Покой — понятие субъективное (джен)

Как только она сделала этот невозможный выбор и выстрелила в энергетический канал Катализатора, Шепард сразу же осознала, что подписала себе смертный приговор. Чудовищный взрыв, сотрясший всю Цитадель, отбросил ее назад, а захватившее все вокруг огненное инферно погрузило ее во тьму. По всем мыслимым и немыслимым расчетам, это должно было стать ее второй — последней — смертью.

И все же каким-то невероятным образом она выжила. Казалось, это становится традицией.

Шепард понятия не имела, сколько прошло времени прежде, чем она смогла открыть глаза. Ее взор встретил ослепительно яркий белый свет, и Шепард, болезненно поморщившись, тут же зажмурилась.

— Шепард! — раздался голос.

Миранда?

Свет был нестерпимо ярким, но та отчаянная надежда, с которой Миранда произнесла ее имя, не позволила Шепард отступить перед этим препятствием. Собравшись с духом, она неспеша приоткрыла глаза. Теперь, когда она знала, чего ожидать, свет уже не казался таким ошеломляющим. Когда она вновь открыла глаза, Шепард обнаружила подле себя склонившуюся над ней Миранду. Ее глаза цвета океана внимательно и с профессиональным интересом человека, дважды низложившего законы жизни и смерти, осматривали коммандера.

Это напомнило Шепард о том моменте, когда она на какое-то мгновение пришла в себя в стенах лаборатории проекта «Лазарь». Только на этот раз теперь вместо холодной отстраненности руководителя проекта ее встретила улыбка подруги, лучившаяся облегчением и радостью.

Шепард и сама хотела бы почувствовать то же самое — она понимала, что должна чувствовать облегчение. Но единственным ее ощущением была бесконечная усталость.

— Шепард, ты меня слышишь?

Кивнув, Шепард открыла рот и попыталась было что-то сказать, но слова застряли в ее пересохшем горле.

— Отлично. Как ты себя чувствуешь?

Она снова попыталась выдавить из себя хоть что-нибудь, но вторая попытка так же не увенчалась успехом. Миранда, похоже, уловила причину ее трудностей с коммуникацией, потому что она принялась набирать что-то на своем омни-туле.

— Погоди минуту, сейчас придет врач. Узнаем у него, можно ли тебе уже пить.

Вода была бы очень кстати, подумала Шепард, но по мере того, как ее разум и тело пробуждались, она осознала, что есть куда более насущный вопрос, чем ее пересохшее горло. Приложив невероятные усилия, она таки смогла выдавить из себя одно слово.

— «Нормандия»? — ее голос был низким, осипшим, а горло саднило так, словно по нему прошлись наждачной бумагой.

Миранда застыла, ее губы сжались в тонкую линию. Страх тисками сковал сердце Шепард.

— Где? — она вновь с трудом заставила работать отчаянно сопротивлявшиеся голосовые связки.

— Мы не знаем, Шепард.

Ужас захлестнул все ее существо, а сердце зашлось так быстро, что многочисленные медицинские приборы в палате начали тревожно пищать.

Пожалуйста, только не говори, что тот взрыв...

— Многие корабли все еще числятся пропавшими, — тяжело вздохнула Миранда. — Взрыв вывел из строя почти все системы, первые сутки были настоящим хаосом. Сейчас инфраструктуру потихоньку восстанавливают, а потому скоро можно будет отправить поисковые группы. Мы будем искать столько, сколько потребуется.

Шепард хотела было спросить, сколько времени прошло с того момента, когда ей пришлось принять судьбоносное для всей вселенной решение, но как раз в этот момент в палату вошел врач, и она упустила эту возможность. С этой минуты все зашлось в непрекращающемся вихре мельтешащих туда-сюда докторов и прочих визитеров. Друзья и знакомые приходили лично убедиться в том, что она жива, высокопоставленные офицеры Альянса просили изложить случившееся на Цитадели, а представители инопланетных рас горячо благодарили ее за совершенный подвиг.

