу! — крикнул Действенный и понёсся, так что мелкие бесенята едва успевали разбегаться с его пути.

— Бес Овщина! Ты навеваешь творческий ступор и апатию. Если гость или бес слишком активно мыслит — влей в них благородную лень. Пусть их мозги превратятся в питательную мякоть!

— Угу-у-у... — медленно проронил Овщина, с наслаждением растягивая слово. — Все ощутят себя овощами. — Он лежал в углу, уложив лапы под голову и смотрел в потолок, и все, кто оказывался рядом, начинали чувствовать непреодолимое желание тоже ничегонеделать: «Можно я... потом?».

— Бес Дыханный! Отвечаешь за атмосферу в прямом смысле. Проветривай, но без сквозняков! Чтоб паутина колыхалась томно, а не хлопала по физиономиям, как паруса.

— Сдуло! — пыхтел Дыханный, пытаясь одновременно открыть окно и придержать летящие в проём бумаги.

— Бес Жалостный! Ты… — Балбес тяжко вздохнул. — Ты будешь вызывать у гостей жалость. К нам, к себе, к этому миру. Но легонько, чтоб не испортить общее веселье.

— Ой, бедненькие вы мои… — захныкал Жалостный, смотря на Балбеса такими несчастными глазами, что тот немедленно потянулся за успокоительным.

— Бес Жизненный! Противовес Жалостному. Заряжай всех энергией, оптимизмом и волей к жизни! Чтоб даже у самого занудного гостя загорелись глаза.

— Жи-и-изнь! — проревел Жизненный, и от его крика в углу проклюнулся ядовитый кактус, а по колоннам пополз плющ.

— Бес Людный! — Балбес обратился к бесу, чья форма постоянно мерцала, напоминая то толпу на площади, то очередь в загсе, то давку в метро в час пик. — Ты управляешь чувством массы. Чтобы в нужный момент гость почувствовал себя песчинкой в толпе, чтобы бесы в коридорах сталкивались плечом к плечу, создавая ощущение «адской тесноты». Чтобы даже в одиночестве каждый ловил на себе дыхание толпы.

— Один — это тишина. Двое — диалог. А толпа — это стихия, — пророкотал Людный, и его голос сливался в гул сотен невидимых голосов. — Шёпот за спиной, который невозможно разобрать... Толчея в дверном проёме, хотя там никого нет... Давка в лифте, где ты будто бы один... Это всё — я.

Он сжал ладони — и по залу прокатилась волна клаустрофобии, заставляя бесов инстинктивно отодвинуться друг от друга.

— Одиночество пугает. Но быть одиноким в толпе — страшнее вдвойне.

— Бес Очередей! — Балбес с раздражением отыскал его в самом узком коридоре, где тот, никуда не двигаясь, создавал идеальную линейку из собственных копий, каждая из которых скучала и переминалась с ноги на ногу. — Твоя задача — материализация томительного ожидания! Чтоб у любого, даже самого маленького буфета, возникала толпа призраков, листающих несуществующие документы! Чтоб гость, желающий задать вопрос, сначала полчаса простоял за спиной у того, кто «просто спросить», а тот — за тем, кто «забыл, что хотел»! Ты — виртуоз потерянного времени!

— Следующий, подходи! Нет, не вы, а тот, кто после вас! — монотонно провозгласил Бес Очередей, и пространство перед ним тут же сгустилось, образовав несколько новых фигур, неотличимых от настоящих посетителей. — Прелесть не в том, чтобы долго ждать. А в том, чтобы никогда не быть уверенным, подошла ли твоя очередь. Вот этот господин думает, что он последний… — Бес указал на призрака в хвосте, — …но он ошибается. Потому что за его спиной уже стоит тот, кто просто «посмотрит расписание». А за тем — тот, у кого «всего один вопросик». Очередь бесконечна, как Вселенная. И так же полна тёмной материи недосказанности.

Он сделал шаг в сторону, и строй его двойников тут же сместился, безнадёжно запутав, кто за кем должен был идти.

— Бес Толочь! — Балбес кивнул в сторону беса, чьё тело состояло из спрессованных теней, удушливых запахов, локтей и коротких вздохов. — Твоя задача — физическое воплощение давки. Чтобы в дверном проёме внезапно возникала пробка из невидимых тел, чтобы в узком коридоре гостя зажимали со всех сторон, чтобы у буфета царил хаос локтей и невысказанных претензий. Ты — материализованная теснота.

— Проходите, проходите! Не задерживаемся! — пробурчал Толочь, сам создавая пробку в арке, просто замерев в ней. — Я не толкаюсь, а просто занимаю место. Место, которого всегда не хватает. Воздуха, которого вечно мало. Личного пространства... а что это такое? Не слышал.

Он сделал шаг вперёд — и три беса рядом невольно сгрудились.

— Очарование толкотни не в хаосе. А в том, что в ней всегда есть крайний. И это... очень объединяет.

— Бес Платный!

— М-десь?.. — тот с трудом отвлекся от созерцания чужого кошелька, который он гипнотизировал взглядом.

— Продумай плату за вход, за развлечения, за сортир, за выход, наконец.

— Ура-а! — взвизгнул Платный, и в его глазах зажглись огоньки, похожие на символы валют.

— Но, это… — Балбес поморщился. — Воздух бесплатным оставь.

— Ну, во-о-от, воздух им за так подавай, — проворчал Платный, с обидой шмыгнув носом.

— Бес Денежный!

— Йёк? — ворохнулся обладатель того самого притягательного кошелька, инстинктивно прижимая его к груди.

— Работаешь в паре с Платным. Стяжай все финансы, закрути все утечки. Праздник должен идти нам в прибыль.

— Замётано, босс! — Денежный подмигнул Платному. — Пошли мы дурить плательщиков.

— Бес Честный, следишь за этими двумя, чтоб всё было честно.

— Ясно, — коротко бросил Честный, уставившись на парочку беспринципных финансистов взглядом, в котором читалась непоколебимая решимость.

— Бес Наличный, всё материальное — на тебе! Наличный расчёт, наличная грязь, наличные тыквы. Без «безнала»!

— Все наличности — в наличии! — отрапортовал Наличный, звякая мелкими черепами-монетами. — Принимаю только хруст купюр и звон грехов!

— Бес Корыстный! — Балбес позвал его, и тот мгновенно появился, причём не просто так, а с уже подготовленным коммерческим предложением в лапах. — Твоя задача — извлекать выгоду из всего. Если гость чихнул — предложи ему платок за полдуши. Если бес Страшный напугал кого-то до слёз — организуй платный сеанс «снятия испуга». Ты — гений монетизации даже самого незначительного события, творец новых рынков, где товаром становится всё, что можно ощутить, подумать или испытать.

— Прекрасная возможность! — воскликнул Корыстный, с лёгкостью жонглируя цифрами и контрактами. — Я уже просчитал: если гость захочет выйти с праздника на пять минут раньше — это будет стоить ему три души. А если он просто подумает об уходе — одна душа за нелояльные мысли. Ничего личного, просто бизнес. Рано или поздно у всего появится своя цена. Даже у Ада.

Он одобрительно кивнул в сторону Беса Платного:

— Коллега, я восхищён вашим тарифом на воздух! Но, если позволите, я бы добавил систему подписок: «Базовый пакет — 3 вздоха в минуту», «Премиум — дышите без ограничений, но с рекламой».

«И-и-и за сколько он готов продать Ад?» — задумался Балбес. И похоже, он невольно произнес это вслух…

Бес Корыстный, слегка прищурясь, достаёт калькулятор и блокнот с графиками.

— За сколько продать Ад?.. Вопрос не в цене. Вопрос — в условиях сделки.

Одернув манжеты, бес раскрывает перед Балбесом папку с расчётами:

— Рассмотрим пакет «Ад под ключ»:

Базовый актив: территории, инфраструктура (котлы, Институт Программирования Душ), бренд «Ад» с историей.

Нематериальные активы: патенты на технологии (страх, отчаяние, экзистенциальный кризис), база данных душ, авторские права на боль.

Персонал: все бесы (с сохранением KPI, но с пересмотром бонусной системы).

— Но учтите — я не продаю раз и навсегда. Только в аренду с правом выкупа или по франшизе.

Покупатель получает:

Готовую систему страданий

Обучение персонала

Ежемесячные обновления кошмаров по подписке.

Мы оставляем за собой:

Право на 30% от чистой прибыли новых грехов

Брендирование — «Официальный филиал Ада от Корыстного™».

Возможность расторгнуть сделку, если покупатель проявляет чрезмерную гуманность.

— Стартовая цена... — Корыстный вдумчиво считает на калькуляторе. — 10;; душ + 1 бессмертная душа в качестве залога + ежемесячные отчисления 70% от вновь приобретённых грехов.

Заканчивает, вежливо улыбаясь:

— Скажите, вас устраивает рассрочка на десять тысячелетий? Или предпочтёте единовременный платёж скидкой 15%? ...А если вас заинтересует, у меня есть выгодное предложение по продаже Рая в качестве опциона.

Кое-как отнекавшись от всех «очень выгодных предложений», Балбес вернулся к работе.

— Бес Печный, как обычно, смотришь за отоплением. Адская жаровня, знаешь ли, не всем подходит. Температуру на месте проведения праздника подровняй ближе к ранней осени средней полосы России.

— Если бес Местный ещё отыщет такое место… пойду пока-сь за топливом, — пробурчал Печный, шаркая в сторону выхода с кочергой наперевес.

— Бес Усый! — Балбес кивнул бесу с длинными изящными усами, чьи кончики вибрировали, улавливая малейшие токи воздуха. — Ты — виртуоз незримых прикосновений и тактильных намёков! Чтобы паутина беса Страшного касалась щеки гостя нежно, как поцелуй давно умершей любви. Чтобы ветер из коридора обнимал за плечи, словно старый друг, который вот-вот предаст!

— Осязаю... нюансы... — пропел Усый, и его усы изогнулись, поглаживая пустоту. — Создаю воспоминания, которых не было. Вот гость проходит мимо зеркала — и ему кажется, что кто-то только что дотронулся до его плеча сзади. Кто? Зачем? Он будет помнить это прикосновение дольше, чем крики из подвала.

