Сон (джен)

Сон — это отражение мыслей человечества. Мало ли кого они могут привлечь, поэтому спать надо тоже осторожно.

Приписывается библиарию Тысячи Сынов Азеку Ариману.

Поступь была тяжелой. Очередной шаг — и нога снова утонула в песчаном хребте дюны. Палящее солнце обжигало своими лучами спину, прикрытую кожаной накидкой. Слипшиеся от пота и распустившиеся пряди волос прилипали к ней, оставляя мокрые пятна. Громадный воин шел впереди, обдаваемый горячим ветром. Лицо его было закрыто промоченной водой тряпкой, дарующей ценные капли влаги. Он остановился и кинул взгляд на воинов сзади. Его братья шли за ним. Его братья, его семья. Орлиное зрение заметило стоящего на соседней дюне закутанного в темную мантию человека. Он стоял неподвижно, как будто чего-то ждал. В своем темном одеянии он хорошо выделялся на фоне песка. Горячий ветер трепал плащ во все стороны, но было ощущение, что человек этого не замечает. Воин остановил первого и, указывая острием меча, сказал:

— Глянь туда.

Первый повернулся и некоторое время стоял неподвижно, словно присматривался. Через некоторое время он повернулся обратно и увидел вопросительный взгляд собеседника.

— Там никого нет брат, — сказал он. — Они не пойдут за нами пешком, у них есть гравитранспорт. Зачем им такие сложности?

Воин продолжал смотреть на соседнюю дюну, где неподвижно стоял человек в темной мантии. Воин не видел его лица, так как оно было замотано в тряпку, а глаза прикрывали очки. Воин тряхнул головой, после чего повернулся и пошел вперед.

«Кто ты такой», — подумал он, оставив вопрос повисшим в горячем воздухе пустыни.

Он шел, пошатываясь из-за своих размеров, по хребту дюны, увлекая свою группу воинов вдаль. Они вышли на каменное плато под стихающую бурю, когда он решил разбить лагерь, для того чтобы отдохнуть. Он повернулся и положил руку на плечо первого шедшего за ним:

— Шибу, нам надо отдохнуть.

Шибу кивнул и подал знак рукой шедшим сзади. Группа стала сбиваться в кучу и устанавливать лагерь. Воин снял щит с предплечья и уселся на лежащий рядом горячий камень. Он не чувствовал усталости. Ему не было знакомо это чувство. Он всегда был бодр и силен. Где-то сзади к нему снова потянулась ноющая боль. Воин дернул головой в попытке сбросить её. Он окинул взглядом все вокруг, но не увидел преследовавшего их незнакомца в черной мантии, шедшего за ними. С самого начала он всегда находился поодаль от них. Самым странным было то, что видел его только этот здоровяк и никто более. В нос ударил запах жареного мяса. Люди достали имеющиеся запасы и готовили пищу. Воин не хотел есть, так как его одолевало чувство тревоги. Он кинул взгляд на тех людей, которые стали ему семьей, и тревожные мысли, словно жар от углей, стали распаляться еще сильней.

«Они придут за нами, — подумал воин, — и попытаются убить нас. Нас всех».

Он заметил, как после этих мыслей от стиснул зубы и сильней сжал рукоять меча.

«Зачем я позвал их с собой, обрекая на гибель. Нет! Они не умрут! Я не дам и умереть!» — продолжали роиться мысли в голове воина. Боль в голове начинала усиливаться, и он стал чувствовать редкую пульсацию в висках. Мышцы слегка бугрились под одеянием, сердечный ритм немного участился.

— Брат!

Сказанные слова выдернули его из раздумий.

— Гало, — воин встал, улыбаясь.

Гало с чашкой горячего напитка в руках подошел к воину. Тот был почти в два раза выше него и смотрел сверху вниз, кидая на него тень. Гало вручил ему кружку в громадные ладони. Воин улыбнулся впервые за день, так ему было приятно это чувство — что-то родственное, семейное.

«Я умру за них», — подумал он, после чего поднес кружку к лицу. Приятный запах пряного чая начал растапливать холодное сердце воина, пока Гало стоял рядом и понемногу потягивал горячий напиток. Тряпка на обмотанном лице Гало слегка колыхалась от легкого дуновения горячего ветра.

