Лунные плоды (гет)

Примечание:

Флоексы — сочные плоды дикорастущего магического кустарника, который цветет только в ночь, предшествующую зимнему солнцестоянию, при условии, что на неё приходится очередное полнолуние. Плоды созревают в течение всего года. Считается, что этими плодами любят лакомиться фениксы, но почему-то они делают это тайком. И поэтому не было ни одного официального подтверждения подобной гипотезы. Кусочки этих фруктов выдерживают в сахарном сиропе, и доводят до нужной кондиции очень сложным заклинанием. После чего они по виду напоминают лимонные дольки.

Нимфадора Тонкс ворвалась в дом в радостном возбуждении. Сегодня ей посчастливилось раздобыть чудесные фрукты, и она спешила поделиться хорошей новостью с Ремусом. Но дом встретил ее пугающей темнотой. Скидывая на ходу ботинки, она заклинанием зажгла настенный светильник.

— Рем, я тут флоексы раздобыла. Представляешь? Сначала я даже не поверила своим глазам…

Тонкс застыла на месте от ужаса, и из упавшего свёртка по полу раскатились желтые плоды.

Из тёмного угла в полосу света медленно выступил большой волк. Неторопливая поступь ощерившегося оборотня завораживала своей пугающей грацией и рождала животный, липкий страх. Рука среагировала быстрее мысли: судорожно сжатая палочка предупреждающе уставилась в морду обезумевшей твари.

— Рем… не подходи! Ты… слышишь? — голос предательски сорвался.

Волк утробно зарычал и втянул носом воздух. Желтые глаза вспыхнули охотничьим азартом, он оскалил зубы, готовясь к прыжку. Добыча так близка и… беззащитна. Жажда крови перекрыла все остальные желания, разрушила запреты, затопила то, что осталось от человеческого сознания. Живая сочная плоть скована ужасом и не собирается никуда бежать.

— Стоять! — приказала Тонкс, на долю секунды выпуская из вида оборотня, чтобы убедиться, что за окном виден четко очерченный круг желтоватой луны.

«Проклятье! Как я могла забыть? Вот же дура! Но почему… — метоморфмаг опять посмотрела в волчьи глаза: не отрываясь, зная, что у нее есть только один шанс остановить его; если промахнётся или запоздает всего на долю секунды, ей уже ничто не поможет. — Почему? Ведь Ремус никогда не забывал принимать зелье. Что? Что могло произойти?»

Волк весь подобрался, готовясь к прыжку, шерсть на загривке встала дыбом, каждый мускул был напряжен. Пожалуй, у Тонкс нет и этого шанса, слишком изголодалась звериная натура Люпина по живой дичи, по вкусу солоноватой человеческой крови.

Тонкс стала медленно отступать к темнеющей входной двери. Но расстояние между ней и животным не увеличилось: один человеческий шаг назад, и оборотень подбирался на такое же расстояние ближе.

— Рем, всё нормально. Ты только держи себя в руках, — попросила более уверенным тоном Нимфадора, стараясь знакомыми интонациями удержать зверя от прыжка.

Страшный танец продолжился: Тонкс, судорожно сжимая волшебную палочку, едва заметно скользнула назад, спиной к единственному возможному выходу, и к ней опять стал подступать ощущающий всё больший голод зверь. В сознании вервольфа досадно замаячило опасение за несдержанность, за потерю контроля. Но к чему этот контроль? К чему прилагать бессмысленные усилия? Ведь так сладко поддаться желаниям. Разум заволокло приятной, отупляющей вязкостью. Нет ни памяти, ни запретов, один лишь бесконечный голод… Он так томит и гонит преследовать, настигать, вонзать клыки и рвать, рвать, рвать на части…

Тонкс осторожно сделала еще один крохотный шаг назад, плавный, почти незаметный, как в вязком ритме замедляющего заклинания. Главное, не делать резких движений и смотреть без отрыва в пульсирующие зрачки. Нельзя упустить зрительный контакт, иначе проигрыш, имя которому — смерть.

