Les Derniers Ponts (гет)

И снова открытые нараспашку двери, снова эти остолбенелые горгульи, снова профессор Макгонагал быстрым шагом следует за ним по ярко-красному от садящегося солнца коридору с исписанным черновиком мероприятия. Ему ничего не нужно, ведь он спокоен, он просто хочет увидеть всех тех, с кем ему нужно было объясниться. И это даже немного пугало его — странно, но он скучал, чего до этого не понимал. Из глубины его души поднимались сильнейшие чувства, но он всегда подавлял их — так его воспитали, так было нужно. Он уже убедился, что он умнее и сильнее всех, если умеет скрывать истинные чувства под маской рассеянности или равнодушия. Нет, один раз он позволил себе открыться, но теперь он всё выдержит, он же Драко Малфой.

— Драко, это нужно...

— Да, профессор, я все уже видел. И всё равно считаю, что наш вариант лучше.

— Может, расскажешь, что это будет?

— Увидите, если приедет тот, кто мне сегодня нужен.

* * *

И снова вокзал Кингс-Кросс, снова громкие крики и восклицания его имени — его всегда любили, всегда почитали. Это утомляло и пугало, но он держался ради себя и близких, ведь на самом деле, в глубине души, он так и остался тем одиннадцатилетним мальчиком, которого вызволил из заточения полувеликан, ставший его первым другом. Он был сильным, он знал, что нужно ему от жизни. Но сейчас не это было важно, важно то, что он стоял в гомонящей толпе вот уже больше часа, а поток приветствий и восклицаний все не убавлялся. Он не знал и половины народу, приветствовавшего его, но каждый из них был не младше восемнадцати. Ему уже было двадцать три, и теперь многое казалось ему таким беззаботным и счастливым — ведь все же закончилось, все хорошо! И вроде бы не было поводов для грусти.

... Худой черноволосый парень стоял чуть поодаль от всей суеты вокзальной платформы и протирал круглые очки краешком мантии, что становилось его дурной привычкой. До отъезда оставалось около получаса, но он не спешил. Волшебники уже перестали обращать на него внимание, они стояли группками по пять-шесть человек, готовясь зайти в вагоны, — в этом году, тридцать первого августа, все выпускники школы чародейства и волшебства Хогвартс решили посетить свой второй дом на Хогвартс-Экспрессе, который был любезно предоставлен новым деканатом школы. Уже шесть лет выполнявшая обязанности директора профессор Макгонагал должна была встречать магов на платформе вместе с Хагридом, а обновленный преподавательский состав должен был встретить их непосредственно в самом Хогвартсе, на торжественном балу.

От мыслей его отвлек знакомый голос, не крикнувший его имя в толпе, а сказавший почти на ухо:

— Гарри!..

Парень улыбнулся, а после повернулся, — там стояла Гермиона Грейнджер, которую он не видел почти месяц. Она буквально подлетела к нему, как обычно делала это, когда видела своего лучшего друга. Когда она обняла парня, стало немного душно, но и очень радостно — девушка всегда могла поднять его настроение. Но ведь это же она, Гермиона Грейнджер, и он, Гарри Поттер, лучшим друзьям же можно все, верно?

Тут из-за колонны показались беседующие Оливер Вуд и Рональд Уизли — оба румяные, подтянутые, но только у Вуда была недавно отращенная короткая бородка и легкие морщины возле глаз — двадцать девять лет, а выглядит на все тридцать пять. Он был загорелым, на плечи была накинута темно-пурпурная мантия, а походка чуть косолапила из-за постоянных встреч с метлой, где он был сверху. Рон же выглядел чуть уставшим, но не менее лучезарным, как всегда в последние месяцы после длительных игр — исполнилась его мечта, он стал загонщиком в новой команде Оливера — "Черные Черти", которая быстро набирала обороты. Загонщиком потому, что, оказывается, предрасположен он именно к этому, как недавно выяснил Оливер.

— Гарри, друг! — заорал Уизли и тоже, подбежав к освободившемуся от объятий Гермионы Гарри, крепко обнял. Друзья рассмеялись, будто двенадцатилетние школьники, увидевшиеся после каникул. — Гермиона!

Они с улыбкой обнялись, крепко и дружелюбно, но не так горячо — еще не прошло столько времени, чтобы все раны залечились, и Гарри это понимал.

