Соглашение (не подписанное) (джен)

Поневоле напрашивалось сравнение, что тяжелее: привязать дива небывалой силы или пять часов к ряду стоять у стенки в шеренге таких же несчастных и созерцать исторические переговоры Государыни Императрицы всея Руси и государя Пустоши. Аверин начал всерьез опасаться, что, возникни вдруг те самые «непредвиденные обстоятельства» — и он просто прошляпит всё на свете: сохранять концентрацию в полном бездействии и неподвижности было дьявольски сложно. Воистину, не зря он так опасался придворной жизни! Но вот не уберегся, как ни бегал.

Наконец историческое соглашение было подписано, высокие договаривающиеся стороны в очередной раз обменялись символическим рукопожатием, и государыня покинула приемный зал. Теперь можно было уходить и Александру с Авериным. Перед окончанием визита для дива была запланирована еще одна трапеза, и на этот раз Аверин не отказался от приглашения к столу. В конце концов, еды для Александра приготовили столько, что даже совершенно оголодавший колдун не мог внести в ее уничтожение хоть сколь-нибудь значимого вклада.

— Что ж, думаю, мне уже пора покинуть ваш гостеприимный мир, — Александр, довольно вздохнув, отодвинул от себя последнее блюдце с жалкими крошками чего-то сдобного. — Остался лишь небольшой чисто технический вопрос.

— Алатырь уже восстановлен и готов к использованию, если вы об этом.

— О нет, я не сомневался, что уж о такой очевидной вещи вы позаботились. Я говорю об этом, — Александр немного оттянул пальцем ошейник со звездой. — Ведь эта вещь не предполагалась одноразовой? Слишком дорогая игрушка, чтобы ею разбрасываться.

— О. Вы хотите, чтобы она была уничтожена? — Аверин лихорадочно соображал, что еще задумал этот див.

— Я прежде всего хочу понять, как это себе представляли вы и ваши союзники. Я ведь не утрачиваю в Пустоши физическое тело, помните? Предполагается, что я вернусь в свой дворец, на свой трон — с этим? Весьма символичный вышел бы итог переговоров дива и людей: император Пустоши в ошейнике. — Александр говорил подчеркнуто мягко, но воздух в зале ощутимо завибрировал. — Вы ведь своими глазами видели, как мои соплеменники относятся к таким символам. Не находите, что было бы разумно пощадить репутацию теперь уже официального союзника хотя бы в глазах его собственных подданных?

— Вы правы, об этом аспекте лично я не думал, — с искренней тревогой признал Аверин. — Вероятно, придется все же читать заклинание освобождения...

— И тогда перед следующим моим визитом, о котором мы уже предварительно договорились с императрицей, вы снова будете в ужасе придумывать, как меня сдержать «на всякий случай»? Ведь есть такая вероятность, что второй раз надеть на себя эту вещицу я не позволю? — теперь Александр откровенно насмехался.

— А вы не позволите?

— Так вы же мне не доверяете! Какая разница, что я отвечу вам сейчас? Однако дело даже не в этом. Я уже говорил, что не заинтересован в разрыве связи с вами. Совершенно не заинтересован. Ваши прошлые ошейники я легко убирал, не повредив связи. Возможно, я смог бы так же порвать и этот, но тогда вы поймете, что придуманный вами способ контроля ненадежен, снова приметесь бояться и изобретать нечто новое. Поверьте, Гермес Аркадьевич, все самое мерзкое и глупое, что на моей памяти делали люди, было сделано именно из страха. Я, пожалуй что, не хочу знать, до чего додумаетесь вы, или милая девушка Софья, или многоопытный агент Меньшов. К тому же, разорвав ошейник силой, я, скорее всего, разрушу звезду, а это будет глупым расточительством. Да уж, задали вы мне задачку... Разве что предложить вам освободить меня и тут же привязать снова, уже без этого украшения? Но вторая привязка за и так не самый простой день, тут-то вы и сляжете с истощением, что меня опять-таки не устраивает. Да и как при обычной привязке вы будете в следующий раз спасать от меня своих ручных дивов? — Александр игриво оскалился.

Последняя его фраза внезапно взбесила Аверина до черных мушек перед глазами. Пришлось потратить несколько секунд на то, чтобы взять себя в руки. Улыбка Александра за эти секунды стала еще шире: разумеется, он почувствовал его состояние. И оставленные за дверью Кузя и Владимир тоже мгновенно встревожились, пришлось успокаивать еще и их. Ну не-ет, с этой игрой определенно пора закончить раз и навсегда!

— Думаю, есть простой выход. Я освобожу вас, а привяжет кто-нибудь другой. Ректор Меньшов еще во дворце, он поможет оперативно выбрать подходящего кандидата.