Еще один шаг, еще… Да где же эта проклятая дверь?! Зверь тоже бесшумно подобрался, скаля зубы и жадно втягивая влажным носом запах. Её запах… Запах желанной добычи.

— Стоять! Стоять, я сказала! — выкрикнула Тонкс, устремив острие палочки в эти безжалостные глаза, столь же холодные, как и сама луна.

Зверь на миг застыл, затем озлобленно зарычал — ему не понравилось магическое оружие. Для пущего эффекта Тонкс применила безобидное, но весьма зрелищное заклинание: по комнате пробежали огненные всполохи, и это ненадолго остановило оборотня.

— Не двигайся! Последний раз предупреждаю! — добавила она звенящим от напряжения голосом, напрасно пытаясь привнести в него волевые нотки.

Еще только полтора метра… всего полтора. А там… надо будет лишь послать оглушающее и успеть выскочить за дверь. Ведь только за дверью можно будет аппарировать — в квартире проставлены магические ограничители перемещения. Осталось всего лишь шагов шесть. Ну, максимум семь. Она почти добралась. И дальше у Тонкс будет только две секунды на всё, ведь обычный Петрификус на оборотней не действует, он лишь откидывает тварь немного назад. И надо будет успеть… Очень много всего успеть.

«Так почему же антиликантропное зелье не подействовало? Ведь теперь его варит не подлый слизеринский ублюдок, предатель, что так ловко скрывал свои истинные намерения. Если бы зелье сделал по спецзаказу не зельевар из Мунго, можно было бы сомневаться в его правильности. Так в чем тогда дело?» — Тонкс бегло окинула взглядом полутёмную комнату: раскиданные стулья, разодранные портьеры на окнах и то тут, то там бутылки из-под огневиски.

«Спиртное. Теперь понятно. Огневиски препятствует усвоению зелья. Люпин, ты сдурел?»

— Р-р-р-р-ры… — раздалось в опасной близости. Хищные клыки наметились на тонкую шею.

«Проклятье! Ремус, я так больше не могу, — горло перехватило спазмом, и не получилось сделать вдох. — Я не знаю… я не знаю, сколько еще смогу вот так вот, раз за разом, убеждать тебя, что все эти ежемесячные превращения нисколько меня не пугают, и даже не беспокоят. Я не знаю, смогу ли после сегодняшней ночи всё так же беззаботно гладить тебя по щеке, когда ты в очередной раз попытаешься извиниться. Если, конечно, доживу до утра. Когда там эта проклятая луна уберется?!»

Во вспотевшей ладони предательски заскользила палочка. Тонкс нервно ее перехватила, вновь заметив, что непроизвольный взмах заставил зверя осторожно отступить на шаг и поджать хвост. Но уже через мгновение волк снова перешел в наступление.

Четыре шага. Осталось только четыре. Тонкс еще раз резко взмахнула палочкой — лишь с целью заставить Люпина снова замереть на месте. Сработало. И можно позволить себе отступить еще чуть-чуть ближе к двери. Но тут Тонкс неожиданно поскользнулась на сочной мякоти флоекса и упала…

Чудовищным усилием выбрасывая руку вперёд, она, как ни странно, успела послать оглушающее заклинание, пусть и не совсем в цель. Голубая вспышка унеслась прочь, и Нимфадора услышала сдавленный храп пораженного зверя. А потом, став жертвой рикошета заклинания, затух зачарованный светильник. Тонкс умудрилась вскочить и привалиться спиной к двери, но она все еще оставалась с внутренней стороны квартиры.

Теперь уже ничто не освещало комнату кроме белесых лучей ненавистной луны. В темноте хищно горели желтые глаза. Они были совсем близко. Так же, как и прерывистое дыхание обозленного оборотня.

— Рем, пожалуйста… — жалобно попросила она, начисто позабыв от ужаса, что может использовать Люмос. — Ну, постарайся! Я жить хочу!