Ребята разошлись около двух лет назад — их роман продолжался более четырех лет, за то время они уже успели купить домик рядом с домом родителей Рона, попутешествовать и распланировать будущую свадьбу вместе с главой модного дома "Chang" и главредом журнала "Magic Interest". Чжоу и Джинни решили начать свой собственный бизнес, вначале объединившись против Гарри, и, будто поддакивая Скитер, пытались полить его грязью — дело в том, что Джинни бросила Гарри, когда он окончательно перестал интересоваться ею. Она просто не понимала, как не смогла разглядеть такой черствый характер под этой маской героя. На самом деле, Гарри просто охладел к младшей Уизли и, даже не удосужившись поговорить с ней, уехал с Невиллом и Луной, которые только-только поженились, на Кубу, где провел целый месяц. Вернувшись, парень обнаружил сантиметровый слой пыли в доме на площади Гриммо, записку "Ушла, раз не нужна." и новый женский журнал с огромным заголовком: "Пусть же нимфетки визжат от счастья — великий Гарри Поттер теперь свободен, все к нему на Кубу!". Двадцатилетний парень только усмехнулся и кинул журнал на тумбочку, на которой позднее нашла его Гермиона. Она вместе со всеми Уизли пришла в тот вечер отпраздновать возвращение Гарри. Тогда все думали, что Гарри и Джинни еще вместе, но узнав о длительном кризисе в отношениях, начали бранить обоих, Гарри — за безразличие, Джинни — за мстительность. В тот вечер, опасаясь, что у единственной там присутствующей пары будет тоже самое, Рон и Гермиона записались на курсы "влюбленных пар", хотя Рон был против и уверял, что это Гарри или Джинни надо к психиатру, но никак не ему.

Свадьба намечалась на июнь, два годна назад, ровно за месяц до дня рождения Гарри. Но тогда, за две недели до события все пришлось отменять: в Англии начались беспорядки, вызванные выжившими Пожирателями Смерти — половина сбежала из Азкабана, половина просто "вылезла" из своих тайных убежищ. И новый Орден Феникса решил дать ответный удар.

Это продолжалось вплоть до начала учебного года. Тогда мятежи были подавлены, а министр Кингсли Бруствер вручил по новому Ордену им. Альбуса Дамблдора за заслуги перед Магическим Миром каждому, кто помогал в уничтожении последних группировок Пожирателей. Тогда и у Рона, и у Гермионы было время подумать над их отношениями, проверить чувства. И они решили, что у них разная дорога, и нечего упиваться юношескими иллюзиями, дальше идти вместе они не смогут. Они просто свели на нет любое общение, даже официальное. Гарри оставалось только общаться с обоими, но Рон вскоре уехал к пригласившему его Оливеру Вуду, набиравшему новую квиддичную команду — мечта младшего Уизли осуществилась, и он стал профессиональным игроком в квиддич. Гермиона же работала в Мунго вместе с Луной, изучая колдомагию. Они с Гарри виделись очень часто в доме Уизли, который теперь стал новым местом встреч всех друзей, как-либо повлиявших на Трехлетнюю Войну.

Рональд иногда заезжал к родителям домой, вел переписку с братьями и Гарри, но с Герминой они возобновили общение только этим летом.

... Теперь, когда все их друзья и знакомые заходили в старый-знакомый Хогвартс-Экспресс, на душе у всех было тепло и немного грустно. Хотелось снова собрать свой чемодан, прихватить метлу и залихватски засмеяться, пытаясь увернуться от очередной порции чернильных шаров от Пивза, который всегда будет пытаться не дать тебе попасть на очередные Зелья.

— Гермиона, идешь? — спросил Гарри у подруги, заходя в купе: там были Невилл с Полумной, Чарли, Эрни Макмиллан и Джордж, который, прищурившись, с грустью смотрел на высокие потолки вокзала.

— Конечно, — вслед за парнем вошла и Гермиона, захлопнув за собой дверь. Сразу же начался оживленный диалог, к которому после присоединились Анджелина Джонсон, Дин Томас, близняшки Патил и принесший гору разных газет Захария Смит — все сразу начали обсуждать новости, написанные в газетах — делать всё равно было нечего, а сладостное предчувствие чего-то грандиозного подавлять не хотелось.

* * *

На заваленной камнями огромной площади нераспаханной земли виднелась табличка: «Осторожно, опасная зона!», там же можно было увидеть еле заметную искру, парившую над горой каменных обломков. Она обозначала место, на котором находилась сильнейшая магическая школа в мире — школа Чародейства и Волшебства Хогвартс.

