Разговоры в пустоте (джен)

— Вэй Ин.

— Смотри-ка, он опять тебя зовёт.

— ...

— Вэй Ин.

— Кажется, прошло три года. Может, все же ответишь ему?

-...

— Вэй Ин.

— Какой упрямый. Тебе совсем его не жаль? Нет, я понимаю, тебя всей Поднебесной пытаются призвать, но, кажется, ему ты действительно нужен.

-...

— Так и будешь молчать? Тебе не интересно, зачем он тебя зовёт?

-...

— Может, тогда хоть со мной поговоришь?

-...

— Всегда знал, что ты засранец, Вэй Усянь.

-...

Это было странное место. Без стен и потолка, без дверей, лестниц или света в далеко. Сплошная тьма, без единого проблеска, без надежды на выход. Безграничное и вечное пространство, в котором, тем не менее, они могли видеть друг друга. И говорить. И касаться...

Если бы, конечно, это было нужно кому-то из них.

На Диюй оно не походило вовсе, а на счастливое перерождение в их случае рассчитывать глупо. Может быть, это место было своего рода лакуной забвения, где каждый из них однажды должен был забыть себя и свою жизнь, расставшись с ясностью сознания?

Тем не менее голоса, играющие Расспрос в мире живых, пробивались сквозь тьму, окружающую их. Они были разные: злые, обиженные, раздраженные, редко равнодушные...

Впрочем, какими ещё голосами звать Старейшину Илина после смерти? Точно не радостными.

— Вэй Ин.

Этот голос был единственным, кто звал его с непонятной интонацией. В нем было столько чувств, перекрывающих друг друга, что он и на трезвую голову не разобрался бы, а уж тут...

Темная энергия, пропитавшая до самых глубин, не пришла с ним сюда, но раны остались. Вэй Ин сам себе казался освежёванным, истекая кровью в этом странном, неведомом месте.

Он лежал, свернувшись калачиком, прижав руки к израненным груди и животу, каждой клеткой чувствуя, как горит и пульсирует иссеченная душа. Так чувствует себя тот, кого разрывают на части лютые мертвецы? Или тот, кто осквернил себя Тёмным путём? Усянь не знал.

А за его спиной сидел тот, кого он когда-то убил, никогда о том не жалея. И кажется, не испытывал ни малейших затруднений схожего характера, если судить по голосу — Вэй Ин не оборачивался.

А ведь душу Вэнь Чао он разорвал, используя самую темную и злую энергию, какую тогда смог притянуть. Не то что бы это было сложно — выползший с Луаньзана, он больше походил на темную тварь, нежели на человека. Он бы не смог отыскать в себе светлое, даже останься у него золотое ядро.

Едва ли от души второго молодого господина Вэнь тогда осталось хоть что-то.

Если это посмертие за то, как сильно они портили друг другу жизнь, оно очень странное.

Но не ему жаловаться.

Он просто игнорирует единственного "живого" рядом с собой. Не нападает, и ладно...

Вэй Ин не исключает, что никакого Вэнь Чао здесь нет, а голос за спиной не более, чем галлюцинация.

— Ты знаешь, почему заклинатели, достигшие бессмертия, предпочитают жить в уединении?

-...

— Это довольно просто. Становясь бессмертными, люди утрачивают человеческое.

— ...

— Не в единый миг, конечно. Но чем они сильнее, тем меньше в них смертного.

— ...

— А ещё они влияют на окружающих, часто даже не осознавая этого.

— …

— Отца назвали бессмертным, когда ему не сравнялось и тридцати. Нас с братом даже в планах не было, а он уже достиг того уровня могущества, когда иные уходят в уединение. Как думаешь, каким он стал, когда мы появились?

-...

— Поэтому Небожители не спускаются с небес. Ни мир, ни люди не могут выдержать их присутствия достаточно долго, чтобы не сойти с ума. За примером далеко ходить не надо. Все ученики Баошань-саньжень с прибабахом. Ты знал?

-... сейчас ты мне скажешь, что это не ты такой, а просто папочка твой вовремя не вознёсся? — прохрипел Вэй Ин.

— А ты всё-таки разговариваешь?

Усянь не собирался. Но то, о чем говорил Вэнь Чао, ему не нравилось достаточно, чтобы посмеяться. Вэнь Чао не было оправдания в его глазах. Вэнь Жоханю, развязавшему войну, — тоже.

