Как происходит искупление грехов (джен)

Старший мастер-мракоборец Гарри Джеймс Поттер шёл по коридору министерства магии направляясь в кабинет своей жены. Его любимая жена, Гермиона Джин Поттер, в девичестве Грэйнджер, тоже, как и он работала в Министрстве. На солидной должности. У неё даже был собственный кабинет и секретарша. Ещё и потому, что сегодня была годовщина свадьбы их друзей Рона и Луны, на празднование которой, разумеется, Гарри и Гермиона были приглашены.

А шёл он к ней потому, что сама Гермиона была, в некоторой степени, трудоголиком и Гарри периодически приходилось «выдёргивать» её с работы. А то ведь она могла и до полного истощения себя довести. Вот он и шёл к ней в кабинет, чтобы напомнить ей о предстоящем мероприятии.

Сам Гарри закончивший, после победы над Волдемортом, аврорскую академию, начал службу с патрулирования Лютного переулка. Именно тогда его напарник, который одновременно был и куратором молодого аврора, научил его обращать внимания на мелочи. На те самые мелочи которые могли стоить жизни и ему, и его напарнику. И именно это умение позволило разглядеть Поттеру страх в промелькнувший в глазах его жены. Совсем ненадолго, всего на долю секунды. Но, тем не менее, его жена чего-то испугалась.

Поначалу Поттер даже подумал что ему показалось, но когда Гермиона неожиданно вскрикнула посреди их разговора, он понял что что-то не так. Все его чувства вообще, и его аврорская интуиция в частности, мгновенно обострились. Настолько, что он ощутил опасность. И, что её источник находится прямо под рабочим столом Гермионы. Так что, решение было принято мгновенно.

Он наклонился вперёд, типа, что бы поцеловать жену в щёку, тем самым загораживая ей обзор и не давая увидеть как в его руке появилась волшебная палочка. А ещё он мысленно активировал артефакт.

Этот, как и несколько других артефактов, появились в экипировке мракоборцев после одного, особо опасного задания. В тот раз производился арест нескольких оборотней. Оборотней-то в результате повязали, судили и отправили на пожизненное в Азкабан, но, при этом, погибли двое подчинённых Поттера. Вот тогда-то Гарри и разозлился. Очень уж не нравилось ему терять людей. Поэтому, сначала, он «наехал» на своё руководство, те связались с невыразимцами и на свет появились новые артефакты. Один из которых усиливал физические возможности человеческого тела. Особенно это было актуально когда приходилось вступать в рукопашную с теми же оборотнями. Бывали и такие моменты в его работе.

Распрямляясь Гарри ухватился рукой за край стола и отбросил его в сторону, а затем наколдовал двойное, модифицированное заклинание Петрификус Тоталус. После чего мгновенно оказался у входной двери. Нужно было успокоить секретаршу, а то упавший стол издал сильный шум. Затем он перекрыл вход и, только после этого обернулся, чтобы рассмотреть, что же именно он определил как опасность. Вот тут-то Гарри и испытал потрясение.

Кстати, модифицированное заклинание Петрификус не заставляло подвергшихся ему принимать стойку «смирно» и падать на спину. Нет, те кто был им заколдован застывали в той позе в которой они в это время находились. Особенно актуально это заклинание действовало против карманников. И хоть незачем вроде бы было магам лично воровать из чужих карманов, когда есть нужные заклинания, но, тем не менее, встречались и такие. А занимались они этим, так сказать, из «любви к искусству». Вот именно эту-то модификацию Поттер и применил.

А увидел он, когда повернулся прежде всего Малфоя. Именно он сидел под столом. Тот застыл со своей наглой улыбкой на лице. Правая же рука его при этом была у его жены под юбкой. И, судя по всему, поглаживала внутреннюю поверхность её ноги. Вот только не это вызвало его потрясение. А то что его любимая жена, его Гермиона, судя по всему была совершенно не против этого.

Впрочем, потрясение его длилось недолго. И Гарри вызвал Кричера.

— Кричер, — начал отдавать приказы Гарри, — с этой секунды, эти двое объявляются врагами и пленниками Древнейшего и Благороднейшего рода Блэк. Доставишь их в подвал нашего дома и разместишь их в камерах. Ну, сам знаешь что делать с пленными. А вечером я приду и решу их дальнейшую судьбу. И, вот ещё что. Принеси мне успокоительного, что ли. А то ведь «грохну» кого-нибудь, ненароком.

Вечером, придя домой, он сначала посетил камеру в которой сейчас находилась его жена.

— Рассказывай, — начал он разговор. — И не вздумай мне врать. Ты же понимаешь что я не успокоюсь пока не «выжму» из тебя правдивую информацию, всю, до капли.

И, Гермиона рассказала. И о том чувстве вины, которое терзало её из-за романа с Малфоем, и об изменах, и о своей неспособности прервать эти отношения. Потому что, любит она его.

Поттер, после того как её выслушал, задумался. А после раздумий сказал ей.