На данный момент в школе присутствовали только учителя, но из «ветеранов» остались профессор Спраут, аккуратно расставлявшая свечки в Большом зале, профессор Трелони, которая пыталась закрасить первые седые пряди волос хной, сидя перед магическим шаром и используя его как зеркало, Хагрид, отвязывавший лодки у озера и профессор Макгонагал, являвшаяся директором школы.

Сейчас она отчитывала Пивза за то, что на Первую Встречу Выпускников тот примчался в набедренной повязке и с кучей веток, заботливо сорванных им из теплиц и теперь кружившего над главным входом.

— Пизв, пошел вон! — уже спокойнее сказала профессор, направляя палочку в сторону полтергейста. Тот, что-то недовольно бурча под нос, улетел прочь, раскидывая за собой странные ветки, сыпавшиеся ядовито-красной пылью, падая на пол.

Вдруг из-за угла послышались размеренные шаги. Профессор оглянулась и увидела ни кого иного, как Драко Малфоя, медленно идущего по направлению к ней и сосредоточенно читавшего что-то, написанное на листе белого пергамента. Он одними губами проговаривал написанное так же, как делал это, будучи студентом Хогвартса, зазубривая на уроках темы, которые могли понадобиться ему на следующем экзамене. К сожалению, он почти мгновенно забывал все, что учил, выходя из класса.

Вообще, Драко сильно изменился. Он возмужал, мягкие белобрысые волосы уступили место жестким, соломенного цвета. Плечи его расширились после долгих отработок в детских магловских колониях, куда парня высылало Министерство после взятия Малфой Мэнора со всеми его обитателями чтобы парень не сошел ч ума в Азкабане. Как ни странно, Драко был горд тем, что у него все настолько переменилось. А началось все с того, что когда ему выжигали Метку, он понял, что заигрался.

— Вы же ведущий, мистер Малфой, вы должны знать все это наизусть, — улыбнулась Минерва, глядя на парня. Тот поднял на нее рассеянный взгляд и ответил:

— Я все помню. Не бойтесь, вы не зря на меня полагаетесь, я ведь тоже с недавнего времени профессор,— и он улыбнулся не так давно приобретенной у детей, которых он за три года успел почти полюбить, спокойной улыбкой. В его тоне почти не осталось надменности, и тем более трусости. Да, он, как и с самого детства, скрывал свои подлинные эмоции, но сейчас, с тем человеком, которого он уважал, который первый из всего деканата Хогвартса поверил ему, он чувствовал нахлынувшее спокойствие.

— Надеюсь, тобой не движет холодный расчет, Драко? — посерьезнев, сказала Макгонагал, скорее для приличия, нежели, действительно не доверяя Драко.

С Трехлетней Войны все действительно изменилось. Запутавшись в себе, Малфои укрылись в Малфой Мэноре, скрываясь от гонений. Множество людей хотели видеть их, а в особенности Драко, который считался причастным к смерти Дамблдора и к налёту Пожирателей Смерти на Хогвартс год назад. Драко было плохо, он не знал, как сложится жизнь дальше. Пока в газетах писали о великом Гарри Поттере, о выдающихся борцах со злом и новых реформах, парень потихоньку начинал понимать, что на самом деле он не знал, зачем вообще стал Пожирателем Смерти. У отца было не спросить — он занимался восстановлением своей репутации и вообще мог избить ненароком, а мать находилась в постоянной истерике, чем частенько раздражала двух других обитателей одинокого замка. У парня было много времени на размышление о своей жизни, над жизнями других, а, в особенности, Дамблора и Волан-де-Морта. Эти люди казались ему самыми сильными, самыми надежными для тех, кто им предан. Но оба были мертвы, что было показательно.

Именно с этой мысли начались сильнейшие перемены в младшем Малфое, что и привело к его нынешней жизни...

Не было больше того самоуверенного щуплого парня, который хотел быть выше других, и которому просто не хватало равных себе. Который просто боялся тех, кто вел себя искреннее других, вымещая на тех свою злость, чему его научил отец. Но сейчас главное, что он действительно стал независим. Нет, не искренним, чего он глубоко в душе хотел, а независимым, чего он, на самом деле, не зная, добивался. На данный момент отец в одиночестве сгнивал в фамильном замке, выгнав всю прислугу, а мать находилась в Мунго, куда ее с искренним сожалением пристроил Драко. Но, все же, он чувствовал, что теперь он свободен, даже несмотря на косые взгляды окружавших его на улице волшебников, хотя все знали, что он не может причинить вреда.

