Концепция невезучести (джен)

Гарри Поттер искренне считал себя крайне невезучим человеком. Ну а как же ему думать иначе, если вся его жизнь была примером глобального невезения!

Родился Гарри в любящей семье, ребенком был единственным и долгожданным. Да вот неудача — счастье было очень недолгим. Неведомо почему, но жутко злобный, страшно сильный и невероятно коварный темный маг вдруг внезапно возжелал младшего Поттера сжить со свету. Самого его убить не смог, но без семьи оставил. Ну, право слово, не считать же семьей благочестивое семейство Дурсль, для которого наличие в доме малолетнего мажонка было как бельмо на глазу!

Или, вот, например: только-только втянулся мальчик в скучную серую жизнь обывателей, репутацию в маггловской школе какую-никакую заимел (скорее, никакую, что уж там: просто так да без оснований в среднюю школу Святого Брутуса еще никого не записывали), как вот вам! Пожалуйте в новый мир, полный волшебства и очень странных явлений!

Примеры своего невезения Гарри мог приводить до бесконечности. Они включали в себя и вредную тетку Мардж с ее кусачим бульдогом, и отсутствие всяких классных штук, которые у Дадли имелись в невероятном количестве, а нахлебнику Поттеру совсем не полагались, и миллиард неприятностей, подстерегающих его буквально на каждом шагу, и даже низкую успеваемость по всяким там магическим дисциплинам (мальчик точно знал: ему просто невероятно не везет с проверочными заданиями, тестовыми вопросами и темами эссе!).

Он даже выработал концепцию собственной невезучести, согласно которой, если есть хоть малейший шанс, что что-то пойдет не так, то именно так все и произойдет. Иначе говоря, если на сцене в первом акте висит ружье, то выстрелит оно обязательно в самый неподходящий момент, да еще и прилетит при этом именно зазевавшемуся и не ожидавшему ничего плохого Гарри Поттеру.

Концепцией своей Гарри как-то поделился с подругой дней своих суровых и наперсницей в нелегком деле прохождения сквозь тяготы и лишения хогвартских будней — Гермионой Грейнджер.

Гермиона девочкой была умной и начитанной. А еще она ужасно обожала всяческие споры и научные диспуты, но только такие, в каких оказывалась правой. В иные она, как человек разумный, просто не вступала.

Вот и в этом случае Грейнджер в теории друга усомнилась и попросила привести аргументы.

— Мммм… Гарри, — сказала она, — мне кажется, что ты немножко, самую малость, очень сильно преувеличиваешь.

— Ничего подобного! — яростно помотал головой из стороны в сторону Поттер, непоколебимо уверенный в собственной Концепции.

— Хм, ладно, — заинтересовалась девочка, — аргументы? Ну, то есть примеры привести можешь? В чем конкретно проявляется эта твоя невезучесть? Когда началась?

— В смысле — когда? — изумился Гарри. — Да с самого детства, когда Волдеморт к нам домой приперся и родителей моих убил. Меня тоже хотел, между прочим.

— Вот именно, — наставительно заметила Гермиона. — Слушай, история еще не знает ни одного случая, — кроме твоего! — когда кто-либо выживал после Авады! Я бы сказала, что ты, наоборот, феноменально везучий человек!

— Ага, отличное такое везение: жить с Дурслями! Сама бы попробовала! — скривился в ответ Поттер.

— Ладно, хорошо, оставим это, — пошла на попятный гриффиндорка. — Оставим далекое прошлое там, где ему и положено находиться. Давай какие-нибудь недавние случаи.

— Да запросто! Мне не везет с учителями ЗОТИ.

— С этим, Гарри, не везет никому. Еще?

— Нет, ты не поняла, — махнул рукой Гарри. — Не в плане занятий не везет, хотя и здесь, честно говоря, шляпа. Вообще я имел ввиду, что все они — и заика Квиррелл, и напыщенный идиот Локхарт, и даже бедолага Люпин (хотя последний вроде как и не специально) — пытались меня убить или покалечить. А Квиррелл, паразит такой, мало того, что философский камень уничтожил, так еще и самоубился об меня! Знаешь, сколько крови мне авроры попортили, допрашивая?! А камень так вообще потеря потерь: еще немного, и мы бы получили кучу золота, а я смог бы свалить от Дурслей. Но нет, мне снова не повезло! Короче, я же говорю: я неудачник! Наверное, у меня карма плохая.

