Пейзаж, нарисованный кровью... (гет)

— И далеко ль ты собралась? — без особого интереса спросил черноволосый грузный мужчина, разлёгшись на кровати и глядя на то, как его благоверная поправляет перед зеркалом свои кудри.

Он знал, что она отправлялась на очередную случку, но не переставал спрашивать об этом. Своим поведением Белла давала ему повод для действий, благодаря которым мужчина получал гораздо большее удовольствие, чем в те моменты, когда эта грязная тварь находилась в его постели, покорно облизывая мага с ног до головы.

Женщина, проигнорировав вопрос, лишь на долю секунды оглянулась в сторону мужчины, смерив того презрительным и ненавидящим взглядом.

— Я спрашиваю, куда пошла? — настойчиво повторил маг, раздражаясь все больше.

— Тёмный Лорд призвал меня, я должна идти, — и, не дожидаясь ответных слов, она отворила входную дверь, незамедлительно исчезая за ней.

— Шлюха! — яростно выкрикнул он, бросая ей вдогонку початую бутылку огневиски, которая вдребезги разбилась о дверной косяк, оросив близстоящую мебель красновато-золотистой жидкостью и осыпавшись мелкими осколками на ковёр. Комната тут же заполнилась терпким ароматом придымленного солода и ванили, будоража каждый возбужденный нерв мужчины.

Не утруждая себя уборкой собственноручно созданного бардака, мужчина, подхватив свою чёрную мантию, аппарировал в один из самых тёмных маггловских парков на окраине Лондона.

* * *

Полная луна ярко освещала заросшую тропинку, придавая этому парку таинственность. Серебристый и сырой туман, окутавший здешний тёмный лес, создавал атмосферу неизвестности, вызывая у выбравших этот путь липкий страх. Стволы деревьев отбрасывали длинные тени. Они переплетались между собой, как змеи, застывшие перед броском. Сквозь шорох листвы раздавалось уханье совы, от которого мурашки бежали по коже и холодела кровь. Через этот лес простиралась самая короткая дорога до маггловского жилого поселения. Не каждый местный решался идти этим путём — здесь происходили подчас странные и ужасные вещи: бесследно пропадали люди.

Не зажигая палочки, Рудольфус огляделся, лениво подперев плечом ствол дерева. Он вышел на охоту! Ему ещё ни разу не случалось попадать впросак. Жалкие магглы, будто чувствуя его присутствие, сами идут этой тропой, попадая в его ловушку, словно глупые мухи в паутину паука.

Так и на сей раз — добыча сама плыла волшебнику в руки. Мило общаясь, по «тропе смерти», как он её называл, шествовала пара, не ведая о том, что их счастье вмиг закончится, стоит только магу начать игру.

Рудольфус вынул из ножен кинжал гоблинской работы, впитавший в себя не одну грязную маггловскую кровь, и любовно провёл большим пальцем по лезвию ножа, не спуская с парочки своего жадного взгляда.

Мужчина почувствовал легкое покалывание: он надрезал кожу, оставив на лезвии капли своей чистой крови. По телу прошёл поток желания, начисто заглушая разум. Слизав кровавую дорожку с кинжала, Рудольфус двинулся в сторону идущих магглов.

— Охота началась! — и вступил на тропу, перерезая простецам путь к отступлению.

Пара от неожиданности резко остановилась, вглядываясь в лицо незнакомца. Должно быть, в полумраке, освещенном только лунным светом, его лицо выглядело зловеще, потому как миниатюрная женщина, настороженно глядя на него, отступила на шаг, всем телом прижимаясь к своему партнёру.

— Что вам надобно, сэр?! — с вызовом спросил мужчина, отважно выпятив грудь вперёд. На ум Рудольфусу сразу почему-то пришёл Годрик Гриффиндор и его факультет с глупой храбростью.

Маг оскалил зубы в ехидной ухмылке, от которой у любого бы застыла кровь, но, как оказалось, жертва не стушевалась перед устрашающим видом.

— Пропустите! — Нервно поправив на переносице очки, мужичок, не выказывая страха, сделал шаг вперёд, пытаясь обойти довольно странного человека. — Идём, дорогая, — сказал маггл, прижимая к себе женщину.

— Конечно, — спокойно отозвался маг, — проходите. — И когда тот тронулся с места, радуясь столь благополучному исходу ситуации, Рудольфус жестко схватил за руку женщину, притягивая к себе, отчего та истошно закричала. — Только эту малышку я, пожалуй, оставлю себе…

Реакция на слова не заставила себя долго ждать: простец, вскинув руку вверх, попытался вмазать магу кулаком в челюсть, но промахнулся.

Лестрейнджу понадобилась лишь секунда на то, чтобы отпихнуть женщину на землю и резким движением руки всадить в брюхо маггла кинжал, распарывая простецу брюшину и выпуская наружу кишки.

Ощущая тепло сочащейся из раны крови, Рудольфус гомерически захохотал.

Очкастый испустил какой-то булькающий звук, харкая пенистой кровью, и с приглушенным звуком завалился на бок на траву. В широко открытых глазах маггла навсегда потухла жизнь.

Крик так и не сорвался с губ женщины, а застрял в горле. Маггла не могла отвести глаз от лица мужа. Его безжизненные глаза, казалось, продолжали наблюдать за ней. Сердце, до этого бившееся в хаотичном ритме, пропустило удар, а затем ещё один... И взорвалось от боли, как будто руки этого садиста медленно и мучительно разорвали его на кусочки.