— Я же сказал, что не заинтересован в разрыве связи с вами, — Александр неодобрительно приподнял бровь.

— А еще вы неоднократно говорили, что всем нам придется жертвовать собственным комфортом, — отрезал Аверин. — Я предупреждал и вас, и Государыню, и всех прочих: я — никудышный политик. Я — колдун, колдун, без ложной скромности, опытный, сильный, знающий. Как опытный колдун я оцениваю свою связь с вами как максимально ущербную, подлежащую либо срочной и радикальной коррекции, либо разрыву. Оставить все как есть я попросту не могу, профессиональная гордость не позволяет. А моих жалких познаний в политике хватает, чтобы догадаться: коррекция этой связи и мне, и вам не по чину.

Некоторое время Александр смотрел на него молча, с каким-то неприятным интересом, а в глазах дива все сильнее разгорались недобрые огоньки.

— Коррекция, значит, — заговорил он наконец. — Какой прелестный эвфемизм! Так, значит, когда я предлагал вам выбрать мне личину по собственному вкусу, я просто не угадал с аксессуарами? И кого вы бы предпочли видеть в колодках под своей плетью: юное дитя, зрелую прелестницу или, может, первого императора новой династии лично?

Аверин максимально сдержанно поднялся из своего кресла.

— Вы перешли к прямым оскорблениям. Это не слишком красиво, но, разумеется, вы как глава чужой державы чувствуете себя вправе не считаться с принятыми у людей правилами приличий. Этот разговор исчерпал себя. Кузя!

Див появился как из-под земли, Аверин не успел заметить, шевельнулась ли дверь.

— Найди ректора Меньшова, скажи, что нам нужна его консультация.

Кузя попытался исчезнуть с той же скоростью, но снова — в который уж раз — повис в воздухе, не в силах двинуться с места.

— Не надо такой поспешности... — начал Александр, но Аверин прервал его хлестким:

— Не сметь! — Кузя по-кошачьи приземлился на ноги. — Кузя, выполняй! — Парня вымело из комнаты.

— Вот об этом я и говорю, Александр, — Аверин опустился обратно в кресло, стараясь сохранять хоть какое-то достоинство. Голова взрывалась болью, внутри разливался мучительный холод. Кажется, он надорвался, но это того стоило: древний див перед ним замер, на лице его застыло потрясение. — Наша связь назойливо мешает вам и оскорбительна для меня. Это следует прекратить.

Александр сморгнул и посмотрел на Аверина новым, очень заинтересованным взглядом.

— Я всего лишь хотел, чтобы вы дали мне немного времени объясниться и принести извинения. Я действительно не хотел вас оскорбить и сожалею, что сделал это. Непредумышленно, поверьте. Увы, я слишком привык видеть в людях дурное.

— Извинения приняты, — Аверин отчаянно боролся с желанием закрыть глаза и съехать в позорный обморок.

— Но остались еще объяснения. Гермес Аркадьевич, вам дурно, — это был не вопрос, див, разумеется, чувствовал состояние колдуна.

— Терпимо, — Аверин внутренне усмехнулся, вспомнив, что это любимое словечко Владимира как раз для подобных ситуаций. И, возможно, услышав неосознанно мелькнувшее по связи обращение, а может, и просто оценив состояние хозяина, в комнате безмолвно возник Владимир: на коленях возле хозяина, сходу подныривая головой под его руку. Сразу стало легче, как минимум надвигающееся беспамятство отступило.

Александр, откинувшись на спинку кресла, наблюдал за ними из-под полуопущенных век. Разговаривать он больше не пытался, всем видом однако показывая, что просто ждет, давая колдуну время прийти в себя.

Через полминуты в комнате опять возник Кузя.

— Колдун Меньшов с императрицей разговаривают. Анастасия и Инесса хором на меня нашипели. Велели спросить: это вам очень срочно?

Александр сделал чуть заметное движение, словно собираясь ответить, но потом замер, так и не заговорив. Аверин снова усмехнулся про себя. Что ж, этот див вполне обучаем, только вот цена...

— Не срочно. Ему передадут, когда освободится.

— Ага, тётенька Инесса так и сказала.

— Хорошо.

Кузя быстро взглянул на Владимира, потом кивнул ему и спросил Аверина:

— Вам, может, чародея привести?

— Приводить не нужно. Отвар для восстановления сил попроси, наверняка его заготовили впрок.

Разводить врачебную суету вокруг своей персоны на глазах у Александра Аверин точно не желал. Да и Владимир помогал просто на удивление эффективно.

— Ага. — Кузя снова исчез.

