Холодный (гет)

Antoine de Saint-Exupery

Or un baobab, si l'on s'y prend trop tard, on ne peut jamais plus s'en débarrasser.

Если баобаб не распознать вовремя, потом от него уже не избавишься.

Антуан де Сент-Экзюпери

Всегда считала себя хорошим человеком…

Ответственным, целеустремленным, да мало ли ещё можно найти подходящих эпитетов. Но вы не думайте, идеальной я себя никогда не мнила. Просто каждый человек должен знать себе цену. Наверное, каждый и знает, только оценивает по-своему.

Чтобы не расслабляться и не упасть в собственных глазах, всегда старалась быть как можно требовательнее к себе. Вроде получалось всегда. Ну, возможно, почти. Старалась не замечать безосновательных нападок, скептически выискивая в них ошибку, или просто не принимать близко к сердцу…

— Глупая грязнокровка!

"Глупая"… На себя посмотри! Я лучше тебя знаю многое из того, что тебе должнó быть известно чуть ли не с рождения, хотя мне это всё освоить было намного труднее!

"Грязнокровка"… А на это я уже сколько лет внимания не обращаю! Если для некоторых так важна чистота крови, это их проблема. И вообще, я в этом не виновата. Даже наоборот, горжусь своим происхождением и всячески стараюсь его подчеркнуть. Назло этим самым… некоторым.

— Заучка лохматая!

"Лохматая"… Хм… А я люблю свои волосы такими, какие они есть — густыми, волнистыми и… лохматыми. Я, конечно, уже научилась управляться с ними, и выглядят они нормально, а Хорёк просто по привычке продолжает… Ну и пусть! Тáк я порадуюсь за его прекрасную память.

"Заучка"… Какой комплимент! Шучу, немного неприятно, конечно, но я сама виновата. Хочешь быть лучшей в учебе, изволь соответствовать. Вот я этим и занимаюсь.

— Да кто тебя такую полюбит? Пылью вся, наверное, покрылась.

А вот это обидно. До боли. Любят меня! И Гарри, и Рон. Ну я, конечно, понимаю, что они меня как сестру любят. Даже Рон. Я же вижу. Может, в будущем и влюбится…

Так и засела у меня эта боль, а Хорёк всячески её подогревал. Бросался подобными словечками, специально целовался при мне со своей мопсихой. Вот честно, не понимаю его. Если я для него "грязнокровка", мизинца его не стою, с чего вдруг такое внимание?

Так продолжалось достаточно долго, пока в один день не произошли два фатальных события. Сначала он обозвал меня пыльной девственницей, а потом я, пытаясь заглушить свою злость в библиотеке, наткнулась на упоминание одного зелья. Любовного. Идеального. Конечно же, без рецепта, так как оно запрещено.

Но идеей я загорелась. Никогда не думала, что смогу быть настолько мстительной, что решусь на подобный шаг. Я знаю, что это преступление. Знаю, что это очень жестоко, что недостойно меня, такой правильной и примерной старосты Гриффиндора, отличницы со стажем.

Месть — это блюдо, которое следует подавать холодным. Вот я и подам ему. И пусть только попробует не подавиться!

~~~

На Рождественские каникулы я нашла-таки рецепт этого зелья и даже приготовила нужную дозу. И не спрашивайте меня, сколько я потратила на это времени, денег, нервов… А уж сколько было вранья!

Я смогла! Осталось только как-то заставить его выпить снадобье.

Это зелье — бомба замедленного действия. Малфой не влюбится в меня мгновенно, как от обычного приворотного. Этот чистокровный белобрысый хорёк будет терять разум постепенно, три месяца минимум. По маленькой капельке. Зелье будет рассасываться в его теле несколько дней, в течение которых ещё можно будет обнаружить его, а потом…

А потом никто ничего не найдёт и не докажет.

Противоядие есть. И возможно даже, он его от меня получит.

Лет через десять.

Зелье Малфой проглотил на следующий же день после приезда в Хогвартс. Мне очень повезло. Я возвращалась из библиотеки, а он, не знаю почему, шёл по коридору один, без своих телохранителей, и даже не заметил меня, когда я его вырубила. Слава Моргáне, доза небольшая и почти не имеет вкуса. Я влила ему каких-то три капли в глотку, чмокнула в нос на прощанье и, уже заворачивая за угол, сняла своё заклятье. Будем надеяться, что Хорёк постыдится рассказывать своим дружкам, что неизвестно кто его так легко отрубил. Слабак! А ещё чистокровный называется. Фе…

