Возвращение с того света (гет)

* * *

Белый потолок, белые стены, белое белье… Неужели я так люблю этот цвет? Рука моя тоже белая, с голубоватыми прожилками. Я подняла руку и рассматривала ее, как будто видела в первый раз. За окном ярко светило солнце, я заслонила оконный проем ладошкой, так интересно — в местах, где смыкаются пальцы, светится красным! Я развожу пальцы и снова смыкаю и никак не могу понять: откуда берется красный? Рука тяжелеет и падает на одеяло. Дурацкая комната, почему все белое? Даже дверь. Я бы раскрасила все в разные цвета: синий, оранжевый или, лучше, в розовый. Мне захотелось немедленно встать и выйти отсюда, я попыталась это сделать, но сил не хватило даже на то, чтобы сесть. Это ощущение полной беспомощности рассердило меня даже больше, чем противный белый цвет. Мой взгляд опять уперся в дверь. Интересно, что там? Как только я подумала об этом, дверь отворилась. На пороге стояла молодая женщина, было видно, что мое бодрствование ее удивило, но она постаралась не подать виду.

— Добрый день, мисс! Как вы себя чувствуете?

— Гхырово, — сердито ответила я. Возможно, девушка эта очень милая и добрая, но надо же мне на кого-нибудь излить мою обиду.

— Вы что-то хотите? — вежливо продолжала улыбаться моя собеседница.

— Да, я хочу выйти отсюда.

— Я уверена, вы сможете это сделать, как только поправитесь, — терпеливо сказала медсестра.

— Со мной все в порядке, — упрямо возразила я, хотя в душе понимала: если я не могу встать, значит, что-то не так.

— Конечно, — девушка была сама вежливость, — а на данный момент я могу что-то для вас сделать?

— Перекрасьте стены в розовый цвет, — буркнула я, скорее из вредности, чем в надежде, что так и сделают.

И тут моя посетительница, наконец, удивилась.

— Что?

— Стены! В розовый цвет! Что тут непонятного? — уже кричала я. Меня трясло, мне очень хотелось покинуть эту жуткую комнату с этими дурацкими белыми стенами.

Девушка метнулась ко мне.

— Ложитесь, вам нельзя волноваться, — она силой уложила меня, что-то кольнуло в плече, как будто укусила пчела, все поплыло перед глазами и мне вдруг стало абсолютно по барабану, что вокруг меня и какого цвета.

* * *

Когда я проснулась во второй раз, солнце за окном уже садилось. У двери боком к столу в небрежной позе, закинув ногу на ногу и облокотившись на стол, сидел мужчина. Он еще не понял, что я проснулась, и скучающим взглядом смотрел в окно. Я, воспользовавшись своим преимуществом, стала рассматривать его — высокий, худой, молодой, но уже с залысинами, полотняные штаны и роба бирюзового цвета, а на ногах — белые кроссовки!

— Добрый вечер, мисс! — как гром, прогремел в комнате его голос. Оказывается, пока я любовалась на кроссовки моего посетителя, он заметил, что я не сплю. Притворяться дальше было глупо.

— Добрый вечер, сэр.

Он включил свет, пододвинул стул поближе к моей кровати и сел, внимательно меня разглядывая.

— Как вы себя чувствуете? — в голосе его была искренняя заинтересованность, и мне сразу как-то расхотелось ему грубить.

— Нормально.

Он взял меня за запястье, руки его были теплые, пальцы чуткие. Измерив пульс, он заглянул мне в глаза, оттянув веки, потом попросил показать язык, прикоснуться к кончику носа… Меня смешили эти манипуляции, но смеяться вслух я постеснялась.

— Доктор, — я уже поняла, что это мой врач, — отпустите меня, пожалуйста.

— С удовольствием, — на удивление быстро согласился он, — но лишь при условии, что вы дадите ответ на два моих вопроса. Первый: назовите ваше имя.

Я растерялась: ответа на этот простейший вопрос я дать не могла. Доктор все понял, но продолжал.