— Итак, что вы хотели мне объяснить? — обратился Аверин к Александру. Тот покачал головой:

— Давайте сперва дождемся чародейского отвара. Я был впечатлён и первой демонстрацией вашей силы, однако сейчас вы меня буквально потрясли... в основном, тем, что остались живы и при памяти. Я имею некоторое представление, чего сто́ит колдуну подобное усилие.

— Это звучит как насмешка.

— Гермес Аркадьевич, вы сегодня необыкновенно обидчивы.

— Я всего лишь констатирую факт. Вы не скрываете и даже всячески подчеркиваете, что в силе с вами не может тягаться никто под этим небом. И что эту свою силу вы полагаете неоспоримым аргументом в любом споре, хотя и не стремитесь использовать ее раньше времени. При таком отношении похвала тому, что я единожды смог вам достойно ответить и при этом не умереть — весьма сомнительный комплимент.

— Увы, граф, но ведь это действительно так. В последнем пределе любого противостояния имеет значение только сила.

На этот раз Аверин усмехнулся уже открыто:

— А знаете, вот теперь я действительно рад, что вы не остались нашим императором!

— Только теперь? — див поднял бровь, изображая изумление, но Аверину показалось, что под этой маской Александр не на шутку задет.

— Только теперь. И я, и Кузя уже говорили вам: мы до последнего собирались сохранить вашу тайну. И позже я не раз сожалел о том, как всё сложилось, ведь ваше... — он поискал слово, — свержение действительно дорого обошлось России. Но вот именно теперь — да, я рад. Потому что ваши воззрения ужасны.

— В чем же именно, растолкуйте, прошу вас! — в голосе Александра снова появилась ирония.

— В том, что они устарели. Относятся к той же эпохе, когда истязание «чертей» считалось единственной верной формой контроля. «Только сила имеет значение», подумать только! А «коррекция связи» для вас — исключительно красивое название для пыток. Вы были главным прогрессистом в деле изменения отношения к дивам, а сегодня рассуждаете, как самый замшелый из моих преподавателей. ...Простите, кажется, я позволил себе недопустимо резкое высказывание!

Аверин смутно понимал, что из него буквально хлещет излишняя откровенность. В таком состоянии разговаривать с таким существом как Александр — чистое самоубийство. Своих бы дивов удержать, хотя свои не воспользуются... наверное. Мысли путались и мчались в галоп, не слушая узды разума. Но Александр не собирался давать собеседнику паузу.

— Оставьте извинения, мы уже приняли за аксиому, что вы не политик. Мне интересно другое. Если я рассуждаю как «замшелый колдун», то вы, определенно — как романтический юнец, ничего не знающий о природе дивов. Мы все — дети Пустоши, дети вечного голода и страха быть сожранными. Лишь сила позволила нам стать чем-то бо́льшим, слабые просто не дожили до того, чтобы обрести хоть подобие разума. В благоприятных обстоятельствах мы способны рассуждать и созидать не хуже людей, но только сила делает обстоятельства благоприятными. Я сильнее вас, поэтому вы разговариваете со мной, а не принуждаете к повиновению. И просто интересно, что же в таком случае подразумевали под «коррекцией» вы? Идея простых и понятных наказаний, я так понимаю, вам претит.

Аверин не знал, что будет правильнее: промолчать, потому что за разумность своих слов он бы сейчас не поручился, или все же ответить, не позволяя бывшему императору почувствовать себя правым. Разрешил его сомнения Кузя, появившийся с несколькими маленькими флаконами в руках.

— Вот! Это для восстановления колдовских сил, это общеукрепляющее, это кроветворное на всякий случай дали, я не стал отказываться.

— Пейте, — скомандовал Александр. — Я очень хочу довести этот разговор до логического конца, а не до вашего обморока.

На этот раз Аверин подчинился, выпив все три флакона до дна. И буквально через несколько минут почувствовал, как проясняется в голове, а из тела уходит гадкая слабость. И раз уж первые резкие слова сказаны, и Александр хочет продолжить обсуждение, то пусть будет так. Он слегка подвинулся в кресле, выпрямляясь.

— Владимир, посмотри на меня. — Див поднял голову, и Аверин поощрительно кивнул. — Служа Александру Пятому, ты всегда с должным старанием выполнял задания, полученные от его дива?

— Да, — коротко ответил Владимир.

— Потому что боялся наказания?

— Нет.

— Потому что так понимал свой долг и приоритеты?

— Да.

— Если бы ты знал, что наказания за провал не будет, ты бы приложил меньше стараний?

— Нет.

— Получив наказание за провал, ты в дальнейшем прилагал больше усилий, чем стал бы в ином случае?

— Нет.

