Bon Voyage! (гет)

Рабочий день подошёл к завершению. Гермиона уставшая, но безмерно довольная собой, вышла из своего отдела в сопровождении Майка Фоссета — магглорождённого волшебника, чьи интересы отстаивала перед Визенгамотом не один месяц. Дело, которое с первого взгляда могло показаться проигрышным, в конце концов, сладилось, и всё вышло довольно-таки удачно.

Уже находясь возле лифта, Майк надавил на кнопку вызова и в период ожидания порывисто прижал Гермиону к себе и так же внезапно отстранился.

— Простите, мисс Грейнджер, — он принялся торопливо оправдывать свои действия, пытаясь замять образовавшуюся неловкость, — но я так вам благодарен, так благодарен, — и точно в доказательство своей признательности мужчина, вынув палочку из внутреннего кармана пиджака, сотворил из воздуха такой символичный в этот момент благоухающий букет лилий.

Она приняла его подарок, при этом искренне улыбнувшись в ответ, но её улыбка тут же сникла под прохладным взглядом Рональда Уизли, стоявшего в дверях штаб-квартиры мракоборцев.

Решётки с превеликим лязгом отворились.

Фоссет, который тоже заприметил неприветливо настроенного Уизли, поспешил сказать, указывая рукой на лифт:

— Я, пожалуй, пойду, — мужчина вошёл в кабину и смело надавил на кнопку Атриума, отчётливо понимая, что Гермиона не собирается покидать данный коридор. — Спасибо вам. Спасибо за всё...

— Да-да, мистер Фоссет. Не за что, — отстранённо выдала Грейнджер, глядя непосредственно на Рона. Она чётко понимала, что сейчас будет и что Уизли мог себе напридумывать, наблюдая за её общением с клиентом.

Гермиона ещё не забыла инцидент, произошедший менее месяца назад. Тогда её импульсивный и ревнивый Рональд на глазах у всего отдела Обеспечения Магического Правопорядка заехал кулаком в нос слишком обходительному, по его мнению, младшему секретарю, только поступившему на службу в Министерство.

Было запредельно стыдно перед всем коллективом, в особенности, перед бедолагой Далтоном Герни. Рона тогда пожурили и отстранили на неделю от работы, что собственно было равносильно отпуску для Уизли, а вот Гермиона лишилась очень даже необходимого сотрудника, который выказал желание немедленно покинуть занимаемое им место труда.

— Можно узнать: это что сейчас было?!— возмущённо воскликнул Рон, быстрым шагом пересекая коридор.

— Ничего особенного. Всего-лишь жест благодарности за помощь, не более того, — устало ответила она, как только парень поравнялся с ней. И повторно надавила на кнопку вызова.

— Ну конечно, что такого?! Ну, полапал твою женщину какой-то там мужик, да с кем не бывает?! — голос Уизли повысился ещё на несколько децибел.

— Он не лапал, а приобнял. Чувствуешь разницу?— категорично парировала Грейнджер.

— Нет, не чувствую! — возразил он. — Постоянные улыбочки с постовым в Атриуме. Ужимочки с как его там... Ах, да! Герни. И вот сейчас этот хмырь, который уже не первый месяц ошивается возле тебя днём и ночью.

— Да не ори ты так, Рон! — сквозь зубы выговорила Гермиона, бросив мимолётный взгляд вглубь коридора, куда на крик Уизли сбежался не один любопытный министерский работник.

Скривив лицо в болезненной гримасе, она поспешно отвернулась от пытливых взоров и, стараясь сохранить последние крохи своего терпения и спокойствия, добавила: — Это уже смешно!

— Согласен! Ты действительно смешна...

— Что?! Это я-то смешна?— задыхаясь от возмущения, выпалила молодая женщина, уже переступив порог только что подъехавшего лифта и глядя на своего жениха, который даже не двинулся с места, по-прежнему стоя в коридоре второго уровня. — Да я работаю, как проклятая, почти без выходных, не говоря уже об отпуске, которого у меня не было без малого три года! И всё это ради того, чтобы оплатить кредит за дом — наш дом, Уизли. А что делаешь ты?! Ты, целыми днями ковыряясь в носу, сидишь на заднице в своём кабинете и обсуждаешь квиддич, а заскучав, придумываешь истории со мной в главной роли.

— Ну конечно. Грейнджер, как всегда в чужом глазу соринку видит, а в своём бревна не замечает... — Уизли криво ухмыльнулся и направился в обратном направлении, кинув на ходу: — Сегодня буду в Норе... Да и на завтра не стоит меня ждать.

Громкий хлопок двери, ведущей в его отдел и звенящая пустота, дарующая Гермионе вместо покоя гнетущее чувство, словно с этого момента её, пусть и сумасшедший, но всё же стабильный мирок с Рональдом рухнул.

Отогнав от себя столь нелепые ощущения и решив, что, несмотря на это, она всё-таки на примирение первая ни за что не пойдет (Сколько можно! Сам придёт!), девушка с силой надавила на кнопку Отдела Тайн.

Расстроенная Гермиона спустилась в Отдел и направилась по безликому коридору прямиком в направлении чёрной двери, расположенной в самом дальнем конце.

— Гермиона?! — воскликнула Анжелина Джонсон — которая уже давно носит фамилию Уизли — широко улыбаясь.

Грейнджер натянуто улыбнулась и, пока не присела на высокий стул за лабораторным столом, не проронила ни слова.

— Есть что выпить?— неожиданно, даже для самой себя, заявила она.

