Вечерняя комната (гет)

ВЕЧЕРНЯЯ КОМНАТА

И редкие аккорды клавесин.

(Анна Ахматова)

* Господи, смилуйся над нами (франц.).

Астория перебирает старые, пожелтелые колдографии, которые спокойно и без прикрас рассказывают о ее жизни. Она негромко смеется, когда думает, что повидала все за эти долгие восемьдесят лет. И военное, и мирное время. И блестящую молодость, и тихую старость. И ненависть, и любовь.

Все было в ее жизни: и муж, которого она любила и который оставил ее совсем одну. И ребенок, которого она растила с такой любовью и заботой, и который теперь даже не заглянет лишний разок. И внуки, которых она видела всего пару раз.

Все было в ее долгой жизни. И поэтому она так устала.

Подумать только — целых восемь десятилетий и еще четыре с половиной месяца! Все было, все…

Она раскрывает еще один альбом и разглядывает детские колдографии своего мужа. Ласково проводит пальцем по его улыбающемуся личику и думает, что Скорпиус очень похож на отца.

Астория улыбается в ответ этому маленькому мальчику, стараясь не думать о том, что этот мальчик успел и вырасти, и постареть, и умереть.

Она вспоминает о том, каким впервые увидела его. Драко было тогда четырнадцать, а ей всего одиннадцать, и она только-только поступила в Хогвартс.

— Смотри, Астория, — сказала ей Дафна, подводя к Драко. — Это наш Ловец.

— Привет, — присел перед ней на корточки Драко и взял в руки ее ладошку. — Какая ты красавица. Так похожа на сестру…

Астория тогда впервые покраснела.

Она влюбилась в него почти сразу. Плакала, когда ее однокурсницы с восторгом говорили о нем. Радовалась, как никогда, когда он здоровался с ней.

Мечтала о нем, представляла их свадьбу, семью, детей, внуков…

Ненавидела Пэнси Паркинсон, которая всегда была рядом с ним. Завидовала сестре, что она может так легко, как нечего делать, обнять Драко, пожелать удачи.

Она заговорила с ним только два года спустя.

Она зашла в гостиную Слизерина и увидела Драко, сидящего в кресле у камина и задумчиво глядящего на огонь. И ей показалось, что он плачет. Она потрясенно замерла и испуганно посмотрела на него. Он не мог плакать. С чего бы ему? С ним что-то случилось?

Астория нерешительно шагнула к нему и позвала по имени. Едва уловимо так, что сама удивилась, что он услышал. Но он поднял голову и внимательно посмотрел на нее. Потом устало провел по лицу ладонью.

— Что-то случилось, Астория? — спросил он, натянуто улыбаясь. — Тебе нужна помощь?

Она была готова взлететь от счастья. Он помнит ее имя!

— Нет, со мной все хорошо, — пробормотала она, подходя к нему. — А с тобой?

— Когда ты успела так вырасти? — тихо, словно про себя, и невпопад сказал он. — На каком ты курсе?

— На третьем, — продолжая наблюдать за ним, ответила она. Может, ей показалось и он не плакал?

— Да, так и должно быть, — рассеянно согласился Драко, не глядя на нее. — Так что ты хотела?

— Я подумала, что ты заболел.

Она стояла совсем близко от него. Если бы она протянула руку, она бы могла коснуться его лица, понять, плакал ли он.

— Я здоров, — усмехнулся Драко. — Тебя волнует мое состояние?

— Конечно, — она улыбнулась, словно извиняясь. — Я не хотела тебя беспокоить. Прости.

— Все в порядке, — откликнулся он, поднимаясь. — Я пойду в спальню…

— Ты плакал? — внезапно выпалила она, заставляя его опять усесться.

— Вовсе нет, — приподнял он брови. — Ничего подобного.

Вместо того чтобы оставить его в покое, она протянула руку и провела ладонью по его щеке. Он удивленно замер, даже не думая сопротивляться.

— Плакал, — хмуро подытожила Астория. — Почему ты врешь?

