№1 Отражение правды (джен)

Хогвартс осенью всегда был особенным. Казалось, сама магия здесь дышала иначе — холоднее, глубже, прозрачнее. Ветер нес по внутренним дворам золотые вихри листьев, круживших над башнями, как россыпи медных искр. Воздух был прозрачен до хруста, словно стоило сделать вдох — и можно было ощутить вкус первых заморозков, прячущихся где-то за дальним лесом.

Из озера поднимался лёгкий туман, серебрясь на вечернем свете. Вода в нём отражала небо — то ясное, то пронзительно синее, и редкие облака проплывали над его гладью, будто огромные белые совы. Из окон замка, из узких и высоких, уже пробивались первые тёплые огни — мягкие, янтарные, как память о лете.

По каменным дорожкам, скользким от опавших листьев, шли ученики, возвращаясь с ужина. Шуршание мантии, звон смеха, чей-то торопливый шаг — всё это сливалось в живой вечерний гул. В замке пахло воском, старой бумагой и чем-то уютным — возможно, тыквенными пирожками, которыми всегда пахло в октябре.

Где-то под сводами Большого зала всё ещё гремели последние тарелки, а в холлах разносились обрывки разговоров:

— ...говорят, он из самого Салема приехал...

— ...а я слышала, его выгнали из Министерства...

— ...новый преподаватель экспериментальной магии! Как будто нам мало прежних опасностей!

Эти шёпоты тянулись эхом до самой башни Гриффиндора. Там, в уютной, пахнущей камином гостиной, огонь отражался на красных гобеленах и бронзовых часах над каминной полкой. Гарри, Гермиона и Рон заняли привычные места у окна, откуда открывался вид на тёмные шпили Хогвартса и лес, чернеющий за озером.

— Вы слышали? — первой нарушила тишину Гермиона, чуть подалась вперёд, глаза её блестели в отблесках пламени. — Про нового профессора. Его зовут мистер Альден. Преподаватель экспериментальной магии.

Рон поднял голову от тарелки с печеньем, прищурился.

— Экспериментальной чего?

— Магии, — с лёгким раздражением повторила Гермиона. — Это совершенно новый курс. Я читала — он занимался исследованием источников чистой магической силы. Без палочек. Без традиционных каналов! Это... это потрясающе!

— Или безумно, — пробормотал Гарри, глядя на своё отражение в оконном стекле. В нём дрожал огонь камина — будто живой, будто наблюдающий.

Снаружи за окном ветер пригнул верхушки деревьев, и по двору пролетел вихрь листьев, подсвеченных луной. Хогвартс дышал осенью, тайнами и ожиданием.

И хотя никто ещё не знал, каким окажется новый профессор, сама ночь казалась предвкушением — как пауза перед чем-то, что вот-вот изменит привычный порядок вещей.

— Но вы ведь знаете, — продолжала Гермиона, — что его труды в некоторых странах запрещены? — она сказала это с таким видом, словно речь шла о чем-то восхитительно опасном. — Я читала о нём в «Арканум Мондус». В магическом сообществе о нём спорят уже несколько лет. Одни считают его гением, другие — чуть ли не шарлатаном. Говорят, он проводил опыты с источниками необработанной магии...

Рон моргнул.

— С чем?

— С чистой энергией, Рон! С самой основой заклинаний! Он пытался доказать, что волшебник может воздействовать на реальность напрямую, без палочки, без артефактов. Только волей и пониманием структуры магического потока.

— Ага, и что — у него получилось? — скептически протянул Гарри.

— Отчасти. — Гермиона понизила голос, словно боялась, что портреты над камином могут подслушать. — Его последние опыты едва не закончились катастрофой. В Германии целая лаборатория выгорела изнутри — без огня, без дыма, просто… исчезла. И после этого его работы внесли в список опасных. Но Дамблдор настоял, чтобы именно он возглавил новый курс.

Рон фыркнул, глядя на пламя в камине.

— Ну, если Дамблдор его пригласил, значит, всё под контролем. Хотя... с такими вещами у нас никогда не бывает скучно.

Гарри молчал. Ему вспомнилось выражение лица директора, когда тот объявил о прибытии мистера Альдена за ужином — спокойное, чуть усталое, но в глазах, как показалось Гарри, промелькнуло что-то настороженное.