— Второй: можете сказать, где живет ваша семья или близкие родственники? Если вы дадите мне адрес, я лично отвезу вас к ним.

Естественно, никакого адреса я назвать не смогла.

— К тому же у полицейских тоже есть к вам пара вопросов. — Продолжал он.

— У кого?

— У полицейских — правоохранительных органов. Их интересует, как вы оказались в таком положении и кто в этом виноват.

— А в каком положении я оказалась?

— Вы действительно совсем-совсем ничего не помните? — в голосе его было искреннее сочувствие.

Я покачала головой.

— Вас нашли туристы в горах в начале мая, в ужасном состоянии. Похоже, вас избили, или вы упали со скалы… А может быть, и то и другое… Вас доставили в местную больницу, там вы пролежали в беспамятстве почти два месяца.

— Два месяца?

— Да, — сказал он, пролистывая какую-то папку, которую держал в руках с самого начала. — Вот, три недели назад вы пришли в себя, но на вопросы не отвечали и вели себя странно: порывались бежать кого-то спасать, размахивали руками и выкрикивали какие-то странные слова на непонятном языке. Вам вкололи успокоительное и привезли сюда — в психиатрическую клинику. Последние три недели вы находились в коме.

— Где?

— В коме. Ну, чтобы вам было понятнее — вы просто спали.

Он внимательно посмотрел на меня.

— Скажите, вы знаете иностранные языки?

— Не знаю…

— В смысле, не знаете никаких языков или не помните?

— Не помню, — вздохнула я. Похоже, мне долго еще придется пребывать в этом милом заведении.

Доктор сделал какие-то записи в своем блокноте и встал. Пройдясь по комнате, он остановился у окна и обернулся ко мне.

— Вам сейчас принесут ужин, потом сделают укол, и вы поспите, а завтра я приду к вам и мы продолжим нашу беседу.

Пришла давешняя девушка и принесла тарелку с овсянкой и чай с печеньем. Я, к собственному удивлению, смела все подчистую и теперь сидела сытая и довольная. Джен, так звали мою медсестру, убрала посуду, присела на край моей кровати и попросила закатать рукав. Я послушно сделала то, что мне сказали и… заорала от ужаса: Джен собиралась вколоть мне в руку какую-то тонкую спицу! Я стала вырываться и истошно кричать. На крик прибежал доктор, он велел медсестре выйти и унести все, что она принесла.

— Что вас так испугало? — спросил он.

— Она хотела меня убить.

— С чего вы взяли? Мисс Реймс хотела сделать вам укол, это лекарство, которое помогает уснуть и спать спокойно до самого утра. Вам что, никогда не делали уколов? — он был очень удивлен.

— Меня никогда не кололи спицами, — всхлипнула я и взмолилась, — прошу вас, доктор, не надо.

— Хорошо, хорошо… Не буду. Я дам вам таблетки, — увидев удивление на моем лице, он продолжил, — или лучше капли? Я разведу их с водой, и вы выпьете, да?

— Выпить с водой? Зелье?

— Ну да, такое зелье, — облегченно вздохнул он, — я сейчас принесу.

Вернувшись через несколько минут, он принес стакан с водой и налил туда несколько капель какой-то сильно пахнущей жидкости, и протянул его мне. Почему-то этот человек вызывал у меня доверие, я взяла стакан и выпила все до капли.

— А теперь, ложитесь спать, надеюсь, до завтра вас ничто не побеспокоит.

Я опустилась на подушку и натянула одеяло. Доктор еще какое-то время посидел рядом с моей кроватью, заметив, что веки мои тяжелеют, легонько пожал мою руку.

— Спокойной ночи, — прошептал он и направился к двери.

Я хотела ответить ему, но язык категорически отказывался шевелиться. Доктор остановился в дверях, обвел взглядом комнату.

— Может и вправду покрасить стены? — тихо спросил он сам себя.

