Цирк фантазий мисс Джоанны (джен)

Бархатно-фиолетовые сумерки опускаются на маленький городок где-то в центре Европы. Совсем неважно где — все небольшие городки похожи между собой, если они окутаны невидимой вуалью ночи, праздника и волшебства. Никто не спит. Горожане надевают самые красивые наряды, девушки распускают волосы, а прекрасные юноши заправляют в петлицы розовые хризантемы. Те, в чьей крови играет жажда любви и приключений, готовы не спать до утра. А вы готовы? Тогда поспешите на Главную Площадь, где сейчас раскинуло свои шелковые объятия самое прекрасное и загадочное развлечение на свете — передвижной цирк фантазий мисс Джоанны.

Зрители постепенно заполняют свои места. Все толкаются, шумят, смеются, предвкушая долгожданное представление.

И вот, наконец, все усаживаются. Дирижер взмахивает палочкой, и невидимый оркестр играет туш. На сцену выходит Она. Джоанна улыбается и говорит приветственные слова. Она прекрасна, как сама ночь. Под ярким светом софитов бриллианты в ее волосах блестят, будто первые звезды. Шелк ее платья напоминает поверхность озера, серебрящуюся под ликом луны. Публика восхищенно аплодирует. Джоанна изящно кланяется и занимает свое место в первом ряду.

Внезапно воздух приходит в движение, тысячи сияющих блесток закручиваются в спираль, и на арену вылетают три ослепительные вспышки, будто всполохи молнии. Три всадника. Точнее, два всадника и одна всадница. Рыцарь, Принц и Принцесса. Веснушчатый парень в старомодной бордовой мантии с кружевным жабо и в золотистой, украшенной фальшивыми рубинами короне с восторгом и гордостью смотрит на свою прекрасную спутницу. Она немного смущается, когда принимает его протянутую руку. Они кружатся в танце легко и непринужденно, будто единое прекрасное существо, бабочка или яркая тропическая птица. С сияющей улыбкой Принцесса поправляет свои каштановые локоны и посылает воздушный поцелуй зрителям. Она легко касается руки Рыцаря, привлекая его внимание. Темноволосый юноша чуть улыбается из-под опущенных ресниц. Его деревянный, выкрашенный серебристой краской меч затупился и потускнел. Кажется, что в изумрудных глазах Рыцаря плещется необъяснимая тоска. Или это просто отблески ослепительных лучей многочисленных прожекторов? Он ведь давно победил всех врагов, не мог не победить, ведь он так отважен и смел. Ведь, правда, да? Рыцарь, Принц и Принцесса, они — дети мисс Джоанны. Они совсем не похожи друг на друга, но разве это так важно? Они улыбаются зрителям, в очередной раз кланяются и присоединяются к оглушительно шумящей публике.

* * *

Все до единого выключаются прожекторы. Зал погружается во тьму. Среди зрителей пробегает шепоток, кто-то смеется, но не сказать, чтобы очень искренне. Многие из нас боятся темноты, не правда ли?

И вдруг темнота прорезается самой прекрасной на свете, но в то же время невероятно печальной мелодией. Гул в зале тут же стихает, даже самые маленькие зрители задерживают дыхание, услышав эти звуки.

А потом… Щелкает прожектор, и свет вырезает четкий, ослепительно-белый круг в центре арены.

Там внизу застыла в позе лотоса облаченная в черный атлас величественная фигура. Восковые губы мужчины припали к изящной индийской трубочке, извлекая на свет эти прекрасные плачущие звуки. Они наполняют сердце неизъяснимой тоской, сжимают его цепкой изящной ладонью, повергают в необъяснимую грусть…

Перед мужчиной в плаще стоит расписанный древними письменами кувшин, из горлышка которого медленно и неторопливо, будто в танце, поднимается изумрудно-зеленая, серебрящаяся в свете прожектора змейка. Она медленно покачивается в такт мелодии, раздувает капюшон, изредка показывая свой раздвоенный язык. Кажется, она так же печальна, как и ее повелитель.

Внезапно заклинатель встряхивает головой, и капюшон соскальзывает с его головы, больше не скрывая лица. В неверном свете кажется, что глаза заклинателя отливают алым, а его зрачки узкие и пугающие, совсем как у змеи, послушно покачивающейся перед ним.