«Какие же они хрупкие. Мне даже меч не понадобится, чтобы их всех перебить», — родились мысли в его голове. Он тяжело выдохнул и почувствовал, как по телу пробежал легкий холодок.

Внезапно он уловил носом легкий запах горючего. В мгновение его зрачки расширились, и он, отбросив кружку, поднял щит с криком «В укрытие!»

Все вокруг начали разбегаться, когда в центр их импровизированного лагеря ударила ракета. Фиро и Шех разлетелись на куски, а Закотик получил ранение в ногу от осколка. Он, крича, упал на землю и стал зажимать рану, из которой вытекала кровь. Стопа была похожа на мешанину костей и мяса. Он заходился криком от боли. В одно мгновение его голову прошила очередь, и его тело обмякло. Одна из пуль попала в висевшую на его бедре гранату, и она взорвалась, подняв облако пыли. Оставшиеся в живых прятались за камнями в поисках врагов. Началась стрельба. Прошло всего несколько секунд, а воин благодаря своей силе реакции уже бежал к первому противнику. Тот стрелял из стаббера в металлический щит воина и кричал, пытаясь привлечь внимание других. Воин сделал выпад и рассек человека на две части, после чего помчался в сторону группы других, стрелявших по его братьям из крупнокалиберного орудия. По спине его молотили, словно дротики, пули короткоствольных винтовок, отчего вся спина была покрыта мелкими кровоточащими ранами, а кожаная накидка превратилась в болтающуюся тряпку. Боль в голове усиливалась, но по после каждого убийства он чувствовал легкое приятное головокружение, сопряженное с ощущением эйфории. «Д-а-а», — подумал воин. Тело просило смерти. Больше и больше смертей. Весь забрызганный чужой кровью, он сеял смерть вокруг вместе со своими братьями. Он орудовал мечом и, как смерть, собирал жатву. На мгновение он остановился, чтобы оценить обстановку, когда в ногу прилетела ракета. Ноги подкосились, и он опустился на одно колено. Он попытался встать, и мышцы, разрываемые болью, поддались. Воин взял меч как копье и метнул в солдата с гранатометом. Со свистом лезвие прошло сквозь мягкую плоть и увлекло бездыханное тело к каменистому выступу, пригвоздив словно муху. Воин вовремя поднял щит, так как по нему стал работать пулемет машины пехоты. Тяжелые удары приходились на щит, который рассыпался на глазах. Воин метнулся в сторону, укрываясь за камнями. Колено заныло, отчего он сжал челюсти. Прихрамывая, воин побежал, замечая тела Доку, Сэма и Чугу. Кто-то был убит из автоматического оружия, кто-то умер от полученных ран. Его семья таяла на глазах. Он увидел Шибу, прижатого к земле очередью другого крупнокалиберного пулемета второй машины пехоты. Воин видел страх брата и его безмолвные мольбы о помощи. Он снял с руки щит и что было сил метнул в сторону машины. Он не надеялся, что уничтожит её, но хотя бы выиграет время для брата. Щит ударился в борт машины, после чего пулемет замолчал, а из борта повалил белый дым.

