Третий лишний (гет)

Прошло всего пару дней после смерти Фреда и окончания битвы за Хогвартс. Остатки Ордена Феникса, волшебники и близкие друзья собрались, чтобы устроить похороны для каждого погибшего, отдавая последние почести тем, кто сражался до конца. В этот день тишина висела над городом тяжелым облаком: даже магия казалась приглушенной, словно уважая скорбь.

Молли Уизли стояла, крепко сжимая белый платочек, которым закрывала бледное лицо. Слезы текли по щекам, а плечи дрожали от рыданий. Артур тихо шептал ей на ухо, аккуратно гладя по спине, стараясь хоть немного смягчить её страдание. Детей Уизли кто-то держал за руку, стараясь защитить их от всей тяжести момента. Гермиона стояла рядом с Роном и Гарри, но её собственное сердце едва удерживало слёзы. Она наблюдала за родными и друзьями, склонившимися перед теми, кто отдал жизнь, отдавая дань уважения их храбрости. Гарри держался так, как только он мог. Стиснув челюсти, едва сдерживая эмоции, с руками, зажатыми в кулаки. Рон стоял рядом с ней, молча, поддерживая присутствием, но она почти не ощущала его рядом.

Её взгляд невольно зацепился за Джорджа Уизли. Он был почти безжизненным. Бледная кожа, глаза, в которых читалась пустота, и худоба, которую невозможно было не заметить. Гермиона почувствовала сжатие в груди. Ей хотелось подойти, обнять его, сказать хоть слово утешения, но слова вязли в горле. Она боялась показать свои чувства слишком открыто, хотя внутри всё кричало о желании помочь.

После церемонии Гермиона, полностью разбитая, отказалась от сопровождения Рона и ушла одна. Она направилась к квартире, которую сняла на улице Лунных Фонарей. Это была узкая, старая волшебная улица, где дома слегка наклонялись друг к другу, а мостовая освещалась мягким серебристым светом фонарей, словно под луной.

По легенде, улицу основал сам Министр Магии восемнадцатого века, Арден Селвич, желавший создать тихое и безопасное место для магов, где они могли бы жить вдали от городской суеты, заниматься исследованиями и практиковать магию, не опасаясь вмешательства посторонних. Селвич лично зачаровал фонари улицы, чтобы они излучали мягкий бледно-голубой свет, напоминающий лунный, который не слепил глаз и создавал ощущение мистического уюта и покоя.

Гермиона выбрала квартиру именно здесь, потому что улица сочетала в себе уединение и скрытую магическую жизнь: дома были плотно прижаты друг к другу, окна почти не выходили на проходящую улицу, а мягкий свет фонарей создавал ощущение безопасности и странного уюта. Узкие мостовые и слегка кривые здания дарили одновременно ощущение изоляции и связи с миром.

Войдя в квартиру, Гермиона опустилась на пол в углу гостиной, обхватив колени руками. Она чувствовала, что всё ещё не способна перестать думать о Джордже. Его глаза, полные боли и утраты, преследовали её. Даже в одиночестве она не могла позволить себе расслабиться: мысли о том, как он переживает смерть брата, не давали ей покоя. Время медленно текло, а Гермиона лишь сидела, почти неподвижная, наблюдая за тем, как мрак вечера окутывает маленькую, скромную квартиру. Она понимала: Джордж остался почти один, и несмотря на усталость, отчаяние и боль, она не сможет перестать думать о нём.

Гермиона не могла вынести мысли, что Джордж остался один. Даже в своей маленькой квартире на тихой волшебной улице она думала только о нём. Не желая навязываться сразу, она решила действовать иначе, плслать ему то, что могло бы хоть немного облегчить его жизнь.

Она ловко достала из сумки пергамент и аккуратно написала письмо:

«Дорогой Джордж,

Я не знаю, как жить дальше, зная, что никто больше не сможет утешить тебя и заглушить ту боль, что терзает тебя так глубоко. Я вижу твою боль даже сквозь расстояние, и это разрывает меня.

Я отправила тебе немного вещей: зелья, заклинания, маленькие помощники для магазина, чтобы хоть немного облегчить эти дни. Я знаю, что это ничто по сравнению с потерей, но я не могу сидеть сложа руки, пока ты страдаешь.

Мне страшно смотреть на то, как ты бледнеешь и худеешь, Джордж. Твоя боль отражается во мне. Если бы я могла, я бы забрала часть твоей тоски на себя, хоть на мгновение. Пожалуйста, заботься о себе! Я не могу оставить тебя в этом мире одного.

— Гермиона

Рядом с письмом она положила небольшую коробку с магическими средствами: зелья для сна и успокоения, заклинания для уборки и приготовления пищи, несколько редких ингредиентов для экспериментов. Всё аккуратно подписано и снабжено инструкциями, чтобы Джорджу не пришлось разбираться самому.

После того как сова взяла письмо, Гермиона почувствовала лёгкое облегчение, но тревога не уходила. Её мысли снова возвращались к нему: как он справляется, что чувствует, как бледна и истощена стала его кожа, и как тяжело ему видеть мир без брата. Она знала, что это только крохотный шаг. Теперь она не могла перестать заботиться о Джордже, даже если не могла быть рядом. Каждый раз, когда закрывала глаза, ей мерещилось его одинокое, испуганное лицо, и она понимала, что придётся действовать. Хотя бы маленькими, осторожными шагами.