* * *

Утром мне принесла завтрак та же медсестра, но сегодня она не испытывала желания общаться: молча принесла и так же молча унесла посуду. Когда она выходила, я едва успела спросить ее:

— А доктор когда придет?

— Скоро, у него с девяти обход, — холодно ответила девушка.

Доктор пришел примерно через час, настроение у него было хорошее.

— Доброе утро, мисс! Как спалось? Кошмары не мучили?

— Хорошо, мне вообще ничего не снилось, — ответила я.

— Вот и славно. Я вчера не представился, прошу прощения, не до церемоний было… Я — ваш лечащий врач, меня зовут Роман Волков.

— Своего имени я сказать по-прежнему не могу, — вздохнула я, и, протянув руку, добавила, — приятно познакомиться.

Доктор пожал мою руку.

— Можете называть меня просто по имени — Роман.

— Вы — иностранец?

— Да, я русский. Учился в Англии и, так сложилось, что остался здесь работать. А как вы догадались, по акценту?

— Ну, акцент у вас небольшой, скорее по имени, — ответила я.

— Зато теперь можно сказать с уверенностью, что вы — англичанка, раз это заметили.

— Ну, хоть что-то, — улыбнулась я.

— А теперь попробуем вычислить ваше имя. Я буду называть женские имена, а вы, если у вас возникнут ассоциации, скажете мне, договорились?

Я согласно кивнула. Роман начал.

— Анна.

Я отрицательно покачала головой.

— Мэри.

— Нет.

— Джейн.

— Не то.

— Кристина… Лили… Элизабет… Шарлотта… Барбара… Кэйт… Роза…

Никаких ассоциаций у меня не возникало, я продолжала качать головой. На третьем десятке я поняла, что ничего из этого не выйдет, и предложила закончить эксперимент.

— Неужели ни одно не показалось вам знакомым?

Я вздохнула.

— Нет.

— Как же мне к вам обращаться? — задумчиво почесал затылок доктор. — Может, хоть прозвище какое-то помните?

— Увы, ничего не могу вспомнить, — грустно произнесла я, — а может, вы сами подберете мне имя, которое, по вашему мнению, мне подходит.

Он задумался, потом решительно покачал головой.

— Нет, так не годится. Я начну вас называть чужим именем, вы к нему привыкнете, и тогда труднее будет вспомнить свое. Давайте, попробуем с мужскими именами, возможно, имя мужа вы вспомните скорее.

Мои глаза округлились от удивления.

— Мужа? Я — замужем?

— Не буду утверждать, но, скорее всего, да. Вот это, — он достал из кармана тоненькое золотое колечко, — было на вашем пальце.

Я взяла колечко, надела на палец, оно оказалось велико.

— Вы, видимо, похудели, — понял мои сомнения доктор, — поэтому кольцо спадает, но оно точно ваше. А может, — в глазах его возникла надежда, — вы вспомните что-то о вашем ребенке?

— У меня есть ребенок? — удивилась я еще больше, — откуда вы это знаете?

— Вас осматривал врач, — он снова листал вчерашнюю папку, — несколько месяцев назад вы рожали. Вашему ребенку сейчас примерно пять месяцев.

Я не знала, что сказать. Слишком много вопросов, а ответы терялись где-то в моем прошлом, о котором, я ничего не помнила.

— И что могло вас в такой ситуации привести в горы, в абсолютно безлюдное место? — задумчиво проговорил Роман.

Если бы я могла ответить.

* * *

Мысль о ребенке не давала мне покоя. Я попросила показать мне, как выглядят малыши пяти месяцев от роду, и умилилась. Какие они очаровательные! Одни улыбались мне с фотографий, другие смотрели очень серьезно, третьи — с любопытством. Как выглядит мой малыш? Я даже не знаю, сын у меня или дочь. Что он сейчас делает? С кем он? Может, со своим отцом? Хорошо, если так. А вдруг он был там, со мной, когда случилась беда? Меня нашли, а моего малыша?