Он провёл усами по лапе беса Телесного, и тот вдруг почувствовал тоску по дому, которого у него никогда не было.

— Бес Бородый! — Балбес с уважением посмотрел на беса, чья борода тянулась через весь зал, опутывая ножки стульев и храня в своих прядях обрывки забытых клятв. — Твоя задача — связь с прошлым. Чтобы в каждом углу витал налёт старины, чтобы гости чувствовали тяжесть веков, даже если им двадцать лет. Ты — хранитель паутины времени!

— Всё уже было... и повторится... — с расстановкой прогромыхал Бородый, и многочисленные пряди его бороды шевельнулись, как спящие змеи. — Я ненадолго возвращаю забытое. Вот на этом столе в 1673 году пролили вино из окаменевших слёз — и пятно до сих пор проступает, если гость боится темноты. А в той нише в 1812-м бес Перемен плакал о несбывшемся — и теперь там всегда пахнет грустью.

Одной прядью бороды он указал на потолок:

— Институт помнит всех, кто здесь был. И я — его память.

— Бес Породный! — Балбес кивнул бесу, от которого пахло влажной землёй, мхом и древними камнями. — Ты — специалист по материям. Чтобы мрамор стен помнил отпечатки ладоней самоубийц, чтобы дерево пола скрипело голосами прежних обитателей, чтобы кирпичи шептали историю каждого греха, который они видели.

— Камень помнит... Дерево хранит... — прошелестел Породный, касаясь стены, и та на мгновение проступила влажными пятнами, словно вспомнила потоп. — Я пробуждаю память материалов. Этот камень когда-то был частью алтаря, эта балка помнит петлю, это стекло видело, как рвут письма. Я просто даю им голос. А уж что они скажут гостям... это зависит от тишины в их душах.

— Бес Опасный, отвечаешь за безопасность.

— Да-ась… — протянул Опасный, с любовью поглядывая на свой пояс, увешанный склянками и ножами. — Сера, глицерин, динамит, огнемёты и огнетушители во всех стратегически важных местах. Идёт.

— Бес Полый, отвечаешь за танцпол, и без шуток — прошлый раз мы недосчитались нескольких любителей потанцевать, пропавших в скрытых ловушках.

— Ну, лан… — неохотно согласился Полый, постукивая ногой по полу, который стал прозрачным и показал бурлящую лаву под ним.

— Бес Отрадный, твоя задача — чтобы всем гостям было отрадно. Подбадривай загрустивших, утешай испуганных, направляй заблудившихся.

— Постараюсь для отрады! — улыбнулся Отрадный, и от его улыбки даже бес Перемен перестал хныкать.

— Бес Пробудный, разбуди беса Сонного, он опять проспал всё совещание. И проследи, чтобы гости на вечеринке тоже не засыпали.

— Пробуждение — моя страсть! — оглушительно рявкнул Пробудный прямо в ухо бесу Сонному, который вздрогнул, перевернулся на другой бок и продолжил храпеть.

— Бес Кровный! Ты — наша живая связь. Чтоб каждый гость почувствовал, что это его давний семейный дом.

— Родство познаётся в сходстве привычек, — степенно произнёс Кровный, и в воздухе запахло тёплой кровью и далёкими общими предками.

— Бес Родный, отвечай за тёплую, почти семейную атмосферу. Чтоб даже самый робкий смертный почувствовал себя здесь как в родном проклятом замке.

— Родня, значит? — ухмыльнулся Родный, озирая толпу. — Ну, здрасьте, здрасьте, проходите, располагайтесь, прямо как дома! — крикнул он так душевно, что несколько бесенят тут же побежали к нему за советом, как подложить кнопку на стул повежливее.

— Бес Дарный! Дары для всех даром! Особенно новичкам, заглянувшим к нам впервые, и чтоб никто не ушел бездарно — нам необходимо поднимать популярность и расширять аудиторию.

— Не вопрос, организую, — весело откликнулся Дарный, и из его котомки тут же посыпались мелкие, но симпатичные сувениры в виде миниатюрных чертиков. — Припрягу беса Возмездного заодно.

— Не выйдет, у меня другая задача — я несу возмездие во имя Луны! — крикнул из дальнего угла Возмездный, эффектно заслонясь плащом.

— Припряги вон беса Работного, его без работы оставлять нельзя! — посоветовал кто-то из толпы.

— Самоорганизация, конечно, одобряется, — кашлянул в кулак Балбес, с трудом скрывая раздражение, — но в меру. И да, бес Мерный?

— Слухаю… — отозвался Мерный, появляясь из ниоткуда с весами и мерным стаканом в лапах.

— Вы с бесом Алкогольным организуете выпивку и всё иже с ней. И чтоб всё было в меру. Бес Донный проследит.

— Попытаемся, — скептически хмыкнул Мерный, уже прикидывая, как отмерить «меру» для беса Алкогольного, у которого тряслись лапы в предвкушении.

— Бес Вкусный… Стоп! Кто опять беса жрёт?! Бес Зубый, выплюнь немедленно!

— Так он же вкусный… — попытался оправдаться Зубый, с неохотой за хвост вытаскивая из зубастой пасти пожамканного обслюнявленного беса. Тот разевал рот и хлопал глазами, издавая запах свежеиспечённой пиццы с ананасами.

Что верно, то верно. Балбес с трудом подавил желание влепить лапу в собственный пятак. Выручила профессиональная выдержка.

— Вы — за жратву, снедь, закуски, яства и прочее съестное. И ты это… — последовал укоризненный взгляд на виновника несостоявшегося «лапомордия». — Будь менее вкусным, если не хочешь постоянно оказываться в зубах.

— Угусь, — всхлипнул тот, покрываясь огуречными пупырышками и адской аджикой, отчего стал ещё аппетитнее.

— Бес Раздельный! Следи, чтобы всё было раздельно: мухи от котлет, мясо от рыбы, вегетарианцы от мясоедов, танцпол от зоны отдыха. Никакого хаоса!

— Разделяю и властвую! — провозгласил Раздельный, проводя мелом на полу решительную черту.

— Бесы Душный и Пристрастный…

— А чего ты так косо на нас посмотрел, Балбесик? Пенсне запотело? И список твой даже на треть не подтянулся, — ехидно протянул Пристрастный, обнимая за плечи Душного, который пытался задушить плотоядный цветок в горшке.

— Ваша обязанность — душнить с пристрастием, чтоб никто не спускал лапова. И нет, не меня, брысь отсюда! — огрызнулся управитель балов и вечеринок, отмахиваясь от них свитком.

— Душить прекрасные порывы, йей! — проорали они в унисон и умчались прочь, оставив за собой шлейф из увядших энтузиазмов.

Балбес покачал головой, слыша удаляющиеся преисполненные оптимизма топот и грохот. Он устало обернулся к Главсобесу, но тот уже удалился в тень, и только довольное тихое урчание доносилось оттуда.

Балбес удовлетворённо кивнул и продолжил, с трудом перематывая тяжёлый свиток:

— Бес Принципный, следи, чтобы не нарушались главные принципы Бесовства! И ты, Цельный — за цельность восприятия. Чтоб хаос был гармоничным!

— Ни шагу в сторону от принципов! — заявил Принципный, скрестив лапы.

— Всё будет целостно... в своём безумии, — улыбнулся Цельный.

— Бес Защитный! Работаешь в паре с Опасным. Защищай гостей от слишком уж опасных шуток беса Вредного и от их же собственной глупости.

— Защита включена! — рявкнул Защитный, вставая между Вредным и электрической розеткой.

— Бес Надёжный! Ты — наша скала. На тебя можно положиться. Подстрахуешь всех, кто подведёт. Ты — наш главный страхующий.

— Надёжно, как в аду, — кивнул Надёжный, проверяя прочность верёвки, на которой висел светильник.

— Бес Перебойный! — Балбес чуть не пропустил его, затерявшегося за спиной беса Сильного. — Твоя зона ответственности — бесперебойная работа. Чтобы музыка не прерывалась, чтоб свет не мигал в самый драматичный момент, чтоб порталы не захлопывались перед самым носом у важных гостей. Никаких сбоев!

— Без перебоев! — бодро отрапортовал Перебойный, с любовью поглаживая огромный рубильник, который он, похоже, принёс с собой. — Я всё продумал. У меня есть резервные генераторы, работающие на чистой энергии отчаяния, и удлинители с запасом прочности на три апокалипсиса. Ни одна гирлянда не помрёт!

Он тут же принялся обматывать чёрной изолентой ножку стула, с которого только что слез бес Путный, на всякий случай обеспечивая «бесперебойность» её устойчивости.

— Бес Проводной! Ты отвечаешь за все провода, кабели и сети. Чтоб энергия текла без потерь, а паутина не путалась с проводкой. Никаких коротких замыканий, кроме запланированных!

— Связь будет стабильной! — пробормотал Проводной, не отрывая взгляда от клубка проводов в своих лапах, в котором он что-то безуспешно искал. — Если найду, где тут конец… Главное — не перерезать синий. Или красный?..

— Бес Дельный! — Балбес с облегчением отыскал его в толпе. Тот, не дожидаясь вызова, уже составлял таблицу эффективности распределения задач, попутно помогая бесу Проводному распутывать кабель. — Твоя задача — следить, чтобы всё делалось дельно. Чтобы суета не заменяла суть, а пафос — результат. Если бес Страшный создаёт ужас, он должен быть целенаправленным и эффективным, а не просто артхаусным стенанием. Если бес Платный стрижёт купоны, то без лишнего шума и с максимальной выгодой. Ты — наш гид в вопросах целесообразности!

— Так и есть, — кивнул Дельный, не отрываясь от своего блокнота, где он уже чертил диаграмму «Затраты/Результат по созданию экзистенциального ужаса». — Без толку ничего не должно пропадать. Ни одна слеза гостя, ни одна потраченная душа. Всё должно работать на общий КПД праздника. Я прослежу, чтобы антураж пугал не на 70, а на все 90 процентов, а портал для вампиров потреблял на 30% меньше греховной энергии. Дело же надо делать правильно.

