Шоколад (гет)

— Что это? — спрашивает Панси и вертит в руках коробку с причудливым розовым узорчиком на крышке, несильно дергает за кокетливый бордовый бантик — тот послушно распускается.

— Это шоколад, — отвечает Симус, переминаясь с ноги на ногу. — Но если ты не знаешь, что это, то…

— Ой, помолчи, а? Со своими идиотскими шутками, — огрызается Паркинсон, протягивая коробку обратно ему.

— Ты не любишь?.. — Финниган хмурится, но отверженный подарок принимает.

— Люблю, только не от тебя.

И Панси выскакивает из пыльного класса Истории Магии, не забыв хорошенько хлопнуть дверью, да так, что Симус вздрагивает, а дверца одного из шкаф, противно скрипнув, открывается, и на пол валятся тяжелые учебники.

— Вот вредная, — с досадой шипит Симус, выковыривая из формочки конфету в виде сердечка и отправляет ее в рот. Шоколад сладкий, мягкий, вкусный, приторный, и язык вяжет. Симус иногда думает, вот была бы Паркинсон именно такой. Только эта самая Паркинсон горькая и вечно недовольная. Финниган вздыхает, усаживаясь на шаткую парту.

* * *

— Понимаешь, вот что бы я ни сделал, всё в штыки воспринимает! Достала, — Симус жалуется и размахивает руками. — Ой, извини, — он поднимает с пола школьную сумку, которую случайно сбил с плеча какой-то девчонки-второкурсницы.

— Да ты не ржи, ты слушай! Дин! Я тебе тут все наболевшее рассказываю, делюсь, понимаешь ли.

— Паркинсон — это тебе, например, не Лаванда и не Дафна, она на конфеты и всякие эти штучки не ведется. Ты же ее лучше знаешь, чего я тебе тут рассказываю.

— Вот позавчера вытащил ее погулять у озера, — Симус усаживается за стол. — И мы даже хорошо поговорили, время хорошо провели. Ну, я так думал. Сегодня утром, я уже рассказывал, подарил ей ту самую коробку конфет, послала ведь.

Дин кивает, старательно размазывая масло по булочке с изюмом. Симус проходится взглядом по широким окнам, изучает потолок, сдувает со лба челку, даже толкает Рона в плечо, в общем, делает всё, только бы на Паркинсон не смотреть.

— Может, поешь? Она все равно на тебя не смотрит, — бросает Дин, приступая к какой-то не очень аппетитной на вид запеканке.

Финниган передразнивает его и бубнит что-то себе под нос, размазывая противное вишневое желе по тарелке.

— Не унывай, посмотри лучше на Боунс. Ух, какая девчонка стала.

— Отвали.

* * *

Панси сегодня улыбается и смеется над его, Симуса, шутками. Он поправляет ей шарф, касаясь кончинами пальцев холодной щеки. Потом наклоняется и медленно целует ее в ту же щеку горячими губами. Паркинсон замирает, но не отстраняется. Неужели оттаяла?

— Слушай, Финниган, тебе что, девчонок мало? — вдруг спрашивает она. — По-моему, у вас на факультете свободных и красивых — навалом, а ты ко мне липнешь. Если нам всего лишь задали делать работу по зельеварению в паре, то это не значит, что...

— Я знаю: ты считаешь меня придурком. И, как я уже понял, веришь во всю эту ерунду типа, Слизерин и Гриффиндор, вода и огонь, небо и земля или как там. Вот я лично не считаю тебя чудовищем, твои дружки — это может быть, а ты — нет.

— Ну спасибо, — ухмыляется Паркинсон, подставляя ладонь под снежинки. Одна — довольно крупная — оседает у безымянного пальца и тут же исчезает, оставляя вместо себя крохотный мокрый след.

— С тобой иногда очень сложно общаться, — выпаливает Симус. — Ты, конечно, заноза еще там, но...

— Замолчишь ты уже наконец? — Панси тянет его за мантию на себя и ловит его губы своими.

Симус только мычит ей в рот, но потом, собравшись, обхватывает ее за плечи. Боунс, хихикая, выглядывает из-за угла и осторожно наблюдает за парочкой.

— Надо же. Паркинсон и Финниган, чудеса, — шепчет она, вставая на цыпочки, чтобы лучше их разглядеть.

Панси высвобождается из его объятий и облизывает губы.

— Все равно ты придурок.