— А знаешь, что я тебе скажу? Я думаю, что на самом деле, не любовь ты к нему испытывала, а ты просто тешила своё эго. Ну, как же, быть женой героя и, при этом, трахать его злейшего врага Малфоя. Ведь это же так... — тут Поттер покрутил в воздухе кистью руки, подбирая слово, — романтично.

Затем он отправился к Малфою. Тот, разумеется, стал предъявлять Поттеру требования. Начал он с того, что Гарри должен их немедленно отпустить, да и вообще, Поттер даже не представляет с кем он связался. Поттер его послушал, а потом спросил:

— А скажи ка мне, Малфой, почему я ещё не услышал твоей «коронной» фразы?

— Это какой же?

— Ну, Дракусик, у тебя что склероз, что ли? Но, раз ты забыл, то я так и быть освежу твою память. Как ты говорил обычно в таких случаях? «Вот когда мой отец узнает об этом...», кажется, так?

— А знаешь, — продолжил он через некоторое время, — мне ведь по долгу службы приходится бывать в Азкабане. Так что, пожалуй, я расскажу кое-что твоему скользкому папаше. О том как его дебил-сынок просрал усилия всех своих многочисленных предков. А потом я тебя накажу.

— Что, убьешь меня, Поттер? Да у тебя кишка тонка.

— Круцио.

Круциатил Поттер Малфоя недолго. Всего-то секунд десять. Но, ему и этого хватило, что бы обгадиться по «полной программе».

— Нет, Малфой, я тебя убивать не буду. Вот если бы на твоём месте сейчас была твоя тётушка Беллатрикс, то её бы я точно грохнул. Потому что она была фанатичкой, да ещё и сумасшедшей. И наказывать её было бы бесполезно. А ты всего лишь мелкий, вонючий, белобрысый, обосравшийся хорёк. Так что, убивать я тебя не буду.

А на следующее утро любовники очнулись на окраине Хогсмида. Они сидели на земле прислонившись спинами к стене Визжащей хижины. Правда пошевелиться и что-то сказать они не могли. Пока, во всяком случае. Очнуться их заставило воздействие Кричера, который находился рядом с ними. И после того как они стали способны соображать, Кричер положил на землю камешек, колданул на него и исчез. А магия, заключённая в камешке, развернула перед ними иллюзию сидящего в кресле Гарри Поттера.

Которая, судя по всему, была не просто записью, но ещё и средством связи. Во всяком случае иллюзорный Поттер сначала убедился, что любовники не только очнулись, но и могут ясно мыслить. И только после этого он заговорил.

— Ну что, голубки, очнулись. Вот и славно. Знаете, я долго думал что же мне с вами делать. Сначала я хотел просто отрезать тебе гениталии, Малфой, а потом затолкать их тебе в глотку и выбросить твой голый труп на Диагон Аллею. Но, не просто так, а с плакатом на груди. На котором было бы написано «Он слишком любил чужих жён». А тебя Грэйнджер я хотел сначала определить в бордель. Ты же так любишь тешить своё эго и поэтому трахать чужих мужиков. Вот и реализовала бы там свои фантазии.

У настоящего Поттера видимо пересохло в горле и он сделал глоток воды, а его иллюзия всё это повторила. После чего он продолжил:

— Но, вспомнились мне слова покойного Дамблдора. Как он там говорил? Вроде бы, что нужно делать не то что легко, а то что правильно. Вот я и решил, что так поступить с вами будет слишком легко. Поэтому я вас... отпущу.

И увидев удивлённый взгляд Малфоя Поттер криво ухмыльнулся.

— Что, Малфой, пытаешься понять в чём подвох? Ну, да подвох имеется. Правда совсем маленький. Крошечный, я бы сказал. Наложил я на вас одно старое, семейное блэковское проклятье. Кстати, хочу предупредить. Снять его смогу только я. При этом я должен сделать это добровольно. Находясь в здравом уме и трезвой памяти. И моя смерть его с вас не снимет. Да, и вот что ещё. Я сейчас отправляюсь попутешествовать. Не знаю еще на сколько. На год или на двадцать. А вы живите дальше и любите друг друга.

Тут Поттер прервался, сделал ещё глоток воды и закончил свою речь. А затем его иллюзия начала «таять».

— И последнее, что я вам хотел сообщить, перед тем как исчезнуть из вашей жизни. — донеслось до них напоследок. — Вы, как я уже сказал ранее, можете и дальше любить друг друга. Но, только... платонически. И если ты, Дракусик, как чистокровный не знаешь значения этот слова, а я больше чем уверен, что ты его не знаешь, то у бывшей жёнушки моей спроси.

— Что он имел в виду? — спросил Малфой, который действительно не знал значения этого слова.

— Только то, что теперь нам перекрыта малейший допуск к любому физическому контакту, вот что, — объяснила ему мрачная Грэйнджер. — И, думается мне, почему-то, что это коснётся не только нас с тобой. В общем, будет совсем неудивительно, если я теперь полностью фригидна, а ты — импотент.

— Что-о-о?! — возмутился было Малфой. Но, успокоившись и подумав, добавил. — Да уж. Лучше бы убил.