— Люди никогда не говорят правды, — ответил он. — И ты не будешь, когда вырастешь.

— Я уже взрослая, — упрямо качнула головой она. — Но я не лгу.

— Значит, еще не выросла, — улыбнулся он. — Тебе не пора спать?

Она с отчаянием подумала, что навсегда останется для него маленькой девочкой, младшей сестрой однокурсницы. Просто малютка, так похожая на Дафну.

Она должна была что-то сделать, чтобы убедить его в обратном. Не раздумывая, она вернула ладонь на его щеку и, вздохнув и зажмурившись, приблизила свое лицо к его, чтобы коснуться своими губами его рта.

Он не оттолкнул ее. Наоборот, его руки, пробежавшись по волосам, опустились на плечи, сильней прижимая ее к нему.

Он не пытался ни углубить поцелуй, ни сделать что-нибудь еще.

Астория и Драко не раз смеялись потом над нелепостью того случая.

Но в тот момент это не казалось ни нелепым, ни чем-то ошибочным.

Драко потом утверждал, что она помогла ему не сойти с ума. Он верил, что если бы не она, он не выдержал бы следующего года, проведенного рядом с Лордом. Он сказал, что не раз вспоминал ее и этот поцелуй.

Тогда, много-много лет назад, когда она отступила от него, Драко ничего не сказал. Не спросил, почему ей вдруг понадобилась его поцеловать, что она чувствует…

Он просто улыбнулся, взлохматил ей волосы и ушел.

А она не могла заснуть всю ночь.

На следующей колдографии девушка и юноша, такие молодые и счастливые, что Астории не верится, что это она сама и Драко.

Эту колдографию сделали много лет назад, сразу после их помолвки. Астории, руки которой лежат на плечах Драко, всего восемнадцать. Она не сводит влюбленного взгляда с лица своего жениха, выглядевшего скорее безразличным, чем счастливым.

Астория тихонько смеется, когда думает, что только она могла разгадать, когда он счастлив, а когда грустит. Для всех остальных на лице Малфоя застыла равнодушная маска.

Но Астория даже сейчас, с той же легкостью, что и полвека назад, видит радость Драко, угадывает по почти незаметным морщинкам у глаз его улыбку. Она прикасается губами к старой бумаге колдографии, целуя изображение Драко.

Они не виделись очень долго, даже после окончания войны. Дафна, вышедшая замуж за Теодора Нотта, говорила, что Драко чаще бывает в Министерстве на допросах, чем в родном доме.

Она устало качала головой и шепотом говорила, что устала от войны, от Авроров, от всего на свете.

А Астория не могла позволить себе устать. Она просто ждала. Ждала того дня, когда Драко придет за ней.

Однако проходили месяцы, а она ничего не знала о нем, имея лишь общее представление о его положении по редким письмам Дафны.

Она знала, что от Малфоев отвернулись все, даже те, кто был им близкими друзьями. Только Дафна, да еще, пожалуй, Пэнси и Блейз не отступились от них. Они яростно доказывали всем следователям, всем аврорам, даже Визенгамоту, что у Драко не было выбора, что он был обязан стать Пожирателем.

Астория, ни словом не обмолвившаяся никому ни о своей любви к Драко, ни о том поцелуе, болезненно переносила осуждающий шепот тех, кто раньше боготворил Малфоя, называя его лучшим Ловцом, самым выгодным женихом, да кем угодно…

Они словно все забыли, что он тогда был просто ребенком, запутавшимся, поставленным в безвыходную ситуацию. Нет, им и их родителям проще было требовать для Малфоев заключения в Азкабане.

Астория плакала почти каждую ночь, надеясь, что не прочтет в завтрашнем «Пророке» о том, что Малфоев опять отправили в Азкабан.

Когда она окончила последний курс Хогвартса, разбирательство дела Малфоев еще не было закрыто.

Астория и Драко виделись всего пару раз, и все время это происходило случайно, в Косом переулке. Но Астории хватало того, что Драко был жив и на свободе. Она не верила, что его могут заключить в Азкабан.