~~~

Шло время, я уже почти забыла о злополучном зелье, старалась ещё глубже погрузиться в учёбу и теснее общаться с моими мальчиками… пока вдруг не обнаружила, что привычные колкие реплики становятся всё реже, что Малфой мелькает у меня перед глазами всё чаще, в гордом одиночестве, без мопсихи.

Чтобы он ничего не заподозрил, я даже немного изменила имидж. Самую малость. Отхряпала волосы по плечи. И мне даже понравилось. Очень. И эта холодная месть постоянно поддерживала мечтательную улыбку на моём лице. Даже друзья и знакомые заметили. Похоже, и Рон стал немного по-другому смотреть.

Так прошёл месяц, к исходу которого он меня поцеловал. И я ответила. Просто мне так захотелось, вот и всё. Правда, внутри ничего не перевернулось, как Лаванда и Парвати говорили. Между собой, конечно.

— Гермиона, ты такая… хорошая.

— Спасибо, мне так приятно…

Спасибо, Рон, я и так знаю. Ох, ему никогда не удавались комплименты…

И началось… Теперь он всюду, где только можно, держал меня за руку, целовал при всех.

— Милая, а ты мне не поможешь с зельями?

— Конечно, Рон, но списывать не дам, — в итоге всё, практически, списал.

— Гермиона, а пошли прогуляемся. На улице такая классная погода.

— Подожди, Рон, я ещё не закончила с трансфигурацией, — за окном туман и слякоть.

— Милая, а ты побудешь с нами на тренировке?

— Хорошо, только учебник захвачу, — как же меня достал этот ваш квиддич!

Так и живём. Я как-то даже и не заметила, что белобрысая голова стала мелькать рядом ещё чаще. Надо бы за ним понаблюдать.

В итоге, что мы имеем: с Паркинсон, как я поняла, Малфой больше не встречается, так как эту надутую физиономию проглядеть просто невозможно.

Ура! Он уже и по ночам плохо спит — глаза-то красные.

И стычки с Роном у него стали чаще… и злее. Ревнует.

Но пока держится. Вижу, что никто не знает о его чувствах. Его же засмеют, да он и сам борется. Ко мне цепляться вообще перестал, только встречаю его взгляды, и всё… Но какие! Особенно, когда он думает, что никто не замечает. А я замечаю… Этот голодный взгляд. Мне нравится.