Анжелина отставила в сторону колбу с ядовито-зелёной жидкостью, на дне которой бултыхалось что-то прениприятно-чёрное и слизкое, сняла с себя защитные очки и мягким озабоченным голосом спросила:

— Гермиона, что-то случилось?

— Я устала от его ревности, — начала Грейнджер прекрасно зная, что собеседница и без имен поймёт, о ком идёт речь. — Как хорошо было, когда он работал с Джорджем в магазине Уизли...

— Гермиона, дело не в том, где Рональд работает сейчас и чем занимался ранее... Дело в тебе.

— Во мне?!— ищетинилась она в ответ.

— Ну да, — откликнулась Анжелина и, спокойно пожав плечами, отлучилась до соседнего кабинета, а, когда спустя пару минут вернулась, в руках у той уже была порция спирта, плескавшаяся в простом стеклянном стакане. — Так вот, — она протянула склянку Гермионе и продолжила: — ты же сейчас работаешь с кем?..

— С клиентами... — протянула Грейнджер, пытаясь понять, к чему подруга клонит.

— Ну, это да. Вот только твоими клиентами являются по большей части мужчины и, надо сказать, состоятельные мужчины, — на этом она лукаво улыбнулась. — И твои волшебные существа, с которыми ты носилась ещё с Хогвартса, рядом не стояли с ними. Тут — либо ты меняешь работу, либо терпишь бесконечную ревность Рональда.

— Да не собираюсь я из-за его паранойи терять работу, — звучно фыркнула Гермиона.

— И то верно! Ну, ничего: совместный отдых сближает. Всё наладится... — добродушно начала Анжелина, но, заметив, как Гермиона бросила на неё полный удивления взгляд, добавила: — Рон же отпуск у Кингсли выбил. Я думала: вы вместе отдыхать собираетесь. Мне так Джордж сказал...

— Значит в отпуск, — и на выдохе залпом выпила содержимое стакана. Горло моментально обожгло, а в теле образовалась некая тяжесть. Гермиона, не евшая с самого завтрака, тут же захмелела. — Как же я его порой ненавижу...

Ещё с час они обсуждали Рона и его неожиданный отпуск. Анжелина посоветовала подруге прекратить напиваться (к этому времени Грейнджер пригубила уже третий стакан) и отправиться в Нору, пока та ещё может разговаривать без переводчика. На что Гермиона в очередной раз фыркнула и, гордо вскинув голову, поднялась с места, при этом заметно шатаясь.

— На посошок! — воскликнула она и, резво схватив со стола стакан, в котором на её памяти ещё должен был оставаться алкоголь, под громкий выкрик Аджелины: «Гермиона! Нет. Это же не тот стакан!» и последующий удар, Грейнджер выпила всё его содержимое и тут же потеряла всякий контакт с реальностью, проваливаясь в темноту беспамятства.

* * *

Было чувство, что тебя укачивают, и от этого ощущения было не по себе: тошнило неимоверно. Гермиона слишком, как потом ей показалось, резко открыла глаза, в которые тут же ударил яркий утренний свет, причиняя отчего-то ноющую головную боль и заставляя зажмуриться. Она, тяжело вздохнув, перевернулась на бок, пытаясь вновь заснуть, но сон никак не желал наступать. То ли из-за неимоверной сухости во рту, то ли из-за непонятного озноба во всём теле.

— О, Мерлин! Я, похоже, отравилась, — жалобно простонала Грейнджер, присаживаясь на кровати и кутаясь в простынь, чтобы посетить ванную комнату. Но тут же схватилась за желудок и опустила голову к коленям, стараясь уменьшить чувство тошноты.

Как только стало лучше, Гермиона поднялась с постели, и в немом шоке уставилась на незнакомый дорогостоящий интерьер пред собой. Она определённо была не у себя дома и, если судить по внешнему виду комнаты, девушка находилась в доме довольно состоятельного человека.

По спине прошёлся холодок: вспомнился разговор с Анжелиной, где были не раз упомянуты толстосумы, с которыми Грейнджер приходилось иметь дело в силу своей профессии.

Путаясь в простыни и стараясь не думать, что сейчас полуголая разгуливает в поисках своих вещей по чужой спальне, Гермиона пыталась припомнить, как здесь очутилась и почему. Но всё, что она могла вспомнить, это посещение Отдела тайн и то, не все происходившие события... затем пустота. Следом за этим пришло чёткое осознание своей беспомощности и отчего-то стыда, ощущение, что накануне сделал что-то неподобающее, неправильное и в этом определённо не стоило сомневаться, глядя на её внешний вид.

Подняв с пола платье, она откинула в сторону простынь и, молясь, чтобы в комнату никто не вошёл, быстренько натянула его на себя. Ощущая себя более уверено одетой, Гермиона отправилась прямиком к необычному на вид окну (чуднее на её памяти были только окна в доме Лавгуд). Но странности видимо не желали заканчиваться: за тем самым окном виднелась мраморная гладь. Грейнджер ошарашено глядела в окно на бескрайние просторы моря.

Вдохнув полной грудью, стараясь тем самым сохранить выдержанность, она собралась с силами и... ничего. Аппарировать у неё не вышло. Ещё попытка — и тот же результат.

Поднияв туфли, брошенные возле напольного зеркала в серебреной раме, она бросила мимолётный взгляд на своё отражение и...

На всю каюту раздался крик голубоглазой блондинки, которая с расширенными от страха глазами взирала на себя в зеркальную поверхность.

Дверь распахнулась, и в помещении, точно влетел, заявился он — Драко Малфой с озабоченным выражением на лице: — Что случилось, Лиззи?!