Она почти ни с кем не разговаривала, не желая ни обсуждать свое состояние, ни делать вид, что она в порядке. Ее мама потом говорила, что это Астория выплакала для Драко свободу.

Они заговорили только тогда, когда встретились в Святом Мунго. Дафна подозревала, что беременна, и потому ей пришлось отправиться к колдомедику. Астория сопровождала сестру.

Она сидела в комнате ожидания на первом этаже, листая выданный дежурным целителем буклет о новых лечебных заклинаниях, применяемых в Святом Мунго.

Она вздрогнула, когда кто-то тронул ее за плечо, привлекая ее внимание.

— Ты заболела? — раздался знакомый голос, и, подняв голову, Астория увидела Драко, который внимательно смотрел на нее.

Она не знала, как поняла, что он встревожен. Что-то подсказывало ей, что он не хочет, чтобы она была больна. И это было чуть большим, чем вежливость, вызванная привязанностью к ее сестре.

— Нет, — сказала она, поднимаясь и подавая ему руку, которую он, пожав, не отпустил. — Дафна думает, что беременна.

Он криво улыбнулся:

— У Ноттов будет наследник? Поздравляю.

— Мы еще не знаем точно, — ответила она, чувствуя непонятную радость от того, что его пальцы так ласково сжимают ее руку. Ей так хотелось прикоснуться к нему, снова почувствовать мягкость его губ, вернуться во времени назад, когда она могла делать все, что взбредет ей в голову, а он списал бы это на ее возраст.

— Ты же еще не замужем, верно? — вдруг спросил он, нахмурившись.

Астория отрицательно покачала головой.

— Скажи сестре, что я… — он замолчал, потом поправился, — что наша семья приглашает вас на ужин. Ты не против, Астория?

Она следила за его лицом, вглядывалась в усталые серые глаза, в то, как шевелились его губы, выговаривая ее имя, и чувствовала, что сходит с ума. Ей бы только дотронуться до него, почувствовать, что он и вправду стоит рядом, что он не один из ее многочисленных снов. Что он не видение, что он настоящий, что это его ладонь сжимает ее.

Будто убеждая ее в реальности происходящего, он задумчиво переплел ее пальцы со своими, заставляя Асторию удивленно посмотреть на него. Она не понимала, чего он добивается и добивается ли чего-нибудь вообще. Он не смотрел на нее, наблюдая за входящими и выходящими из комнаты целителями.

Она скорее угадала, чем почувствовала его страх. Может, заметила его отголосок во взгляде Драко, может, просто поняла его, как понимала все последующие годы. Но что бы это ни было, оно заставило ее серьезно, словно решившись на какой-то важный шаг, не обращая внимания на людей вокруг, обнять его за шею свободной рукой.

— Не против, — негромко сказала она, чувствуя, что как только отпустит его, покраснеет и будет смущаться. Но до этого момента у нее есть пара секунд, пока она будет прижиматься к нему, вдыхать его запах, чувствуя головокружение от его близости.

— Спасибо тебе, — пробормотал он внезапно, так тихо, что ей показалось, что она ослышалась.

Сердце вдруг дико забилось, когда он, медленно, словно сомневаясь в правильности своего решения, обнял ее.

Она ничего не ответила, почувствовав минутное разочарование, когда он отстранился от нее и, кивнув на прощание, вышел из больницы.

С этой минуты ее жизнь закружилась, завертелась бликами света в калейдоскопе, чтобы остановиться, замереть в безвременье только со смертью Драко.

Она помнит, как были счастливы их семьи, как Дафна радовалась, что ее сестра выйдет замуж за Драко, как их поздравляли все оставшиеся немногочисленные друзья.

С какой-то болезненной нежностью она хранит воспоминания о том, как она и Драко выбирали ее наряд к помолвке. Как он сухо, словно нехотя, одобрял почти каждое примеренное ею платье. Асторию испугало тогда эта показное безразличие, но ее неуверенность исчезла, стоило ей только заметить, как Драко смотрит на нее, стоит ей отвернуться.