Имея кое-какие сбережения, припрятанные в выпиленном в стене под кроватью тайнике, Малфой перебрался в Хогсмид, чем поразил живших и работающих там магов. Просто они не понимали, что мысли и стремления парня уже давно пошли по другому пути.

Парень давно поддерживал переписку с Гарри Поттером, который первый решил наладить контакт с давним недругом. Была и переписка с журналом «Придира», главным редактором которого стал Невилл, который вёл в журнал новую рубрику «Зелья с вами», заинтересовав этим самым профессора Слизнорта. С Чжоу Чанг, которая согласилась оформить Хогвартс к Встрече, и еще с несколькими людьми, которые вдохновляли и могли понять его.

Пересмотрев свое отношение к жизни за месяцы заточения, Драко понял, что теперь ему нужно было просто плыть по течению, ведь от жестких действий против новых режимов не изменить никого, а загнать себя в тупик — раз плюнуть! Также он был рад тому, что теперь жизнь налаживалась, что больше не нужно было думать, как скрыть очередной план от компании Поттера или как услужить Темному Лорду. Нет, он просто понял, что теперь он вернется в то место, которое изменило его навсегда — он будет в Хогвартсе.

— Нет, Минерва. Прошу прощения за столь развязный тон. Я просто хочу сегодня увидеть всех тех, кто больше всех повлиял на мою судьбу и сказать им спасибо. Это ли не приличная цель для того, кто по жизни должен учиться видеть правду и то, что на самом деле приемлемо не только для него, но и для других?— устало улыбнулся Малфой.

Профессор Макгонагал уже давно поняла, что этот парень много в жизни потеряет, но и много найдет. Сейчас, похоже, у него шла белая полоса, что, безусловно, радовало. Загнав себя в тупик тяжелым характером и ненужными убеждениями, теперь он просто жил, забыв прежние принципы, ведь теперь у него было то, чего действительно иногда может быть достаточно для счастья — для него теперь не имело значение чужое мнение.

Все это было прекрасно видно профессору, перевидавшему тысячи учеников за все годы преподавания в Хогвартсе. Этот, по ее мнению, был одним из самых видных, кто получил сильнейший жизненный урок.

В эту секунду на ярко-красном от зарева заката небе полыхнул сноб зеленых искр.

— Что ж, такие размышления не могут не радовать, — констатировала профессор. — Но вот Хагрид уже зовет меня на платформу встречать наших гостей. Теперь все зависит от вас.

— Не беспокойтесь, у меня уже все готово. Я пойду к другим учителям, они как раз должны были обустроиться в своих новых кабинетах, позову их к началу вечера, — слишком бодро произнес Драко и, повернувшись на каблуках,быстрым шагом направился в сторону северного крыла замка. Профессор с грустью и уверенностью смотрела ему в след — он был еще не совсем готов, хотя в душе у него все было хорошо.

* * *

Хогвартс-Экспресс шумно замедлял свой ход, а бывшие школьники уже вставали со своих мест и оглядывали маленькую платформу в большие окна, на которой за столько лет ничего не изменилось. На всех напала ностальгия.

Паровоз окончательно остановился, все двери магическим образом одновременно открылись. Из них буквально повалили на платформу десятки магов: блондинов, брюнетов, высоких, низких, смуглых, бледных, богатых, бедных, но их всех объединяло одно — жажда увидеть то место, что стало их вторым домом.

Сегодня их всех объединила некая сила. И силой этой была любовь к Хогвартсу.

— Гарри! Ребята! — возопил полувеликан Хагрид, стоявший в самой середине толпящихся людей, возвышаясь надо ними не меньше, чем на метр. Он, как всегда, был в своем меховом полушубке и коричневой куртке, даже несмотря на жаркий вечер, который потихоньку уступал место ночи.

— Хагрид! Боже, ты не изменился за эти три месяца, — крикнул Гарри, смотря на старого друга будто детскими глазами. Все выпустившиеся гриффиндорцы, бывшие сегодня на Вечере, пробивались к великану и приветственно пожимали ему руку.

Подойдя к Хагриду, Гарри получил свою порцию «ломающих кости» объятий, а после увидел профессора Макгонагал — за год, что он не видел ее, она еще больше поседела, на лбу прибавилось пару морщин, но, в целом, она как всегда была подтянута и аккуратна.