— Спасибо. И за то, что поделился силой — тоже спасибо, я уже чувствую себя вполне терпимо, вставай. — Див перетек ему за спину, заняв место рядом с Кузей, а Аверин обратился к Александру:

— Вот, собственно, и весь ответ касательно простых и понятных наказаний. И никаких романтических фантазий, только слова дива, который не может врать колдуну.

Александр не отозвался, он вообще не смотрел на Аверина, только на Владимира. Вероятно, требовал более развернутых ответов, чем лаконичные «да» и «нет». Но Владимир не зря был столь краток — простые однозначные ответы отметают всякую возможность исказить истину. Несколько минут прошли в тишине. Наконец Александр перевел взгляд на Аверина.

— Признаю́, вам в очередной раз удалось меня удивить. Вам и вашим дивам. К сожалению, Владимир отказывается обсуждать со мной подробности вашего взаимодействия. Вы запретили ему?

— Нет, не запрещал. Думаю, он предложил вам обращаться с вопросами напрямую ко мне? Это называется «субординация», Владимир очень серьезно относится к таким вещам.

— Да, это так, — протянул Александр словно бы в глубокой задумчивости и замолчал. Некоторое время Аверин ждал продолжения, потом заговорил сам:

— Что же касается вопроса силы: сила безусловно необходима колдуну, чтобы ему подчинялись дивы. Однако не для того, чтобы принуждать дивов к подчинению. Вот такой парадокс. А вы, Александр, сегодня заставляли меня демонстрировать именно что умение принуждать. Мне это было попросту неприятно, не говоря уж о последствиях. Вы, судя по всему, считаете, будто мериться силой с собственными дивами — чуть ли не обязанность колдуна. Я тоже так думал, когда только привязал Кузю, и в свое оправдание могу сказать лишь одно: мы оба были неопытны. Кузя был моим первым дивом первого класса, а я у него — вторым хозяином, при том что с первым ему очень не повезло. Мы оба быстро учились и довольно скоро покончили с глупостями. С Владимиром уже было намного проще, потому что Владимир тоже был готов учиться, в том числе и у Кузи. Я не ошибаюсь, Владимир?

— Нет, хозяин, вы не ошибаетесь.

Голос прозвучал из-за спины, и сам Аверин не мог знать, смотрит ли див на него или отводит глаза. Но обращение «хозяин» было однозначным, а значит, Владимир верил в то, что говорит.

Александр снова уставился на кого-то из дивов у Аверина за спиной, однако сейчас сам колдун хотел поставить точку в своих рассуждениях:

— Ну а вам, ваше величество, учиться у меня и тем более у моих «слабеньких помощников» — не по чину, как я и сказал. Иного же пути к взаимопониманию я не вижу. Остается только разорвать связь.

— Отчего же, — довольно внезапно откликнулся див. — Многие ваши идеи достойны того, чтобы прислушиваться к ним. Относительно ваших дивов — действительно сомневаюсь, что у них найдется чему меня научить, все-таки разница в веках опыта, знаете ли. Но люди мыслят по-иному и задают весьма интересные вопросы, которые я задать не догадался бы никогда. Вы знаете о дивах то, чего не знаю я, подумать только! — Александр картинно развел руками. — Для этого в том числе мы и подписали соглашение о научных исследованиях! Так что я, пожалуй, даже пересмотрю свое отношение к этому предмету, — он указал себе на шею. — Ошейник выглядит одиозно, но многие из моих подданных знают, что такое орденская цепь. Думаю, мне удастся им разьяснить, что это знак не подчинения, но связи наших миров. Могли бы вы трансформировать свои узы подчинения в соответствии с каким-нибудь достойным образцом?

И Аверин понял, что просто так его бывший император от себя не отпустит. Разумеется, див ничего не сможет сделать, если колдун прочитает заклятье освобождения, когда див уже будет в алатыре, но это означало бы откровенную конфронтацию. Александр взбесится, Её Величество не поймет. Кому тут еще мешает этот ошейник, ей-Богу!

— Каким, например? — обреченно спросил он. — Я могу предложить только герб своей семьи, его образец я тренировал. Не государственную же символику Российской Империи вам вплетать.

— А знаете, — глаза Александра зажглись веселым блеском, — У меня появилась прекрасная мысль! Хотя, боюсь, придется снова побеспокоить вашу государыню, такие вещи без ее дозволения не делаются. Вы не могли бы узнать о судьбе моих личных вещей? Там была шкатулка с небольшой коллекцией монет, они не особо ценные, скорее, предмет ностальгии. Возможно, Её Величество позволит мне забрать некоторую их часть?

Аверин покорно вздохнул:

— Владимир, отправляйся к Её Величеству, если она еще занята — свяжись с Анастасией. Доложишь суть вопроса относительно ошейника, ты же всё слышал?