У-у-у… Подавись своими чувствами, Хорёк!

~~~

К концу третьего месяца, сидя в библиотеке и погрузившись в очень интересную книгу, я, скорее почувствовала, чем услышала, как кто-то сел рядом. Решила не обращать внимания, ещё больше зарывшись в текст. Так прошла пара минут.

— Ну и долго ты ещё собираешься меня игнорировать? — холодный голос Малфоя прозвучал напряжённо. Слишком громко в тишине библиотеки.

— Привык, что на тебя реагируют по первому твоему… дыханию? — не отрываю взгляда от строчек. Буквы немного поплыли — слишком напрягла зрение… Чё-о-орт!

— Грейнджер, поговорить надо.

— Говори, если хочешь, только недолго. Статья очень интересная, — продолжаю упорно пялиться в книгу.

— Да ты уже не читаешь, я же вижу.

Достал! Перевожу на него, надеюсь, злой взгляд.

— Я слушаю.

Молчит. Собирается.

— Давай не здесь, — отвёл глаза. Встал, пошёл по направлению к выходу. Остановился, обернулся. — Не бойся. Я тебя не задержу.

Подумала несколько секунд. Честно говоря, я немного испугалась, что он догадался о моём зелье. Чистокровный, мать его! Но деваться некуда. Буду отнекиваться до последнего. Доказательств у него нет. А тому, что в меня можно влюбиться и безо всяких зелий, живое свидетельство есть. На квиддичном поле летает. Просто надо было немного подтолкнуть. Может, давно следовало начать улыбаться чаще?

— Хорошо. Идём.

Захлопнула книгу, пошла за ним. Фолиант прижала к груди.

Идём долго. Молча. Напряжение так и повисло. По направлению определила, что конечный результат — Астрономическая башня. Ну что ж, башня так башня…

Прохладно. Сразу подул ветер, слегка растрепав мои волосы. Малфой за этим как-то странно наблюдал, наверное, сам не заметил, а я невольно улыбнулась. О! Отвёл взгляд. Вроде даже покраснел.

Молчим. Не выдержала первая.

— Я тебя слушаю.

Сжал кулаки. Я поняла — он, наверное, сам не знает, что хочет сказать.

— Я устал.

— Что?

— Признавайся, что ты со мной сделала? Я всё проверил! Но ничего не нашёл!

— Я тебя не понимаю, Малфой. Причём тут я? Кстати, ты давно спал? Глаза больные какие-то.

Взглянул на меня злобно. Потом затравленно. А я — как ни в чём не бывало. Долго тренировалась. Если он поймет, что это моё зелье, будет очень плохо. Просто очень. Раз уж ввязалась в это, девочка, так иди до конца!

Зарычал. Наверное, от безысходности.

— Я не верю! Какие ты чары использовала? Зелья? Я ничего не нашёл!!!

Так, изобразили испуг — "я тебя не понимаю".

— Малфой, дыши ровно. Сядь, успокойся, расскажи, что случилось. Может, помогу чем смогу.

— Поможешь? — как-то обречённо.

— Да. Так что случилось-то?

Молчит. Опять этот странный взгляд. Я очень испугалась. Мгновение тишины, ничто не движется, даже ветер, кажется, стих.

А потом он опять зарычал, в два прыжка набросился на меня и прижал к стене. Бедные мои плечи, синяки останутся… А руки-то у него сильные! Слава Богу, что голову сберегла от удара. Успела только вскрикнуть.

— Ты просто не представляешь, как меня к тебе тянет, грязнокровка! Ты мне по ночам снишься!

Я даже возмутиться не успела, как он прижал свои губы к моим и его язык оказался у меня во рту.

Как это было, спросите вы? Не как с Роном. И в ту минуту я о Роне не думала. Если честно, я вообще ни о чем не думала. Я просто ответила на поцелуй. Так же яростно, как и Малфой. Я не могла его оттолкнуть, не могла остановиться. Мои руки, которые упирались ему в грудь, как-то сами поднялись вверх и обняли его за шею. Книжка грохнулась на пол.

Поцелуй остановила всё же я. Опомнилась быстрее, я-то, как-никак, зелий не глотала. Но кое-что поняла. Что это подло с моей стороны.

— Я помогу тебе. Нужно одно зелье. Отворотное. Я о нём читала. Оно должно помочь, — выдавила я, продолжая его обнимать и прижавшись головой к его плечу.

— Спасибо.

Больше мы друг другу ничего не сказали, я тут же убежала. До своей комнаты летела, проклиная себя на чём свет стоит. Как я могла опуститься до такого? Какая же я мерзавка! Никогда себя не прощу. Залезла в дальний угол сундука, достала противоядие… Я его ещё тогда сварила, сразу. Срока годности у него нет.

Так и сидела, прижав холодную зелёную склянку к груди, а пальцы гуляли по губам, вспоминая поцелуй.

Я отдам ему это зелье. Правда. Скоро.

Вечером, сидя в гостиной, я уже заканчивала читать ту самую многострадальную книгу, когда появились мои мальчики. Счастливые и довольные, грязные и потные. Рон подошёл ко мне и поцеловал. Как обычно. А я ничего не почувствовала… тоже как обычно. Пора с этим заканчивать. Я не хочу ничего не чувствовать при поцелуе, тем более если уж Малфой столько всего во мне взбудоражил, значит Рон для меня навсегда останется только другом.

— Гермиона, тебе не надоело читать?

— Нет… — я собралась с духом. — Рон, нам надо поговорить. Я тебя жду… после душа.

— Хорошо, — он открыто, как-то по-детски улыбнулся и пошёл в комнату мальчиков.

Даже ничего не заподозрил.

А я представляла, что мне придётся ему сказать, и моё сердце разрывалось на части.

Прости меня, Рон!

— Давай останемся просто друзьями.

Всё! Я это сказала. Своим рукам, сложенным на коленках. Я боюсь поднять на него глаза.

— Почему?

Держись! Соберись, Грейнджер!

— Я ничего к тебе не чувствую, кроме дружбы. Прости…

— Почему?!

Я не буду пересказывать весь разговор. Он очень болезнен и для него, и для меня… до слёз… моих. Он сдержался, а я — нет.

— Прости…

Несколько дней он дулся. Имеет право. А потом всё вернулось на круги своя, за что я ему очень благодарна. И если ему до сих пор больно, то он это хорошо скрывает.

А Малфой… Теперь мы постоянно перекидываемся взглядами, а зелье жжёт мне кожу под нагрудным карманом.