Он поднял на Балбеса спокойный, уверенный взгляд. В его присутствии сам воздух становился менее истеричным и более... деловым.

— Если кто-то начнёт заниматься ерундой, я вежливо, но твёрдо направлю его энергию в нужное русло и максимально эффективно.

Балбес впервые за всё совещания почувствовал, что у хаоса появился личный неумолимый менеджер проекта. И это было даже страшнее, чем все проделки беса Вредного.

— Бес Щёточный! — Балбес оглядел зал и заметил его в углу, где тот старательно вычищал щёткой-ёршиком трещину в полу, из которой сочился лёгкий дымок отчаяния. — Твоя задача — чистота! Вернее, её иллюзия. Чтоб паутина беса Страшного висела художественно, а не как обычный мусор. Чтобы следы от грязи на полу складывались в загадочные узоры, а не просто пугали антисанитарией. Ты — гарант презентабельности нашего Ада!

— Чистота — залог… нездоровья, — поправился Щёточный, не прерывая работы. Его щётка выписывала замысловатые вензеля, и пол под его лапами начинал блестеть зловещим, почти неестественным лоском. — Ни одна пылинка не ляжет криво. Ни одно пятно крови не будет выглядеть банально. Всё должно быть эстетично, стильно и гигиенично-пугающе. Я прослежу, чтобы даже грязь выглядела… дорого.

Он достал крошечную метёлочку и аккуратно смахнул невидимую соринку с плеча беса Порядочного.

— После вечеринки, — добавил он с лёгким блеском в глазах, — я приведу всё в идеальное состояние. Чтобы к утру место праздника снова выглядело как образцово-заброшенное. Без единого намёка на то, что здесь кто-то… веселился.

Балбес с почтительным ужасом наблюдал, как Щёточный заставляет пыль сиять, как звёздную россыпь. Теперь у хаоса был собственный су-шеф и дизайнер по грязи. Праздник становился гарантированно безупречным — в самых извращённых смыслах этого слова.

— Бес Заветный! — Балбес произнёс это имя с особым уважением, и в воздухе запахло старыми клятвами и пылью забытых обетов. — Ты работаешь с обещаниями. Ты — хранитель нерушимого.

— Слово — не воробей... особенно если его поймать, приручить и сделать орудием, — тихо ответил Заветный, перебирая в лапах нити, сотканные из чужих обетов. — Я не наказываю за нарушение. Я просто напоминаю о долге. Чтобы гость, давший слово вернуться, чувствовал зуд в душе, пока не сдержит его. Чтобы клятва, брошенная в гневе, висела гирей на шее произнесшего. Тише, слышите? Это шепчется обещание, которое дали триста лет назад. Оно до сих пор ждёт.

Он дёрнул за невидимую нить, и где-то далеко вздохнул призрак, вспомнив, что так и не женился на той самой ведьме.

— Обещания — лучшие цепи. Они не ржавеют.

— Бес Желанный! Ты отвечаешь за самые сокровенные, заветные желания гостей. Угадывай их и… создавай иллюзию, что они вот-вот сбудутся. Не сбывай, а именно создавай иллюзию! Мы же не волшебники, в конце концов.

— Заветное желание сбудется… может быть… — загадочно прошептал Желанный, запуская в воздух радужные пузыри.

— Бес Проигрышный! — Балбес кивнул ему с странной смесью брезгливости и уважения. Тот стоял чуть поодаль, и его присутствие немного затуманивало воздух. — Твоя задача — гарантировать неудачу. Но не тотальную, а именно дозированную. Чтобы гость, играя в кости с бесом Призорным, всегда был почти у победы, но в итоге проигрывал. Чтобы надежда тлела, но не гасла, а удар разочарования был всегда свеж и остр. Ты — виртуоз несбывшихся обещаний.

— Проигрыш — это тоже искусство, — тихо, с хрипотцой произнёс Проигрышный, и его слова пахли остывшим пеплом. — Я не отнимаю всё. Я оставляю им один шанс из ста. Достаточно, чтобы они видели цель, но не достаточно, чтобы её достичь. Это рождает азарт... а за ним — ту самую, сладкую горечь поражения. Именно ради неё они и приходят снова.

Он провёл ладонью по стене, и идеально ровная штукатурка вдруг осыпалась в одном единственном, самом видном месте.

— Я делаю провал... безупречным.

— Бес Заботный! О себе позаботься. О гостях. Уставшему — стул, замёрзшему — плед, голодному — направление к бесу Вкусному.

— Я уже забочусь! — засуетился Заботный, поправляя галстук бесу Порядочному.

— Бес Мятежный! Вноси здоровый мятеж! Подстрекай гостей на безобидные бунты: против скучных танцев, против невкусной еды. Но без разрушений!

— Бунт на корабле! — восторженно закричал Мятежный, начав сбрасывать со стола канцелярские кнопки.

— Бес Остановочный! Расставишь по залу зоны отдыха, чтоб гости могли сделать остановку, передохнуть. Диванчики, пуфики, кресла-гробы.

— Остановка по требованию! — пообещал Остановочный, уже таща за собой огромный пуф.

— Бес Ответный! Принимай ответные меры. На хамство — вежливость, на агрессию — обаяние, на дурацкие вопросы — исчерпывающие ответы.

— Будет дан достойный ответ! — заверил Ответный, тренируя перед зеркалом обаятельную улыбку.

— Бес Отказный! Ты будешь вежливо отказывать. Тем, кто просит слишком много, кто лезет туда, куда не следует, кто хочет забрать сувенирную тыкву размером с беса Грузного.

— Вот вам официальный отказ, в двух экземплярах — сказал Отказный, тут же протягивая Балбесу какую-то бумажку.

— Бес Отлагательный! Все срочные и важные дела, которые возникают во время вечеринки, будешь переводить в разряд «срочных, но не очень» и «важных, но можно подождать».

— Отложу на потом! — сразу же согласился Отлагательный, откладывая в сторону только что полученное задание.

— Бес Ошибочный! Ты… — Балбес снова вздохнул. — Ты будешь отвечать за мелкие, милые, незаметные ошибки. Перепутанные таблички, не тот сорт джема в пирогах. Чтобы гости чувствовали, что всё по-настоящему, ведь без ошибок не бывает.

— Ой, ошибся! — сразу же сказал Ошибочный, надев левый ботинок на правую ногу.

— Бес Различный! А ты — за разнообразие! Чтоб музыка была разной, закуски — различными, развлечения — на любой вкус.

— Разнообразить — значит оживить! — воскликнул Различный, сгребая в кучу самые несовместимые предметы: скрипку, бублики и бензопилу.

— Бес Выбора! — Балбес указал на беса, который стоял перед двумя абсолютно одинаковыми дверями, с выражением мучительного экзистенциального кризиса на лице. — Твоя сфера — мультипликация альтернатив! Ты не просто предлагаешь два пути — ты создаёшь иллюзию, что от каждого шага зависит вечность! Выбор между чаем и кофе должен ощущаться как метафизическая дилемма! Ты — наш специалист по параличу решений!

— Но… а если… — замер Бес Выбора, его пальцы дрожали, указывая то на одну, то на другую дверь. — Эта ведёт к лёгкой, но мимолётной радости… а та — к глубокому, но горькому прозрению… Или наоборот? Может, за обеими вас ждёт одно и то же, но осознание этого придёт слишком поздно? Выбор — это не действие, это вечное прощание с той версией себя, что не состоялась… Так кого же вы убьёте сегодня — оптимиста или пессимиста в себе?

— Бес Результатный! Ты за результат. После вечеринки предоставишь отчёт: сколько было гостей, какая прибыль, сколько испугались до слёз и сколько смеялись до упаду.

— Результат будет! — пообещал Результатный, запуская сложную систему счёта на гигантском чёрном калькуляторе.

— Бес Ропотный! Будешь принимать весь ропот и недовольство. Гости будут роптать на цены, на толкотню, на музыку — всё выслушаешь, кивнёшь и пропустишь мимо ушей.

— Опять они недовольны… — пробурчал Ропотный, уже готовясь к недовольным возгласам.

— Бес Удержный! Следи, чтобы веселье было удержным, в рамках приличий. Никаких драк, дебошей и разборок. Всё культурно!

— Удержу на грани! — пообещал Удержный, сжимая в лапах символические поводья.

— Бес Успешный! Отвечаешь за общий успех мероприятия. Координируй, направляй, вдохновляй! Чтоб вечеринка прошла на «ура».

— Успех гарантирован! — уверенно заявил Успешный, и его уверенность моментально передалась всем присутствующим.

— Бес Славный! Отвечаешь за нашу славу! Чтоб после вечеринки о нас говорили только в превосходных степенях. «Славно погуляли!», «Бесы — славные ребята!».

— Прославимся! — обрадовался Славный, набрасывая на плечи гербовую мантию.

— Бес Участный! Следи, чтобы все гости были вовлечены, были участниками, а не просто зрителями. Никаких стенотяпов!

— Примите участие! — призвал Участный, вовлекая в хоровод беса Счётного, который от неожиданности уронил счёты.

— Бес Полезный! Ты — наш главный полезный бес, который везде пригодится. Помогай всем, кому нужна помощь, выполняй мелкие поручения, будь на подхвате.

— Пригождаюсь! — обрадовался Полезный, тут же подхватив свиток, падающий со стола беса Счётного.

— Бес Смысленный! Ты за глубокомыслие. Навевай гостям мысли о вечном, о бренности, о смысле жизни… Но ненадолго, а то опять в депрессию впадут.

— В чём смысл?.. — задумчиво спросил Смысленный, и несколько бесенят вокруг тоже задумались.

— Бес Содержательный! — Балбес обвёл взглядом зал и наконец обнаружил его в самом центре, где тот неподвижно стоял, уставившись в одну точку с выражением созерцания невероятной глубины на морде лица. — Твоя задача — наполнять смыслом каждую пылинку! Чтоб гость, глядя на обычную трещину в штукатурке, видел в ней символ неотвратимого раскола бытия! Чтоб скрип двери звучал как вопрос о бренности всего сущего! Ты — наш гений подтекста!

