Проклятый венец (Боль НО) (гет)

Новый Орлеан — город, где каждый может быть собой или стать никем. В одно мгновение иметь многое, а затем обратить богатство и власть в прах, потеряв сразу всё. Можно не имея ничего стать королём, и получив всё стать трупом, замурованным в стене.

Новый Орлеан — город убийц и жертв, где либо отнимаешь жизни, либо отдаешь свою. Он жесток и беспощаден к слабым, он не знает жалости. Им может управлять сильный, а слабый падет, отдав свою кровь каналам города.

Семья Майклсонов стала частью его истории. Кровь каждого впиталась в камни, отдавая информацию. В них была сила, в Элайдже — чувство вины, в Ребекке — надежда, во Фреи — магия, а в Клаусе — смирение. Но теперь городу остались лишь воспоминания, и невероятная жестокость Марселя. Кровь убитых ведьм, впитываясь в его жилы, приносила злобу и ненависть, кровь оборотней — отчаяние. Шепот, что ощущается порывом ветра, нес боль и страдание людей. Напитанный кровью, он захлебывался ей, впитывая каждую эмоцию умирающих. Жертвы сменяли друг друга, принося одно и то же — опустошение.

Город умирал, в предсмертной агонии он обратился в хаос. Его земля была напитана жестокость, а еще магией. Каждая горсть была ей полна, и нужна была лишь сильная ведьма, что не даст ему умереть. Такая была, город успел ее узнать, даже полюбить. Она была чистой, она была невинной, пока не попала в сети, что плел он сам. Тело ее покоилось на старинном кладбище Лафаэт, а от души не осталось и следа. Он плакал по ней дождем, шептал имя ветром в ночи, но не мог ничего изменить. Давина могла стать его королевой, могла быть вершительницей судеб, а стала никем. Осталось лишь тело — сосуд, но город знал и еще одну душу, что любила его всем сердцем. Она томилась в ожидании, в царстве покоя. Была при жизни хрупкой, но сильной, смелой и доброй. Ее имя он слышал до сих пор, потому что Камилла осталась в памяти дорогих людей. Сменщица в баре, завсегдатае заведения, прихожане церкви вспоминали ее. Они запомнили ее разговоры, ее помощь в нужные моменты, веру в лучшее. Потому ничего не стоило городу воспользоваться магией, связав душу и тело воедино. Душе он дал знания, а телу магию, что текла в его жилах. Он передал ей все, что знал, о чем жалел и чего желал. А жалел он о семье, что была сильной, что могла стать могущественной с ним воедино, если бы не тысячи врагов. Он знал, что такое терять все, ураганы и наводнения рушили его раз за разом, но город поднимался. Семья первородных вампиров была сильной, как он. Потому Новый Орлеан жаждал вернуть каждого из них.

Ками приходит в себя, но перед глазами лишь темнота. Нет! Она должна быть мертва, тогда почему так не хватает воздуха. Из-за паники ее бьет дрожь, а в сознании всплывает голос, что звучал так настойчиво все время.

Он рассказывал городские легенды, он молил помочь, но что ей делать? И на этот вопрос находился ответ. "Верни их, я дал тебе силу, я дал тебе знания. Теперь ты можешь судить, теперь у тебя есть магия, чтобы победить" — доносится порывом ветра. Ей стоило только спросить саму себя, и тут же она понимала, что знает каждую мелочь. От этого она начинает кричать, и не может успокоиться, чувствуя непонятные эмоции. Боль, злость и отчаяние — вот, что давит на виски, и от них не отделаться. Крик разрушает кладку, что запечатывала склеп.

Ками выбирается на улицу на негнущихся ногах, делая глубокие вдохи, будто не в силах надышаться. Ветер — тихий плач, земля под босыми ногами — кровавое болото.

— О, Боже! — выдыхает девушка, ведь не может понять ничего вокруг.

Город умирает, и лишь она видит его таким. Он доверился ей, это его голос молил спасти. Шепот, что остался под кожей, и Ками обнимает себя за плечи в попытке согреться. Ей холодно, а на улице жара, который она не чувствует вовсе. В ушах лишь крики и предсмертные стоны, ими воздух наполнен до краев.