~~~

Прошло две недели. Мы уже успели побывать в Хогсмиде. Я всё продумала, чтобы он ничего не заподозрил.

На зельях, пока никто не видел, я левитировала ему записку:

"На том же месте в восемь".

Он в ответ лишь еле заметно моргнул.

— Оно должно ослабить твои чувства. Но не сразу. Постепенно, — сказала я его ботинкам, протягивая злополучную склянку. — За неделю минимум.

А он всё не брал её, смотрел на меня. Когда я подняла взгляд, что-то странное блеснуло в его глазах.

— Хорошо, спасибо, Гермиона.

— Не за что, — покраснела от услышанного из его уст собственного имени.

А потом он протянул руку за флаконом. И когда его пальцы коснулись моих, я не сдержалась и вздрогнула.

— А ты сама-то приняла это зелье? — знакомая ухмылка. Чёрт!

— Нет. Мне оно не нужно, — попытка фыркнуть не удалась.

— Правда? А давай проверим, — он крепче сжал мою руку и потянул к себе.

И я опять ничего не успела. Его губы такие нежные! Я тону в нём. Мои пальцы взъерошили его волосы, он легко прикусил мою нижнюю губу. Я не смогла сдержать стон. Боже!!! Помоги мне! Как же он целуется… Я лечу!

— Так, может, всё-таки поделиться? — он повертел перед моим носом зелёным флаконом.

— Здесь только одна доза. Я себе ещё приготовлю.

Я переживу. А то слишком подло выходит. Даже по отношению к Малфою. Даже с моей стороны.

— Пей, Драко! Сейчас!

— А что если я не хочу?

— Ч'чего?

Как так? Нет, нет, нет! Это только зелье, моё зелье! Это оно говорит, а не Драко!

— Не хочу! — упрямо повторил он и опять потянулся к моим губам.

— Нет! Выпей! Пожалуйста!

Я смогла! Я смогла его остановить! Значит, и забыть смогу. Может, даже простить.

Себя.

— Ты действительно этого хочешь? — он провёл кончиками пальцев по моей щеке.

— Да.

Драко выпил зелье, а я проревела в подушку всю ночь. Эта чёртова холодная месть обернулась против меня. Сама виновата, теперь с этим и живу.

Никогда больше не смогу считать себя хорошим человеком…

~ fin ~