— Всё есть текст, — медленно и весомо произнёс Бес Содержательный, не меняя позы. — И я — его читатель. Вот эта капля, стекающая по стене… это не просто вода. Это метафора неумолимого времени. А узор на ковре… видите? Это явное указание на то, что любая структура стремится к хаосу. Даже ваше желание прервать меня сейчас — не что иное, как бессознательный протест против диктатуры смысла.

Он тяжело вздохнул, и воздух вокруг наполнился ощущением глубокой, почти невыносимой значительности.

— Я сделаю так, что гости будут видеть послания даже в расположении столовых приборов. Искать тайные коды в меню. Читать приговоры в узорах на потолке. Ничто не будет просто тем, чем кажется. Всё будет содержать в себе бездну смыслов. Иногда даже настоящих.

— Бес Правный! Следи, чтобы всё было по Уставу Бесовства!

— По праву сильного! — ошибочно заявил Правный, но его тут же поправил взгляд Балбеса. — То есть, по закону!

— Бес Апелляционный! Ты принимаешь и... отклоняешь все апелляции, жалобы и просьбы о пересмотре решений. Твои формулировки отказов должны быть изощрёнными, неопровержимыми и доводить до слёз.

— Отказано. В соответствии с пунктом 7.2.4.б Устава... — начал он, доставая громоздкий фолиант. — Я не оставлю от их претензий камня на камне. Каждый мой отказ будет шедевром юридического коварства!

— Бес Прерывный! Организуешь перерывы в музыке, в танцах, в веселье. Короткие, но драматические паузы, чтобы гости успели перевести дух и осознать весь ужас… то есть, всё веселье происходящего.

— Пауза! — скомандовал Прерывный, и музыка ненадолго стихла.

— Бес Примерный! Подавай пример! Пример того, как надо веселиться, как надо пугать, как надо работать. Будь нашим эталоном.

— Примерно так! — сказал Примерный и продемонстрировал идеальную, по его мнению, зловещую улыбку.

— Бес Порядок! Ты за порядок. Чтоб всё было на своих местах, чисто и аккуратно. После вечеринки — идеальная уборка.

— Порядок — прежде всего! — заявил Порядок, нервно поправляя криво висящую картину.

— Бес Помощный! Ты — главный помощник. Помогай всем, кто попросит, подменяй тех, кто устал, будь нашим универсальным бесом.

— Помогать — это моё второе имя! — крикнул Помощный, уже помогая бесу Сильному поднимать упавшую колонну.

— Бес Приютный! Организуешь уютные уголки, где гости могут укрыться от шума, уединиться и почувствовать себя как в надёжном приюте.

— Приют для уставших душ! — пообещал Приютный, начиняя мягкие подушки грешными снами.

— Бес Совестный! Ты — наша совесть. Будешь тихонько нашептывать гостям, что, может, не стоит пить так много или излишне дразнить беса Зубого. Но очень тихо!

— Совестно как-то… — прошептал Совестный, опуская глаза.

— Бес Сознательный! Следи, чтобы гости оставались в сознании. И в здравом уме. Если кто-то теряет сознание от страха или усталости — приводи в чувство.

— В сознании? В сознании! — бормотал Сознательный, тряся за плечи беса Покойного, который просто прилёг отдохнуть.

— Бес Стыдный! Вызывай у гостей чувство стыда за мелкие провинности. Съел последнюю закуску — стыд! Опоздал на конкурс — стыд! Но легкий, воспитательный стыд.

— Как не стыдно! — укоризненно сказал Стыдный, глядя на беса Платного, и тот невольно убрал лапу из чужого кармана.

— Бес Тактный! Следи за тактом. И за тактичностью. Чтоб никто никого не обижал, чтобы шутки были точными, но не колющими.

— С тактом? С тактом, — вежливо согласился Тактный.

— Бес Хозный! Ты — за хозяйственные нужды. Мыло, туалетная бумага, запасные лампочки, скотч. Всё должно быть в наличии и в доступности.

— Хозрасчёт! — рявкнул Хозный, сгребая в охапку рулоны бумаги.

— Бес Хитростный! Отвечаешь за все хитрости и уловки. За запутанные квесты, за головоломки, за скрытые механизмы. Чтоб гостям было интересно разгадывать.

— Вот хитрость! — сказал Хитростный, и дверь за его спиной внезапно стала стеной.

— Бес Цветный! Ты за цветовую гамму! Чтоб преобладали оранжевый, чёрный, лиловый. Никаких пастельных тонов и уж тем более бежевого!

— Расцветём! — пообещал Цветный, и его собственная шерсть заиграла всеми цветами радуги.

— Бес Человечный! Ты — наш специалист по человеческим слабостям. Подскажешь, чего они хотят, чего боятся, что их радует. Будь нашим «человековедом».

— О, я знаю их, этих человеков… — мечтательно сказал Человечный, потирая лапы.

— Бес Смертный! — Балбес отыскал его в стороне от всеобщей суеты. Тот стоял, задумчиво наблюдая, как сидящий на подоконнике призрак лаборанта пытается допить свой вечный кофе. — Твоя роль — быть «мостом». Ты доскональнее всех знаешь и чувствуешь нужды смертных. Их сиюминутные слабости, их потаённые страхи, их мимолётные желания. Следи, чтобы ни одна мелкая прихоть гостя не осталась без внимания. Хочет ли он внезапно жареного зефира в три ночи или испытывает подсознательную тоску по звуку дождя по крыше — ты должен предугадать и обеспечить. Ты — наша служба точечного сервиса для бренной души.

— Понимаю с полуслова, — тихо, но очень внятно ответил Смертный. В его глазах сияла бездонная грусть, накопленная за эоны наблюдений за людскими судьбами. — Я услышу, о чём они не решаются попросить вслух. Страх опоздать на последнюю электричку, желание спрятаться от всех в тёмном углу, внезапная ностальгия по запаху детского сада… Всё это станет частью атмосферы. Я сделаю так, чтобы каждый гость почувствовал: его самые мимолётные печали здесь ценят и понимают.

— Бес Чувственный! Отвечаешь за чувства. Чтоб гости не просто веселились, а чувствовали всю гамму: от лёгкой тревоги до восторга.

— Прочувствуйте всё! — призвал Чувственный, и по залу пронёсся вздох общего умиления.

— Бес Эмоциональный! — Балбес обратился к бесу, чьё тело переливалось всеми оттенками чувств: от багрового гнева до прозрачной грусти. — Твоя задача — управление эмоциональными качелями. Чтобы гость за минуту переходил от хохота к рыданиям, от нежности к ярости. Чтобы ни одно чувство не задерживалось надолго, оставляя после себя лишь опустошение.

— Чувства — это краски! И я — художник! — воскликнул Эмоциональный, и по залу прокатилась волна беспричинной радости, сменившись приступом всеобщей тоски. — Зачем выбирать одно, если можно испытать всё и сразу? Вот смотрите: гость видит тыкву — и плачет о бренности жизни. Через секунду он злится на себя за эти слёзы. Ещё через мгновение — влюбляется в призрака за шторой. Разве не прекрасно?

Он хлопнул в ладоши, и у Беса Вредного навернулись слёзы умиления.

— Бес Сахара Сладкого! — Балбес подозвал беса, от которого пахло карамелью, патокой и детством, которое никогда не заканчивалось.

— Всё будет сладко-сладко! До самой тошноты! — пропел Сладкий, и его голос лип к слуху, как ириска. — Я не даю наслаждение. Я даю переизбыток. Одна капля мёда — радость. Бочка — пытка. Я делаю так, чтобы воздух стал густым, как сироп, улыбки застыли, а в горле першило от избытка мёда. Я дарю искушение, от которого выворачивает. Я заполняю всё: мысли — сахарными грёзами, слова — глазурью, душу — патокой. Хотите, чтобы гость возненавидел самые свои светлые воспоминания? Обесцветьте их сладостью!

Он махнул лапой, и струя сгущённого молока повисла в воздухе, тяжёлая и безвкусная.

— Сладость должна быть дозой. А я — тот, кто эту дозу превышает. Всегда.

— Бес Предельный! Ты — наш ограничитель. Следи, чтобы всё было в пределах разумного: шум, свет, эмоции, траты. Никаких превышений!

— Предел ясен! — кивнул Предельный, мысленно очерчивая вокруг себя красную линию.

— Бес Граничный! — Балбес обратился к бесу, который стоял ровно на линии, где тень от колонны встречалась с полосой лунного света, и казался сотканным из самой этой границы. — Твоя задача — обозначение пределов. Чтобы гость точно знал, где заканчивается «страшно» и начинается «смертельно», где «веселье» перетекает в «безумие», а «дискомфорт» — в «необратимый ущерб психике». Ты — страж допустимых отклонений.

— Всё имеет свой предел. Даже бесконечность — и та чему-то служит границей, — прозвучал голос, будто доносящийся из узкой щели между мирами. — Я не запрещаю выходить за рамки, но напоминаю, что у каждой бездны есть край. Вот здесь можно спуститься в подвал — и вернуться. А вот здесь — уже нет. Это не угроза. Это — свойство пространства.

Он провёл ладонью по воздуху, и в нём остался вибрирующий, едва видимый контур.

— Моя работа — делать выбор осознанным. Чтобы риск был не случайностью, а решением.

— Бес Вестный! — Балбес увидел его у двери, застывшего в ожидании, с свитками на поясе и гусиным пером за рогом. — Ты — проводник новостей. Ни один приказ не должен потеряться, ни одно предупреждение — опоздать. Разноси вести так, чтобы они опережали события. И пусть даже дурные известия приходят с изящным оформлением!

— Весть — как ветер. Её не удержать, — отозвался Вестный, и его голос звучал так, будто доносился из соседнего зала, хотя он стоял рядом. — Я несу не просто слова. Я несу настроение. Объявление о начале бала будет пахнуть звёздной пылью, а извещение о закрытии бала — отдавать затхлостью склепа. Всё будет упаковано в нужную атмосферу.

Он развернул один из свитков, и по залу пронёсся шепот: «Бес Платный повышает цены на томление... через пять минут».

— Никто не будет застигнут врасплох. Но никто и не успеет к этому подготовиться. Идеальный баланс.