Нескончаемый парад выражения признательности и восхищения. Но Шепард чувствовала, что не заслужила ни капли из этого. Она просто делала свою работу, но сделала ее скверно.

Одним поздним вечером, когда, наконец, поток посетителей иссяк, в палате наступила тишина, и Шепард осталась в одиночестве, у нее появилось время осмыслить произошедшее. Радость от встречи со старыми товарищами меркла перед тревогой и беспокойством, нависших над ней дамокловым мечом. Она боялась, что приняла неверное решение, что она не спасла вселенную, но подвергла ее угрозе — возможно еще большей, чем Жнецы. Боялась, что жертва EDI и гетов оказалась напрасной. Боялась, что погубила свою команду безо всякой причины.

Мелькнувший в дверном проеме темный силуэт заставил Шепард вздрогнуть. Она напряглась, и инстинктивно потянулась за пистолетом, одновременно всматриваясь в темноту в надежде понять, кем был ее неожиданный визитер. Сердце Шепард пропустило удар, когда она поняла, что оружия при ней нет.

— Это всего лишь я, коммандер, — раздался тихий, на грани шепота голос.

— Сэр. — Шепард села в кровати так ровно, как только позволили ее раны.

Адмирал Стивен Хакетт покачал головой, затем бесшумно подошел к ее койке, аккуратно поставил рядом стул, и с негромким вздохом опустился на него. Их взгляды встретились, и Шепард увидела в глазах адмирала ту же бесконечную усталость, что чувствовала и сама.

— Черт возьми, — пробормотал он. — Ты сделала это. Ты остановила Жнецов, ты сдержала свое обещание.

— Мы все сделали это. Все вместе сражались и все вместе победили.

— Да, — кивнул Хакетт. — Но победа обошлась нам дорого. Нам предстоит не одно десятилетие тяжелой и упорной работы, чтобы восстановить утраченное.

Шепард восприняла это как намек на стоимость восстановления инфраструктуры, разрушенной взрывом. Чувство вины вновь разлилось внутри нее, терзая все ее существо.

— Насчет взрыва...

Несмотря на изможденный вид, адмирал не утратил своей проницательности, а потому сразу понял, о чем она думает.

— Я говорил не только о взрыве, Шепард. Именно Жнецы виноваты в наихудших разрушениях. Ты сделала то, что должно.

— Стало быть, вы читали мой рапорт?

— Да, я с ним ознакомился. Не завидую тому грузу ответственности, что тебе пришлось нести. Но факт заключается в том, что именно мы поставили тебя в авангард войны. Ты имела полное право поступить так, как считала правильным. Кто-то может быть не согласен с твоим решением, но едва ли они будут жаловаться — что сделано, то сделано. Ты спасла нас. — Хакетт сделал паузу и слегка нахмурился. — Как бы то ни было, я бы поступил точно так же. Андерсон тоже. Он бы очень гордился тобой.

Последние слова Андерсона эхом отозвались у нее в голове — «Я горжусь тобой, девочка». Шепард задумалась о том, сказал бы он это снова, если бы узнал, каким получился итог.

— Он так и сказал, — устало пробормотала Шепард.

Повисло молчание. То, что Хакетт ей не ответил, тревожило ее куда сильнее, чем она готова была признаться. Будь у нее силы, Шепард бы начала нервно ерзать, но она устала, так чертовски устала.

Наконец, он откинулся на спинку стула и тихо спросил:

— О чем ты думаешь?

— Сэр?

— Как ты себя чувствуешь? — Хакетт помедлил, прежде чем продолжить. — Морально, я имею в виду. В физическом плане, думаю, ты знавала деньки получше.

— Все в порядке, сэр. Все еще пытаюсь поверить, что все это закончилось.

Ее ответ был рефлекторным, вымуштрованный годами службы в Альянсе. Хакетт не купился. Даже в полумраке палаты она ощутила на себе его проницательный взгляд.