Она не понимала, чем она заслужила такое счастье. В конце концов, он мог выбрать в жены любую. Разбирательство было почти окончено, Малфоям вернули их особняк и большую часть их состояния.

Конечно, не каждая семья позволила бы дочери связать свою судьбу с бывшим Пожирателем, но от этого число тех, кто был бы не против смешать свою кровь с чистой кровью Малфоев, уменьшилось, но не настолько, чтобы, не обдумав последствий, соглашаться с первой же кандидатурой.

Астория не понимала ни его привязанности к ней, ни его нежелания видеть на ее месте кого-либо другого.

Но это незнание не делало ее менее счастливой. Может, просто потому, что она верила, что он любит ее.

Астория берет в руки еще одну колдографию и внимательно всматривается в девушку, изображенную на ней. Никто бы не поверил, что это она сама, — настолько разительно эта девушка отличается от нее, старой и никому не нужной. Девушка прекрасна и счастлива, она улыбается, изредка поправляя белоснежное платье, в которое она одета.

Астория вспоминает, что эта колдография сделана за полчаса до свадебной церемонии.

Она задумчиво смотрит на правильные черты лица девушки, на ее сверкающие от счастья глаза, и думает, что да, тогда она была очень счастлива.

Ей всего двадцать, и она выходит замуж за любимого человека. Как ей не быть счастливой?

Она ласково провела ладонью по шелку платья, любуясь собой в зеркале.

— Красавица моя, — обняла ее за плечи мама.

— Я сейчас, постой секундочку, — попросила Дафна, водружая на ее голову диадему. — Все, готово.

— Когда я увижу Драко? — спросила Астория, вдевая в ухо сережку.

— Жених не должен видеть тебя до церемонии в свадебном платье, — улыбнулась Дафна. — Потерпи немного, торопыга.

Она улыбнулась словам сестры, хватая в руки огромный букет.

— Не хочу ждать, — она закружилась по комнате, смеясь. — Знаешь, какая я счастливая?

Астория откладывает эту колдографию в сторону и берет следующую.

— Скорпиус, — тихонько зовет она мальчишку, который ярко улыбается ей с этого маленького, блеклого кусочка картона. — Мой мальчик…

Она скучает по нему, как не скучает ни по солнцу, ни по летним дням, ни по воскресным посиделкам с сестрой, которая уже довольно долгое время не выходит в свет. Хоть Астория и не хочет этого признавать, она знает, что той осталось недолго.

И все равно завидует ей. Потому что Дафна умирает, окруженная детьми и внуками, пока она сама чахнет в этой комнате, в этом особняке, в котором навсегда поселилась осень.

Астория переводит взгляд на весну за окном, оглядывает деревья, на которых появились готовые вот-вот распуститься почки. Едва заметно улыбается, когда видит, что любимые Драко бувардии уже распустились.

Но даже цветы, даже большой портрет Драко, висящий на стене, не позволяют забыть о том, что она не видела Скорпиуса уже очень долгое время. Она вздыхает, когда вспоминает, что с их последней встречи прошло больше пяти лет.

А в первый раз после ссоры он встретились двадцать лет назад. Так давно…

Да и встретились они… Так, как встречаются случайные знакомые, в книжной лавке в Косом переулке. Она выбирала подарок на годовщину свадьбы для Драко, когда услышала напряженный голос позади себя:

— Мама?

Стремительно обернувшись, она неверяще смотрела на своего сына, отмечая, как он вырос. Рядом с ним стояла его жена, виновница его отдаления от семьи и гнева Драко.

Астория и сейчас почти слово в слово может повторить то, что кричал Драко, когда Скорпиус объявил, что женится на полукровке. И мало того, что на полукровке, Драко и Астория смирились бы с этим… Нет, он выбрал в жены дочь школьных неприятелей Драко, Розу Уизли. Не богатую, не чистокровную… Никакую.