— Еще двое бесов. Конечный, ты подводишь итоги. Основательный — закладываешь фундамент всех процессов. Без вас всё рассыплется!

— Всё приведу к одному знаменателю! — мрачно пообещал Конечный.

— Основательно. Медленно. Нерушимо. — прогремел Основательный, и пол под ним стал прочнее.

— Бес Шовный! Ты за латание дыр. Зашивай прорехи в реальности, скрепляй разваливающиеся стены, сшивай расползающиеся тени. Чтобы ужас был монолитным!

— Сошьём всё в цельный кошмар... — прошипел Шовный, в его длинных проворных лапках блеснула игла с нитью из сумеречного шёлка. — Ни одна трещина в мироздании не уйдёт от моего внимания. Всё будет аккуратно и прочно сшито... в единый ковёр вечного ужаса.

— Бес Костный! — Балбес обратился к бесу, чье тело напоминало анатомический атлас, а пальцы звенели, как перебираемые позвонки. — Твоя сфера — несущие конструкции. Следи, чтобы скелеты в шкафах не проседали, чтобы рёбра лестниц не трещали под ногами, а скрытый остов самого Института оставался незыблемым.

— Всё держится на костях. Даже метафоры, — щёлкнул Костный, поправляя свою ключицу. — Я не создаю форму. Я создаю то, что её держит. Вот гость спотыкается — это я проверяю его на прочность. Вот призрак проваливается сквозь пол — это я убираю лишнюю косточку из решётки реальности. Всё должно быть крепким. Или... ломаться с правильным хрустом.

Он провёл ладонью по стене, и та на мгновение стала прозрачной, показав идеальный ажур из костяных балок.

— Страх гниёт. А кость — вечна. Я делаю ваш ужас долговечным.

— Бес Илово! — Балбес произнёс это имя с особым уважением, глядя на беса, чьи лапы были по локти в чём-то тёмном, вязком и бесконечно плодородном. — Ты — хранитель первоматерии. Твоя задача — обеспечивать среду для воплощения. Из твоего ила бес Страшный лепит чудищ, бес Образный черпает метафоры, а Безделица сосёт тоску. Без тебя наши идеи останутся лишь пустыми мыслями!

— Всё из меня... и всё ко мне вернётся, — булькнул Илово, и на полу перед ним выросла маленькая идеальная клумба бурьяна и скорби. — Я — тина на дне их снов, осадок на дне их памяти. Из моего ила рождаются самые живучие кошмары и самые цепкие намёки. Без моей грязи — ваш хаос будет слишком стерильным.

Он медленно погрузил лапу в ведро с чем-то тёплым и органическим, и вынул оттуда готовый, но ещё не оформленный, страх одиночества.

— Приносите свои идеи. Я дам им плоть и почву для роста.

— О’Бес Точённый! — Балбес уважительно склонил голову перед бесом, напоминавшим идеальный циркуль, чьи движения были выверены до микрона. — Твоя задача — абсолютная точность. Чтобы ровно в 03:00:00 пропал свет. Чтобы портал открывался не «где-то тут», а на расстоянии ровно 1,618 метра от левой стены. Чтобы каждый волосок в паутине дрожал с частотой ровно 13 Гц. Ты — эталон безупречности.

— Ноль погрешностей. Ноль допусков, — раздался размеренный голос, похожий на тиканье атомных часов. — Хаос — это не оправдание для небрежности. Самый красивый беспорядок — тот, что просчитан до мельчайшей детали. Ваш «случайный» ужас будет таковым лишь для наблюдателя. В его основе лежит математическое совершенство. Всё остальное — дилетантство.

— Бес-Тия! — Голос Балбеса прозвучал с непривычной почтительностью, а в воздухе запахло озоновой свежестью после грозы и раскалённым металлом. Она вошла, не удостоив взглядом суетящихся мелких бесов, и её грациозная поступь оставляла на камне оплавленные следы. Воплощение неукротимой силы, Адская императрица, стоящая над системой. Властная, с пламенеющими волосами, в золотой короне и с огненным копьём в лапах.

— Твоя сфера — воля и мощь. Ты — та, кто не организует, а повелевает. Если хаос выходит из-под контроля — одно твоё слово возвращает его в берега. Если гости забывают, в чьём доме находятся — твоё присутствие напоминает им об этом.

— Вы забываетесь, Балбес, — её голос был низким и мелодичным, как гул натянутых струн. — Я не получаю задания. Я определяю — будет так, или не будет. Ваш «Бессовет» — это игра в порядок. А я — напоминание о том, что есть лишь один закон: сила.

Я не участвую в подготовке праздника. Я — тот самый праздник, когда он становится по-настоящему опасным.

Она воткнула копьё в пол, и от него по мрамору поползла паутина трещин, заполненных магмой. Три сосны моментально сгорели и бес Мозглый наконец смог освободиться. Ничего не понявший, он просто быстренько удрал.

Бес-Тия снисходительно кивнула.

— Пусть бесы играют в свои бюрократические игры. Но когда им понадобится настоящая власть — они услышат моё имя.

Сверяясь со свитком, Балбес обвёл взглядом зал.

— Кажется, все ключевые роли распределены. Остались лишь... — он запнулся, почувствовав лёгкое, едва уловимое движение воздуха в центре зала. Это было не физическое движение, а скорее сдвиг в восприятии.

И все присутствующие вдруг ощутили Её.

Её не было видно. Не было слышно. Но Она была. Безделица.

Она не вошла и не материализовалась. Она просто проявилась, как проявляется фотография в растворе, — постепенно и неотвратимо. Это была не фигура, а скорее настроение, сгусток тихой, безразличной пустоты.

Бес Умный, который только что строил заумные планы, вдруг замер, и его коготь, выводивший формулы в воздухе, опустился. «А в чём, собственно, смысл?» — пронеслось у него в голове. Его сложные схемы вдруг показались ему детскими каракулями на песке, который вот-вот смоет волной.

Бес Счётный на секунду оторвался от своих счёт. Бесконечные колонны цифр вдруг показались ему абсолютно бессмысленными. «Что я, в сущности, считаю? Миг между прошлым и будущим?» — с удивлением подумал он, и костяшки в его лапах замерли.

Даже бес Вредный на мгновение перестал искать, кому бы подставить подножку. Его охватило странное чувство: а какая, в конце концов, разница?

В зале повисла не тишина, а гулкая тишь, наполненная осознанием собственной незначительности. Каждый бес, от мала до велика, вдруг ощутил себя соринкой в мировом масштабе.

Длилось это всего несколько секунд.

Потом бес Шуточный громко чихнул, и заклятье рассеялось.

— ...Э-э-э, остались лишь второстепенные моменты, — закончил фразу Балбес, с усилием стряхнув с себя это странное оцепенение и чувствуя, как куда-то испарилась львиная доля его профессиональной гордости. Он беспомощно посмотрел на Главсобеса.

Тот, сидя в тени, медленно кивнул. Где-то в чертах его каменного лица на мгновение мелькнуло что-то похожее на понимание.

— Безделица уже приступила. Она будет работать на протяжении всего праздника. Чтобы никто не возомнил о себе слишком много.

— Что ж, второстепенные роли… — Балбес потянулся к свитку, почти уже свернутому.

— Бес Наказанный! — Балбес произнёс это имя тише обычного, и взгляд его на мгновение смягчился. Все присутствующие невольно переглянулись. Тот, к кому обратились, сидел на низкой скамье в стороне от всех, опустив голову, и его рога были аккуратно подпилены. — Твоя задача... — Балбес запнулся, подбирая слова. — ...понимать природу последствий. Ты — наше напоминание самим себе. Когда кто-то из нас переходит черту, твоя тишина кричит громче любых правил.

Наказанный не ответил. Он лишь молча поднял на Балбеса взгляд, в котором читалась не злоба, а тяжёлое, обездвиживающее понимание. Понимание того, что даже у бесов есть правила, которые нельзя нарушать, и что расплата в Аду — не метафора.

— Он не наказан нами, — вдруг раздался голос Главсобеса из тени. — Он принял наказание добровольно. Чтобы остальные помнили: есть ошибки, которые искупить можно только молчанием.

Он — живой символ последствий, немой укор и хранитель внутреннего кодекса. Он не выполняет поручений, являясь постоянным, безмолвным напоминанием о том, что даже абсолютная свобода заканчивается там, где начинается ответственность перед целым.

Да, он наказан. Но его наказание — не следствие слабости, а высшая форма силы — сила принять последствия.

— Бес Обидный! — Балбес позвал его без энтузиазма. Оный бес, как и ожидалось, уже стоял в сторонке, сгорбившись и рисуя палочкой на пыльном полу грустные рожицы.

— Твоя задача… — организатор на мгновение задумался, подбирая слова, чтобы не усугублять. — …создавать и подкидывать обиды. Мелкие, колкие, но не смертельные. Чтоб гости чувствовали лёгкий укол досады, а не яростный гнев. Чтобы бес Дарный, раздавая подарки, случайно обошёл кого-то вниманием. Чтобы бес Шуточный пошутил чуть-чуть невпопад. Ты — мастер субтильного душевного дискомфорта.

— Ну конечно, — пробормотал Обидный, не поднимая глаз. — Меня всегда на самое обидное и ставят. Никто не думает, а хочу ли я. А если я не справлюсь? Тогда на меня же все и обидятся. Как всегда.

Он тяжело вздохнул, и несколько ближайших свечей едва не погасли от этого выдоха вселенской скорби.

— Ладно уж… Буду обижать. Только чтобы никто не заплакал. А то меня потом винить будут. И снова обидятся.

Балбес ощутил странное чувство — не то жалость, не то раздражение, не то желание немедленно пойти и выпить. Он лишь кивнул и поспешил перейти к следующему пункту, пока Обидный не начал объяснять, почему это задание — личное оскорбление именно для него.

— Бес Вины Виноватый! — Балбес позвал его негромко, почти шёпотом, и из-за шторы сразу же появилась сгорбленная фигура с такими виноватыми глазами, что даже у беса Платного ёкнуло нечто, похожее на совесть. — Твоя задача — распределение чувства вины. Чтобы гость, разбив тыкву, почувствовал, что погубил единственный источник света во Вселенной. Чтобы бес, опоздавший на секунду, ощутил, что из-за него рухнули все планы Ада. Ты — мастер самообвинения.