Ками знает, что семья Майклсонов пала, и о венце короля, что получен предательством тоже знает. Ей сказал сам город, ему незачем лгать в предсмертной агонии.

— Я помогу — шепчет она, шагая прочь от склепов.

Шум ветра стихает, и облегчение ложится ей на плечи, будто пуховое одеяло. Оно греет тело, и можно нормально дышать. Ками спешит в место, куда город зовет ее — семейный особняк Майклсонов. По крови бежит жар и непривычная сила — магия. Она смешанная, будто кофе с молоком. С одной стороны чистая, как родниковая вода, а с другой — темная, будто самая беззвездная ночь. Преградившие путь вампиры падают замертво от одного щелчка пальцами и тихого шепота. Губы произносят заклинания, но она их не слышала никогда раньше. Ей дал их город, что тихо стонет от ран, нанесенных Марселем. Ради него Камилла продолжает путь к коварным воротам, на которых до боли знакомая буква "М". Под ногами зеленая трава, но ее глаза видят лишь месиво, а ступни ощущают липкую кровь. Чувства города стали ее чувствами, ей известны все его тайны и мысли. Она распахивает ворота, уверенно ступая во внутренний дворик. Стена, где замурован Никлаус привлекает внимание, рука касается кладки. Пальчики чувствуют каждую трещинку, за которой боль.

— Я не приглашал тебя, ведьма — раздается голос за спиной.

Ками знает его, когда-то она ему доверяла, но не теперь. Он изменился, уже совсем чужой, ведь тот, кто спас малышку Хоуп, не мог сотворить такое. Все же теперь вампир таков, и не заслуживает пощады. Ками оборачивается к нему с улыбкой, будто к старому другу. По пальцам бежит магия, данная чтобы выжечь все бессмертие из крови мерзавца.

— Давина? — не веря своим глазам, Марсель отступает на шаг.

— Нет, но ты знаешь меня — его недоумение вызывает у девушки еще большую улыбку.

Город дал ей тело Давины, город напитал силой, и ей нужно лишь спасти его. Она так любила его при жизни, а теперь совсем не узнает.

— Давина, как ты... — но договорить ему не удается.

— Я не она! — гневно произносит Ками, ей завладевает злость, что испытывает город к вампиру.

— Что ты натворил, Марсель? Город стонет от боли, земля превратилась в кровавое болото, а в воздухе стоны! Прислушайся, неужели не слышишь!

— Кто ты? — Марсель делает еще шаг назад, видя рубиновые глаза ведьмы.

Со стороны Ками похожа на древнюю богиню, от которой веет силой. Она холодная и неприступная. "Кто она?" — у нее есть ответ.

— Я — голос города, разоренного тобой! Я — сила его, что призвана наказать! Я — та, что всегда доверяла тебе, но не теперь.

Ками делает два шага к нему, и касается груди. Под ладонью бьется его сердце, и взгляд в глаза вызывает еще большую злость. Она чувствует его страх, как ощущает его теперь и город. Пальцы впиваются в плоть, а Марсель не может сопротивляться, оцепенев. Она приковала его взглядом, и не отпускает. Он лишь открывает и закрывает рот, пока рука ее все ближе подбирается к сердцу. Спустя минуту иссушенный труп падает к босым ногам, глаза короля застывают в одной точке.

У Ками бешено бьется сердце, не хватает воздуха от облегчения и радости, что испытывает город. Ветер нарастает, ликуя, а земля впитывает пролитую кровь с новой силой. Марсель тоже станет частью Нового Орлеана, которую тот будет люто ненавидеть.

"Освободи их" — врывается голос в сознание, и Ками вновь подходит к стене. Кладка рассыпается от тихого шепота, губы уверенно произносят заклинание. Перед ней тело гибрида, прижатое к камню, он заперт в собственном теле. Глаза Клауса открыты, он смотрит на нее, а по щеке бежит слеза. Цепи падают, и в следующий миг ее пальцы пробивают кожу, извлекая клинок.