Зверь тем временем подобрался ближе, чуть ли не ткнувшись мордой в кончик дрожащей в пальцах палочки.

— Стой! Не подходи! Стой же! — закричала Тонкс, осознавая, что если и доживёт до его преобразования, то или спятит, или просто постыдно сбежит от бессвязно лепечущего очередные оправдания Люпина. Просто сбежит, заткнув уши и крепко зажмурившись. И плюнет на совесть, на разумные доводы. На жалость. И на любовь тоже. Она больше не выдержит. Страх сильнее. А паника уже неконтролируема. Она будет проклинать себя за малодушие, но бороться уже не сможет. Так будет до конца её дней: злость на себя и страх перед луной. Любой — зарождающейся или полной.

— «Боятся страха». Дико звучит, — усмехнувшись, пробормотала себе под нос Тонкс, не выпуская из поля зрения вдруг застывшего на месте зверя. Тот нерешительно покосился на окно, чутким ухом улавливая только ему доступные звуки.

Оборотень обернулся назад, их взгляды встретились, и Тонкс на миг показалось, что в мимике оборотня промелькнула человеческая растерянность.

— Рем, а нас Уизли пригласили на свадьбу. В конце этой недели, — зачем-то сообщила она, глупо надеясь, что эти слова пробудят в Люпине желание сопротивляться.

— Р-р-р-ррр, — теперь оскал приобрел совсем уж хищную форму. Горящие в темноте глаза подернулись безумием.

Тонкс приготовилась выкрикнуть заклинание. Вот только какое лучше? Сработает лишь смертельное. Но… к такому она еще не готова.

«Проклятье, Рем! Ты не имеешь права принуждать меня к этому. Ведь это намного хуже страха!»

Тонкс беспомощно опустила руку. Как же она устала…

Или попробовать все-таки выскочить за дверь, а там пусть будь что будет? Возможно, это единственное на что она имеет право: предоставить все на усмотрение звериных инстинктов её совестливого Ремуса.

«Ха! А посмертной эпитафией мне будет: «Она умерла от любви!»

— Давай, Рем! Давай! Я, по крайней мере, не буду этого помнить, в отличие от тебя…

Она почти представила, как острые клыки вгрызаются в ее горло, но протяжный вой, доносящийся с улицы, внезапно всё изменил. Громадный волк нехотя обернулся к окну, навострил уши, прислушался к еще одному призывному завыванию и, по-щенячьи взвизгнув, бросился сквозь стекло на улицу. Удар был настолько сильным, что создалось впечатление, будто звон от осколков разорвал перепонки. Видимо, у Тонкс все же сдали нервы. Она была готова взорвать их дом стихийным выбросом магии: чтобы не только стекла, но и стены рассыпались на сотню осколков.

Нимфадора на негнущихся ногах добралась до дальней комнаты, применила защитные заклинания на все окна и двери, затем еще раз всё продублировала — на всякий случай. Даже по ошибке запечатала зеркало, что так неосмотрительно отражало проклятую луну. Тонкс в изнеможении сползла по стене на пол.

* * *

Когда диск луны растворился в светлеющем небе, входная дверь хлопнула под чьей-то неверной рукой, и это заставило Тонкс очнуться от забытья. На ходу снимая заклинание с двери, Нимфадора прошла в коридор. Привалившись к стене и прикрыв от усталости глаза, Люпин учащенно дышал. Сегодня обратная трансформация далась ему особенно тяжело, его всего трясло, он был бледен и обессилен.

— Рем… — Тонкс не узнала собственного голоса.

Люпин попытался ответить, но провалился в бессознательное состояние.

Левитировав безвольное тело на диван в гостиной, Тонкс спешно содрала испачканную и промокшую одежду, одновременно подзывая к себе из шкафчика обезболивающее и восстанавливающее силы зелья. Она согрела заклинанием одеяло и закутала в него бьющегося в лихорадке Ремуса. Заставила его проглотить изрядную долю зелий и пошла заваривать успокаивающий чай.