— Простите... это я, наверное, виноват, что отвлёк вас, — прошептал Бес Вины, безнадёжно опустив плечи. — Может, мне просто постоять в углу? Там, где я никому не помешаю... хотя, наверное, и угол был бы рад, если бы я его не занимал...

Он вздохнул так, что у беса Обидного навернулись слёзы, а бес Дарный вдруг беспричинно сунул ему конфетку.

— Я не заставляю никого чувствовать вину. Я просто... напоминаю, что она возможна. Что каждый ваш выбор мог бы быть лучше. Что та тень в углу — не просто тень, а чья-то невысказанная обида. И да... это, наверное, тоже я виноват, что сейчас всё так мрачно сказал.

— Бес Пощадный! Ты — наша пощада. Если кому-то станет уж совсем страшно или тоскливо — пожалей, утешь, прояви пощаду.

— Пожалею от всей бесовской сущности! — прошептал Пощадный, всучивая бесу Вины носовой платок размером с парус.

— Бесанутый! — Балбес инстинктивно отпрянул, увидев, как тот, вращая всеми зрачками одновременно, пытается прикрутить к потолку дирижабль из спрессованного кошмара.

— Твоя задача — генерировать идеи за гранью! То, что другим кажется безумием, для тебя — черновик. Твори! Но чтобы работало!

— РАБОТАЕТ? — гаркнул Бесанутый, внезапно повиснув вниз головой и рисуя в воздухе схему вечного двигателя на слезах скуки. — Летающие табуретки? Пение плесени? Тыква, испытывающая экзистенциальный кризис? ВСЁ РАБОТАЕТ! Смотри: тишина — она зелёная, а совещание пахнет углом! Я заменю все лампы на вопли и заставлю время течь задом вперёд!

Он сорвался с места, чтобы «улучшить» музыку беса Звучного, добавив в неё партию для трёх сломанных циркулярных пил. Балбес понял: гениальный хаос обеспечен.

— Бес Таланный! — Балбес подозвал беса, от которого буквально веяло вдохновением и творческим беспорядком. В одной лапе он сжимал кисть, в другой — нотный стан, из кармана высовывались чертежи, а за ухом торчало перо, исписанное стихами. — Твоя задача — раскрытие потенциала. Чтобы каждый гость и каждый бес обнаружил в себе скрытый дар, обычно бесполезный в контексте вечеринки: пение арий в полной темноте, складывание оригами из паутины, декламирование стихов в состоянии паники. Ты — вдохновитель ненужных озарений.

— О, я вижу потенциал повсюду! — воскликнул Таланный, размахивая лапами и случайно создав в воздухе акварельный закат. — Вот, смотрите: Бес Вредный обладает врождённым талантом к балету! Представьте, как он, грациозно исполняя па-де-де, подставляет всем подножки! А бес Обидный... я чувствую, он мог бы вышивать крестиком шедевры, используя нитки из собственных нервов! Зачем? А почему бы и нет?

Он подбежал к Бесу Счётному и сунул ему в лапы ком глины.

— Я уверен, ты скрываешь в себе дар гончара! Слепи что-нибудь... например, вазу для слёз!

— Бес Пилотный! — Балбес кивнул бесу в заляпанной грязью кожаной куртке, с шарфом на шее и в лётных очках с треснувшей линзой. Тот только что приземлил дымящийся аппарат, похожий на помесь метлы и истребителя, прямо в центр зала. — Твоя задача — тестовые запуски. Любой новый кошмар, любая аномалия, любой портал — сначала их испытываешь ты. Если Бесанутый изобрёл летающие табуретки — ты проверяешь, насколько хватит терпения у гостя, прежде чем он сломается. Если бес Глючный создал измерение, где законы физики — лишь намёк — ты первым туда сунешься и выяснишь, возвращается ли кто-то обратно. Ты — первопроходец адских инноваций.

— Вызывайте... когда будете готовы к последствиям, — хрипло ответил Пилотный, смахивая с плеча осколки искажённой реальности. — Главный по НИОКР (Научно-Исследовательские и Опытно-Кошмарные Работы), специалист по полевым испытаниям невозможного — к вашим услугам. Я уже тестировал «зеркало, показывающее ваши неуверенные в себе версии». Результат: семеро из десяти гостей пытаются подражать сами себе. Оставшиеся трое — плачут. Рекомендую к запуску. А вот «комната, где все твои мечты сбываются... буквально» — бракуем. Слишком предсказуемо и... сентиментально.

Он достал из кармана обугленный блокнот:

— Следующий на очереди — «безмолвный оркестр призраков, играющий на струнах вашей совести». Сулит интересные побочные эффекты. Погнали?

— Бес Альтернативный! — Балбес жестом подозвал беса, который одновременно шёл в трёх разных направлениях, а его тень отбрасывали пять несовпадающих источников света. — Твоя задача — создание параллельных реальностей. Чтобы каждый гость, выбирая между левой и правой дверью, оказывался в обеих комнатах сразу. Чтобы бес Страшный, создавая чудище, тут же предлагал ему три разных биографии, пять вариантов смерти и двенадцать интерпретаций его символического значения. Ты — куратор вероятностей.

— А почему бы и нет? Или — почему бы и да? — откликнулся Альтернативный, и его голос прозвучал как хор, доносящийся из нескольких вселенных. — Зачем ограничиваться одним кошмаром, если можно предложить веер из тридцати трёх, включая опцию «кошмар в пастельных тонах» или «экзистенциальный ужас с элементами иронии»? Я не отменяю выбор — я делаю его бесконечным.

Он щёлкнул пальцами, и проход между колоннами раздвоился, а затем и растроился, уходя в разные версии одного и того же коридора.

— Гость всегда получит то, чего боится. Вопрос лишь в том, какую форму его страх примет сегодня. Превращая линейный ужас в нелинейное приключение, а каждый выбор гостя — в точку бифуркации, ведущую к новым, неисследованным глубинам отчаяния — я гарантирую, что эта форма будет... вариативной.

— Красота-а-а! — провизжал бес Шуточный, выбегая из всех трёх коридоров и сталкиваясь с тремя собой, устраивая кучу-малу. — Дайте ДВА!

— Дайте два? — переспросил Бес Альтернативный — и тут же раздвоился, затем растроился, и вот уже три беса Альтернативных стояли рядом, зеркально ухмыляясь. — Пожалуйста. А можно и три. Или семь. Или бесконечность — это ведь тоже вариант.

Первый добавил:

— Я буду создавать альтернативы для гостей. Лестница, которая ведёт одновременно на чердак и в подвал. Зеркало, показывающее тебя и твоего двойника из мира, где ты сделал иной выбор.

Второй парировал:

— А я буду создавать альтернативы для бесов. Что, если бес Вредный сегодня решит не пакостить, а помогать? Если бес Платный внедрит систему скидок за улыбку? Если бес Страшный начнёт пугать... добротой?

Они обменялись взглядами — и в воздухе вспыхнула радуга из невозможных вероятностей.

— Пусть гости сомневаются в реальности. А бесы — в себе. Это же так... альтернативно. — иронично осклабился третий.

— Бес Алаберный! — Балбес окинул взглядом зал и нашёл его там, где тот, не касаясь пола, ловко жонглировал тремя запечатанными свитками, двумя горящими углями и одним изловленным призраком, который пытался ускользнуть с совещания. — Ты — наш главный по невыполнимым просьбам и несогласованным графикам! Ты должен одновременно доносить указы Главсобеса до беса Ударного, передавать меню беса Вкусного бесу Платному и улаживать спор беса Шумного с бесом Ухим о громкости ночных кошмаров!

— Уже в процессе! Всё под контролем! Ничего не упущу! — заверещал Алаберный, одной парой лап подхватывая новый свиток, другой — ставя печать на прошлой неделе, а третьей — поправляя нимб призраку, подброшенному и застрявшему в люстре. — Сейчас согласую с метеобесами насчёт ливня из лягушек на пятницу, перенесу репетицию хора призраков из Южного крыла в Западное и найду пропавшую тень беса Срочного! Всё будет сделано! Или не будет! Но процесс уже запущен!

— Бес Рукий! — Балбес кивнул бесу, чьи многочисленные руки двигались в идеальном хаотичном ритме, одновременно поправляя гирлянды, записывая протокол и помешивая зелье в котле. — Твоя задача — многозадачность в её чистом виде. Ты везде, где нужны десятки рук одновременно: поддержать падающий канделябр, поймать выскользнувшую душу, подставить стул уставшему гостю и тут же выдернуть его из-под него.

— Уже делаю! — донеслось сразу из нескольких углов зала, хотя сам Рукий никуда не двигался с места. — Шесть рук чинят портал, три — дирижируют хором призраков, а ещё две — готовят доклад о превышении сметы. Остальные — про запас. Вдруг кому-то одновременно нужно будет подать огнетушитель и стакан воды?

— Бес Лапый! — Балбес обратился к мохнатому бесу с большими, мягкими подушечками на лапах, который бесшумно скользил по залу. — Твоя задача — тактильный контакт.

— Мур-р-р... то есть, так точно, — промурлыкал Лапый, потираясь о ножку стула. — Я не пугаю. Я создаю ощущение присутствия. И это пугает куда сильнее. Хотите, чтобы гость в полной темноте наступил на что-то пушистое? Чтобы гость не слышал шагов, но чувствовал, как нечто меховое ненадолго коснулось его колена леча в тёмном коридоре. Или чтобы он проснулся от того что кто-то вылизывает ему пятки? Это создаёт... особую связь.

— Бес Сердечный! — Балбес с лёгкой иронией посмотрел на беса, у которого на груди светилась яркая неоновая эмблема в форме сердца. — Ты — эмоциональный манипулятои. Чтобы гость в самый страшный момент вдруг почувствовал прилив ностальгической грусти. Чтобы бес Вредный, насыпав соль в сахарницу, внезапно испытал угрызения совести.