— Я не позволю этой девчонке исковеркать твою жизнь! — громко восклицал Драко, ходя из угла в угол. — Ну, кем ты станешь рядом с ней? Министерским чиновником? Нарожаете ораву детей, которых будет даже не прокормить!

Скорпиус не отвечал. Он стоял в углу комнаты, отказавшись от предложения присесть, бледный, но от этого не менее решительный.

— Драко, — тихонько попросила Астория, — давай спокойно поговорим?

— О чем тут разговаривать? — раздувая ноздри, осведомился Драко. — Я в последний раз спрашиваю, мальчишка, ты не передумаешь?

— Я ее люблю, — негромко, но твердо ответил Скорпиус. — И мне жаль, папа, что ты не хочешь этого понять.

Драко стоял напротив него, сжимая и разжимая кулаки. Астория всерьез испугалась, что он впервые поднимет на сына руку. Но он сделал кое-что похуже. Кое-что, из-за чего она почти разочаровалась в нем, почти была готова поверить, что правы те, кто называл его бессердечным.

— Тогда вон из моего дома, — объявил Драко, прищурившись. — И чтобы ноги твоей здесь больше не было. И ублюдков своих тоже не смей сюда водить.

Астория сидела в кресле, наблюдая за ними, словно застыв в каком-то трансе. Смотрела, как Скорпиус, ничего не сказав, вышел из гостиной, как Драко тяжело опустился на один из диванов, молча глядя на огонь в камине. Слышала, как спустя несколько минут Скорпиус спустился вниз, яростно толкая перед собой сундук с вещами, как обреченно вздохнул Драко. Чувствовала, как слезы начинают медленно течь по щекам, как внутри образуется комочек ненависти к Драко, за то, что не выслушал, не понял сына. К Скорпиусу, за то, что не смог пересилить себя ради нее — ради своей матери. К этой девчонке Уизли, которая разрушила их семью. К самой себе, что не сделала ровным счетом ничего, чтобы остановить все это.

Даже сейчас Астория тихонько плачет, чувствуя, как слезы заволакивают глаза, скрадывая и так сумрачные очертания комнаты. В груди опять просыпается неутомимая тоска по Скорпиусу. Она чувствует, что будет умирать с его именем на губах.

Но в тот день, когда она услышала такой родной голос Скорпиуса, тоска словно потухла на некоторое время, не мучая ее так сильно.

Она всматривалась в родные черты сына, отмечая появившиеся морщинки, что-то новое, появившиеся в его взгляде, и с какой-то мучающей ясностью поняла: ее Скорпиус вырос.

— Как ты? — вырвалось у нее. — Ты не болен? У тебя все хорошо?

Она столько раз писала ему, надеясь узнать, как он там, далеко от нее. Но он ни разу не ответил. Она винила сов, винила непогоду, но только не его, не желая поверить в то, что он от нее отказался.

Скорпиус неловко кивнул:

— Все хорошо, мам.

Она перевела взгляд на его жену. У нее были пышные рыжие волосы, небрежно собранные в хвост, и она была одета как маггла. Только сейчас Астория заметила, что точно так же одет и Скорпиус.

За руку женщины держалась маленькая девочка, удивительно похожая на Скорпиуса.

— Это твоя дочь? — тихо спросила Астория, не отрывая взгляда от девочки, которая, в свою очередь, испуганно уставилась на нее.

— Это ваша внучка, — вдруг твердо заявила жена Скорпиуса. — Джин, иди к бабушке, не бойся.

Девочка неуверенно шагнула к Астории, которая тут же подхватила ее на руки.

— Вы назвали ее Джин? — спросила она, любуясь правильными чертами девочки, ее серыми, совсем как у отца, глазами.

— Это второе имя моей матери, — пояснила невестка, приближаясь к Астории. — Мы не имели возможности познакомиться с вами лично. Я Роза.

— Очень приятно, — покачивая Джин, ответила она. — Я Астория.