— Гарри! Гермиона! Рональд! — рядом с ней оказались все трое друзей, и профессор чуть не расплакалась, обнимая каждого по отдельности. — Добро пожаловать, снова!

Гарри приветственно улыбнулся и мимолетно взглянул на Гермиону — у нее на глазах тоже стояли слезы, но она улыбалась.

* * *

— Как всегда, по этой старой, но не понятной мне от этого традиции, мы едем в школу в каретах. Жаль, большая половина нас видит фестралов, их морды действительно вгоняют в тоску, — говорил Рон. Он, Гарри, Гермиона и профессор Макгонагал, с которой они долго разговаривали на перроне, успели сесть в последнюю карету, а те, кто хотел вновь почувствовать себя первокурсниками, «уплыли» к школе с Хагридом.

— Рональд, это же логическая ошибка: половина чего-либо всегда равна другой половине, а большей или меньшей может быть только какая-либо часть, — с недовольством вставила Гермиона, смотрящая в окошко кареты на появляющийся с левой стороны замок. Это же Гермиона, она не меняется.

— Какая, прости, разница? Ты даже сейчас собираешься меня учить? — начинал злиться парень, в упор смотря на девушку.

— Именно поэтому у вас ничего не вышло, так что смысла спорить нет даже сейчас, вы не изменитесь, — неожиданно вставил Гарри, удивившись самому себе. Все одновременно посмотрели на него, а Гермиона, немного наклонившись, легонько сжала его руку в знак признательности — спорить не хотелось в такой момент даже правильной Гермионе, но, все же, этим она удивила и самого Гарри. Рон, насупившись, замолк, и, больше не заводя разговоров, они доехали до замка.

* * *

Родная школа приветствовала волшебников с распахнутыми дверями. Над головами заходящих нарезал круги Пивз, привидения приветливо махали и провожали некоторые запомнившиеся лица, картины шумно переговаривались, обсуждая всех, кого видели.

Рон вошел в Большой Зал первым, и сразу у него перехватило дыхание от восторга и ностальгии: буквально за секунду, на глазах сотен бывших учеников, старый замок стал украшен настолько изысканно, будто принимал Турнир Трех Волшебников, хотя, когда они подъехали в каретах, он был таким, каким был всегда. Все это создавалось для правильной атмосферы. Но сейчас, как только нога пробившегося вперед Рона вступила в зал, все переменилось: на множестве маленьких столиков, которые заменили собой факультетские, были белые скатерти, всюду висели гирлянды, на полу были выложены мозаики гербов факультетов. Окна были в золоченых рамах, над столом преподавателей висели четыре огромнейших цветных флага факультета, а под потолком парили тысячи разноцветных свечей. Сам заколдованный потолок был окрашен ярко-красным, смешанным с другими цветами радуги цветом, который делал атмосферу ещё торжественней.

Рассевшись за круглые столики, вмещавшие от четырех до десяти человек, все начали шумно переговариваться, делясь впечатлениями от увиденного.

— Боже, я так скучала...

— Нет, вы только посмотрите — мозаика на полу!..

— Скорее бы сам бал!..

— Хм, ни одного мозгошмыга, неужели, все так соскучились...

За один столик, стоявший ближе всех к огромному преподавательскому столу, сели Гарри, Гермиона, Рон, Невилл, Полумна, Джордж, Эрни и близняшки Патил. Одно место осталось незанятым, оно разделяло Гарри и Гермиону, так как они не видели бы сцену. И, при том, это место было оставлено для министра, который должен был прибыть немного позже.

Все начали болтать, перекидываясь фразочками. Каждый умудрялся разговаривать сразу с тремя людьми, а Рон и Эрни вообще затеяли перекидываться невербальными заклинаниями пинков под столом, но через некоторое время это надоело им обоим, а в это время Полумна и Невилл начали рассказывать о достижениях своего журнала.

Гарри был действительно счастлив видеть своих повзрослевших и переживших все на свете друзей, хоть они все и виделись в новой Норе неделю назад. Он уже несколько дней был в предвкушении события, а когда о нем напечатали в Ежедневном Пророке, все, кто был с ним знаком, буквально завалили его письмами с вопросом о том, придет ли он. После этого желания ехать в школу не было, но нужно было перебороть себя ради друзей. Да, здесь погибли его друзья и много хороших людей. Их нужно было почтить.