Он перевёл взгляд на стекло. В нём отражались трое друзей, огонь, и где-то глубже — сам Хогвартс, живой и древний, будто чутко прислушивающийся к каждому слову.

— Мне всё это не нравится, — наконец сказал он. — Экспериментальная магия, запрещённые труды... Обычно ничего хорошего из этого не выходит.

— Ты просто слишком мнительный, — с улыбкой ответила Гермиона. — Дамблдор бы не позвал кого-то опасного. Думаю, мистер Альден может многое нам показать.

За окном налетел порыв ветра. Листья взметнулись и зашуршали по стеклу, точно кто-то хотел постучать снаружи.

Гарри посмотрел на дрожащие отблески света на окне — и ему на миг показалось, что отражение комнаты чуть сдвинулось, будто живёт своей собственной, едва уловимой жизнью.

Он моргнул — и всё стало, как прежде.

Но ощущение странной, холодной тревоги не исчезло.

— Но вы ведь знаете, — продолжала Гермиона, подаваясь вперёд и понижая голос, — что его труды в некоторых странах запрещены? — в её глазах мелькнул восторг, словно она произносила не обвинение, а приглашение к великому открытию. — Я читала о нём в «Арканум Мондус». Представьте: уже несколько лет о нём спорят во всех магических кругах! Одни считают мистера Альдена гением, способным изменить само понимание магии, другие — безумцем, чуть ли не шарлатаном. Говорят, он проводил опыты с источниками необработанной магии…

Рон, который к этому моменту уже почти задремал от жаркого огня камина, моргнул и нахмурился.

— С чем, прости?

— С чистой энергией, Рон! — воскликнула Гермиона, как будто это было очевидно для каждого, кто хоть раз открывал серьёзную книгу. — С самой основой заклинаний! Он пытался доказать, что волшебник может воздействовать на реальность напрямую — без палочки, без артефактов, без заклинаний даже! Только силой воли и точным пониманием структуры магического потока.

Рон нахмурился ещё сильнее.

— Звучит как то, после чего от человека остаётся пятно на стене.

Гарри усмехнулся, но в его голосе сквозило недоверие:

— Ага, и что — у него получилось?

Гермиона на секунду задумалась, взгляд её стал серьёзным.

— Отчасти, — наконец произнесла она, почти шёпотом, словно опасалась, что портреты над камином могли подслушать. — Его последние опыты едва не закончились катастрофой. В Германии, в одной из старейших академий, целая лаборатория просто выгорела изнутри — без огня, без дыма, просто… исчезла. Словно кто-то вырвал кусок пространства. После этого его исследования объявили опасными и запретили публиковать. Но Дамблдор… — она подняла глаза, и в них вспыхнуло уважение. — Дамблдор настоял, чтобы именно он возглавил новый курс.

Рон фыркнул и подбросил полешко в камин. Искры на миг вспыхнули, словно отразив его настроение.

— Ну, если Дамблдор его пригласил, значит, всё под контролем, — сказал он, пожимая плечами. — Хотя, зная наш Хогвартс… с такими вещами у нас никогда не бывает скучно.

Его слова затерялись в потрескивании дров. Пламя бросало тёплые отблески на лица друзей, но Гарри не разделял лёгкости их настроения. Он вспомнил выражение лица директора, когда тот объявил за ужином о прибытии мистера Альдена: спокойное, почти безмятежное — и всё же… в глазах тогда мелькнуло что-то неуловимо настороженное, будто даже сам Дамблдор не был до конца уверен, верное ли принял решение.

Гарри поднял взгляд и посмотрел на высокое окно, затянутое тонкой осенней пеленой. В отражении виднелись трое друзей, каминное пламя и где-то глубже — сам Хогвартс, древний и живой, как будто слушающий их разговор. Казалось, стены замка дышали вместе с ветром, а каждый шорох камня был ответом на их слова.

— Мне всё это не нравится, — тихо сказал Гарри, нарушая тишину. — Экспериментальная магия, запрещённые труды… Обычно ничего хорошего из этого не выходит.

Гермиона, всё ещё под впечатлением от своих слов, улыбнулась с лёгкой снисходительностью:

— Ты просто слишком мнительный. Дамблдор бы не позвал кого-то опасного. Думаю, мистер Альден может многое нам показать.

За окном налетел резкий порыв ветра. Листья сорвались с подоконника, закружились и ударились о стекло, точно кто-то попытался постучать снаружи. Пламя в камине дрогнуло, тени на стенах задвигались.