Сейчас она пребывала в таком шоке, что была не в состоянии даже понять, боится ли она еще или нет. Может, этот самый страх всё выжег в ее душе, и потому она уже ничего не чувствует? Только автоматически выполняет давно заученные действия, что регулярно, месяц за месяцем, ей приходилось воспроизводить в одном и том же порядке.

Тонкс вернулась в комнату с чашкой крепкого травяного чая и применила к Ремусу согревающие чары. Сейчас по его мышцам растечется мягкое тепло, отступит боль и восстановится температура. Нормальная, такая, какая должна быть у человека. Затем он откроет глаза и попросит пить. Только вот сможет ли она теперь повторить все те слова, что каждый раз помогают Ремусу спокойно заснуть? Сумеет ли? Не захлебнётся ли неконтролируемым страхом, как только увидит отражение произошедшего в глазах всё вспомнившего Люпина?

— Сколько времени? — пробормотал он, почувствовав, что Нимфадора садиться возле него. Всё еще острое обоняние позволило ему определить, что в квартире пахнет флоексами. Странно, в это время года? Где Тонкс их раздобыла? Но тонкий аромат диковинных фруктов пробудил какие-то неприятные воспоминания на подсознательном уровне. Невнятные образы вызвали чувство отвращения и дикого ужаса, словно были призваны упрекать в чем-то недозволенном.

— Восемь. После обеда у нас будут гости, не забыл?

Ему в ладони была заботливо подана чашка с чаем. Ремус недовольно сощурился на свет восходящего солнца.

Тонкс тут же среагировала и взмахом палочки восстановила поврежденное стекло, потом наглухо задернула портьеры. Теперь легче. Теперь Ремусу можно будет посмотреть ей в глаза. Как она не устает раз за разом вот так жизнерадостно возвращать ему ощущение человеческого существования? Как хватает на это сил?

— Нет, не забыл, — ответил он автоматически, пытаясь понять, что его беспокоит. С первой попытки это осознать не получилось, и он поспешно сделал большой глоток, чудом не обжегшись. Чай был слишком вязким, слишком приторным — из смеси лечебных трав, рецепт которого дал ему Снейп, пронаблюдавший пару раз постдеформационный период еще много лет назад.

— Хочешь чего-нибудь на завтрак? — Тонкс поразилась, насколько легко ей далась обычная фраза.

— Нет. Ничего, — пробормотал Люпин, возвращая чашку и отворачиваясь к стене.

— Ты должен поесть. Потом сможешь отсыпаться целый день, до пяти. Но если не хочешь, я могу и сама встретить Минерву. Не беда, если нам придётся поболтать только на свои, женские темы, — она несимметрично пожала плечами, так, как это любил Рем. Даже не глядя на нее, он подмечал малейшие движения — еще не все звериные инстинкты спрятались в глубине, и восприятие Люпина оставалось достаточно острым.

Рем тяжело вздохнул, но вновь развернулся к ней, кивком давая понять, что готов подчиниться и проглотить пару кусков покупного тыквенного пирога. Аврорам, как известно, заниматься готовкой некогда. Да Тонкс и не любит это делать. Зато знает много хороших магазинчиков, где можно купить еду, ни в чём не уступающую домашней.

Нимфадора на этот раз не подозвала к себе пирог, а сама пошла в кухню, чтобы было время взять себя в руки и попытаться продолжить разговор всё в том же естественно-спокойном тоне. Сейчас она пока еще была в состоянии улыбаться и заботиться о нём. Сейчас, пока он не вспомнил, что было этой ночью. Но воспоминания придут позже, когда он даст передышку телу и разуму. А вот как потом Тонкс заявит, что не выдерживает и уходит? Бросает его. Предаёт. Предаёт только лишь потому, что страх, подобно тому же оборотню, медленно, но неотвратимо преследует ее.