— Коммандер, после всего, через что тебе пришлось пройти, ты должна быть честной сама с собой. Мне не нужен протокольный ответ, цель которого — удовлетворить старшего по званию. Я хочу знать правду.

Правду… Соврать было легко, но сказать правду было в тысячу раз тяжелей. Шепард судорожно вздохнула, понимая, что ей не увильнуть от искреннего ответа — адмирал был слишком умен для этого. А ей самой не хватало сил даже на ложь.

— Я… не знаю. Чувствую себя… разбитой, наверное. Я выжила, но не чувствую ни облегчения, ни радости. Только отчаяние перед тем, что будет дальше. Я на взводе, жду, когда что-то случится… Но при этом настолько вымотана, что едва соображаю. Беспокоюсь о команде, виню себя за гибель EDI и гетов, ведь их жизнь, по сути, только-только началась. Джокер никогда не простит мне смерть EDI… если он, конечно, выжил.

Она закрыла глаза, не желая видеть реакцию Хакетта на ее слова.

— Мне порой кажется, что лучше бы я умерла.

— Шепард…

— Знаю.

Это было эгоистично с ее стороны, Шепард прекрасно это понимала. Но коммандер твердо решила, что не будет бежать от своей судьбы. Она открыла глаза и обратилась к адмиралу:

— Но я выжила, и сделаю все…

— Нет, — ответил он не терпящим возражений тоном. — Все, что от тебя требуется — это отдыхать и восстанавливаться. — Хакетт наклонился и аккуратно положил руку ей на плечо. — Послушай меня. Ты сделала больше, чем можно себе представить. Мы требовали от тебя многого, я требовал от тебя многого. Это было необходимо, но не отменяет того факта, что перед тобой ставили невозможные задачи. Сказать, что ты превзошла все наши надежды, будет значительным преуменьшением. Но это отнюдь не означает, что победа досталась легко. То, что вижу и слышу сейчас, наглядно демонстрирует то, какие страдания выпали на твою долю, и что с тобой натворила эта война. Мы найдем «Нормандию» и вернем ее домой вместе с экипажем. Кварианцы уже работают над технологией, которая позволит оживить гетов. Гарантий нет, но если кто и сможет это сделать, то они. Адмирал Шала’Раан вас Раннох заверила меня, что если они добьются результата, то они помогут нам восстановить EDI.

Шепард сжала простыню в кулаке в отчаянной попытке сдержать слезы.

— Когда ты поправишься, мы найдем для тебя кого-то, с кем можно будет поговорить. Есть врачи, занимающиеся твоим физическим восстановлением, но найдутся и те, кто поможет восстановиться душевно.

— Сэр, не нужно…

Хакетт сжал ее плечо.

— Шепард, каждое живое существо в этой вселенной в неоплатном долгу перед тобой. Самое меньшее, что мы можем сделать — это попытаться облегчить твое состояние и обеспечить нужное лечение.

Немного помолчав, Хакетт провел рукой по козырьку своей кепки-фуражки и заговорил вновь. На этот раз его слова прозвучали до непривычности мягко, почти нежно:

— Твоя задача выполнена, Шепард. Мы просили — ты справилась. Теперь позволь нам помочь тебе.

Годы службы в Альянсе твердили ей, что она еще не закончила сражаться, что ей попросту не суждено сойти с этого пути. Всегда появится новый враг, начнется новая схватка. И все же она понимала — на этот раз нужно остановиться. Хакетт прав. Она уничтожила Жнецов и может… может быть теперь ей, наконец, удастся отдохнуть. А со временем, возможно, удастся обрести какое-то подобие покоя.

Впервые за долгое время Шепард не подавила свои эмоции, впервые не стала тщательно формулировать ответ, который удовлетворил бы всех и принес бы ей искомый результат. Если ей и впрямь суждено восстановиться, то она должна была начать прямо здесь и сейчас. Поэтому Шепард позволила себе сделать то, чего практически никогда не делала.

Она заплакала.