— Ого! — восхитилась Гермиона тем, что ее друг знает такое слово, как «карма». — Прямо радуешь! А если серьезно, то смотри: никто из них убить тебя не смог, хотя это взрослые волшебники с большим запасом знаний и навыков.

— Даже Локхарт? — ехидно протянул мальчик.

— Ну, хорошо, Локхарта убираем, — вздохнула Гермиона Грейнджер. — В общем, ты понял. В любой из тех ситуаций ребенок (а мы, Гарри, дети. Не спорь!) абсолютно точно не то, что не справился — не выжил бы! Возьми хотя бы василиска и дементоров! Тут бы и взрослый-то волшебник спасовал! А теперь посмотри на себя: ты не только непонятно как (с моей точки зрения — на голой самоуверенности и невероятной удаче) преодолевал любые трудности, но еще и кучу народа попутно спас. Джинни перед тобой в долгу, да и Сириус тоже! Да одно наличие такого крестного — везение сотого уровня! Он же из Блэков! Представляешь, какая у них богатая библиотека?!

Гарри закатил глаза: кто о чем, а Гермиона о своих любимых книжках!

— Хорошо, — сказал он. — Допустим. Как насчет Волдеморта?

— А что с ним? — не поняла Грейнджер.

— Ну даже и не знаю… Не считая того, что меня во враги записал сильнейший темный маг, которому даже смерть не мешает продолжать меня ненавидеть и пытаться убить? — хмыкнул Поттер и добавил: — Короче, Гермиона, я ж тебе говорю: если есть хотя бы мизерный шанс, что со мной произойдет какая-то неприятность, то, будь уверена, именно так все и выйдет. Вся моя жизнь тому яркое подтверждение.

— О! Ну поздравляю, ты только что заново открыл закон Мерфи, — улыбнулась Грейнджер.

— Чего? Какой закон?

Гарри, в отличие от подруги, начитанным, увы, не был.

— Эдвард Мерфи, Гарри. Ну серьезно, ты не можешь не знать! Про «закон подлости» хоть слышал?! — Гермиона страдальчески покосилась на Поттера. — В общем, он как-то сказал: «Если существуют два способа сделать что-либо, причем один из них ведет к катастрофе, то кто-нибудь изберет именно этот способ».

Тут девочка над чем-то серьезно задумалась, а затем произнесла:

— Кстати говоря, если посмотреть с этой стороны, то конченый неудачник — это не ты, а как раз-таки Волдеморт. Из всех возможных вариантов он реально всегда выбирает самый катастрофический.

Какие бы еще примеры ни приводил Гарри, какие аргументы ни подбирал, это все равно не помогало: Гермиона прочно стояла на своем и с легкостью разбивала все доводы друга, отстаивая свою версию, согласно которой человека более удачливого, чем Поттер — еще поискать!

Гарри подумал, стоит ли рассматривать как невезение наличие у него в качестве подруги такой несговорчивой девицы, как Гермиона?

Остались они в итоге каждый при своем: гриффиндорка была убеждена, что Гарри Поттера в детстве уронили в котел с Феликс Фелицис, а сам мальчик остался верен своей концепции невезучести, продолжая считать себя очень большим неудачником.

Словом, Гарри Поттер совсем не удивился ни тогда, когда Кубок Огня определил его в качестве четвертого чемпиона, ни тогда, когда на первом испытании в соперники ему досталась самая жуткая драконица, ни даже тогда, когда в очередной раз все пошло не по плану, и эта самая хвосторога, которой полагалось быть надежно прикованной цепью к скалистому выступу, внезапно оказалась на свободе. Еще и баллы ему безбожно занизили! Что тут скажешь? Невезение — его второе имя, что бы там ни утверждала Гермиона!

* * *

Третье испытание турнира шло как по маслу. Несмотря на то, что Гарри вроде как был в труднопроходимом лабиринте, где, как предполагалось, чемпионов подстерегают ловушки, хищные монстры и другие неведомые опасности, путь был на удивление спокоен и чист. Складывалось неприятное впечатление, что он здесь просто на прогулке: никто не нападал из-за угла, стены лабиринта не сжимались, и даже ни одной ямы с кольями не было! Это настораживало.