Ками оседает по стене с дрожащими руками, у нее текут слезы по щекам. Она должна быть мертва, но спасти город стало благодарностью за то, что он ей подарил. Жизнь, которая принесла больше горя, нежели радостей. И все же короткие мгновения счастья она запомнила, как и любимый город.

-Хоуп — тихо шепчет Клаус, приходя в сознание.

Он истощен, и Ками режет руку клинком, чтобы придать гибриду сил. Когда он отрицательно качает головой, она прижимает запястье к его губам. Клыки пробивают кожу, кровь по капле покидает тело.

— Найди семью, вы все нужны этому городу — шепчет Ками, как только Клаус отрывается от ранки.

— Давина? — но она прикладывает палец к его губам.

— Я, не она. Береги город, всех его жителей, и он ответит благодарностью. Твоя семья сильна, но вы ничто без него, как и он без вас — Ками отступает.

Она не помнит вкуса его губ, не помнит и своей любви. Город изменил ее, потому она скрывается в темноте, оставляя Клауса в недоумении. Он сделает все правильно, а ей не зачем быть рядом.

Тихие шаги на мосту, она выполнила долг и может уйти. Перебравшись через перила, на миг замирает. Она пытается подобрать слова, чтобы простится. Ей не нужно тело Давины, ей не нужна ее жизнь.

— Я помогла тебе, но такая жизнь мне не нужна. Я благодарна за ту, что уже прожила — в ночь произносит она, не ожидая ответа.

Ветер поднимается, играясь верхушками деревьев. Ее плеч накрывает тепло, что заставляет вздрогнуть от неожиданности.

— Я отнял ее у тебя, ты еще не жила — приносит ветер, раздувая длинные локоны, будто хочет растормошить ее.

Ками смотрит вдаль: на огни, что каждую ночь освещают родные улочки. Ей так нравилось гулять по ним, после смены в баре.

— Я не чувствую прежней любви, былой радости. Я сама себе чужая, как и тело, что мне не принадлежит — слезы по ее щекам подтверждают сказанное.

Она действительно сама себе чужая стала. Былые чувства утихли, будь то любовь к Клаусу, боль от потери брата и дяди. Ничего не осталось, как и ее самой.

— Я дам тебе все, что забрал. Только не верну прежнюю любовь, ты встретишь другую. Согласна? — вновь порыв ветра ласкает.

Несколько минут раздумий, и ветер затихает, будто прислушиваясь.

Город ждет ответа, но жаждет ее согласия. Она спасла его, так почему ему не подарить ей жизнь. Он может дать ей все, что только захочет, а потом бережно хранить ее воспоминания.

— Да — тихий шепот разрывает тишину.

— Тогда прыгай, не бойся.

Ками улыбается, и делает шаг в пропасть. Ей легко, она доверяет любимому городу. Вода принимает ее в свои объятия, укутывая в сети покоя.

* * *

Глава-бонус. В каждом дне...

— Мартини, пожалуйста — произносит он.

Голос заставляет Ками поднять глаза, и улыбка сразу же появляется на ее лице. Элайджа заказал тоже, что при их встречи столько лет назад. На нем все такой же безупречный костюм, но изменения видны в глазах сразу — он счастлив.

— Конечно — Ками наливает алкоголь, и ставит фужер на салфетку.

Она замечает, как взгляд Элайджи опускается на бейдж, приколотый к воротничку на ее рубашке. Сердце бросается вскачь, но она не подает виду.

— У тебя очень красивое имя, Камилл — тихо произносит первородный с грустной улыбкой.

— Спасибо — лишь удается выдохнуть Ками.

Он смотрит на нее, а вспоминает другую, что осталась в прошлом. Та, что столько сделала для их семьи и младшего брата. Девушка, которая отдавала себя другим, не оставляя себе ничего, и грустная улыбка на губах от чувства потери. Ей нужно было жить, но она стала невинной жертвой войны.

"Ты все та же. Теперь я вернул все, что отнял " — раздается голос города. Прошло полгода, но она по-прежнему слышит его в порывах ветра, в каплях дождя, что стучат по крыше. Он говорит с ней пением птиц в парке, гулом сирен на улицах. Новый Орлеан живет и радуется каждому дню, как и она, запоминает любой миг счастья.