Я спрашивала, не находили ли еще кого-то? Нет, я была единственной. Специально снаряжали экспедицию в горы, но никого больше не нашли. Это меня порадовало, значит, мой ребенок жив.

Я вспомню, я обязательно все вспомню и вернусь к тебе, мой малыш, не сомневайся!

* * *

Каждый день начинался с визита доктора Волкова. Он предлагал то одну, то другую тему для разговора, но я по-прежнему не могла поддерживать беседу. На все вопросы я отвечала одно: «Не помню».

— Попробуйте представить дом, где вы жили, — предложил он однажды.

Я закрыла глаза, чтобы ничего не отвлекало, и попыталась сосредоточиться. Где бы я могла жить? В небольшом милом коттедже, утопающем в саду и с цветником перед домом? Или в средневековом замке, с метровыми стенами, винтовыми лестницами, узкими высокими окнами и высоченными башнями? А может, в большом мрачном доме, где слышатся голоса прежних хозяев, а в подвале большая кухня с огромным камином? Мне кажется, я могла бы жить в любом из этих домов. Я рассказала о своих фантазиях доктору. Он внимательно выслушал и записал что-то в свой блокнот.

— Это уже кое-что… Похоже, вы много путешествовали или просто у вас хорошее воображение.

* * *

Мысль о том, что где-то живет человек, который является моим мужем, очень беспокоила меня.

Почему он не ищет меня? И вообще, должны же быть люди, которые меня знают. Неужели никому не интересно, что со мной случилось?

Доктор прекратил давать мне снотворное, и спать я стала беспокойнее, но мне начали сниться сны, сначала это были просто какие-то образы, но чем больше я думала, тем ярче они становились. Если я даже и не жила в замке, я точно там бывала, иначе, чем объяснить, что мне уже несколько раз он снился? Я бежала по широким коридорам и гулким лестницам, вокруг точно так же бегали другие люди, падали камни… Похоже, замок рушился, но мне было не до того — я должна была кого-то найти. Может, своего мужа, может — ребенка. Не знаю, но кого-то очень родного, близкого, того, без кого я не смогу жить. Этот сон снился мне несколько раз, но ни разу я так и не смогла найти того, кого искала.

* * *

— Сегодня придет полиция, — сообщил мне доктор, — вы не волнуйтесь. Они просто зададут вам несколько вопросов. Я буду рядом, если почувствуете себя плохо, скажите, и мы все прекратим.

Мужчины в форме были предельно вежливы, вопросы их не были оригинальны: имя, адрес, семья, работа. Ответы мои были еще проще: «Не знаю». Они попросили сесть меня ровно и направили мне в лицо какой-то прибор.

— Не надо бояться, — тут же подошел доктор, почувствовав мое беспокойство, — они хотят сфотографировать вас. Ваши фото покажут по телевидению и напечатают в газетах, возможно, ваши близкие увидят их.

Я не стала возражать, а вдруг поможет?

На следующий день Роман принес мне газету.

— Вот, смотрите, статья про вас. Здесь пишут о том, как вас нашли и просят откликнуться тех, кто вас узнает.

С газетной страницы на меня смотрело жалкое существо: огромные испуганные глаза, впалые щеки, взъерошенные волосы.

— Какой кошмар… Неудивительно, что меня никто не ищет.

Доктор услышал мои слова и усмехнулся.

* * *

На следующее утро Роман вошел в мою комнату с пакетом в руках.

— Я подумал, что вам скучно все время сидеть в этой палате, может, прогуляемся парком?

Он вручил мне пакет.

— Здесь одежда и все такое…

Там действительно была одежда: джинсы, футболка, куртка, белье… Когда я достала последнее, доктор смущенно пробормотал:

— Я не очень разбираюсь в этом, простите.

В пакете я обнаружила еще один маленький пакетик, где была расческа и косметика. Вот это сюрприз!