Он свернулся калачиком ещё туже, надеясь, что боль затуманит мысли. Но в этом месте, словно в насмешку, они оставались кристально ясными, заставляя цепляться за воспоминания и сожаления.

— Вэй Ин.

— Кажется, он настроен самым решительным образом. Он случаем на тебе не помешался?

-...

— С Ланями всегда трудно иметь дело, если они намертво привязываются к человеку. Слышал историю матери Нефритов?

-...

— Брось, даже я слышал! Отец поэтому не пускал молодежь из клана в Облачные глубины.

-...

— Вэй Ин.

— Не будешь отвечать?

— ...

— Ну, и правильно. Вдруг поймает потом душу в ловушку и будет с собой таскать. Ещё и моралью все мозги вынесет! Лани, что с них взять…

— ...

— Вэй Ин.

Усянь знает этот голос и знает человека, скрывающегося за ним. Понятия не имеет, зачем тот его зовёт, но даже если бы были силы — не отозвался. В конце концов, как бы не хотелось этого признавать, а Вэнь Чао прав, как минимум в одном: Лань Ванцзи вымотает ему всю душу.

От неё и так немного осталось.

Вэй уже и не помнит, что так притягивало его в этом человеке. То ли его вечная холодность, которую хотелось расколотить, то ли прекрасный лик, которым можно было любоваться вечность напролет. Может, ещё знания? Но чтобы их оценить, нужно было по-настоящему поговорить с человеком, а от Лань Чжаня он слышал только упрёки, да попытки увести его в Гусу.

Зачем? Для чего?..

Кроме библиотеки — основательно пожженой Вэнь Сюем, к слову говоря, в Облачных глубинах разве что видами любоваться было можно. Да он бы взвыл в этих ледяных горах, закованный в цепи правил и упрёков.

— Вэй Ин.

— Забавно. Тебя зовут многие, но твоего шиди среди них нет. Это потому, что он смирился с твоей смертью, или потому, что ему плевать? Может, он был рад, что тебя не стало?

— …

— Знаешь, какие бы отношения у нас ни были, я не был рад, когда брата убили. Я разозлился и долго-долго на него ругался, надеясь, что он слышит мои слова в загробном мире. А потом пришёл Чжулю и сказал, что на улице дождь. Там я мог плакать и никто бы не узнал об этом. А Цзян Чен оплакивал тебя?

— …

— Вэй Ин.

— Как думаешь, ты застрял здесь, потому что отдал Золотое Ядро Цзян Ваньину?

— ...

— При всём моём уважении к сестрице Цин и ее умениям, как целителя, всё-таки она была дурой. Не потому, что помогла вам тогда — хотя и это было невероятной глупостью. На что она вообще рассчитывала, ты не знаешь? Она не говорила тебе?

— …

— В любом случае, как бы там ни было и что бы она о себе ни возомнила, до того, как Вэнь Нин притащил вас на их порог, отец прямо запретил сестрице экспериментировать с пересадкой золотого ядра. Даже в том состоянии, в котором он пребывал, было очевидно, что эти исследования поставят под угрозу само существование заклинателей.

— …

— Ей даже за публикацию теоретических исследований прилетело. Ну, то есть не ей, а всей ветви целителей. Повезло, что в тот момент все сочли это исключительно умозрительными размышлениями. Ну, кроме тебя.

— Вэй Ин.

Лань Чжань продолжает его звать. Голоса других постепенно стихают, растворяясь в темноте. Усянь знает, что его до сих пор поминают в ругательствах и любые неприятности заочно причисляются ему — таково уж свойство людей, но его это не беспокоит. А вот игра Лань Чжаня…

…и правда, какой упорный...

Это от того, что Усянь доставал его во времена учёбы? Или ему настолько ненавистен Тёмный путь, что он желает покарать его и после смерти?

— Вэй Ин.

— Годы идут, а он словно и не замечает.

— …

— Интересно, ему не приходило в голову, что именно из-за того, что он всё время играет Расспрос, твоя душа никак не может переродиться?

— …

— Нет, конечно с твоими ранами, это в любом случае произойдёт нескоро, но в принципе?

— …

— Тебе всё равно, да?

— …

— Вэй Усянь, это глупо. Даже за всё то, что ты натворил, не наберётся приговора, запрещающего тебе перерождение.

— Учитывая, что ты сидишь со мной за компанию, у тебя с перерождением тоже какие-то проблемы.

Вэй Ин прижимает руки к груди, сжимаясь. Боль не отпускает. Раны души по-прежнему не затянулись. Да и затянутся ли?