— Да, ваша светлость, слышал.

— Доложишь, включая пожелание его величества Александра. Дождешься решения императрицы.

— Будет исполнено, — Владимир исчез, и Аверин тоже принялся выбираться из кресла.

— Раз мне предстоит еще колдовать, я, с вашего позволения, все же посещу чародея. Кузя, останешься с его величеством. Александр, я предупреждаю вас: если мой див испугается или перейдет в боевую форму — я почувствую это и очень расстроюсь, — на последних словах Аверин скопировал интонации самого Александра. — Не требуется лишний раз доказывать, насколько вы сильнее.

— И все таки вы крайне дурного мнения обо мне, — с нарочитым сожалением протянул Александр.

— Просто я действительно расстраиваюсь, когда моих дивов обижают. А вы, простите за каламбур, явно не считаете дивов за людей.

— Действительно каламбур. Я в этом поступаю довольно логично, не находите?

Аверин покачал головой:

— Вы логичны, но я этой логики не разделяю. После налёта на поместье моего брата вы говорили мне, что никто бы не пострадал, поскольку вашей целью был Анонимус. И я вам тогда ответил, что Анонимус — это не «никто». Я не различаю людей и дивов по степени ценности.

Александр выслушал эту отповедь с очень человеческой улыбкой, насмешливой и немного печальной.

— Как же вы мне нравитесь, граф Аверин! И как досадно, что это не взаимно!

Аверин раздраженно фыркнул, наплевав на всяческие приличия, а вот Кузя не смолчал:

— Да если б ты не нравился хозяину, он тебя изо льда доставать не стал бы! И уж тем более фиг бы тебе, а не ошейник со специальным плетением! Думаешь, это тебе за то, что ты весь такой царь...

— Кузя! — прикрикнул Аверин. — А ты чтоб до моего возвращения вел себя прилично!

И поскорее вышел за дверь, пока кто-нибудь из этих двоих еще чего не отмочил.

Придворный чародей осмотрел Аверина, поцокал языком, но ничего лишнего говорить не стал, полагая, что колдун и сам понимает, что можно, чего нельзя, а что допустимо, если есть большая необходимость. Только предупредил, что сильное кроветворное, притащенное и выпитое «заодно», может создать дополнительные риски, если господин колдун совсем не планирует сегодня обрядов с кровопусканием. Господин колдун сам не знал, что еще может потребоваться, как бы не действительно повторная привязка, так что просто пообещал учитывать и поберечься. После сотворенных чародеем знаков и смешанного в большой кружке состава из нескольких ранее заготовленных настоек, он почувствовал себя почти нормально. Перенапряжение, конечно, акунется ему завтра, но завтра — это уже не страшно. На сегодняшнее плетение «орденской цепи» и прочие возможные сюрпризы сил должно было хватить.

За дверью приемного покоя его уже поджидал Владимир.

— Её Величество отдала соответствующее распоряжение, шкатулку доставят к обеденному залу в течение десяти-пятнадцати минут.

— Отлично! — в решении Софьи Аверин не сомневался, но порадовался обещанной скорости исполнения: личные вещи «императора» вполне могли оказаться на хранении в каком-нибудь дальнем углу дворцовых запасников, откуда экспедицию ждать дольше, чем из Пустоши.

К их приходу Кузя и Александр вполне мирно общались, правда, Александр остался в кресле, а Кузя сидел перед ним на полу, но, зная пристрастия своего младшего дива, Аверин не сомневался, чья была идея. На столе рядом с Александром лежал неизвестно откуда взявшийся лист писчей бумаги с рисунком и карандаш.

Владимир встал перед бывшим императором и отрапортовал:

— Государыня Софья приказала передать вам: «Любые личные вещи, официально принадлежавшие Александру Владимировичу Колчаку, а не Российской короне, могут быть переданы его величеству Александру немедленно или позже, когда он того пожелает. Так же по желанию его величество может получить опись всего имущества, изъятого из комнат предыдущего императора».

— Я чрезвычайно благодарен Государыне Софье, — официальным тоном ответил Александр. — Возможно, я воспользуюсь ее великодушием позже. Пока мне нужны только монеты.

— Их доставят в течение десяти минут, — Владимир изобразил короткий поклон и отступил за спину Аверину.

Сам же колдун подошел к столу и взял в руки рисунок. С уже знакомой фотографической четкостью на нём была изображена желаемая цепь: простое якорное плетение, через каждые семь звеньев которого крепились оплетенные металлические бляшки, вероятно, древнеяпонские монеты — овальные или почти прямоугольные, не совсем правильной формы, с иероглифами и стилизованными рисунками. И, разумеется, многослойная звезда в качестве центральной подвески.