Пока он бежал, ему попадались солдаты, которых он убивал ударами своих рук-молотов. Где-то вдалеке раздался взрыв. Это взорвалась машина пехоты. Он выскочил на первую машину, и его встретила пулеметная очередь. Выстрелы скользнули по плечу, выдрав куски мяса, и он, взвыв, что было мочи прыгнул вперед и ударился о бок боевой машины. Та качнулась, но устояла. Воин взялся за рану, и его обожгло болью. Поднимаясь, он рычал от боли, но ухватился за ствол пулемета и что есть сил потянул на себя. Раскаленный ствол обжигал его гигантские сухие ладони, но металл, скрипя, поддался. В этот момент из салона на него выбежали трое людей с автоматическим оружием. Воин, используя ствол орудия как копье, пронзил трёх солдат, после чего скинул тела перед собой и, обессиленный, облокотился на машину. Боль снова пронзила тело. Опустив голову, он увидел, что помимо плеча ему попало в бок и там зияет кровоточащая рана. Голова болела, глаза защипало от пота. Он тяжело дышал, и с каждым вдохом кровь капала на песок. Воин стоял в кровавой каше. От потери крови его стало шатать. Он стал перебирать ногами, на которые налипла кровавая грязь. Ему показалось, что кто-то звал его по имени где-то впереди. Воин попытался сделать шаг, но колено хрустнуло, и он упал. Песчинки попали в рану, отчего воин завыл и перевернулся на спину. Ему становилось холодно. Горячий ветер обжигал раны. До ушей донесся звук работы гравитационного двигателя. Повернувшись, воин увидел, что еще две боевые машины остановились недалеко и навели на него стволы своих орудий. Гигант собрал все свои силы и попытался встать. Опершись одной рукой, он уселся на песок. Кровь еще сочилась из ран, но не так сильно, как раньше. Воин опустил голову на грудь и тяжело вздохнул. Палящее солнце обжигало его кожу, иссеченную ранами, которые затягивались быстрее, чем у людей.

В этот момент на него упала тень. Воин поднял взгляд, и перед ним предстал тот самый путник в темных одеяниях, который преследовал их всю дорогу. Дергающиеся от ветра края его капюшона не давали рассмотреть его лицо. Путник присел на корточки и снял капюшон. Тут-то гиганту все стало ясно.

— Так это все ты, отец? — спросил он.

— И имело ли это смысл, если исход был бы один?! — ответил Император.

— Имело!!! И будет иметь, — распалялся гигнат. — Я никогда тебе этого не прощу. Уж лучше бы я умер на Деш'эа, чем встретился с тобой, — выкрикнул воин, после чего стал жадно глотать воздух и кашлять.

Император продолжал смотреть на Ангрона, после встал. Палящее солнце было прямо над головой Императора, отчего Ангрону казалось, будто у того над головой нимб. Император опустил капюшон, и Ангрону предстало его лицо, на которои злость смешалось с разочарованием.

— Ну как скажешь, — промолвил Император. — Хочешь умереть ради пустой цели — пожалуйста, — после чего развернулся и пошел в сторону разбитого лагеря.

Ангрон немного опустил взгляд и увидел вспышки стволов орудий за долю секунды до того, как снаряды изрешетили его.

* * *

Ангрон открыл глаза. Он стоял на песчаной дюне и смотрел вдаль. Горячий ветер обдавал его морщинистое сухое лицо, только лишь влага от смоченной тряпки на лице дарила легкую прохладу. Внезапно к нему подошел человек с закутанным лицом и спросил:

— Куда дальше, брат?

— Только вперед, Шибу, — ответил Ангрон. — Только вперед.

Терра. Императорский дворец

Император открыл глаза. Свечи вокруг загорелись, осветив комнату. Собеседник поднял глаза на Императора и увидел тень разочарования на его лице.

— Ну что? — аккуратно спросил он.

— Нечего, — выдыхая, ответил император.

— И много было у вас попыток?

— Каждый раз, когда он спит, он переживает этот момент и каждый раз он выбирает смерть ради пустой цели.

— Хм… — сказал Малкадор и погрузился в свои мысли.

Император встал с кресла и прошагал мимо Сегеллита к выходу из комнаты, но, задержавшись в дверях, не оборачиваясь сказал:

— Малкадор, ставки слишком высоки, чтобы я опускал руки, — и вышел, закрыв дверь.

Сигиллит медленно встал с кресла и взял свой посох, верхушка которого вспыхнула ярким желтым светом. Он проходил мимо каждой свечи, наклонялся и задувал её, сопровождая взглядом вьющийся вверх дымок. Каждый его шаг сопровождался глухим ударом посоха о пол. Запах свечей всегда манил Малкадора. Ему казалось, что в этом есть что-то потаенное и священное. То, что заставляет верить. Остановившись около последней горевшей свечи, он немного призадумался о сказанном Императором. Свеча обдавала теплом щеки Сигиллита. Обдумав все, он, соглашаясь с императором, сказал:

— Да. Именно так, — после чего нагнулся и задул последнюю свечу.