Зал притих. Все заворожены такой понятной близостью печали и смерти. Вы разве не знаете? Один укус такой змеи содержит яда достаточно, чтобы отправить на тот свет ребенка или худенькую девушку. Так написано в программке, которую на входе каждому вручили два веселых рыжих парня.

Зрители не сразу приходят в себя и запоздало и нестройно аплодируют, когда мелодия прерывается, и зал заполняет такой посредственный и неромантичный свет десятка софитов. Заклинатель исчезает со сцены тихо и неприметно.

* * *

Загорается свет. На арене пусто, за исключением большой угольно-черной коробки. Из воздуха появляются артисты — серьезная на вид женщина в остроконечном колпаке волшебницы и карлик во фраке. Дама выхватывает из складок своей фиолетовой со звездами мантии совсем настоящую волшебную палочку. Касается ее серебристым концом черного ящика. И в тот же миг, на том же месте, которого она коснулась, появляется хрустальный кубок на серебряной подставке. Зрители, а особенно дети, восхищенно аплодируют. Женщина улыбается и накрывает кубок сдернутым с шеи бордовым шелковым платком. И — ну конечно же! — он оказывается наполненным до краев искрящимся красным вином. Волшебница улыбается и машет рукой зрителям. С первого ряда срывается веснушчатый парень и выскакивает на арену. Дама протягивает кубок и кивает. Юноша делает глоток и смеется, зрители хлопают смельчаку. Карлик вытаскивает из кармана и протягивает ему цветок, который, едва коснувшись его пальцев, рассыпался сотней полупрозрачных бабочек.

А потом, кубок превращается в плюшевого белого кролика, кролик — в ворох разноцветных шелковых лент, которые — в свою очередь — рассыпаются дождем из блестящего конфетти.

Самые маленькие зрители восхищенно аплодируют и ладошками пытаются поймать медленно растворяющихся в воздухе бабочек. Такое простое и незамысловатое волшебство. Но их можно понять. Есть в этом что-то притягательное, не правда ли?

* * *

Свет горит все так же ярко. Следующий артист выходит на сцену тихо и просто. Но зал взрывается аплодисментами и криками. Еще бы. Мим — любимец публики. Говорят, что многие по нескольку раз ходят на представления, чтобы только увидеть его. Мим некрасив, но многие в него влюблены.

Его лицо и шея белы от грима. Черные, как вороново крыло, волосы, блестят в свете софитов. Поверх тонких губ нарисована перевернутая уголками вниз улыбка. На щеке — обведенная черным контуром слеза.

Девушки, женщины и даже совсем старушки кидают на арену к его ногам бумажные цветы, но Мим, кажется, даже не замечает того.

Он вскидывает руки, изображая череду человеческих страстей. Убийца и жертва, влюбленный и отверженный, герой и злодей — маски сменяют друг друга, не давая возможности разглядеть истинного лица артиста.

Мим безошибочно и совершенно играет свою роль, пока звучит музыка. Его движения резки, он словно шарнирная марионетка в руках умелого кукловода.

И в конце, когда музыка обрывается, мим медленно и печально опускается на ковер арены и, кажется, умирает в ярком свете софитов.

Публика задерживает дыхание, несмотря на то, что все прекрасно знают, что мим просто отыгрывает свое представление. Самые чувствительные зрители смахивают слезы.

— Браво! Бис! — кричат те, кто поживее, но артист все так же безразличен к толпе. Он медленно поднимается на ноги, прикладывает ладонь к груди и скрывается за тяжелой бархатной занавеской.

* * *

На сцену выносят реквизит: лестницы, канаты и трамплины. Будто по мановению волшебной палочки в центре зала материализуются две фигуры в зеленом. Мужчина и юноша. У них серебристые волосы и сосредоточенное выражение на лицах. Эти двое — последние представители известной цирковой династии. Все, что умеет парень, он научился у своего отца. Совсем скоро юноша сможет выступать один, но сейчас его отец рядом, чтобы не дать случаю оборвать тоненькие ниточки жизни, неразрывно связанные с прочным, но ненадежным канатом.

Зал аплодирует, когда артисты кланяются, глаза юноши лихорадочно серебрятся, купаясь в овациях. Он едва заметно задерживает дыхание, начиная свое восхождение под свод шатра по раскачивающейся из стороны в сторону веревочной лестнице. Там, между двумя опорами проложен неверный и почти невидимый со зрительских мест веревочный путь. Зал затаил дыхание: на первый взгляд путь опасен и невозможен. Пытаться по нему пройти может только безнадежный безумец.

