Жизнь продолжается (гет)

Лили погибла тридцать первого октября...

То, что минуло почти два месяца, Снейп обнаружил, когда вечером заглянул в Большой зал и наткнулся взглядом на огромную рождественскую ель. На ее пушистых колючих ветках тихо покачивались продолговатые темно-коричневые шишки, и он несколько минут завороженно любовался их нехитрым колыханием, как когда-то, в юности, с замиранием сердца глядел на серьги с янтарными подвесками, украшавшие аккуратные мочки ушей Лили.

Елку принесли с мороза не так давно, она уже успела чуть-чуть оттаять, и сейчас запахи свежей хвои, морозного леса, горьковатой смолы — запахи Рождества — щедро наполняли огромный зал от мозаичного каменного пола до сверкающего звездами купола.

Хагрид, скинув громадный собачий тулуп на пол, бережно поддерживал ель громадной ручищей, наблюдая с высоты своего роста за увлеченно суетящимся Флитвиком. Вместе они представляли такое забавное зрелище, что губы Снейпа тронула улыбка.

По рисунку движения палочки Флитвика Снейп узнал заклятие Вечного приклеивания. Вечного? Быстро догадался и спросил:

— Модифицировали заклинание?

— Да, Северус, внес кодовое слово, чтобы чары можно было снять.

— А моя мама ставила елку в кадку с песком… одним движением, — Хагрид почесал голову, словно разыскивая какую-то мысль, и добавил: — Я это… и не смогу так.

Снейп вспомнил, как его отец устанавливал рождественскую елку. Он был против маминой магии, особенно в такой праздник, поэтому долго возился с какими-то распорками, обложившись инструментами: топором, отвертками и гаечными ключами. А мама печально вздыхала, так как все это она могла сделать одним движением волшебной палочки.

— Елка-то... это... вроде ровно стоит... — услышал Снейп раскатистый бас великана под самым ухом, — сэр?

— А? Да, да... — буркнул он в ответ, с трудом уловив суть вопроса, но забывчивое «сэр» после значительной паузы отметил.

«Повелитель, тьфу, директор провел воспитательную работу с подчиненным...»

— Ну, тогда я... это... сейчас песок притащу, — с важностью известил Хагрид. — Будем под ствол сыпать, чтоб, значит, влага держалась. Так она, елка-то, дольше будет стоять, как живая.

«Как живая? На самом деле она уже мертва. Срублена под корень и мертва. Как Лили...»

Мало-мальский интерес к ели, а вместе с тем и к Рождеству в целом, пропал бесследно. Так, запах леса слегка тронул за душу, безжалостно отодрав от воспаленной раны едва затвердевшую шершавую коросту и обнажив старый гнойник. И полилось...

Теперь стало еще хуже, чем два месяца назад. Тогда рана была свежей, кровь хлестала из нее струей, и существовала отчаянная надежда, что скоро вытечет всё и он, Снейп, однажды утром просто не проснется, потому что не могут люди дышать, лишившись... Даже странно: что же он потерял в прошедший Хэллоуин, который шустрые писаки уже успели вставить в новейшую историю и украсить «подробностями», свидетельствами очевидцев, собственными домыслами?

Лили? Да он, по сути, потерял ее пять лет тому назад, когда слетело с языка слово «грязнокровка». С того злополучного мгновенья девушка с ярко-зелеными глазами уже не принадлежала ему. Но после того, как ее глаза закрылись навсегда, Снейп потерял себя. Себя? Да, себя — вот правильный ответ. Что ему теперь жизнь? Это Рождество... Елка эта... Вот сейчас она стоит, свежая и пахучая, но пройдут новогодние праздники, и все, конец. Сейчас хлопотливые хогвартские эльфы старательно рассаживают крошечных лесных фей на зеленых ветках, и они, ради приличия, покорчат школьникам рожицы несколько дней, но непременно улизнут обратно в лес при первой возможности.

* * *

Рождество без Темного Лорда превратилось в нечто грандиозное. Потом говорили, что счастливые обыватели и веселые студенты едва не разнесли «Зонко» по камешку, превзойдя Пивза на хулиганском поприще. Над Хогсмидом канонада от праздничных фейерверков не смолкала две недели подряд, и оставалось только возносить хвалы Мерлину, что апартаменты Снейпа находятся в подземельях. Он забился туда, точно раненый зверь в нору, и зализывал воспаленную гноящуюся рану.

Когда заглушающие чары ослабевали, шум снаружи долетал и сюда. Снейп хотел бы бежать, зажмурив глаза и заткнув уши, на край света, в какой-нибудь Китай, где совсем другие праздники, но... Разрешение покинуть Хогвартс на время рождественских каникул Дамблдор не подписал. Вот и ответ на вопрос, доверяет ли ему директор.

Кто он такой, Северус Снейп?

Однозначно: преступник. За руку, кроме Дамблдора, никто не здоровается. Ладно: переживем, перетерпим. Сопливуса и раньше не больно жаловали.

Несколько раз вызывали в Министерство. Напоминало кошмарный сон. Они о чем-то спрашивали — он что-то отвечал. Говорил все, что знал, честно и без утайки. Мысль, что тем самым он выкупает свою мнимую свободу, не задерживалась в сознании.

«Какая, к драклам, разница? Азкабан — не Азкабан. Вернется Темный Лорд — не вернется Темный Лорд. Юный победитель, как клятвенно заверил Дамблдор, и без его, Снейпа, заботы, в безопасности».

Что он, Северус Снейп, представляет собой здесь? Стажер. Отрабатывает жилье и кормежку тем, что читает тупые домашние работы и вдыхает носом всю ту дрянь, что эти болваны наварили во время уроков.

Полтора месяца прошли как одна жуткая нескончаемая беспросветная ночь. Заснуть удавалось редко. Первое время как-то помогало зелье Сна-без-сновидений, но недавно мадам Помфри вежливо сообщила, что злоупотреблять им дальше нельзя. А разрешение на доступ в кладовую с редкими ингредиентами не получено до сих пор. Собственно, этот факт — еще одно свидетельство недоверия Дамблдора.

Северусу Снейпу все равно не жить... И, может быть, уже завтра, забывшись под утро тяжелым сном, он больше не проснется? Ведь умирают же от боли? А чем душевные раны легче физических? Если уж на Рождество принято получать подарки, смерть была бы для него самым лучшим.