Гарри снова взглянул на окно — и замер. Отблески света на стекле колыхались, будто под слоем воды. На миг ему показалось, что отражение комнаты едва заметно сдвинулось — на толщину дыхания, но достаточно, чтобы ощутить неладное.

Он моргнул, и всё стало как прежде: лишь огонь плясал в камине, да Гермиона что-то записывала в свой блокнот. Но лёгкий холодок пробежал по его спине, не оставляя сомнений — что-то в замке сегодня слушало их разговор.

Гарри машинально коснулся шрама и отвёл взгляд.

Ощущение тревоги не исчезло. Наоборот — оно будто шептало где-то на краю сознания:

следи за отражением.

На следующее утро Хогвартс проснулся в прозрачной, хрустящей тишине. В воздухе висел запах мокрых листьев и холодного камня — предвестие ранней осени. Гарри, Гермиона и Рон спешили по коридору к новому кабинету, где предстоял первый урок мистера Альдена.

— Не могу поверить, что Дамблдор позволил ему преподавать, — пробормотал Рон, поправляя сумку. — Экспериментальная магия звучит как что-то, после чего тебе возвращают брови через неделю.

— Ты просто ничего не понимаешь, — возразила Гермиона, сияя от возбуждения. — Это уникальный шанс! Он исследует чистую магическую энергию. Без палочки! Представляешь, сколько можно открыть нового, если убрать посредников между волей и действием?

— Слышал я уже такое, — буркнул Гарри. — Сначала открывают новое, а потом — дверь в больничное крыло.

Они вошли в класс. Комната отличалась от всех, что Гарри видел раньше: ни привычных парт, ни полок с книгами, только гладкий каменный пол, широкий полукруг окон, и в центре — круг из серебристых линий, выгравированных прямо в камне. Свет из окон скользил по ним, создавая ощущение, будто внутри пола течёт живая река.

У доски стоял высокий мужчина с проницательными глазами и тёмными волосами, зачёсанными назад. На нём не было традиционной мантии — вместо этого он носил тёмный жилет и лёгкий плащ, а на правой руке сверкал металлический браслет, сложный, с едва заметными рунами.

— Доброе утро, — произнёс он мягко, но так, что даже Рон выпрямился. — Меня зовут мистер Альден. Сегодня мы поговорим о том, что делает магию живой.

Он прошёл по кругу, касаясь линий носком ботинка, словно проверяя их дыхание.

— Мы привыкли полагаться на палочки, — продолжал он. — Но палочка — лишь костыль. Истинный источник силы — внутри вас. Палочка лишь направляет, помогает... но иногда и мешает.

Он протянул руку, и воздух перед ним заструился, будто нагрелся от невидимого жара. Ни заклинания, ни взмаха — просто движение ладони. И вдруг над браслетом вспыхнула тонкая нить света, тонкая, как волос, но ослепительно чистая. Она извивалась в воздухе, как живое существо, и растаяла, не оставив даже искры.

Класс замер.

— Это невозможно, — прошептала Гермиона. — Магия без фокусирующего элемента...

— Невозможно — до тех пор, пока вы так думаете, — сказал мистер Альден с лёгкой улыбкой, и в его голосе прозвучала странная уверенность, почти холодная. — Но если вы научитесь слушать энергию, а не управлять ею, она откликнется сама.

Рон неловко кашлянул.

— Слушать энергию? Простите, а она что, разговаривает?

Мистер Альден посмотрел на него спокойно.

— Иногда, — ответил он, и в глазах его мелькнул слабый, непонятный блеск.

Урок продолжался, но Гарри всё чаще ловил себя на том, что смотрит не на движения рук учителя, а на отражение в окне за его спиной. Каждый раз, когда мистер Альден поднимал руку, в отражении оно будто дрожало — не в такт движению, а само по себе, как тень, отстающая от тела.

В какой-то момент Гарри показалось, что отражение улыбнулось чуть шире, чем сам мистер Альден.

Он моргнул, и всё исчезло.

— Гарри, ты в порядке? — спросила Гермиона, повернувшись к нему.

— Да... просто показалось, — ответил он, глядя на окно. Но дрожащий след света, оставшийся от руки Альдена, ещё долго не исчезал со стекла — тонкий, живой, словно кто-то по ту сторону пытался вырваться наружу.