Роман вышел, дав мне возможность одеться и привести себя в порядок. Приятно было надеть нормальную человеческую одежду, вместо больничной пижамы. Глядя в маленькое зеркальце от пудреницы, я причесывала свои лохмы, так я стала похожа на человека, внимательно рассмотрела свое лицо: я довольно молода, и даже симпатична! Серые глаза, вздернутый носик, острый подбородок, по форме мое лицо напоминает сердечко, ах, если бы это хоть как-то могло помочь мне вспомнить!

Роман встретил меня в коридоре, перед собой он катил кресло на колесиках. На мой вопросительный взгляд он ответил:

— Если вы устанете — сможете посидеть отдохнуть.

Я тут же приняла решение, что ни за что не сяду в это кресло!

Больничный парк был небольшой, но милый: тенистые липовые аллеи, там и тут встречаются сосны, вдалеке, наверное, у ограды — заросли можжевельника. Мы направились к небольшой беседке, увитой плющом.

— Здесь очень уютно, — сказал доктор, предлагая мне сесть, — продолжим наши исследования? Есть такая игра — ассоциации, знаете? Я говорю слово, а вы то, что первое придет в голову, понятно?

Я согласно кивнула.

— Дом, — начал он.

— Тепло, — ответила я.

— Можете объяснить?

— Все просто: в доме камин, от него — тепло, — пояснила я.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул доктор и продолжил, — семья.

— Любовь.

Роман вопросительно смотрел на меня, ожидая пояснений.

— Ну, в семье ведь все любят друг друга, так?

— В большинстве семей да.

— В моей точно была любовь! — уверенно сказала я. Откуда взялась эта уверенность — неизвестно, но я не сомневалась ни секунды.

Роман поднял брови, похоже, ответ его удивил, но понравился.

— Друзья, — продолжал он.

Я медлила.

— Вы слишком долго думаете, — вывел меня из задумчивости мой доктор, — что приходит вам на ум при слове «друзья»?

— Наверное, сила, — неуверенно сказала я.

Роман удивился еще больше.

— Почему — сила?

— Может, потому что дружба — это сила?

— Не буду спорить, — прокомментировал доктор, и привычно сделал запись в блокноте. Он посмотрел на часы, — скоро обед, пора идти.

Мне не хотелось возвращаться в свою комнату, я больше не требовала перекрасить стены, но ощущение подавленности осталось.

Роман проводил меня до палаты и широко открыл передо мной дверь. Я застыла в изумлении: на окне появилась милая розовая занавеска, постельное белье было того же цвета, на стене рядом с кроватью висело несколько симпатичных картин, а на столе — вазочка с незабудками. Я не могла выразить словами свой восторг, так и стояла с открытым ртом, издавая нечленораздельные звуки. Роман довольно улыбался.

— Стены перекрасить оказалось проблематично, но, думаю, и такие перемены вам понравятся.

— Спасибо, — мне, наконец, удалось оформить свои мысли в слова. — Я, вообще-то, не против белого цвета… Но когда его слишком много, мне кажется, что я на том свете.

— Ну, теперь понятно! — засмеялся доктор, — а я все думал, что за фобия?

* * *

Погода была замечательная, и стало традицией, что каждое утро мы с Романом проводили наши занятия в парке.

Сегодня он принес стопку картинок, предложил мне рассмотреть их и поделиться своими впечатлениями. На картинках преимущественно были животные, птицы и растения. Я разглядывала их, сначала быстро, потом по второму кругу, уже не спеша. Некоторые изображения особенно привлекли мое внимание: собака и волк. Пес был большой, черный и лохматый, мне казалось, что я чувствую пальцами его шелковистую шерсть. Роман заметил, что я обратила внимание на собаку.

— Вам нравится это животное?

— Животное? — встрепенулась я. — Да, я люблю собак, вернее, я люблю эту собаку.

— Именно эту? — Он взял у меня из рук картинку. — Красивый пес. Как его зовут? — Неожиданно спросил он.

— Мягколап, — как-то сразу ответила я.

— Вы знакомы с мифологией?

Я не нашлась, что ответить, тогда Роман стал рассказывать.