— Я знал девушку с таким именем, она ангел — Элайджа делает глоток мартини.

Ками сглатывает ком в горле от его слов, ведь замечает каждую мелочь. У первородного вампира дрогнула рука от одного воспоминания о ней. Слов в ответ не подобрать, и она просто грустно улыбается. То, что он запомнил ее такой — счастье, от которого хочется пустить слезу.

— Вы загрустили, а минуту назад были счастливы — Ками неосознанно накрывает его ладонь в попытке поддержать — Если та девушка ангел, она всегда рядом.

Элайджа при прикосновении чувствует силу, а еще ощущает каждую эмоцию. Неожиданно пелена перед глазами падает, и в сознании его проносятся образы. Они размыты, но в них столько чувств, что заставляет сердце вампира биться ускоренно. Одно воспоминание очень четкое, оно недавнее. Мост, за перилами Давина, шепчет слова прощания. Невозможно, но такая четкая картинка перед его глазами.

— Я помогла тебе, но такая жизнь мне не нужна. Я благодарна за ту, что уже прожила — в ночь произносит она, и голос дрожит.

— Я отнял ее у тебя, ты еще не жила — приносит ветер, и Элайджа не верит собственным глазам, неужели незнакомка и есть Давина? Кто ответил ей. Невозможно, но ведь Клер просто исчезла после своей победы.

Все резко меркнет, и гул голосов в баре возвращается. Девушка убрала ладонь, вот тому причина.

— Давина? — недоверчиво спрашивает Элайджа, и видит в глазах новой барменши страх.

— Что? Извините — она спешит скрыться в подсобке, оставляя первородного одного за барной стойкой.

Мегги справится, а ей необходим глоток свежего воздуха. Она сама пустила его в свое сознание, и теперь первородный знал ее чувства из воспоминания. На мосту город говорил с ней, будто человек. У него были эмоции, что она ощущала в себе. Чувства были странными, будто в ней буйство стихии. Внутри было пламя ненависти, холод презрения, магия, бегущая в недрах земли и голоса тысячи умерших. Но за всеми чувствами была ее душа, что оказалась, заперта в чужом теле. И она страдает, но попросить город сама не может, она благодарна за то, что уже дано. Но почему тогда опять первородный появляется в ее жизни? Новое тело, другая жизнь, и все же она рада видеть его. Ни Клауса, ни кого-то еще из семьи Майклсонов, а именно Элайджу.

Не получилось у нее наблюдать со стороны, и Ками выходит из бара через служебный выход. Ей хочется расплакаться, ведь она открыла свою тайну. Теперь ее будут знать, но надежда осталась, ведь Элайджа назвал ее Давиной. Только и она рушится, когда в двух шагах, будто из воздуха возникает первородный. Он смотрит на нее во все свои пронзительные карие глаза, взгляд прожигает насквозь. Ками дрожит, но чувствует неожиданный порыв ветра, что приносит успокаивающие слова. "Не бойся, у тебя моя сила" — будто на ушко шепчет любимый город. Он чувствует ее любовь, ее радость каждый день, а сейчас только страх и сплошные сомнения. Первая реакция защитить свою спасительницу, но ведь Новый Орлеан знает и первородного вампира, что стоит от девушки в двух шагах. Он знает чувства обоих, их симпатии и тайные желания.

— Прости меня за грубость, я был расстроен — Элайджа пытается подобрать слова, но в голове лишь мысли о воспоминаниях девушки.

— Не за что извиняться — Ками обходит его, но не прибавляет шаг.

Сомнений у Элайджи нет, именно она была на мосту, но ее эмоции и чувства были странными. Сплошная головоломка, которую он не может разгадать. Клаус сказал, что Давина расправилась с Марселем, но ведь ее душу Фреи не удалось найти в сверхъестественном чистилище. Она исчезла, будто ее не существовало никогда. Другая ведьма в ее теле? Слишком сильна, даже его сестре было не под силу расправится с Марселем. А она смогла, иссушила его тело одним прикосновением.

— Подожди — окликает Элайджа, и догоняет девушку: — Просто скажи, ты знаешь меня? Кто я?