— Такое возможно? — вежливо уточнил див.

— Думаю, да. Мне потребуется некоторое время, я никогда, знаете ли, не пытался оплести монету узами подчинения.

— Понимаю и заранее благодарен вам за усилия.

— Право, не стоит, — пробормотал Аверин, опускаясь в кресло. Чтобы не тратить времени зря, он достал из кармана обыкновенный рубль и приступил к экспериментам. Работа оказалась мелкая, но не сложная.

Потом в дверь постучали, Кузя принял у посыльного шкатулку и принес ее для начала своему колдуну, а уже потом, по кивку Аверина, поставил на стол перед Александром. Тот открыл ее и принялся деловито отбирать монеты. Потом поднял глаза на Аверина и сказал, будто в задумчивости:

— Набунага был не только сильным колдуном и совершенно бесстрашным воином. Эти монеты — его чеканки, он упорядочил финансовую систему страны, ввел единый курс обмена, реформировал суды... Он был истинно достойным правителем. Раз уж мы говорим о символизме этого украшения, пусть в нем будут символы не только вашей власти и вашей эпохи. Я многому учился у людей, в первую очередь — как правитель. В Пустоши не знают иного права, кроме права силы, все прочее я перенял у ваших соплеменников. Я действительно умею учиться, Гермес Аркадьевич.

— И я вам за это благодарен! — искренне ответил Аверин. — Для нашей страны вы были хорошим правителем.

— Но вышло, как вышло, да? — усмехнулся бывший император.

— Но вышло, как вышло. Вам не хватило доверия.

— Разве беда была в этом?

— Уверен, что да. Вы полагали, будто заложники подкрепляют истинную верность. — Аверин оторвался от работы и прямо посмотрел на Александра. — Внук князя Метельского и Алёша Перов — два мальчика, стоившие вам страны. Прошу прощения, мне не следует читать вам нотации.

Он поспешно склонился над своими путами. Вполне неплохо, стоит попробовать сплести единую цепь, добавляя монеты, а потом уже переходить к работе с активными узами.

— Забавно. Вы все же удивительно юны душой для своего возраста, граф Аверин. И такой идеалист!

В голосе Александра снова появилась насмешка.

— Не смею спорить. По сравнению с вами и покойный ректор Светлов был мальчишкой, верно? Прошу прощения, мне надо сейчас сосредоточиться и попробовать создать макет будущей цепи. Позволите ваши монеты?

Див молча пододвинул ему горку отобранных золотых бляшек, и Аверин полностью погрузился в работу.

— Примите мою самую искреннюю благодарность, Гермес Аркадьевич! Это действительно прекрасно! — Александр стоял перед зеркалом, заботливо притащенным Кузей. Полюбовавшись на цепь в образе Александра Пятого, он не спеша перетёк сперва в алконоста, а потом и в свою боевую форму. Потом снова принял человеческий вид.

— Во всех вариантах отлично! В академии будущих колдунов учат ювелирному делу?

— Колдун должен уметь изготавливать талисманы, да и узы подчинения требуют некоторого навыка, хотя бы базового, — Аверин поднялся, разминая затекшую спину и уставшие от работы руки. — Я рад, что вы удовлетворены, Александр. Теперь мы можем заняться вашим возвращением в Пустошь?

— Как ни жаль, но действительно пора, — слова дива прозвучали неожиданно искренне. — Я бы еще так много хотел обсудить с вами! Но хотя бы коротко я все же выскажу вам свои сомнения, в качестве соразмерной мести за ваши нотации, если позволите.

— Не смею возражать, — Аверин развел руками. Он устал и хотел только домой. То есть в отведенные ему во дворце покои, конечно же, но там будет домашняя одежда, чай, Кузя-кот, Владимир без галстука. И никаких разговоров с правителями иномирных государств!

— Вы сегодня были необыкновенно откровенны, и если некоторые ваши высказывания вызывают только безмерное уважение, то другие — попросту пугают.

— О? — Аверин изобразил заинтересованность.

— Именно. Гермес Аркадьевич, я сегодня много раз повторил: вы мне нравитесь. И я огорчусь, если утрачу возможность беседовать с вами в будущем. А ваши слова о доверии и симпатиях к дивам в совокупности звучат буквально как смертный приговор для вас. Я был уверен, что колдунов на протяжении всего обучения тщательнейше предостерегают от подобных фантазий!

— Я доверяю не всему человечеству купно, и доподлинно знаю, чем дивы отличаются от людей, возможно, это вас утешит. Ничем иным успокоить вас не могу. Юных колдунов действительно предостерегают, но, полагаю, мой собственный опыт позволяет делать самостоятельные выводы о том, кто достоин доверия и симпатий.

