Горизонт августа (гет)

Ты смотришь на закат в его величии, великолепии. Твои глаза сияют изумлением, отражая густые оттенки золотого. Ты в восхищении, в грезах... Есть ли что-нибудь прекраснее того, что наблюдаешь ты? Но... Неужели ты не ощущаешь холода, который зарождается, пока и небо, и земля готовятся погрузиться во мглу? Удивительно...

Внезапно ты оказываешься... где-то не там. Летишь, распластавшись, а над тобой, за твоей спиной солнце горит ярко, но нежно. Что-то не припоминаешь, чтобы у тебя были крылья... Ну и что? Тебя ничто не заботит. Тебя не волнует, почему ты здесь, зачем ты здесь... Ты здесь — а прочее неважно. Восторг бьет ключом, и ты весело смеешься, покуда твой смех не обрывается — будто его обрывает кто-то другой... Падаешь. Кричишь. Ничто от тебя не зависит, ничто тебе неподвластно...

...Ты дома, улыбаешься, ждешь скорой встречи с мамой и папой. Ждешь, что скоро услышишь шорох бумаги, глухой звук от книг, рухающих на пол, будто в шкафу шарит грабитель. Ждешь, что скоро застигнешь папу, строчащего по пергаменту пером... И маму, корпящую над своим очередным Гениальным Заклинанием, хмурящую брови от усердия, но в то же время пылающую гордостью и радостью... Вечно они тут — с точностью часов. Что ожидаемо. Но... Что-то не так. Дом до того безмолвен, тих, что мурашки невольно ползут по позвоночнику. Вдруг резкая вспышка почти ослепляет тебя...

...Кто-то тебя слегка встряхивает, зовет по имени, нарушая ночное безмолвие. «Луна? Луна, что с тобой?» Голос Рольфа, такой родной, мгновенно тебя успокаивает; впрочем, лишь теперь ты отдаешь себе отчет, что только что дрожала с головы до ног, что едва дышала... Ты поворачиваешься и ловишь встревоженный взгляд ясных голубых глаз Рольфа в твои. Выдавливаешь подобие улыбки, будто желая подбодрить мужа. Но сама ты отнюдь не бодра. Тебе надо собраться с силами, чтобы что-то произнести, потому что ты еще не различаешь сна и реальности...

— Нет-нет... — Ты еле выговариваешь простые слова, тихо шепчешь в ночном безмолвии, — Нет, ничего... Ничего, я в порядке...

Но голос твой дрожит от напряжения. Правда обречена обнаружиться, но что-то мутное побуждает тебя ее утаить. Ты помнишь сон. Ты помнишь, с чем он связан. Воспоминание слепит не хуже вспышки. Непрошенная слеза выскальзывает и катится по щеке. Рольф беспомощно вздыхает, обнимает тебя. Прижимает к себе, утешая как умеет.

...Сон заявляет о себе каждый раз, когда ты закрываешь глаза. Всегда одно и то же, одно и то же воспоминание, меняется лишь что-то поверхностное... Тебе неприятно, тяжело видеть сон, вспоминать опять и опять, потому что хотелось бы верить, что это глубоко в прошлом. Нет, ты не забыла, ни за что не забудешь. Ты лишь подлечила причиненную тебе душевную рану, окрепла... Но, воскрешенное, воспоминание воскресило и боль от зрелища маминой гибели...

Ты внушаешь себе одни и те же мысли, приводишь одни и те же доводы, чтобы заставить себя избавиться от памяти об этом. Нельзя вспоминать вновь и вновь без конца. Иначе воспоминание тебя поглотит. Однажды у тебя не будет ничего, кроме него. Оно станет всем, что есть в твоей жизни. Что ж, логично. Резонно. Но больно оттого не менее.

Ты утыкаешься лицом между шеей и плечом мужа. Пальцы Рольфа ласково теребят твои пепельные пряди — так он пробует унять твою боль. И ты чувствуешь, что она постепенно угасает, стоит мысленно сосредоточиться на нем, на его надежных объятиях... Впечатление же от сна понемногу изглаживается из памяти, и ты просто лежишь...

Солнце сверкает над линией горизонта. Лучи проникают внутрь комнаты сквозь оконное стекло. Они проливают свет на образы: на вас с Рольфом вдвоем, на листы бумаги с вашими научными заметками о волшебных тварях, обитающих на земле, на комнату, наполненную воспоминаниями... Твоя кожа розовеет от солнечного тепла. Ты на миг застываешь, любуясь солнечным блеском. Рольф на миг задерживает пытливый взор на пространстве, отделяющем тебя от окна. Ты оглядываешься и улыбаешься уже искренне. Твой муж улыбается в ответ, будто подражая твоей улыбке. Страхи полностью исчезли — с тобой осталось лишь счастье.

Ты твердо сознаешь, что вот она — реальность. Не сон, не плод твоей фантазии. Твой муж — вот он. Вы вместе. Вот что ты будешь помнить всегда. Потому что, если память о чем-то и впрямь становится для тебя всем, то, должно быть, она-то тебе и нужна.

fin