— Прошу вас, — умоляюще прошептала она. В глазах читались неприкрытый страх и боль. — Прошу, у меня ребёнок… Умоляю, пощадите. Я сделаю все, что скажете, — женщина уже ревела навзрыд, сидя на траве и уткнувшись лицом в колени.

— Дорогуша, а ты подкинь свой адресок, — проговорил черноволосый, изменившись в лице и голосе. — Обещаю, я обязательно позабочусь о нём, — на последнем слове Рудольфус присел на корточки и одной рукой заботливо убрал со лба женщины прядь волос. Другая рука мага окровавленным оружием вырисовывала вереницу незамысловатых узоров на шее жертвы.

Обезумев от сладостной истомы и ярости, Рудольфус любовно провёл рукой по острому лезвию кинжала, думая, как много маггловской крови оно впитало. Маг кровожадно оскалился — ведь это он лишал грязнокровок жизни, с таким извращенным удовольствием наслаждаясь каждым их стоном и криком.

Острое лезвие само тянулось к пульсирующей жилке на шее жертвы. Волшебнику требовались титанические усилия, чтобы не завершить свою игру так быстро.

Намотав на руку волосы женщины, Рудольфус с диким желанием в глазах облизал пересохшие от возбуждения губы и резко притянул магглу к себе, прижимая ее ближайшему дереву, жесткая кора которого больно впилась в спину жертвы.

— Я буду упиваться твоей болью, — Рудольфус плотно прижался к податливому телу, давая понять, что он имел в виду. — Я буду наслаждаться твоими криками, — томно прошептал он, слизывая языком кровь с шеи трясущейся от страха женщины.

Хищно улыбнувшись, мужчина потащил за волосы свою добычу ближе к трупу, вокруг которого образовалась большая лужа вязкой жижи, переливающейся в лунном свете. Оцепеневшая от ужаса происходящего женщина споткнулась и упала на землю, еле успев подставить руки, и тут же почувствовала слегка теплую жидкость, заволакивающую ее ладони в свою пучину. Раздался душераздирающий крик, от которого у любого проходившего мимо похолодела бы в жилах кровь.

— Кричи громче, крошка, — с этими словами мужчина одной рукой схватил женщину за горло, а другой задрал подол платья и от нетерпения со всей силы дернул трусики. Раздался треск разрываемой ткани. Женщина завыла от ослепительной боли, поднимая голову и стараясь хоть как-то ослабить хватку насильника, но встретилась взглядом с остекленевшими глазами мужа. Она хотела отвернуться, чтобы не видеть весь ужас, но рука садиста не дала ей этого сделать…

— Смотри, сука! Я хочу, чтобы ты видела его лицо, когда я буду трахать тебя! — мужчина, успевший уже освободиться от штанов, резко вошел в нее. Ускоряя темп с каждым толчком, маг все жестче вдалбливался в содрогающееся от боли и всхлипов податливое тело. Чувствуя, что подходит к кульминации, мужчина стал сжимать горло жертвы…

Когда хватка насильника ослабла, женщина, продолжая рыдать и судорожно вдыхая воздух, отползла в сторону, затем поднялась на ноги и ринулась бежать вглубь леса, что было сил.

Мужчина сделал резкий выпад волшебной палочкой, с яростью прокричав:

— Сектусемпра!

Девушка резко остановилась и, обернувшись, шокировано уставилась на летящий в её сторону красный луч.

Заклятие полоснуло жертву в область груди, образовав глубокую рваную рану, из которой тут же хлынула алая кровь.

От столь сильного потока тёмной магии женщину отбросило к ближайшему дереву. Она испустила тяжёлый хрипловатый вздох и лишилась сознания, падая на землю неестественной позе.

Лестрейнджу не понравилось, что жертва сдалась так быстро. Мужчине хотелось наблюдать за её мучениями, слышать мольбы о пощаде. От этого маг получал неимоверное возбуждение. Но эта безвольная дрянь лишила его удовольствия.

Чувствуя жгучее раздражение к своей игрушке, мучитель быстро пересёк небольшое расстояние и, опустившись перед телом на корточки, намотал на кулак длинные каштановые волосы женщины, задрав её голову вверх.

— Очнись, сука! — он, не жалея сил, саданул костяшками пальцев по окровавленной щеке.

Женщина, словно вынырнув из холодной воды, захлёбываясь своей кровью, жадно, со свистом вдохнула тёплый летний воздух и затихла.

— Сука! Очнись, тварь! — взревел маг и, вскочив на ноги, принялся добивать мёртвое тело ногами. — Я с тобой ещё не закончил.

Нанеся последний удар, Рудольфус разочаровано плюнул в лицо окровавленной женщине.

Очистив свою одежду от следов крови, мужчина бросил последний взгляд на трупы, лежащие недалеко друг от друга посреди поляны заброшенного парка, образуя пейзаж, нарисованный кровью...

Спустя мгновение маг аппарировал, все еще злясь на магглов, которые посмели так бесцеремонно закончить его игру.

* * *

Утром следующего дня на первой полосе всех маггловских и волшебных газет Англии сообщалось, что прошедшей ночью неизвестные с особой жестокостью убили чету Грейнджеров, оставив сиротой их несовершеннолетнюю дочь — Гермиону Джин Грейнджер.