Герои не этого романа (гет)

Не то чтобы она любит неудачников… Просто ей нравится чувствовать себя уверенно. Самоутверждаться за счёт слабого — не слишком по-гриффиндорски, а? Но она делает это по-особенному. Она поддерживает и согревает. Даже на его бледном лице проступала улыбка… Немного нервная, сомневающаяся, но всё же.

Не то чтобы он был одинок… Он цеплялся за них — ярких, уверенных. Пытаясь напитаться красками, поглощая их так интенсивно, что в лице не оставалось ни кровинки. Прокручивая в себе их смех, их слова — бережно собирая и складывая на полочках памяти, за замками в своём сердце.

— Пойдёшь с нами в Хогсмид?

— Нужно Трансфигурацию читать…

— Зубрить в субботу? Ну ты даёшь! Пошли.

Она тянет его за руку, а он испуганно оглядывается. Будто друзья сочтут предательством то, что он пойдёт развлекаться. Их нет в гостиной — они отрабатывают очередное наказание… Но что они скажут, когда узнают?

— Ты ходил в Хогсмид с Прюэттами? Ну ты герой, Лунатик!

Он смущённо улыбается. Он знает, что никакой не герой.

— Надеюсь, они растормошили тебя хоть немного? Да? По улыбке вижу!

Друзья не сердятся. Они рады за него. Они знают, как остро он чувствует одиночество, когда их нет рядом.

Она считает, что призвание женщины — во всём поддерживать мужчину. Что бы он ни выдумал, она создаст ему все условия, чтобы было уютно. Чтобы он чувствовал теплоту и заботу.

А когда он ещё с такой благодарностью смотрит, так чутко реагирует… Будто не верит в своё счастье. Не верит, что это происходит с ним.

Хогсмид, Большой Зал, гостиная Гриффиндора, пустые коридоры… Тёплые вечера и разговоры, пронизанные надеждой и вместе с тем безнадёжные…

— И знаешь, у нас будет небольшой домик. Я его уже вижу. Такой славный… Мы будем приглашать гостей и веселиться в саду, пить чай с имбирным печеньем и гонять гномов..

Её лицо светится, когда она рисует в мечтах своё будущее, их общее будущее. Она держит его за руку — тепло и просто. Его лицо напряжено и бледно. Он не знает, что она в нём нашла. Наверное, просто ей нравится чувствовать себя ещё ярче на его фоне.

Ей нравится, что он молчит, пока она болтает. Что он слушает, не перебивая — и соглашается, значит. В нём есть что-то особенное… Загадочное. Она — вся как на ладони. На его сухой холодной ладони.

Он слушает, но картинки не мелькают в его воображении. Ни к чему, когда знаешь, что эти её мечты только коснутся тебя, не захватывая.

Он не замечает, как она приближается. Её улыбка такая же мягкая, как её рука в ладони. Она целует его и добавляет, немного лукаво щурясь:

— А ещё у нас будет дочурка. Или две…

Он вздыхает тяжелее обычного и отпускает её тёплую руку.

Она не знает, что он опасен. С ним она никогда не сможет чувствовать себя уверенно. Пусть она хоть в тысячу раз ярче и сильнее его…

— Тебе всего пятнадцать, Ремус! О чём ты говоришь? Что значит — нельзя даже думать о детях? Не глупи!

Но она видит в его глазах такую твёрдую решительность, что становится не по себе. Она опускает протянутую к его плечу руку, гасит улыбку, понижает голос:

— Мы — герои не этого романа, да?

Он молчит. Он-то знает, что вообще никакой не герой.

Она ощущает, что начинает терять с ним яркость красок. Он поглощает их так интенсивно, что ей самой уже не хватает. А ей нравится чувствовать себя уверенной.

Она оглядывается.

Не то чтобы она любит неудачников… Просто Артур так смущённо улыбается, когда она кладёт ладонь ему на плечо. Просто он любит имбирное печенье и не боится детей. Артур чудаковат… В нём есть что-то особенное.