Александр огорченно покачал головой, а Аверина вдруг посетила одна очень дерзкая, но очень привлекательная мысль. И он поспешил спросить, пока див не продолжил свою проповедь:

— И кстати об осторожности. Вы объяснили, для чего вам нужна была клетка во дворце. Насколько вы способны сдерживаться на самом деле? Я, знаете ли — привязанный к вам колдун, так насколько мне стоит бояться?

— Думаю, аккуратность в данном вопросе вы соблюдаете и без меня. — Александр понимающе взглянул на Кузю, — хотя я и слышал, что ваш маленький див в критической ситуации проявил невероятный самоконтроль. Но все равно считать это нормой вы, я полагаю, не стали. Я не брошусь на вас, если вы вдруг поранитесь столовым ножом, если вы об этом. Но если у вас запланирована операция — лучше, если я в это время буду в Пустоши. Боюсь, только дворцовая клетка меня и удержит, если что, и то — не слишком надолго.

— Я вас понял. — Аверин тоже обернулся на Кузю, потом коротко обменялся взглядами с Владимиром. Связь загудела от понимания и предвкушения. — Что ж, Александр, нам все-таки пора.

— Как скажете, Гермес Аркадьевич, — див послушно направился к двери. — Указывайте путь.

Для прибытия — и добровольного отбытия — Александра был приготовлен отдельный круг, не тот, в который его загоняли бы в случае конфликта. Запасной алатырь рядом с приемным залом решено было сохранить в тайне, в качестве страховки для всех будущих подобных встреч во дворце. Так что Аверин провел всех трех дивов в просторный зал на цокольном этаже, где алатырь занимал примерно третью часть пола, позволяя провожающим и отбывающему спокойно попрощаться, не опасаясь наступить на линии. Аверин встал в нескольких шагах от круга и развернулся к Александру.

— Я тоже хотел бы кое-что сказать вам на прощанье. И не только сказать, но и показать. Для этого потребуется некоторое количество моей крови, и я предлагаю сделать так: вы войдете в алатырь, и если станет ясно, что вы не можете сдерживаться — я отправлю вас в Пустошь. Здешний зал — не ваша клетка, конечно, но мгновенно вы алатырь не разрушите, я успею раскрутить его. Вы согласны?

— Как можно отказаться, когда вы так меня заинтриговали! — Александр улыбнулся максимально дружелюбно, но в глазах его мелькнуло напряжение. — Обещаю предупредить заранее, если пойму, что инстинкты берут верх.

— Благодарю. Тогда прошу вас, — Аверин указал на круг, к центру которого были проложены аккуратные мостки. Александр встал в центре, и Кузя быстро убрал их, запирая дива в рисунке. Когда Кузя снова занял место рядом с Владимиром, Аверин на несколько секунд обернулся к ним и проартикулировал, не издавая ни звука: «В его присутствии сдерживаться сложнее. Вы справитесь?»

Владимир коротко кивнул, а Кузя в голос сказал:

— Да! Но вы прикажите, для надежности!

Аверин кивнул в свою очередь и снова развернулся лицом к кругу.

— Итак? — Александр заинтересованно склонил голову.

— Итак, во-первых, я очень прошу вас, — Аверин выделил это «прошу» голосом, — держать себя в руках и не пытаться вырваться. Потому что если мне в третий раз за сегодня придется останавливать вас приказом — ваши опасения насчет моей безвременной кончины могут и сбыться.

— Я уже обещал, что предупрежу вас заранее.

— Речь не об инстинктах, а о ваших сознательных решениях.

— Мне всё любопытнее, умоляю, не затягивайте интригу! — ирония дива прозвучала довольно натянуто.

— Секунду терпения. Сегодняшний разговор у нас получился очень извилистым. Вы то упрекали меня в излишнем доверии к дивам, то сетовали, что безуспешно стараетесь заслужить это самое мое доверие. А еще упомянули, что вам нечему учиться у моих маленьких слабых помощников. Так вот, есть как минимум одно дело, в котором они преуспели, а вы — нет: им я доверяю полностью. Владимир, Кузя, в звероформы.

По бокам привычными теплыми махинами возникли химера и с нее же размером демонический кот. Аверин закатал рукава и широко развел руки.

— Прокусить не глубоко, чтобы минут за пять кровотечение прекратилось или почти прекратилось. Но достаточно, чтобы вам хватало крови. «И не причинять мне иного вреда. Это приказ» — добавил он уже про себя, зная, что связь передаст его волю не хуже слов.