Ками не знает, что сказать. Признаться? Оставить все, как есть? Ее терзают сомнения, они отражаются в чертах лица. Она останавливается, и Элайджа тоже, затем подходя к ней ближе.

— Да. Я знаю тебя — и касается его щеки, даря воспоминание.

Элайджа узнает дом сразу — убежище, где он боролся с монстром из-за "красной" двери. Он задыхается, когда видит Камиллу с бутылкой бурбона в руке. Смотря на ее черты, он понимает, как скучает по их беседам, по ее улыбке. Он привык терять, скрывать свои чувства за маской, но от простого воспоминания она разбивается. Ками замечает, как слеза катится по щеке первородного.

— Камилл — тихо выдыхает он, не понимая происходящего. Его голос дрожит от непролитых слез на ее похоронах, он думал, что научился терять. Но только с ней все иначе, ее потерять он был не готов.

Такие личные воспоминания, и хрупкая надежда вспыхивает в его глазах. Не может быть, невозможно, и он отступает на шаг. Касается рукой стены, а затем прижимается к камню лбом. Он уже сомневается во всем, воспоминания Давины, а потом Камилл запутывают. Кто она? Резко срываясь, он прижимает девушку к стене, его руки дрожат.

— Скажи, что это ты, Ками — шепчет он и, не дожидаясь ответа, касается ее губ поцелуем.

Ками не сопротивляется, губы Элайджи дарят забытые чувства. Как она хотела его поцеловать, тогда на крыльце убежища не узнает никто. А теперь его губы целуют, лишая всякого желания убегать.

— Остановись — шепчет она, когда губы Элайджи перемещаются на подбородок, а затем шею: — Я столько пережила, мне нужно время прийти в себя.

— Прости — выдыхает первородный, отстраняясь.

Он смотрит на нее, будто пытается в новом теле найти любимые черты. Протягивает руку, и Ками принимает раскрытую ладонь, сразу же переплетая пальцы. Улыбка касается губ, когда Элайджа целует костяшки ее пальчиков. Так улыбается только она, и Майклсон счастлив. Он хотел бы закружить ее, выплеснуть бурю эмоций, что внутри, но сдержан.

— Разрешишь проводить тебя? — тихо спрашивает он.

— Да. Только для остальных пусть я останусь незнакомкой.

Вместе они идут по темным улицам, держась за руки. Элайджа не задает вопросов, они могут подождать, главное — Ками рядом. Ее теплая ладошка в его руке приносит счастье, которого он не чувствовал слишком давно. Улыбка ее солнечная, и не важно, что вокруг темная глубокая ночь. Легкий ветер раздувает Ками волосы, и ложится теплом на плечи. От ощущений девушка касается свободной рукой плеча. Она останавливается, и Элайджа замечает ее заминку, как начинают дрожать ее хрупкие плечи.

— Что случилось? — он заглядывает в глаза, и замирает.

Зеленые, но в баре они имели цвет безоблачного неба, а теперь зеленые. Бездонные и полные тайн, но такие живые. Ками отступает, стоит его рукам обнять.

— Дай мне минуту — шепчет тихо и, развернувшись, идет к невысоким перилам набережной.

Она опять касается плеча, а затем шеи, когда чувствует тепло. Прижавшись к перилам, вдыхает полной грудью, но не может избавиться от ощущения порывов ветра.

— Прошу позволь мне быть с ним — шепчет почти не слышно Ками, и слух первородного улавливает каждое слово. Он оказывается рядом в долю секунды, его объятия обжигают кожу.

— Ками, я здесь — шепчет Элайджа.

Он ее спасательный круг, за который нужно ухватиться, чтобы не сойти с ума. Камилла существовала полгода, а теперь в крепких руках оживает, и сердце оттого готово выскочить из груди. А может все оттого, что порывы ветра стихают, больше не чувствуется каждая эмоция города. Ками так привыкла к этому, что теперь, кажется, не может иначе. И, тем не менее, рада, развернувшись в объятиях, она утыкается лбом Элайдже в плечо. Сама обнимает его за шею, пальчиками перебирая короткие волосы. Она не одна, теперь нет…