— Договорились, — Симус смеется, убирая с ее лица волосы, и заправляет темные прядки за ухо. Ему хочется, чтобы эта зима длилась вечность, целую морозную вечность. Когда все складывается хорошо, вот настолько хорошо, что на каких-то Воландемортов и Пожирателей, и на все их, якобы, восстания, просто закрываешь глаза, хочется остановить это время и нажать на паузу. Симус хочет нажать на паузу, только как это сделать?

* * *

— Завел себе подружку, Финниган? — весело шепчет ему Сьюзен на Прорицаниях. — Видела вас с Паркинсон на прошло неделе. Парочка что надо.

— Завидуешь, Боунс? — улыбается Симус. — Пока что в школе тихо, значит, никому не разболтала?

— Было бы что рассказывать. Скучные вы, — говорит она, записывая что-то в тетрадку. — Да и вообще, не мое это дело.

— Вот и правильно, не твое, — встревает Дин, наклонившись к ним с верхнего ряда.

Сьюзен показывает ему язык, но потом снова поворачивается к Симусу:

— Только я бы тебе совет дала...

— Тоже мне советчица, — ворчит Захария Смит, печально вздохнув. — Посоветовала подарить Чжоу лилии на день Святого Валентина.

— И? — Дин наклоняется сильнее, кажется, что-то упало с его столика.

— Что и? Оказалось, у нее ужасная аллергия на них. Так что не слушайте ее даже, эту "советчицу".

— Ой, Смит, отвернулся бы ты отсюда, сам облажался, а еще меня виноватой выставляешь. Томас, ты скоро совсем скатишься со своего места.

— Какой совет-то?

— Ах, да. Осторожнее бы ты был с этой Паркинсон. Я хоть и не общалась с ней особо, но слухи ходят, что у них в Слизерине все не очень гладко.

— Какие слухи?

— Да, как будто когда-то у них в Слизерине все было "гладко", — задумчиво произносит Дин, возвращаясь на свое место.

Симус пожимает плечами, Боунс выжидающе смотрит на него, но потом ее внимание опять привлекает Захария Смит, и она отворачивается.

А слухи и вправду ходят. Стоило один раз послушать, о чем говорит их Золотое Трио. Что-то там про Малфоя и "они скрывают", "опасно", "надо думать". Симусу становится совсем грустно. Ему просто нравится девушка, он ей вроде бы тоже. Знакомы все-таки уже столько лет. Один раз — и ты замечаешь, что она очень даже ничего, второй раз — и вы даже разговариваете, третий — вас ставят в пару на зельеварении, четвертый — и ты влюбился, как дурак.

Симус не знает, как нажать на эту паузу и где ее найти, поэтому время не жалеет его, забирая от Симуса прекрасную зиму и перекидывая его в пряную весну. Всё это шутка, такая невинная и дружеская шутка, что он готов нервно хихикать в сторонке. Паркинсон посылает его подальше, так же выбрасывает его подарки, Гарри почти убивает Малфоя, а умирает в конце всего этого их директор. Их славный, улыбчивый Дамблдор. В гостиной все до одного ненавидят Снейпа, кто-то плачет, кто-то боится, а он ждет ее на Асторономической башне, только она, Паркинсон, не приходит.

Хогвартс-Экспресс уносит их далеко от школы, Симус прижимается лбом к стеклу, цепляясь взглядом за проносящиеся леса. Он сталкивается с ней прямо в проходе, когда толпы учеников мешают сказать хоть парочку слов, ее уносит с потоком счастливых, потому что они — дома, людей.

— Береги себя, друг, — Дин обнимает его на платформе.

* * *

Симус думает, что это самое ужасное лето в его жизни. Он еще раз перечитывает пергамент, который держит в руках.

Здравствуй, Финниган. Это я. Совсем скоро мы с тобой увидимся, только хочу заранее предупредить тебя: не думай даже подойти ко мне, а еще хуже — заговорить со мной, Симус. Знай, что это очень важно. Мне жаль.

П.П.

Он комкает ее письмо и швыряет в мусорное ведро. Ей жаль. Славненько, ему — тоже. Симус скоро вернется в школу. Он не находит своего лучшего друга на платформе. Джинни обнимает его, почти плача, Боунс не улыбается, а Невилл и Луна молчат.Так они и добираются до Хогвартса — в тяжелом молчании. Правда, Финниган здоровается с Панси, сталкиваясь с ней у кареты.

— Привет, — тихо говорит он.