А юноша тем временем достигает верха. Он подхватывает подкинутый мужчиной шест и, сбалансировав вес, размещает его на вытянутых руках. Он делает шаг на канат. В зале раздаются редкие хлопки и восхищенные возгласы. Юноша начинает свой путь в пустоту. Канат раскачивается, костяшки пальцев, сжимающие серебристый металл, побелели от напряжения. Шаг. Шаг за шагом. Пройдя середину, когда многие зрители вздохнули с облегчением, парень неожиданно оступается, канат судорожно встряхивает, мужчина на арене устремляет взгляд напряженных глаз вверх. Кто-то в зале закрывает лицо руками. Проходят несколько ужасных секунд, растянувшихся, кажется, на вечность.

Выровняв балансир и переждав, пока колебания каната сойдут на нет, юноша делает очередной шаг. Робкие и осторожные аплодисменты. Которые превращаются в настоящий шквал, когда парень ступает на ровную поверхность стойки.

Путь на землю занимает совсем мало времени. Снова овации. На арену из зрительских рядов выбегает девушка с волосами солнечного цвета и охапкой бледных роз. Сияя, она вручает цветы артисту и целует его в уголок губ. Канатоходец едва заметно ухмыляется.

* * *

На арену врывается стремительный вихрь, сотканный из Огня и Тьмы. Пришел черед факирам показать свое мастерство. Зрители на первом ряду непроизвольно отшатываются от такой опасной близости. Факиры, пироманы, глотатели огня — не важно, как их назовешь, они кажутся настоящими безумцами.

Вот посмотрите, например, на эту женщину в расшитом серебристыми блестками костюме. Кажется, что она взглядом воспламеняет факел в руках. И вот уже неровно подрагивающий огненный шар, будто заколдованный, со свистом проносится над головой, почти касаясь ее темных кудрей, но по велению все того же волшебства — не опаляя ни единого волоска. Ее танец завораживающе красив и опасен, огонь подвластен каждому ее движению, легкому наклону головы, неуловимому мановению кончиков пальцев. Другие артисты тоже не остаются в стороне. Коротко стриженный, с приземистой фигурой мужчина делает глоток из фляжки, а потом выдыхает огненное облако, которое тут же проливается огненным дождем. Зрители ахают, не в силах поверить в увиденное. Они не артисты, а истинные сумасшедшие, самоубийцы!

Огонь завораживает, на него можно смотреть бесконечно, но огонь — это оружие. Это страх, смерть и риск. В конце раздается громкий хлопок, будто кто-то выдернул кольцо из новогодней хлопушки. Но вместо разноцветных лент и конфетти под купол поднимается зеленоватый дым, вырисовывающий символичный и понятный образ. Череп со скрещенными костями. Слышны выкрики самых маленьких зрителей, и даже взрослые кажутся немного напуганными. Но дым постепенно рассеивается, исчезает, как и незаметно исчезают артисты с арены цирка.

* * *

Оркестр отыгрывает заключительные аккорды. Бордовый бархатный занавес раскрывается, и на последний поклон выходят все: забавные волшебники и отважные канатоходцы, флегматичный мим и задумчивый заклинатель змей. Все улыбаются, каждый по-своему, но все, несомненно, искренне. Даже задумчивый Рыцарь улыбается, он протягивает руку мисс Джоанне, и они следом за Принцем и Принцессой выходят на арену. Зрители поднимаются со своих мест, они хлопают, что есть силы, и кидают к ее ногам цветы. Музыка постепенно затихает, и артисты в последний раз кланяются и один за другим исчезают со сцены.

Горожане тоже покидают шатер. Уже глубокая ночь, поэтому окружающая тишина кажется оглушительной. Сейчас, после представления, сложно придти в себя, вспомнить, что есть обычная жизнь, полная обычных человеческих забот и прочих глупостей. И от этого немного грустно.

Отголоски этого праздника еще долго будут разноситься по этому крошечному городку, городам побольше, а, возможно, и другим, очень далеким землям и странам. Ведь на самом деле, все это представление — это лишь фантазии одной прекрасной мисс, которые не стираются и не умирают для тех, кто однажды и навсегда пустил их в свое сердце.

Fin.