А всё-таки не бывает неинтересных книг! (гет)

Это произошло в один из зимних вечеров, когда во всем замке стоял невообразимый холод, а в гостиной Гриффиндора было, как всегда, тепло и уютно. Большинство её обитателей либо корпели над домашними заданиями, либо развлекались кто как мог, в зависимости от степени изощренности фантазии. Я была увлечена изучением древнего фолианта по нумерологии, который недавно обнаружила в библиотеке, когда ко мне подошёл мой лучший друг и, со словами: «Гермиона, почитай как-нибудь на досуге, очень интересная книга», − протянул издание в невзрачном переплёте. Первая мысль, которая пронеслась в моей голове, содержала примерно следующее: «Мне, лучшей ученице и, возможно, самой начитанной девушке современности, порекомендовал мне книгу Гарри, Герой магического мира, Мальчик-Который-Выжил-и-Победил, талантливый ловец, но известный балбес и лентяй?! Как такое вообще возможно?!» Но бегло осмотрев обложку, я поняла, что каким-то (одному Мерлину известным) образом это творение знаменитого английского классика смогло укрыться от моей всепоглощающей любознательности. Собственно это меня и зацепило. Поэтому я, не контролируя выражение своего лица, на котором отчетливо читалось изумление и недоверие, молча взяла книгу и отложила в сторону, пообещав себе, что покончу с ней в ближайшее же время.

Спустя несколько часов я пожелала мальчикам спокойной ночи и отправилась в спальню с твёрдым намерением разделаться с несчастной книжкой. Но она оказалась настолько неинтересной (оказывается, книги могут быть и такими!), что, еле осилив пять глав, я провалилась в сон.

Проснулась я со счастливой улыбкой на губах, но, вспомнив содержание сна, тут же попыталась взять себя в руки, хотя в голове, совершенно не контролируемые мной, проносились образы прошлой ночи. Мне снился Гарри. Вообще-то, он часто мне снился, ведь я всегда переживала за лучшего друга, который притягивал к себе неприятности и ничего не мог с этим поделать. Но этот сон был совершенно иного толка. Гарри был в моём сне на протяжении всей ночи. Это был калейдоскоп самых счастливых моментов нашей жизни: встреча с троллем на первом курсе, путешествие во времени на третьем, занятия в АД на пятом… Но в центре внимания были только я и Гарри, наши, наполненные то беспокойством, то гордостью, то нежностью, взгляды, адресованные друг другу. Взгляды, от которых порой приходилось краснеть, а затем судорожно подбирать тему для разговора. Усилием воли я заставила себя забыть об этом, обвинила во всём расшалившиеся гормоны и отправилась на уроки.

На протяжении дня на меня то и дело с любопытством поглядывал Гарри, но я решила оставить его без внимания, слишком была занята собственными мыслями. После уроков я, сославшись на плохое самочувствие, пошла в свою спальню и продолжила чтение сверхзанудного произведения, надеясь вскоре обнаружить то, что Гарри охарактеризовал как «очень интересное». Но пока ничего особенного я не заметила. Книга была написана весьма мудреным языком и действовала на меня как мощное снотворное. «Что-то здесь нечисто», — подумала я, прежде чем уснуть.

Проснувшись в 4:38, я вспомнила, что сегодня выходной. Но так как чувствовала себя бодрой и выспавшейся, не стала сетовать на столь раннее пробуждение. Тем более, стоило только закрыть глаза, как тут же возникал образ, не покидавший меня ни на секунду прошлой ночью. Впрочем, как и позапрошлой. Мне снова снился Гарри. И от этого я чувствовала себя первокурсницей, получившей похвалу профессора МакГонагалл, т.е. бесконечно счастливой. Но эти сны смущали меня. Во-первых, они были очень необычными, как будто кто-то прокручивал в моей голове мои же воспоминания, объединяющие нас с Гарри, начиная с первого курса, но я, словно в замедленной съёмке, видела каждый взгляд, каждое движение моего лучшего друга, обращенные ко мне. Во-вторых, странным было то, что этот сон вытеснял другие сновидения, что тоже было ненормально, ведь раньше со мной такого никогда не случалось. Ну и, в-третьих, меня настораживал тот факт, что главным героем был Гарри. Он мне всегда нравился, но когда четвёртом курсе в его сердце поселилась Чжоу, я заставила себя поверить в то, что все мои чувства были просто детской привязанностью, которую я неправильно истолковала под влиянием всеобщей и повсеместной влюблённости, свойственной подросткам. А теперь аргументы в пользу моей прежней теории казались ничтожными и на глазах теряли силу. И всё из-за неудачного колдовства Морфея. Колдовство! Как же я раньше об этом не подумала? А вдруг на несчастную книжку наложены какие-то чары, ведь до неё мне никогда не снилось ничего подобного…

И я решила провести эксперимент, подтверждающий или опровергающий предположения о зависимости моих сновидений от чтения книги, которую мне посоветовал Гарри. Для чистоты эксперимента я не брала её в руки в течение нескольких дней. Это было не трудно, ведь даже лекции профессора Бинса вызывали у меня гораздо меньшую сонливость. К тому же программа седьмого курса была настолько насыщенной, что у меня оставалось катастрофически мало времени для так называемого «внеклассного» чтения. И хотя книгу я забросила, не думать о нас с Гарри не могла…

К тому же я оказалась права. В те дни, пока я не читала книгу Гарри, он мне не снился. Снились самые обыкновенные сны, которые наутро часто забывались, − всё было точно так, как описывает соответствующая глава магловского учебника биологии. Но чтобы окончательно убедиться в своей правоте, я снова взялась за чтение таинственного сочинения. За вечер, отчаянно борясь с зевотой и слипающимися глазами, я осилила бóльшую часть, после чего вырубилась, даже не погасив свет.

Утром я совершенно не удивилась, получив последнее подтверждение правильности своего умозаключения. Не удивилась, но немного испугалась: кто смог наложить на магловскую книгу такие загадочные чары? Уж точно не Гарри! Я решила, во что бы то ни стало, докопаться до истины, и дочитать до конца, наконец-то, заинтересовавший меня роман. Может быть, Гарри имел в виду именно это? Наверняка, он тоже попал под действие чар. Зная его «любовь» к чтению, я была уверена, что Гарри не дошёл бы и до середины, не будь веской причины, заставившей его продолжить. Я пообещала себе обязательно всё у него выведать. Но позже. Прежде надо разобраться в себе.

Кстати, о Гарри… Ну, конечно, он всё знал о действии книги, иначе, чем объяснить его спокойствие и ненавязчивость. Если обычно, он терпеливо вытягивал все возможные причины моего странного поведения; то в этот раз, лишь бросал заинтересованные взгляды и выгораживал меня перед Роном, который и так всегда считал меня ненормальной, а теперь решил, что на фоне любви к учёбе у меня съехала крыша. Рон был близок к истине — всему причиной любовь.