— Кто тебе сказал? — голос Вэнь Чао становится насмешливым. — Я просто составляю тебе компанию.

Усянь фыркает.

— Не велика ли честь?

— Почему нет? Ты убил меня, кто, как не заклятый враг, останется проводить тебя?

— Я много кого убил.

— Но так, как меня — не многих, верно?

— Что-то я не заметил, чтобы Сжигающий Ядра тоже был здесь.

— А ты вообще что-нибудь замечаешь в такой позе? Чжулю просто разговаривать не любит.

Нет, ну это было уже совсем смешно. И даже после смерти, Вэй Усянь не утратил своего любопытства.

Нехотя, сжимая зубы, Вэй Ин разворачивается из своего клубка. Раны дерут болью, не давая сделать вдох — оказывается в этом месте, всё-таки можно дышать. Кровь течёт, не переставая, и будь они среди живых, она, наверное, давно бы закончилась…

Он поворачивается.

Вэнь Чао действительно сидит позади него. В белых одеждах, с красным солнцем по рукавам и пламени на вороте. Чистый и без ран почему-то. А чуть в стороне и в отдалении… Вэнь Чжулю. В позе медитации и тоже целый и невредимый.

Надо же…

Второй молодой господин Вэнь улыбается. Не той издевательской улыбкой, за которую ему всё время хотелось дать в зубы. Более живой и человеческой.

— Видишь? Не так уж и сложно. Знал бы, что тебе хватит одного упоминания Чжулю, давно бы сказал.

— …

— Вот не надо, мы оба знаем, что ты можешь разговаривать. И вообще, молчание человека, что при жизни не затыкался, выглядит и звучит ужасающе.

— Мы мертвы. Самое время помолчать, ты так не думаешь?

— Думаю, нам всем пора отсюда уходить, Вэй Усянь, — снисходительно смотрит на него Вэнь Чао.

— Ну, так идите. Я-то вам зачем?

— Какой ты всё-таки глупый человек, Вэй Усянь… — фыркает этот придурок. — Нет, Вэнь Усянь. Ты знаешь, Дафань Вэнь приняли тебя в клан. Разве может Второй Наследник Клана Вэнь проигнорировать нового члена Ордена?

И хохочет.

Вэй Усянь мучительно хмурит брови. Ну что за глупости мерещатся после смерти? Хотя спорить с безумцами, говорят, себе дороже.

— Даже если так, — всё равно говорит он. — Я на это не соглашался.

— Зато, согласился я! — триумфально сообщает Вэнь Чао.

Глупость какая, думает Вэй Ин. Но прежде, чем он успевает придумать, что на это ответить, над головой раздаётся крик.

— Собственной кровью, своей рукой, начертаю я эти слова: пусть исчезнет душа! А тело моё я воскресшему духу отдам! Призываю тебя! Вернись в мир живых, о Почтенный Старейшина Илин, Вэй Усянь!!!

Из тьмы вырвались цепи, пробивая Усяню грудь, оплетая руки и ноги, гарпунами утягивая назад, в жертвуемое тело.

— Ну, нет! Чжулю!

— Слушаюсь, господин.

Даже здесь пламя Сжигающего Ядра осталось раскалённым, как солнечный полдень. Впрочем, у Вэй Ина не было сил даже на то, чтобы кричать.

Огонь охватил его, расплавляя цепи, выжигая раны, разрывая последнее, что у него оставалось, и сжигая его в пепел…

* * *

— А ты не лёгкий, Вэнь Усянь, — смеялся Вэнь Чао, неся его на спине. — Даже духом.

Усянь уткнулся носом в белые одежды клана Вэнь. Ему было что на это сказать. Но не было на это сил.

Впрочем, оно и к лучшему. Его длинный язык не раз доводил его до беды.

— Интересно, какой дурак пытался тебя призвать и зачем?

— …

— Да ладно, неужели нет догадок?

— …

— Ну, тут ты прав. Кто бы это ни был, теперь он просто умер. И всем, кто строил планы на твое воскрешение, придётся придумать что-то ещё.

— …

— Давай, давай. Не унывай. Я познакомлю тебя со своим старшим братом. Да и отцу будет интересно с тобой пообщаться.

— …

— Пф! Что, испугался? Не волнуйся. Думаю, до следующего перерождения, мы успеем решить все наши разногласия.

— …

* * *

— Вэй Ин.