— Черника с корицей сегодня подозрительно съедобны, — пробормотал он и через силу улыбнулся. Тонкс, поглощенная своими переживаниями, даже и не заметила, что схватила с полки куски не того пирога: принесенные ею оказались с начинкой из ягод, которые Ремус терпеть не может. Этот пирог она всегда ела сама. Это единственное, что ее любимый отказывался с ней делить — безумный букет специй и чёрнильно-синих ягод, память из ёё маггловского детства.

— Может я и научусь этим восхищаться. Со временем, — пошутил он, заметив, как шокировано среагировала на свою оплошность растерянная Нимфадора. Затем устало протянул ей пустую тарелку, которую Тонкс едва успела подхватить из обессиленных рук

— Там… в кармане должен быть рецепт… — вдруг вспомнил Ремус, обеспокоено оглядываясь в поисках своей одежды.

— Не волнуйся. Я его найду, когда буду чистить костюм, — заверила она его, не позволяя вскочить с дивана. Люпин был слишком бледным и слабым.

— Нет, нет! Это важно. Это очень важно… кажется… — пробормотал он и замер с широко распахнутыми глазами. Отметив, как он дёрнулся и потом затравленно взглянул на неё, Тонкс поняла, что Ремус всё вспомнил.

— Рецепт! Мне нужен этот проклятый рецепт! — вскочил он и судорожно начал выворачивать свои карманы. Среди прочих мелочей на пол выпал и клочок бумаги. Словно невероятную драгоценность Ремус победно сжил ее в пальцах и устало вернулся под одеяло.

Снова укутав его и применив согревающее заклинание, Тонкс попыталась узнать, что это за ценный клочок. Но впервые Люпин был непреклонен и не позволил к нему прикоснуться. Через несколько минут он забылся тяжелым сном.

Посидев рядом с Ремусом минут десять и заготовив в уме свою будущую речь, Тонкс уступила своему любопытству и тихонько, так, чтобы не разбудить, извлекла из стиснутых пальцев записку.

«Усовершенствованный вариант антиликантропного зелья. Проба № 87

одна унция толстолепесткового оливидарикуса,

две унции мелконарезанных сушеных клоркусов,

двухнедельная (именно двухнедельная!) настойка цветков флоекса,

щепотка (моя щепотка! Разумеется, не Хагридовская!) чешуи мантикоры,

и полторы унции крыльев толокняной мошки (лучше молодых особей).

Все варить ровно час, помешивая в точности как второуровневые зелья.

Норма приема — превосходящая на одну треть прежнюю. Верно сваренное зелье приобретает серебристо-сиреневый оттенок и помогает избежать последствий спиртосодержащих добавок».

Ничего не понимая, Тонкс перечитала еще раз. От осознания, кому принадлежит этот почерк, её передёрнуло. Снейп! Ему, что, больше некуда сунуть свой длинный нос? Думает, что без него не справятся?

Тонкс едва удержалась от желания испепелить проклятый клочок бумаги. Но тут ей показалось, что за окном мелькнула чья-то тень. Ведьма беззвучно подобралась к окну и выглянула наружу. Цепкий, выработанный за годы службы в аврорате, взгляд, успел отметить высокую фигуру, что спешно заворачивала за угол. Что-то до боли знакомое померещилось в стремительной, но отнюдь не легкой походке закутанного в черный плащ человека.

Выхватив палочку, она кинулась к выходу.

Запыхавшись, Тонкс застыла у поворота за угол. Вдохнув, она осторожно выглянула. И опять не подвела аврорская наблюдательность: заметила-таки темную фигуру недалеко от соседского дома. Человек устало оперся о стену здания и тяжело дышал.

«Он что, ранен?», — удивилась Тонкс, просчитывая нужную точку выхода аппарирования. Через миг она уже стояла прямо перед незнакомцем, приставив палочку к его груди. Мужчина дернулся и зашипел от боли, еще сильнее скрючившись. Растерявшаяся Тонкс попыталась ему помочь и подхватить под локоть. Капюшон соскользнул с головы, и Нимфадора оказалась лицом к лицу со… Снейпом.