Прикосновение острейших клыков к обоим предплечьям оказалось почти безболезненным. Два шершавых языка задвигались по коже мерно и синхронно. Александр замер в напряженной позе, зрачки его стали вертикальными, на руках выступили звериные когти. Аверин улыбнулся ему, подозревая, что выглядит слегка безумным, и максимально открылся связи со всеми тремя дивами.

Двое были довольны, хотя и предельно напряжены, и не только в желанном угощении было дело. Кузя весь пузырился чувством победы над недосягаемо-сильным противником. Владимир был горд тем, что хозяин так ему доверяет и что он сам полностью оправдывает это доверие, а еще — на самом донышке таилось мстительное злорадство: Александр заставил его служить обманом, и этого Владимир не простил.

Александр же закрылся наглухо, но когти на его пальцах стали еще длиннее.

— Держите себя в руках, ваше величество! — Аверин улыбнулся шире. Потом пришло осознание, что самоконтроль тут теряет в первую очередь он сам: по связи к Александру ушел полноценный приказ. Не пересыщенный силой, а такой же, какой был адресован до этого остальным дивам. Александру приказывать так вовсе не следовало, да и лишних сил у колдуна не было, чтобы разбрасываться ими впустую. Но приказ прозвучал, и Александр убрал когти. Наверняка просто вспомнил о самоконтроле, но от секундного торжества Аверин удержаться не смог, и два дива ответили ему согласными всплесками радости: они были в восторге от очередной демонстрации могущества своего колдуна. И тогда Аверин почти провалился в чистую гордость за этих двоих: они ведь делали сейчас невозможное, второй раз уже такое делали, и не только справлялись с инстинктами, но и находили время слушать своего колдуна и понимать его!

Вместо языка в рану ткнулся твердый холодный клюв, и Аверин сразу пришел в себя. Владимир смотрел спокойно, просто подсказал, что кровь почти остановилась. По второй руке еще пару раз прошелся Кузин язык, а потом кот нагло сунул бошку под ладонь: гладь! Аверин начертил знак затворения крови, потом действительно погладил обе огромные головы.

Он гладил двух своих дивов и смотрел в глаза третьему.

— Спасибо за вашу сдержанность, Александр.

— Спасибо за интересную демонстрацию, Гермес Аркадьевич, — в тон отозвался тот. Голос его звучал искаженно, не человечески.

— Вы готовы отправляться? Или хотите еще что-то обсудить?

— Не думаю, что стоит это обсуждать, — голос дива вернулся к нормальному звучанию, но был полон горечи. — У каждого из нас свои возможности и границы. Например, у вас в любом случае только две руки. А у меня — трон Пустоши.

Аверин покачал головой.

— Если вы не очень спешите, я бы рассказал вам кое-что о своей семье.

— Извольте, — Александр выглядел усталым.

— Вы наверняка и так осведомлены во всех подробностях, но я напомню: у меня есть брат, и он полностью лишен колдовской силы. Зато у него есть дети. Младшему мальчику всего шесть лет, и он уже перехватил контроль над нашим фамильяром, вы сами были тому свидетелем. Представляете, какой сильный колдун растет? Средней девочке двенадцать, у нее тоже колдовская сила и уже пробуждается оружие колдуна. Увы, если куда более слабые колдуны могут свободно использовать свой дар лишь по праву принадлежности к мужскому полу, то ей при всей ее силе и таланте доступен лишь ошейник монашества. А старшая дочь моего брата уже взрослая чародейка. Она успела полетать на диве, отлично проявила себя во время устроенного Распутиным прорыва, а еще без нее мы бы не справились с иллюзиями чародейки Френкель, той, которая сейчас работает у вас в Пустоши. Отважная и самостоятельная молодая женщина с немалым списком побед. Но знаете, что удивительно? Эта сильная, уже вполне состоявшаяся чародейка просила у отца благословения перед замужеством. И средняя девочка-колдунья ищет советов у отца, и за ним будет последнее слово, как ей быть со своим даром. А мальчик, перехвативший фамильяра, вообще нуждается в постоянных напоминаниях, что нужно вести себя прилично и что учиться читать и писать должны даже очень сильные колдуны. У моего брата трое детей, и количество рук совершенно не имеет значения.

Александр слушал его, задумчиво наклонив голову к плечу. Дослушав, одобрительно улыбнулся:

— А вы еще говорили, будто совсем не склонны к политике! Как минимум искусством иносказаний вы владеете на достойном уровне, поверьте ценителю. Я услышал вас, граф Аверин, и в любом случае мне нужно многое обдумать. Искренне надеюсь, что следующая наша беседа окажется не менее интересной. Открывайте коридор, Гермес Аркадьевич.

Аверин молча поклонился императору Пустоши и раскрутил звезду алатыря.