Беспрепятственно дойдя до центра лабиринта, где был установлен призовой кубок-портал, Поттер точно уверился, что здесь что-то сильно не так. Серьезно, не считать же за испытания встречу с боггартом да загадку от сфинкса! И это после драконов в первом туре! Облегченно Поттер выдохнул только тогда, когда пришлось разделить победу с Седриком, но оказалось, что интуиция била тревогу отнюдь не зря.

«Убей лишнего!» — вот первое, что услышал Гарри, прибыв на новую точку маршрута. Пока еще не понимая точно, кто из них лишний, — он или все-таки Диггори, — мальчик все же решился что-то предпринять. Любые смерти не входили в его планы на этот день.

Не сильно задумываясь, что делает (тут надо заметить, что построение стратегий и всякие там размышления — это по части Гермионы; Гарри же всегда предпочитал сначала делать, а потом уже думать), юный чемпион взмахнул руками, приготовившись к бою, выстрелил рандомным заклинанием в сторону приближающегося к нему мужского силуэта и споро отпрыгнул в сторону, уходя с возможной линии атаки.

Последнее, что успел увидеть Гарри Поттер перед тем, как словить оглушающее и уплыть в спасительное небытие, как падает сбитый им с ног Седрик Диггори и неловко бьется головой обо что-то, ужасно напоминающее могильную плиту.

«Разумеется! — пронеслось у Поттера в голове. — Как же иначе?! Эх, был бы я хотя бы немного более удачливым, мы бы с Седриком им всем тут показали!»

Пришел в себя Гарри уже несколько позднее. Тело его было плотно примотано веревками к — вот уж сюрприз! — явно кладбищенскому надгробию. Окружающий пейзаж тоже не вдохновлял: покосившиеся кресты, плачущие ангелы, пожухлая трава и огромный котел, стоящий неподалеку на небольшом пятачке между захоронениями.

Поттер попробовал позвать кого-нибудь, но, увы! Рот, конечно, открывался, но звука не было.

«Силенцио!» — понял мальчик.

Вечерело.

Наконец, некоторое время спустя, небольшое пространство между могилами начало заполняться. Сначала приползла змея. Была она такой огромной, что даже выпущенный в далеком детстве из зоопарка боа констриктор не шел с ней ни в какое сравнение! Потом Гарри снова увидел знакомый уже силуэт, который медленно приближался откуда-то справа, трепетно прижимая к груди достаточно большой сверток. На поверку это оказался Питер Петтигрю.

Вот уж если кого Поттер и ненавидел, так это именно его. Мерзкая крыса, но, к сожалению, чрезвычайно удачливая. Это же надо: предатель втерся в доверие к Лили и Джеймсу, изображал их верного друга, а затем провел в защищенный дом Темного Лорда! Сбежал, подставил крестного, получил орден Мерлина якобы посмертно, а потом преспокойно себе поживал, наедая пузо на чужих харчах. Да, в облике зверя, ну так никто же не мешал ему время от времени перекидываться обратно в человека!

Даже Волдеморта Гарри никогда не ненавидел настолько яростно. С тем все ясно и так — находился по другую сторону баррикад. Но Питер-то?! Мальчик очень жалел, что годом ранее крыса благополучно (впрочем, как и всегда) избежала заслуженного наказания. Поттеру тогда в очередной раз не повезло.

— Покажи мне его! Дай мне поговорить с ним, — раздалось из свертка, который подошедший Петтигрю уже аккуратно пристроил в трансфигурированном кресле.

«Что-то мне это напоминает», — подумал Гарри.

В свертке оказался маленький и очень уродливый человечек, красные глаза которого уставились на Поттера с явно различимыми гневом и отвращением.

«Ну конечно! — сразу все понял Гарри. — Волдеморт, кто же еще. Ну, здравствуй, давно не виделись».

— Что ж, враг мой, посмотри, каким я теперь из-за тебя стал! Но ничего, это ненадолго. Мои верные слуги возродят меня, и я восстану во всем блеске своего величия. Снова! — патетично, но пискляво произнес уродец.

«Враг? — мысленно вопросил мальчик. — Ну, не знаю… Как-то это несерьезно для величайшего Темного-то».

Сам Гарри Поттер вот прямо-таки врагом Волдеморта больше не считал. Не то, чтобы у него не было претензий к одиозному Темному Лорду. Были, да еще и какие! Смерть родителей и собственную испорченную жизнь просто так не прощают. Однако Гарри мальчиком себя считал справедливым и старался придерживаться принципа «око за око», и по всем подсчетам выходило, что Том Риддл из минуса уже вышел.