— Есть старая английская легенда, что вот такой пес по ночам бродит и пугает припозднившихся путников, говорят, он предвещает смерть. И зовут его, кстати, Мягколап.

Ничего себе! Оказывается, если покопаться в моей памяти, можно найти такие «веселенькие» сведения! Я еще раз глянула на собаку.

— Нет, в моем понимании этот пес добрый, встреча с ним не предвещает ничего плохого, наоборот, она означает что-то хорошее. Я люблю этого пса! — решительно сказала я.

Роман снова сделал какие-то записи у себя в блокноте. Я продолжала перебирать картинки, искоса поглядывая на доктора. Что он все время пишет? Роман ловко вертел в пальцах ручку и это очень отвлекало меня. Как это у него получается? Вот бы самой попробовать. И тут я наткнулась на картинку, из-за которой забыла обо всем — это был волк, огромный, серый волчище, с желтыми глазами, они так проницательно смотрели на меня, как будто видели насквозь. У меня мурашки пробежали по телу. Я заворожено смотрела на волка не в силах отвести взгляд, он был как будто живой, и мне очень захотелось самой стать таким же волком и убежать вместе с ним в лес, который виднелся на заднем плане. Роман присел рядом со мной, разглядывая картинку, которая так меня заинтересовала. Он ничего не сказал, но то очарование, что охватило меня, было нарушено, и это меня рассердило.

— Вас что-то привлекло в этом звере? — вежливо спросил доктор.

— Нет, — грубо ответила я.

— Пожалуй, закончим занятие, вы переутомились, — он взял у меня из рук картинку, я нехотя отдала ее.

В этот момент что-то запиликало у него в кармане, он извинился, вышел из беседки и стал с кем-то разговаривать. Я тихонечко подошла к столу и, плохо соображая, что делаю, стала перебирать картинки в поисках той, которая так меня привлекла. Наконец, я увидела ее, вытащила из стопки и засунула за пазуху. За спиной я услышала шаги, мне показалось, что возвращается Роман, я дернулась и толкнула стол, карандаш, которым доктор делал записи, покатился и упал на пол. Я подняла его и хотела положить на стол, но что-то остановило меня — вроде обычный карандаш, деревянный, покрытый лаком, но его так приятно держать в руках! Я попробовала покрутить его, как это делал Роман, но он выскользнул у меня из рук и покатился к входу в беседку. Роман легко наклонился и поднял его.

— Вы хотите что-то записать или нарисовать? — спросил он.

— Ваш карандаш упал, — невпопад ответила я. Мне было стыдно за мою кражу, а тут еще эта нелепая сцена… Я была уверена, Роман видел, как я пыталась играть с карандашом.

— Вы можете взять его себе, а если захотите, я принесу еще, — предложил он.

Я взяла карандаш в руку и взмахнула им. Роман остановил мою руку, аккуратно забрал карандаш и вложил мне его в пальцы по-другому.

— Это лучше использовать так, — он вырвал листок из своего блокнота, положил передо мной, — попробуйте что-то нарисовать или написать.

Я стала водить карандашом по бумаге, рисовать не хотелось, а о чем писать, я не знала.

— Я устала, можно мне вернуться в палату?

— Конечно, — согласился доктор, — я вас сегодня утомил, простите.

Я не стала его дожидаться и направилась к выходу из беседки, а он стал собирать свои материалы. Пройдя несколько шагов, я оглянулась. Роман держал в руках стопку картинок и задумчиво смотрел мне вслед. Я невольно дотронулась до того места, где за пазухой лежала карточка с изображением волка, с вызовом посмотрела на врача и решительно направилась к зданию больницы.

Вернувшись в свою палату, я достала картинку. Трудно было объяснить даже самой себе, что для меня значит волк, что уж говорить о других! Именно поэтому я ничего не сказала Роману. Я просто почувствовала, что это часть меня, и я должна сделать все возможное для того, чтобы разобраться, кто я такая и откуда.

* * *

Время близилось к десяти, а Романа все еще не было. Я уже привыкла нашим ежедневным беседам и начала тревожиться, не случилось ли чего?