— Я знаю, — смущенно улыбнулась Роза. — Мы получали ваши письма. Но я не смогла уговорить Скорпиуса ответить хоть на одно.

Астория тихо вздохнула и передала Джин Розе.

— Ничего страшного, — сказала она. — Я… понимаю.

— У нас есть еще двое сыновей, — вдруг сказала Роза. — Брайан и Эммэт.

Она опустила взгляд, стараясь не смотреть на Асторию:

— Простите, что не назвали ни одного из них в честь вашего мужа.

Астория ничего не ответила. Она ждала, что Скорпиус хотя бы заговорит с ней, приблизится, обнимет. Но он стоял в отдалении, даже не глядя в ее сторону.

— У вас, наверное, дела, — нарочито бодро проговорила Астория, хватая первый попавшийся том в руки. — Не буду вас задерживать.

Она отворачивается от окна и с трудом поднимается с кресла, в котором сидела. Подходит к столу, стоящему в углу комнаты, вытаскивает из маленькой шкатулки, стоящей на нем, последнюю совместную колдографию с Драко. Через неделю после того, как эта картинка, изображающая их сидящими на скамейке под раскидистым дубом, растущим в парке Малфой-Мэнора перекочевала в семейный альбом, Драко умер.

Она остекленевшим взглядом смотрит на лицо мужа, отмечая смягчившиеся со временем черты его лица, усталость и спокойствие, заполнившие его глаза, и чувствует, что внутри нее образовалась пустота. Словно ее душа погибла вместе с Драко.

Она скучает по Драко. Она до сих пор, хотя прошло больше пяти лет, не может поверить, что его нет. Она просыпается посреди ночи в холодном поту, потому что не чувствует его объятий и не слышит его дыхания. Просыпается и, вспомнив все, начинает плакать почти неслышно, по-старушечьи сгорбившись на кровати. Прижимается к подушке, надеясь уловить запах Драко, но не в меру работящие эльфы успели перестирать постельное белье не раз, и теперь она даже не может заставить себя поверить, что Драко просто ушел и скоро вернется.

Она вытаскивает кружевной надушенный платок и вытирает слезы.

Астория никогда не была уверена в любви Драко. Ей казалось, что он предпочел ее остальным девушкам просто потому, что она подвернулась ему как раз в тот момент, когда ему был необходим хоть кто-то, кто разделил бы с ним его беды.

Она никогда не слышала от него тех слов, которые сама говорила ему каждую ночь перед сном.

Три простых слова, которые она никогда не слышала раньше.

— Я тебя люблю, — проговорил Драко едва слышно, сжимая ее пальцы в своих. Почти задремавшая Астория распахнула глаза, пристально вглядываясь в него. Она подумала, что ей это померещилось. Три дня и ночи, проведенные у постели больного, могли оказать на нее такое действие.

— Что? — растерянно переспросила она. — Ты… что?

— Старый дурак, — вдруг досадливо сказал Драко. — Никогда не говорил, как ты мне дорога. А сейчас что-то вздумалось… Ну, не дурак ли?

Она провела ладонью по его лицу, изборожденному морщинами.

— Никакой ты не дурак, — ласково сказала она, снова ощущая себя одиннадцатилетней девчонкой. — Просто не такой, как все. Странный.

Он криво улыбнулся, целуя ей руку.

— Я должен был сказать тебе это еще тогда, когда ты поцеловала меня в Хогвартсе, — рассеянно добавил он. — Или в Святом Мунго. Или в день свадьбы. Да я должен был тебе это говорить каждый день, а я…

На его глазах, зрачки которых стали совсем бесцветными, выступили старческие слезы.

— Все проклятая гордость, — тяжело вздохнул он. — Ведь мог бы попросить Поттера помочь нам. Разбирательство закончилось на пять лет раньше! Не попросил. Мог бы тебе все сказать и не мучить столько лет. Не сказал. Скорпиуса мог бы понять…

Он перевел тоскливый взгляд на Асторию.