Собственная смерть взамен смерти матери Гарри — это раз. Два — бесславный конец Квиррелла. Поттер тут долго прикидывал, стоит ли считать этот случай очередной гибелью Лорда, и по здравому размышлению решил, что таки да. Какая-никакая, а все же жизнь. Отданная взамен жизни Джеймса Поттера.

В общем, на этом Гарри и признал свою месть свершившейся, и если бы Волдеморт просто оставил его в покое, занимаясь собственными попытками воскрешения (ну или как там еще проводят свое свободное время злобные духи), то проблем бы не было. Но нет: в третий раз теперь уже Том Риддл погиб от руки Поттера, когда последний учился на втором курсе. Считать ли призрачное воспоминание полноценной личностью, а уничтожение дневника убийством — это, конечно, вопрос сложный. Но Гарри заключил так: мыслит, существует, творит всякую фигню, реально может воскреснуть — значит, псевдоживет. Так, с легкой руки Поттера, между реальным убийством, развоплощением и изгнанием были поставлены знаки равенства.

«Получается, — подумал мальчик, — это я ему теперь должен?».

Но, поразмышляв еще немного, заключил: «Ничего не должен. Сам виноват, нечего лезть ко мне было!»

На этой веселой ноте Гарри Поттер вопрос для себя закрыл, а Волдеморта вычеркнул из списка злейших врагов. Пусть себе летает злобной черной тучкой, но, желательно, где-нибудь подальше.

Пока Гарри предавался воспоминаниям, на мизансцене произошли изменения.

— Круцио! — кричал Темный Лорд, с трудом удерживая палочку в крохотных ручонках.

Несмотря на телесную немощь, злости и, вероятно, магических сил у него даже сейчас было достаточно для того, чтобы доставить провинившемуся Питеру Петтигрю массу неприятных ощущений.

«Ну или Питер просто слабак», — удовлетворенно подумал Гарри, наблюдая, как мужчина бьется в конвульсиях, лежа на земле.

Петтигрю Гарри было не жалко. Мог бы — добавил сам.

— Теперь встань и подними книгу, которую ты чуть не уронил в котел, — произнес Волдеморт, когда немного успокоился. — Да смотри, аккуратнее, идиота кусок. Это единственный в мире дошедший до наших дней экземпляр труда самого Ашшура из Ниппура! Ты как без него ритуал воскрешения проводить собираешься, бестолочь?

Крысоподобный мужчина подхватился с земли, бережно поднял лежащую рядом с котлом книгу и установил ее на кривоватый пюпитр, появившийся словно из ниоткуда по взмаху его волшебной палочки.

— Конечно, милорд, не извольте беспокоиться, — плаксиво запричитал он.

Темный Лорд посмотрел на небо, отмечая, что уже вполне себе стемнело, и где-то даже проступили звезды. Луну закрывала большая и явно грозовая по виду туча.

— Начинай, — милостиво кивнул он. — Пока подготовишься, уже и время подойдет.

Питер кивнул и стал бодро приплясывать у котла, в котором — тут Гарри пригляделся получше — что-то явно побулькивало. Петтигрю то подсыпал в варево какие-то неаппетитные на вид штуки, то бормотал заклинания, то регулировал интенсивность зажженного под котлом огня.

Гарри заинтересовался.

Во-первых, ему было любопытно: провалит крыса миссию или нет. После памятного спора с Гермионой на тему невезучести, мальчик, хоть и не согласившийся в целом с ее точкой зрения, признал, что все же кое в чем подруга была права: Лорд Волдеморт тоже не мог похвастаться тем, что фортуна ему благоволила. Теперь Поттеру было очень интересно, чья же неудачливость перевесит на этот раз: его собственная или Лорда?

Во-вторых, Гарри еще никогда не был свидетелем или участником ритуала. Во всяком случае, в сознательном возрасте. Насчет собственного шрама у него, конечно, были некоторые сомнения, но сомнения к делу не пришьешь, а память первых лет жизни у него, увы, отсутствовала.

Это было, безусловно, большим секретом (ибо ритуалистика в Магической Британии находилась в удручающем состоянии и по большому счету практически полностью была запрещена), но Гарри Поттера крайне привлекали всякие ритуалы. С темой он был знаком поверхностно, но интересно ему было — жуть как!