Шок был настолько сильным, что она даже забыла воспользоваться оглушающим или опутывающим заклинанием. Все так же продолжила пялиться на не упустившего возможность ухмыльнуться зельевара. Девушка мучительно пыталась понять, что же так ее поразило в надменном облике.

Снейп вырвался из ее хватки, и Тонкс услышала его сбившееся дыхание. Затем зелевар снова схватился за сердце, тем не менее, не выпуская из руки палочки.

— Рад снова вас видеть, мисс Тонкс, — в обычной своей язвительной манере зашипел Снейп, непривычно нервно вскидывая голову. Короткие седые пряди безжизненно опали на постаревшее лицо.

«Мерлин, кто его так проклял? Это… не похоже ни на одно из известных мне темномагических», — растерянно подумала Нимфадора.

Снейп же тем временем справился с минутной заминкой и даже незаметно расправил плечи, больше никак не показывая, что его беспокоит какая-то боль. Он отвел свою палочку и скрестил на груди руки, нагло ощупывая взглядом её фигуру. Он с таким интересом разглядывал ее, будто они не виделись целую вечность. На самом же деле не прошло и двух лет с их последней встречи.

— Что ты тут делаешь? — спохватилась Тонкс, внезапно осознавая, что облик зельевара вызвал в ней скорее сочувствие, нежели привычную ненависть.

Да и он больше не испепелял ее взглядом. Скорее уж взирал с… с симпатией? Ей не почудилось?

— Согласно постановлению Особой комиссии я вынуждена арестовать тебя, Северус Снейп…

Он многозначительно хмыкнул и прерывал ее:

— Сделаешь это в следующий раз. Как я смог убедиться, Люпин умудрился-таки не потерять рецепт? Это пугало не разжевало, не обслюнявило его? — Снейп брезгливо поморщился. — Сегодня его лишили сытного ужина, мог заглотить записку с голодухи.

— Но как ты…

— С тех пор он не переносит запах флоексов. Кто бы мог подумать, что именно эти плоды сыграют решающую роль в рецептуре? Стоит ли намекать, что теперь ты, как никто другой, должна быть заинтересована в верно сваренном зелье?

«О, Мерлин! Да ведь это не проклятие… — дошло наконец до нее и от удивления она открыла рот, — он просто постарел. Ему сейчас, должно быть, не меньше ста семидесяти…»

Отметив в ее взгляде догадку, Снейп самодовольно ухмыльнулся, достал из-за ворота хроноворот и установил нужную дату. Кивнув напоследок, зельевар бросил с издёвкой:

— В твоих же интересах следить, что и когда пьёт этот олух. Знаешь ли, мне надоело менять прошлое уже в четвертый раз кряду. Больше на меня не рассчитывайте… — его губы сардонически скривились. — Прощайте, голубки…

* * *

Тонкс сидела на диване подле спящего Люпина и тихо изучала черты любимого лица.

«В четвёртый раз…»

О, Мерлин! Как же ты должен был мучиться угрызениями совести, раз этот эгоистичный ублюдок решил прийти тебе на помощь?

Коснувшись кончиками пальцев небритой щеки, Нимфадора прошептала:

— Ну что ж, страхи мы победим, коли уж на то пошло, — она аккуратно вложила в судорожно сжатые пальцы спящего клочок с драгоценным рецептом.

— Надеюсь, я доживу до твоего времени, Снейп, — усмехнулась Тонкс в пустоту, — и в отместку за твоё ехидство каждый день стану потчевать тебя флоексами. Специально арендую прямой каминный портал для доставки особо ценных грузов. Или засажу твой сад этими кустарниками. Определенно, последняя мысль мне нравится куда больше!

Тонкс многообещающе хмыкнула и пошла собирать раскатившиеся по всей квартире ярко-желтые лунные плоды.