— Я просто хочу, чтобы всем было тепло... и немного не по себе от этой теплоты, — сказал Сердечный, и его голос звучал как объятия давно забытого друга. — Вот гость бежит от призрака, а я делаю так, чтобы он вспомнил свою первую любовь. Дезориентация полная! А можно наоборот — в момент умиротворения навести на него тоску по чему-то навсегда утраченному. Сердце — лучший проводник для ужаса.

— Бес Понятия! — Балбес позвал его, и в воздухе вдруг стало понятнее, хотя ничего не изменилось. Этот бес не вошёл — он проявился как внезапная ясность в самом центре хаоса. — Твоя задача — работа с фундаментальными категориями. Чтобы «Ужас» оставался ужасным, «Страх» — пугающим, а «Беспредел» — действительно беспредельным. Ты — хранитель смыслов Ада.

— Всё упирается в определения, — раздался голос, чистый и прозрачный, как стекло. — Если гость перестаёт понимать, что такое «Боль», — вся наша работа идёт насмарку. Если «Вечность» кажется ему короткой — мы банкроты. Я слежу за чистотой понятий.

Он подошёл к стене, на которой висела карта Ада, коснулся её — и карта вдруг стала более «картой».

— Вот, например, «Наказание». Сегодня некоторые понимают его как «неудобство». Это недопустимо. Я верну ему масштаб. А «Грех»… стал таким бытовым. Нет, господа, грех — это не «опоздать на работу». Грех — это разорвать ткань мироздания, потакая гордыне. Я напомню.

— Бес Личный! — Балбес кивнул бесу, который не стоял в толпе, а как будто присутствовал здесь в виде лёгкого дуновения, обращённого к каждому индивидуально. — Твоя задача — индивидуальный подход в условиях массового кошмара. Чтобы каждый гость чувствовал: этот ужас создан специально для него. Чтобы каждый бес, получая задание, ощущал, что его миссия уникальна.

— Для каждого — своё, — прозвучал голос, который каждый услышал по-разному: один — как шёпот любимого человека, другой — как скрип собственного гроба. — Я настраиваю общий ужас под конкретную душу. Для кого-то призрак будет выглядеть как строгая мать, для кого-то — как первый начальник. Кому-то я подсуну страх высоты, кому-то — боязнь публичных выступлений, а кому-то — панику от неправильно поставленной запятой.

Он повернулся к Бесу Страшному:

— Твои чудища великолепны, но они — чистый холст. А я — тот, кто пишет на этом холсте портрет зрителя.

— Бес Предварительный! — Балбес обратился к бесу, который уже стоял у входа с папкой, проверяя списки и сверяя всё с планом. — Твоя задача — предварительная подготовка и черновая работа. Ты — тот, кто расставляет стулья до того, как гости сломают их в панике. Ты наводишь предварительный ужас, создаёшь предварительный беспорядок.

— Всё должно быть готово до начала, — сказал Предварительный, помечая что-то в блокноте. — Я уже проверил, что половина лампочек мигает с нужной частотой, а в буфете не хватает ровно трёх ложек. Я создаю ту самую лёгкую тревожность, которая подсказывает гостям: дальше будет только хуже. Предвкушение — лучшая приправа к страху.

Он одобрительно кивнул в сторону Беса Страшного:

— Я подготовил для тебя несколько скелетов в шкафу. Буквально.

— Бес Болезненный, отвечаешь за лёгкое недомогание гостей в мрачных и пугающих местах. Головокружение, ломота, кашель — твои инструменты. Бес Палый, помогаешь намёками на тленность бытия. Ясно?

— Болезненно ясно! — просипел Болезненный, и у нескольких бесенят тут же запершило в горле.

— Всё падёт... в положенный срок, — прошелестел Палый, указывая на осыпающуюся штукатурку.

— Бес Наркоза! — Балбес жестом подозвал беса в белом халате, с невозмутимым лицом и лапами, пахнущими эфиром и забытьём. -Ты — хранитель грани между «ещё можно» и «уже нельзя».

— Дозировано и по показаниям, — монотонно ответил Наркоза, поправляя резиновые перчатки. — Я не лечу. Я просто... приостанавливаю. Если гость вот-вот сломается — я даю ему передышку в виде глубокого сна. Если эксперимент беса Новатого зашёл слишком далеко — усыпляю свидетелей. Моя задача — не давать страданию перейти в необратимую фазу. Иногда для идеального кошмара нужно, чтобы жертва ненадолго всё забыла и начала с чистого листа. Свежий ужас всегда острее.

Он достал шприц с мутной жидкостью.

— Кстати, вы не хотите вздремнуть? Всего на пару веков...

Спровадив беса Наркоза подальше и опорожнив графин до дна, слегка пошатывающийся от усталости Балбес оперся на трибуну, пытаясь сфокусировать внимание на нижних строках свитка.

— Бес Контрольный! — Балбес кивнул бесу в строгом сером мундире, с холодными глазами и блокнотом, в котором уже были отмечены все опоздавшие и нарушители регламента. — Твоя задача — тотальный аудит. Ты проверяешь всё: соответствуют ли вопли беса Звучного утверждённой тональности, уложился ли бес Страшный в смету на паутину, не превышает ли бес Платный установленные лимиты наценки. Ты — воплощенный стандарт.

— Протокол — это всё, — отчеканил Контрольный, и его голос звучал как стук печати на приговоре. — Без меня ваш хаос выродится в анархию. Я слежу, чтобы каждый твой шаг, Балбес, и каждый чих Беса Вредного были документированы, утверждены и соответствовали параграфу. Отклонение? Зафиксировано. Нарушение? Уже внесено в отчёт.

Он взглянул на Бесанутого, и тот невольно выпрямился.

— Ваше «гениальное новшество» не получит одобрения, пока не пройдёт все инстанции. И да — форма 7-Б заполнена с ошибкой. К завтрашнему рассвету — исправить.

— Бес Проблем! — Балбес только назвал его, и в ту же секунду дверь заклинило, микрофон завис, а у половины присутствующих облысели хвосты. — А, так ты уже здесь.

Беса Проблем не было видно, но признаки его присутствия были повсюду: отвалившаяся ручка у шкафа, внезапно закончившиеся бланки заданий и необъяснимая лужа машинного масла посреди зала.

— Что, опять я крайний? — раздался голос из вентиляции, где только что безнадёжно застрял громадный ком мусора, и слова сопровождались облаками темно-серой пыли. — Я даже ничего не делаю! Я просто... тут. И всё само ломается. Это не моя проблема, что у вас проблемы со мной!

Он чихнул — и у беса Счётного все костяшки на счётах перемешались. Он вздохнул — и план праздника внезапно оказался написанным на древнешумерском.

— Хотите, чтобы я ушёл? — спросил он голосом человека, который только что пролил кофе на клавиатуру. — Попробуйте. Но учтите: сам процесс моего ухода создаст столько проблем, что вы будете вспоминать этот день как золотой век стабильности.

— Бес Выходных! — Балбес позвал его, оглядывая зал, и не особо надеясь увидеть. Тот, как и ожидалось, отсутствовал. Поискав, бес Пробудный обнаружил его спящим в каморке для хранения метёл, завернувшемся в саван из тишины и ничегонеделания. Не сумев добудиться, так и принес завёрнутым на общее собрание.

— Проснись! — тряхнул его Балбес. — Твоя задача — обеспечивать иллюзию отдыха! Чтобы у гостей после нашей адской вечеринки осталось ощущение, что они отдохнули, даже если их психика будет нуждаться в реанимации. Создай им такие «выходные» прямо здесь, среди хаоса!

— М-м-м? Понедельник? Уже? — пробормотал Выходных, протирая глаза. — А нельзя перенести на февраль? Тридцатого...

Он зевнул, и несколько бесов рядом невольно зазевались тоже, забыв о поручениях.

— Ладно, ладно... Сейчас что-нибудь придумаю, — он лениво щёлкнул пальцами. — Вот, в углу будет диванчик. Кто на него ляжет — почувствует, будто проспал все воскресенье. Правда, проснётся с полным отсутствием веры в будущее. Но зато — выспавшимся! А потом... наступает осознание, что время ушло, а дела остались. И это — прекрасная пытка. Или... можно сделать «микро-отпуск»: три секунды полной прострации с ощущением, что дедлайны горят где-то далеко... у других.

Он снова начал клевать носом.

— В общем, отдыхайте... если сможете... я вот не смог... — и он опять провалился в сон, создав вокруг себя ауру идеального безделия.

— Бес Ликий! — Балбес подозрительно оглядел пустое пространство у левой колонны, где, как всем казалось, никого не было. — Твоя задача — быть нашим оком там, где его быть не должно! Никаких тебе мундиров и свитков — твой удел тени и отражения в чужих зрачках! Пройдись по самым тёмным углам, подслушай, что шепчут в буфете за спиной у беса Платного, подсмотри, какие гримасы корчит бес Отрадный, оставшись один! Ты — наше всевидящее, невидимое око!

— Уже смотрю, — прозвучал едва уловимый голосок прямо над ухом Балбеса, отчего тот дёрнулся. — Бес Сладкий тайком подсыпает сахар в солёные огурцы. Бес Шумный репетирует ругательства шёпотом. А вы, кстати, сегодня с утра зеркало в прихожей так и не протёрли. Я всё вижу. Даже то, что видеть не положено.

Из пустоты на миг возникла ухмыляющаяся рожица и тут же растаяла, оставив лишь неприятное ощущение, что за тобой пристально наблюдают.

— Бес Прекословный! — Балбес рявкнул так, что даже вечный двигатель в углу на мгновение захрипел. Он смотрел на беса, который стоял, гордо задрав подбородок, с каменным лицом, выражавшим безмолвный протест против самого мироздания. — Твоя задача — быть нашим живым воплощением несогласия! Ты не просто говоришь «нет»! Ты — дух противоречия, ходячее «а вот я считаю иначе»! Если бес Печной говорит «топить», ты требуешь проветривать! Если бес Телесный щекочет, ты кричишь, что это неприлично! Ты — наш главный по возражениям, наш критик в последней инстанции!