Впервые его внимание к ритуалам привлек, как это ни странно, слепой случай. Дело было перед подготовкой к первому туру, и Гарри вместе с Гермионой искали какое-нибудь универсальное средство, которое гарантированно даст шанс если и не победить, то хотя бы выжить. Как участнику турнира, мальчику был положен допуск в Запретную секцию. У Грейнджер он уже был и так, как у лучшей ученицы. Вот там-то, на одной из пыльных полок закрытого для многих зала, Поттер и увидел книгу по ритуалам. И был покорен.

Ритуалы были невероятно мощным направлением, и результат давали фантастический: куда там любым заклинаниям! К сожалению, были у них и недостатки. Проводились они, как правило, долго и поэтапно, требовали разных ингредиентов или действий и на 90% находились под запретом. Тем не менее, несмотря на все эти небольшие нюансы, Гарри Поттер решил попробовать найти что-то подходящее, что можно было бы попробовать применить в первом туре и не попасть за это в Азкабан.

— Смотри, Гермиона, — позвал он подругу, — кажется, я кое-что нашел. Вот: ритуал на кратковременную неуязвимость. Ненадолго спасет вообще от всего. От Авады, может, и не поможет, конечно, — судя по виду этой книги, когда все это писали, такого заклинания еще не было, — но от драконов и драконьего пламени точно поможет! Главное, по времени уложиться!

Грейнджер поджала губы, становясь чем-то неуловимо похожей на декана МакГонаггал, и покачала головой.

— Даже не вздумай лезть в это, Гарри, — сказала она поучительным тоном, и Поттер сразу понял, что сейчас прослушает мини-лекцию.

— Гарри, ритуалы неспроста почти полностью были помещены в зону темного волшебства и находятся под запретом. Все это очень и очень опасно и может привести к серьезным последствиям!

— Но Гермиона, — попробовал возразить ей мальчик, — здесь же нет ничего плохого. Посмотри: ни литров пролитой крови, ни жертвоприношений девственниц. Ничего страшного, в общем. Зато результат какой!

У Гарри горели глаза. Он необычайно любил все супермощное и пробивное. Чтобы если уж жахнуло — так жахнуло! Ритуалы в этом отношении фору давали всему, что встречалось Поттеру ранее.

— Не в этом дело! — воскликнула Грейнджер и попыталась объяснить получше: — Дело не в том, что ты творишь что-то плохое, а в том, у кого ты это просишь. Ритуалы, Гарри, существовали еще на заре магического общества, когда и общества-то, по сути, никакого не было. И все это — вся последовательность действий, ингредиентов, жертв и прочего — лишь четко продуманные и выстроенные этапы, позволяющие привлечь к твоей просьбе, зашифрованной в конкретных словах и действиях, внимание некоего высшего существа. Исследователи сейчас говорят о том, что просьба эта адресуется к конкретному аватару какой-либо высшей сущности. При этом совершенно непонятно, чем придется расплачиваться с этой сущностью за выполнение твоей просьбы и придется ли. А еще, Гарри, даже малейшее отклонение от ритуала может привести к абсолютно непредсказуемым последствиям. Например, тебя услышит совершенно не та сущность или аватар, к которому ты взывал. Или даст тебе не то, что ты просил.

Поттер тогда голосу разума в лице Гермионы Грейнджер внял и с неохотой отложил книгу. С его-то удачей рассчитывать на то, что в последний момент не случится нечто, что нарушит ритуал хотя бы в малом, было очень наивно. А еще он прекрасно знал: делать что-то точное, четкое, многоэтапное и муторное он бы все равно долго не смог.

Гарри все же был человеком действия. Ему все время требовалось двигаться, бежать, лететь, бросаться заклинаниями. Сидеть спокойно на одном месте или долго ждать чего-либо? Нет, для него это было пыткой. Поэтому Поттер со вздохом откинул первоначальный план, включающий в себя проведение крутейшего с его точки зрения ритуала, и отправился искать новое решение проблемы. Однако краткую информацию про ритуалы запомнил и иногда просматривал в Запретной секции книги по ритуалистике, раз уж в квиддич (в связи с его отменой на этот год) погонять все равно было не с кем.

Сейчас Гарри Поттер внимательно смотрел за действиями Питера и запоминал подробности — когда еще придется поприсутствовать при таком эпохальном событии?!

Темный Лорд, как это заведено у злодеев, заскучал и решил рассказать своему юному врагу, что вообще происходит.