Паркинсон не отвечает, поджимая свои тонкие и бледные губы. На улице пахнет летом, уходящим летом, и Симус мрачно оглядывается: вот падает пожелтевший листик с ветки, вот захлопываются двери у поезда, вот Паркинсон отходит от него и ее теперь нет рядом.

* * *

То, что происходит сейчас, Симус хочет забыть, как страшный сон. Они живут надеждой, надеждой, что все это — не зря, что Гарри Поттер жив. Что каждый из них проливает свою кровь не попусту. Симус проводит по порезу на щеке, пачкая пальцы алым. Теперь все меняется. Кто младше — тот слабее, кто слабее — тот проиграл. Засунь свое мнение поглубже, Симус Финниган. Ему хочется найти кнопку перемотки, чтобы отматать время назад или же наоборот — вперед, знать, чем всё кончится и кончится ли вообще.

— Блядь, — произносит он с ненавистью, когда Паркинсон в очередной раз смотрит на него. И Симус не может разглядеть, что находится в ее взгляде. Чувствует ли она себя виноватой? Спит ли она спокойно по ночам?

Джинни крепко сжимает его ладонь под партой.

— Надеюсь, что ты больше не общаешься с этой сучкой, — шипит Сьюзен, сверля его взглядом. Симус кивает.

Лаванда плачет ему в плечо, и Финниган сам готов разреветься. Вот прямо как девчонка. Шептать ей, что всё будет хорошо, совершенно не хочется.

* * *

Когда в замке появляется Дин, появляется Гарри, Гермиона и Рон, всё оказывается действительно не зря. Не зря, не зря, не зря, бьется у него в голове. Он обнимает их так крепко, с такой силой, что сам удивляется.

А дальше события развиваются совсем внезапно, и вот Симус бежит по коридорам Хогвартса, сталкиваясь с учениками. Перед глазами все плывет от счастья, от реального такого счастья, он уверен, что всё будет по-настоящему хорошо.

* * *

Симус трясет ее за плечи. Паркинсон молчит, чтоб ее, и позволяет ему впиваться пальцами в ее руки до боли.

— Помнишь, я говорил тогда, что ты не чудовище? Я ошибался, — он задыхается от возмущения, от злости, от ненависти к ней. — Я так ошибался. Ты — самое настоящее чудовище, Панси.

Она закрывает глаза, но тут же распахивает их.

— Гнилая ты. Гнилой человек. Полностью, слышишь? Я же думал, — тянет он. — Я же думал, что ты... Я думал, что, — он обнимает ее и прижимается своим лбом к ее. Смотрит ей прямо в глаза. — Верить тебе? Это просто смешно. Подсунешь отравленный, например, шоколад, да еще приятного аппетита пожелаешь.

Финниган отталкивает ее от себя.

— Мне казалось, что ты, пусть даже не была вместе с нами, но тоже верила и надеялась. Тоже ждала Гарри, тоже не хотела войны, а ты, оказывается... — он закрывает лицо ладонями. Где-то слышно, как рушатся стены Хогвартса. — Надеюсь, что ты выживешь, — бросает он, отходя все дальше и дальше.

* * *

Симус топчется у двери, не решаясь постучать. Поместье Паркинсонов теперь еще мрачнее, окна прочно зашторены, ничего не разглядеть. Он вдыхает поглубже и прислушивается к пению птиц. Только он не спит ранним июльским утром, придурок. Зачем, зачем он здесь, кто его сюда тащит? Солнце только поднимается из-за горизонта, окутывая все золотым светом.

Дверь сама распахивается перед Симусом, и на него сейчас смотрит Панси Паркинсон. Уставшая, очень худая и бледная. По-прежнему невысокая. Финниган изучает ее внимательно, и теперь видит в ее глазах вину.

— Не знаю, сколько ты собирался тут простоять... И что вообще ты здесь делаешь? — спрашивает она.

Если бы он только знал.

— Держи, — он протягивает ей коробку шоколадных конфет, обвитую ленточкой. — Сам не знаю, зачем пришел. Я должен тебя ненавидеть. Война закончилась и... — он взъерошивает себе волосы и замолкает, подбирая слова. В Паркинсон перед собой он все-таки узнает ту самую шестнадцатилетнюю девчонку. — Каким бы нелепым ни казался мой приход... Я просто хотел...

— Может, зайдешь?

Финниган слабо улыбается, и Паркинсон машет, приглашая его пройти внутрь. Чего бы там у них в прошлом ни было, но поговорить же стоит? Стоит же? Симус заходит, закрывая за собой дверь.