— А кто сказал, что это именно моя задача? — тут же отозвался Прекословный, скрестив руки на груди. Его голос был ровным и упёртым, как стена. — И почему я должен быть воплощением чего бы то ни было? Может, это вы все тут вокруг — воплощение слепого соглашательства? И потом, само слово «задача» подразумевает подчинённость, а я, если вы не заметили, личность.

Он сделал паузу, давая своим словам повиснуть в наступившей гробовой тишине.

— Так что нет. Я не буду этим заниматься. Если, конечно, вы не докажете мне обратное. Но вы не докажете. Потому что это невозможно.

Который раз убедившись, что перегнуть Прекословного невозможно, кипящий в негодовании Балбес сходу «взял за рога» прямую его противоположность — беса Фанатизма.

Балбес произнёс его имя с лёгкой опаской, глядя в глаза, где сияла бездонная, не знающая сомнений вера. — Твоя задача — создание одержимости. Чтобы гость, попробовав тыквенного сока, навсегда уверовал в его непревзойденный вкус. Чтобы бес, получив задание, выполнял его с самоотверженностью мученика. Ты — источник слепой, безоговорочной преданности идее.

— Есть только один правильный путь! И это — наш путь! — выкрикнул Фанатизм, и его слова прозвучали как призыв к крестовому походу. — Я не убеждаю. Я — открываю истину, которая не требует доказательств. Она просто есть. И тот, кто её отрицает — либо глупец, либо враг.

Одним движением он сорвал со стены портрет Главсобеса и прижал к груди.

— Сомнение — это слабость. Уверенность — сила. А абсолютная уверенность — это абсолютная сила. Давайте обратим в свою веру этот мир! Или уничтожим тех, кто не уверует.

— Бес Злобный! — Балбес бросил взгляд в самый тёмный угол зала, откуда на него уже смотрели два узких, горящих жёлтым огнём глаза. — Ты — концентрированная, беспримесная злоба. Не вредность, не пакости, не сарказм — а чистая, яростная ненависть. Чтобы гость, встретившись с твоим взглядом, понимал: его ненавидят не за поступок, не за мысль, а просто за сам факт существования.

В ответ не последовало ни слова — лишь низкое непрерывное рычание, от которого стекла в окнах задрожали, а у беса Жалостного по спине пробежали мурашки. Злобный не говорил. Он излучал. Ненависть исходила от него волнами, тяжёлыми, как свинец, и горькими, как полынь.

Одним движением он швырнул в стену камень, и тот не отскочил, а впечатался в неё, словно стена сама предпочла не сопротивляться.

— Он... немногословен, — пояснил Балбес, чувствуя, как воздух становится гуще. — Но его работа безупречна. Он уничтожает иллюзии. После встречи с ним гость навсегда запомнит, что мир может быть не просто безразличным, а откровенно враждебным. И это... ценно.

— Бес Конечность! — Балбес произнёс это имя с отзвуком глубокого почтения, глядя на беса, чья форма, казалось, терялась где-то за горизонтом, уходя в бесконечную перспективу. — Ты — хранитель пределов и завершений. Твоя задача — напоминать обо всём, что имеет конец. Чтобы веселье длилось ровно до рассвета, чтобы ужас обрывался на самом пике, чтобы надежда гасла в самый нужный момент. Ты — мастер финальных аккордов.

— Всё когда-нибудь заканчивается... — прозвучал голос Конечности, и он был похож на тихий звон струны вечности. — Я — та рамка, что придаёт смысл картине. Без меня праздник стал бы пыткой, ужас — скукой, а надежда — мукой. Я — не укорачиваю и не обрываю, а придаю всему законченную форму, без которой любое переживание теряет остроту. Я делаю мгновения — ценными, а выбор — необратимым.

Он медленно провёл ладонью по краю стола, и тот приобрёл идеальную завершённую форму, дальше которой было уже ничего.

— Всё когда-нибудь заканчивается. Даже гениальный абсурд. Чтобы уступить место чему-то новому.

Наконец, уже охрипший, Балбес ткнул когтем в свиток:

— Кто будет следить, чтобы тени от свечей падали именно под тем углом, который вызывает подсознательную тревогу?

Вопрос повис в воздухе. И тут все поняли, что это уже сделано. В углу зала, куда никто ранее не смотрел, тени уже лежали именно так. А там, где они только что были ровными, теперь стоял он. Бес Ымянный. Никто не видел, как он вошёл. Он появился, как появляется результат сложения. И так же бесшумно исчез, оставив после себя лишь идеально безупречный, тоскливый беспорядок.

...Бес Вредный уже подливал жидкий азот в фонтан с кровью, бес Платный вводил динамическую цену на вздохи, а бес Шовный сшивал края портала, в котором застрял бес Колесный.

И в этот момент...

— Бес-Совет! — Балбес объявил это так торжественно, что даже дремавший Главсобес приоткрыл один глаз.

— Ты — воплощённый регламент. Твоя задача — следить, чтобы само Совещание не расползлось по швам. Прерывать бессмысленные споры, возвращать к повестке, напоминать о кворуме. Ты — дух самого Бессовета.

Вместо ответа в центре зала сгустилась тишина, обретая форму. Она не была пустотой — это был институт порядка, возникший из хаоса. Прогремело негромко, без эмоций, как падает молоток судьи:

— ВЕДУЩИЙ ПЕРЕХВАТИЛ ИНИЦИАТИВУ. ПОЗИЦИЯ „БЕСА ПРЕКОСЛОВНОГО“ ВНЕСЕНА В ПРОТОКОЛ. ПРЕДЛАГАЮ ПЕРЕЙТИ К СЛЕДУЮЩЕМУ ПУНКТУ. ВОЗРАЖЕНИЙ НЕ ПРИНИМАЮ.

Бес Вредный тут же закрыл рот, так и не успев его открыть. Бес Спорный беспомощно заморгал. Бес-Совет не спорил, не уговаривал — он констатировал, и его слова становились реальностью просто потому, что были произнесены.

Теперь у собрания была не просто цель — у него была воля.

Это высшая форма порядка — когда сам хаос порождает собственную несокрушимую систему для саморегуляции.

Бес Спорный замер с перекошенной рожей. Бес Правный с облегчением захлопнул устав. Даже Главсобес одобрительно, почти невесомо, качнул головой в тени. Система заработала.

Балбес вытер пот со лба. Ад был готов.

* * *

Когда последний бес, бормоча себе под нос и лихорадочно строя планы, скрылся за тяжелой дверью, в зале воцарилась непривычная, оглушительная тишина. Под потолком чуть слышно звенела хрустальными костями люстра беса Понтового, да где-то в углу тихо поскуливал бес Жалостный, забытый в общей суматохе.

Главсобес, до этого момента сохранявший вид каменного истукана, медленно спустился с своего возвышения и подошел к Балбесу. Тот сидел, сгорбившись, за столом, уткнувшись когтистой лапой в почти пустой свиток. От былой деловой хватки не осталось и следа.

— Ну что, справился? — тихо спросил Главсобес, его голос потерял официальные нотки и стал похож на глухой подземный гул.

Балбес лишь бессильно махнул лапой.

— Справился... — выдохнул он. — Кажется, всё. Бес Смысленный уже ищет смысл в произошедшем, бес Счётный подсчитывает процент уцелевшей мебели, а бес Возвратный... надеюсь, вернёт моё бесовское спокойствие. Когда-нибудь.

Главсобес молча подровнял стопку листов.

— Великолапная работа. Я наблюдал. Это... хаос. Но хаос упорядоченный. Настоящий адский механизм.

— Он и есть хаос, — Балбес с трудом поправил пенсне на переносице и с тоской посмотрел на испещренный пометками свиток. — Бес Спорный уже написал три меморандума, оспаривая распределение обязанностей. Бес Нравственный требует запретить беса Телесного как явление. А бес Платный... он уже, кажется, выставил счет за использование кислорода в этом зале за последние пятнадцать минут.

Уголки рта Главсобеса дрогнули в подобии улыбки.

— А разве может быть иначе? Мы же бесы. Не жди от воронья соколиной стати, а от бесов — ангельского терпения. Они свои функции выполнят. Каждый со своим... уникальным подходом.

Он подошёл к большому витражному окну, изображавшему семь смертных грехов в стиле абстракционизма. За ним клубился вечный адский сумрак.

— Смотри, — Главсобес указал когтем. — Уже развешивают гирлянды из кишок. Бес Страшный, вон, привязал к дереву что-то очень печальное и с глазами как блюдца. А это... бес Местный ведет спор с бесом Дорожным о том, с какой стороны должна быть тропа грешников. Работа кипит.

Балбес тяжело поднялся и присоединился к Главсобесу у окна. Да, ад просыпался. В сумраке мелькали фигуры с лестницами, шкафами и ящиками с бутафорией. Эхом донеслось приглушенное: «Левее, левее! Чтоб дух захватывало!» — это бес Образный руководил развешиванием паутины.

— Будет грандиозно, — тихо, почти с теплотой, сказал Балбес, и в его голосе впервые за весь день прозвучали нотки предвкушения, а не усталости. — Бес Вкусный уже панирует что-то в сухарях, бес Сильный расставляет столы... один на другом... А бес Шуточный только что подложил бесу Надзорному на стул кнопку. Правда, каменную.

— И это — лучший знак, — заключил Главсобес. — Если шутки уже пошли, значит, механизм запущен. Остальное — дело техники. И нашей, адской, природы.

Он повернулся к Балбесу, и его огромная тень накрыла организатора.

— Ты сделал всё, что мог. Больше — невозможно. Теперь... пора готовить свой фрак. И ждать. Ждать, когда погаснет свет, заиграет музыка беса Звучного и начнется наш главный праздник — ночь, когда стирается грань.

Балбес выпрямил спину. Усталость никуда не делась, но ее теперь разбавляла капля гордости и целое море любопытства.

— Да, — просто сказал он, глядя в окно на суетящуюся нечисть. — Будет незабываемо.

И они оба стояли у окна, два уставших администратора хаоса, глядя, как их безумный, абсурдный, но бесконечно родной мир готовится к вечеринке. А из далеких коридоров уже доносился первый, пробный, леденящий душу смешок.

Хеллоуин приближался.