В палату заглянула Джен.

— Мисс, доктор Волков ждет вас во дворе.

Наконец-то! Я пулей вылетела из комнаты и понеслась вниз по ступенькам. Выбежав на крыльцо, я поняла, почему Роман задержался — рядом с ним сидел огромный лохматый черный пес! Я застыла в ступоре. Мягколап! Мне очень захотелось обнять его, потрепать по загривку, я подошла к собаке, но мой взгляд наткнулся на белоснежный ряд острых зубов.

— Тихо, успокойся! — велел Роман своему питомцу, — веди себя прилично, докажи, что ты не зря сегодня схомячил мой завтрак!

Мне стало смешно.

— Он съел ваш завтрак?

— Нет, на такие жертвы я не готов! — засмеялся Роман. — Только половину! Вам хочется его погладить? Смелее, не бойтесь!

Я осторожно протянула руку и несмело погладила пса по голове.

— Я бы тоже хотела его угостить, да нечем…

— Я знал, — улыбнулся Роман, достал из кармана пакетик с печеньем и протянул мне. — Мой друг, хозяин собаки, просил не давать ему сладости, но он знает, что я все равно буду баловать своего любимца.

Я достала одну печенюшку.

— На, Мягколап, угощайся!

— Вообще-то, он привык, что его называют Дон, — заметил Роман, — но, я думаю, за печенье он готов на время сменить имя.

Дон весело хрустел печеньем, а когда убедился, что в пакете ничего не осталось, начал носиться по газону.

— Надеюсь, он не сильно потопчет цветы, — неуверенно сказал Роман, — иначе нам придется отвечать перед садовником.

— Ничего, ответим! — утешила его я.

Роман нашел в траве палку, дал ее понюхать Дону и, широко замахнувшись, швырнул ее. Дон с веселым лаем кинулся догонять палку, и через минуту принес ее и положил к ногам доктора.

— Поиграйте с ним, — предложил мне Роман.

Я взяла палку и бросила; не так ловко, и не так далеко, как Роман, но Дон с радостью побежал за ней и принес мне прямо в руки. Удивительно, но с этой собакой я быстро нашла общий язык, он выполнял мои команды, позволял мне чесать ему живот и трепать его уши. Роман смеялся, глядя на нас.

— Вот так, воспитываешь собаку, воспитываешь, а он за пакетик печенья отдает свое сердце первому встречному.

— Я — не первая встречная! — Возразила я, — я ведь еще вчера сказала, что люблю этого пса!

Набегавшись и наигравшись, мы с Доном прошли в беседку и свалились от усталости, я — на скамейку, он — под нее. Роман сел рядом со мной.

— Так все-таки, чья это собака? — спросила я.

— Моего друга, мы учились вместе в университете. В прошлом году он жил у меня какое-то время вместе с собакой, поэтому Дон считает меня своим вторым хозяином.

— Вы часто гуляете с Доном?

— Сейчас нет.

— А сегодня его некому выгулять?

— Вчера вы так заинтересовались такой же, как он, собакой, вот я и решил показать его вам.

— Спасибо, я получила огромное удовольствие. И теперь могу сказать с уверенностью, такая собака в моей жизни была!

— Я понял это и даже не сомневаюсь, что вы правильно назвали имя пса: Мягколап. Теперь надо подумать, как нам это использовать. Есть у меня одна идея…

— Какая? — с нетерпением спросила я.

— Я уже попросил моего друга, хозяина Дона, поискать информацию о собаке среди кинологов. Пес-то породистый, такие обычно регистрируются в специальных клубах. Так что будем ждать.

— Я не знаю, как благодарить вас за такой хороший день и за участие в моей судьбе, доктор...

— Не стоит, — махнул рукой Роман, — это моя работа — лечить вас. Я, действительно, очень хочу вам помочь вернуться домой к вашему ребенку и мужу.

— Спасибо, доктор, — это все, что я смогла сказать.