— Я же люблю его, — сказал он, закрывая глаза. — Люблю, а что наделал? И от тебя он из-за меня отказался… И эту девочку, Розу, мог же принять… Ну Уизли она, и что?

Он покачал головой, словно не веря сам себе:

— Умираю, так и не увидев внуков.

Астория тихо всхлипнула.

— Прекрати, — попросила она. — Драко, не надо, пожалуйста…

Она не могла выдержать все это. Его раскаяние и сожаление грозили затопить ее.

— Ты не умрешь, — вдруг твердо сказала она. — Не для меня, Драко. Ты же знаешь?

Он устало кивнул, прикладывая ладонь к глазам.

— Свет мешает, — пробормотал он.

Астория оглядела комнату, в которой не горел ни один светильник, а все окна были занавешены.

— Какой свет, Драко? — тихо поинтересовалась она. — Тут темно…

— Разве ты не видишь? — удивленно спросил он. — А впрочем, лучше тебе и не видеть…

На его лице появилось выражение отвращения.

— Я жил такой ужасной жизнью? — как-то беззащитно сказал он, не отрывая ладони от глаз. — Этот свет… Астория, это же он показывает все таким ужасным?

Она не ответила, чувствуя, что голос подводит ее. Наклонилась и обняла его за плечи, крепко-крепко, словно надеясь, что это удержит его.

— Почему я с тобой так мало разговаривал? — отчаянно спросил он. — Не любил тебя так, как надо было…

— Ты все сделал правильно, — уверенно прошептала она, целуя его в щеку. — Драко, успокойся, все хорошо.

Он покачал головой.

— Прости, — шепотом ответил он. — И скажи Скорпиусу, что мне жаль. Милая…

Она не выдержала и заплакала, чувствуя, как горячие слезы обжигают лицо.

Через полчаса его не стало.

Астория вытаскивает из шкафа любимую мантию Драко и садится на застеленную эльфами кровать. Прижимает к груди черную мантию, баюкая сверток, как младенца.

Скорпиус и Роза пришли на похороны отца и привели с собой и детей. Астория смотрела на двух высоких молодых мужчин, отчаянно напоминавших ей Драко, и плакала.

— Я Брайан, — подошел к ней тот, что был постарше и унаследовал от отца лишь цвет и разрез глаз.

— А я Эммэт.

Второй мужчина был повыше. Он был так похож на Скорпиуса, что Астория на мгновение поверила, что это он и есть.

Она едва не задохнулась от щемящего душу счастья, смешанного с горечью, когда Эммэт, поколебавшись, обнял ее. Ее руки гладили его по лицу, ласкали волосы, пока он спокойно улыбался ей.

Астория откладывает мантию в сторону и звонит в колокольчик, зовя эльфа.

Появившийся домовик подает ей поднос, на котором стоят стакан воды и флакон с зельем.

Поморщившись, она выпивает зелье и нетерпеливо отпускает эльфа. Разбирает постель и укладывается спать.

Но сон не идет, и она представляет себе, чем сейчас могут быть заняты Скорпиус и Роза. Наверняка готовятся лечь спать.

А Брайан? Роза написала Астории, что он готовится к свадьбе, и обещала пригласить на торжество. Астория сомневается, что ей хватит сил побывать на торжестве, но ей приятно то, что невестка помнит о ней.

А Эммэт? Она знает, что он работает Аврором, и так боится, что с ним что-нибудь случится.

А Джин завтра исполнится двадцать три. Такая взрослая уже… Астория даже не знает, что послать ей в качестве подарка…

Но она подумает об этом завтра. Глаза закрываются, слипаясь, и размышлять уже нет сил.

Она поворачивается, чтобы потушить светильник, и натягивает одеяло повыше.

Завтра предстоит столько дел… Послать малышке Джин подарок, написать Розе и надеяться, что Скорпиус все-таки ответит ей.

А ведь есть и память… Память, мучающая ненужными деталями и подробностями…

А это значит, что завтра ее ждут молчаливые часы воспоминаний в этой сумрачной вечерней комнате.