— Итак, Поттер, — сказал он, — возможно, ты сейчас задаешься вопросом: что же здесь делаешь ты? А я тебе отвечу: ты, Поттер, стал причиной моего падения, и ты же послужишь для высшей цели — моего возвращения! Тебе предстоит поучаствовать в ритуале моего окончательного воскрешения. Конечно, я мог бы выбрать любого другого человека вместо тебя, но ты… Именно ты сможешь меня усилить. Ты когда-нибудь участвовал в ритуалах воскрешения? Глупый вопрос, конечно же нет! Так вот, мальчик, знай: сегодня ты будешь участвовать в великом событии! Я, Лорд Волдеморт, тот, кто победил Смерть! Считается, что воскрешать могут лишь боги или их аватары. Да и то не все. Хель может, например, но вот к кому бы я точно не взывал, так это к ней. Но всегда есть выход, всегда! Может, я и задолжал Хель, но вот перед другими силами я чист. Великая Эрешкигаль проявит свою волю, и я вернусь! Что ты теперь на это скажешь?

Гарри безмолвно открыл и закрыл рот, как бы намекая, что и сказал бы, да вот никак.

— Финита, — досадливо пробормотал Волдеморт, быстро махнув палочкой в сторону Поттера.

— Ну, удачи тебе, что ли, — хмыкнул Гарри и даже попытался пожать плечами.

— Издеваешшшься? — почему-то не понял его добрых намерений Лорд. — Хорошо же. Вот увидишь, я смогу вернуться во плоти, в своем прежнем теле. И Британия на этот раз точно падет к моим ногам. Жаль только, что ты до этого момента не доживешь. Как только я обрету полноценное тело, мы сразимся, и я, наконец, избавлю себя и мир от такой проблемы, как ты.

Гарри нахмурился. Дело принимало дурной оборот.

— Повелитель, — вклинился в диалог осторожный Петтигрю, — время. Пора начинать.

— Ну так и начинай, — величественно кивнул в ответ Темный Лорд в теле отвратительного уродца.

Питер затянул что-то непонятным речитативом на явно древнем языке, читая текст из раскрытой книги. Вот он сбился раз, другой, третий…

Волдеморт страдальчески закатил глаза.

— Читай адаптированный перевод с шумерского на английский, который я делал. Он тоже вложен в книгу. Это еще допустимо, но чтоб больше никаких отклонений от ритуала! — недовольно произнес он и тихо добавил: — Так и знал, что ничего тебе доверить нельзя!

Петтигрю перешел на привычный ему английский, и дело, кажется, пошло на лад, потому как спустя некоторое время Темный Лорд застыл и даже, возможно, погрузился в транс. Во всяком случае, со стороны Гарри это смотрелось именно так.

— Прах отца, отданный без согласия, оживи своего сына! — заголосил Питер.

Одна из могил поблизости вдруг разверзлась, и прямо по воздуху в сторону котла полетела чья-то желтая кость.

— Плоть слуги, пожертвованная добровольно, воскреси своего хозяина!

Тут Гарри не поверил собственным глазам: Петтигрю режущим заклятием отхватил себе левую руку до локтя и закинул ее прямо в бурлящее варево!

Подвывая от боли, мужчина двинулся в сторону Поттера. Подойдя совсем близко, он сделал на удивление аккуратный надрез на руке мальчика и собрал в фиал выступившую кровь. Проковыляв обратно к котлу, Питер вылил в него последний добытый ингредиент, торжественно провозглашая:

— Кровь врага, взятая насильно, возроди своего недруга!

— Никакого насилия! Добровольно даю! — закричал Гарри Поттер, у которого внезапно построились все логические цепочки.

Потом подумал и добавил еще:

— И вообще, я не враг. Может и не друг, но не враг точно.

Петтигрю, который уже не успевал как-либо исправить ситуацию, замер соляным столбом. Время шло, ничего не происходило. Питер тихо выдохнул:

— Ну, чего теперь? Может, и так сработает-то? Кровь есть кровь…

Забрав из трансфигирурованного кресла тельце уродца, мужчина закинул в котел и его.

Поттер охнул: того, что Питер Петтигрю, верный сподвижник Темного Лорда, захочет заживо сварить своего господина, он никак не ожидал!

Котел, до этого момента спокойно стоящий на подставке, взлетел высоко вверх, из него фонтаном начала выплескиваться жидкость, и повалил густой пар. Повертевшись несколько минут в воздухе, он, наконец, плавно опустился вниз.

На землю из котла ступил достаточно симпатичный, но совершенно обнаженный мужчина лет сорока.

— Хвост! — позвал он, немного осмотревшись. — Мантию и палочку!

Питер Петтигрю подал запрошенное и упал на колени перед своим повелителем, протягивая к нему обрубок левой руки.

— Господин, господин, — проныл он, всхлипывая, — прошу о милости, господин!

Волдеморт, по случаю собственного удачного воскрешения пребывавший в отличном настроении, лениво махнул палочкой в сторону своего покалеченного слуги. Питер с удивлением увидел, что вместо обычной руки, которая была с ним всю его жизнь, и которой он лишился в ходе ритуала, у него теперь рука серебряная. Впрочем, не успел он ничего сказать, как прямо в этот момент из воздуха соткалась изящная женская фигура.

Появление было неожиданным и, увы, приятным далеко не для всех.

— Том Марволо Риддл… — протянула женщина и довольно улыбнулась. — Долго же ты от меня бегал.

— Эрешкигаль? Великая? — опасливо и с отчетливым сомнением в голосе произнес Волдеморт.

— Хм. Нет, Том, боюсь, тебе не повезло. Эрешкигаль никогда бы не пришла на добровольную жертву врага, не тот у нее характер. В отличие от меня. Небольшие изменения в ритуале, верно? Кстати, ты не спрашивал, но я все же представлюсь: здесь меня знают, как Хель. Кажется, я чем-то тебе не по душе, раз уж ты даже суть свою предпочел разбить на много частей, лишь бы избежать нашей встречи, — она нахмурилась, взмахнула рукой и продолжила: — Не дело это. Давай-ка соберем все назад. Раз основа уже здесь, все должно получиться достаточно легко.

Тут одновременно произошло сразу несколько вещей. Во-первых, ото лба Гарри совершенно безболезненно и практически незаметно отделилось крохотное темное облачко, которое поплыло в сторону Волдеморта. Такое же облачко появилось из тела огромной змеи, которая тут же потеряла интерес ко всему происходящему и куда-то целеустремленно поползла. Во-вторых, Лорд стремительно достал палочку, крутанулся на пятке, выкрикивая: «Аппарейт!», но… никуда не переместился.

— Не выйдет! — рассмеялась Хель и добавила, щелкнув пальцами: — Но что-то ты больно шустрый, постой-ка пока смирно.

На этом, впрочем, события не закончились. Питер Петтигрю, превратившись в крысу, достаточно быстро для животного, имеющего только три лапки, принялся убегать и очень скоро скрылся из виду. Женщина проводила его равнодушным взглядом: по всей видимости, он ее совершенно не интересовал. К Лорду Волдеморту же, застывшему, словно статуя, продолжали лететь небольшие черные сгустки, всасываясь в тело в той области, где у нормальных людей, как правило, находилось сердце.

«Есть ли сердце у Волдеморта?» — некстати задумался Гарри.

Увы, ответа на свой вопрос получить он не смог.

— Итак, Том Риддл… Тот, кто называл себя Волдеморт. Пусть и старался ты улететь от смерти, и твой полет был даже достаточно долог, но все имеет свое начало и свой конец. Сегодня тебе не повезло. Возможно, повезет в другой раз, в следующей жизни. Не будем затягивать момент.

Хель посмотрела по сторонам, подмигнула Поттеру, хлопнула в ладоши и испарилась в воздухе, будто бы ее тут никогда и не было.

Гарри завороженно смотрел, как оседает вниз черный пепел — все, что осталось от Темного Лорда.

Что ж, кажется, Том Риддл оказался все же большим неудачником, чем Гарри Поттер.

— Вот это да! — внезапно разрезал густую тишину пораженный голос.

Справа, неловко прислонившись к каменному надгробию с вырезанной на нем фигурой плачущей девы, стоял Седрик Диггори и совершенно пустым взглядом смотрел то на перевернутый котел, то на серебряный протез руки, то на по-прежнему привязанного к чужой могильной плите Поттера.

— Никто ж не поверит… Слушай, Гарри, сейчас я тебя освобожу и давай уже сваливать отсюда. Загостились. Предлагаю никому ничего не рассказывать: скажут, что мы все выдумали и засмеют. Ну его!