Первое письмо с таким вопросом ему прислал Драко Малфой, на что парень просто не мог ответить отказом — у них появилась хорошая задумка, подарок "со смыслом" для всех выпускников Хогавартса. И сейчас Гарри сидел в Большом Зале, наблюдал за Падмой, которая заплетала косу Парвати, за смеющейся Луной, за Эрни, развеселившим, наконец, унылого ото всех воспоминаний Джорджа и думал, что подарок этот может понравиться только тем, кто знает о Войне все.

— Гарри, — тихонько позвала Гермиона.

Парень наклонился к подруге.

— Драко же хотел прийти...

— Да, он должен быть с минуты на минуту, но я точно не знаю, где он и когда появится, — сказал Гарри и улыбнулся.

Гермиона тепло улыбнулась в ответ и долго смотрела на парня, но он быстро отвернулся к Рону, рассказывавшему ему очередной анекдот о феях. От такого взгляда почему то пошли мурашки, и ему немного захотелось, чтобы она так посмотрела на Рона. Но это желание тут же пропало — ему даже нравилось то, что она так пристально о нем заботилась. Он опять посмотрел на девушку, но она уже смеялась над тем, как Невилл, в свою очередь, описывал возможную реакцию взаимодействия философского камня с огневиски в желудке Фенрира Сивого.

Через десять минут в Зале на секунду погас весь свет и тут же зажегся опять. Такая сильная магия заставила всех замолчать и посмотреть на вход в Большой Зал. Но тут Захария Смит крикнул:

— Стол деканата!

Все повернули головы в противоположную сторону. У спинок кресел стояли фигуры в цветных плащах с накинутыми на голову капюшонами. Одна из них жутко напоминала размерами Хагрида. Перед стойкой с расправившим крылья фениксом не было профессора Макгонагал, что настораживало. Некоторые приподнялись со своих мест, кто-то достал палочку.

С правой стороны показалась знакомая фигура профессора, она была в темно-изумрудной мантии. Поднявшись к стойке, она обвела зал пристальным взглядом и улыбнулась.

— Ну что ж, я рада приветствовать вас всех на Первом Ежегодном съезде Выпускников нашей школы. В самом начале я прошу почтить минутой молчания всех тех, кто отдал свою жизнь за это великое место.

Гарри и весь его стол рывком поднялись с мест. За ними последовали все без исключения бывшие студенты.

— Что ж, спасибо всем, — через некоторое время все сели на свои места, и профессор продолжила. — А теперь, я не буду настаивать на продолжительной речи — каждый, кто захочет, все скажет после, а хочу сделать то, что так ожидаемо всеми вами и вообще всей магической Британией — представляю вам новый деканат школы Хогвартс.

Все зааплодировали в предвкушении. Интерес был подогрет, интрига началась.

В этом году представление было немного странным.

— Профессором Травологии и деканом Пуффендуя остается профессор Спраут.

Пожилая женщина скинула капюшон и поприветствовала всех, кивая седой кудрявой головой.

— Преподавателем Магловедения становится профессор Стравинз.

Следующей бордовый капюшон откинула черноволосая волшебница лет сорока и улыбнулась...

Было представлено не меньше десяти новых профессоров, остались только Защита, Зельеварение и Трансфигурация.

— Зельеварение в этом году будет преподавать... Это, конечно, немного пугает, но я была рада, когда узнала, что теперь ушедшему на должность заместителя министра по контролю Знаменитых Волшебников, профессору Слизнорту, будет найдена замена в лице одного из лучших молодых людей, что я знаю. Профессор Лонгботтом!

Зал молчал, когда неожиданно появившийся на левом углу стола Невилл откинул темно-синий капюшон и неуверенно оглядел всех, но после зал взорвался аплодисментами, не умолкавшими почти полминуты. Гарри и все, кто сидел с ним за одним столом, недоуменно оглянулись — действительно, место Невилла было пусто, а Луна на это лишь загадочно махнула руками, мол, не беспокойтесь, все так и должно быть.

— Что ж, это радует. Профессором Защиты в этом году становится Астерия Гринграсс.

Гарри улыбнулся, приветствуя свою давнюю знакомую, которую он сам посоветовал Макгонагал на эту должность. Ее исполнительность никогда не давала осечек, они с Гарри работали в Аврорате вместе. Теперь, после Конфундуса на одной из вылазок, Астерия решила отказаться от должности аврора. Эта свежая блондинка чем-то по внешности напоминала Луну, но у нее были карие небольшие глаза, и она любила улыбаться, хоть и была скованной и тихой. Она жаловалась Гарри на то, что она еще не встретила того, кого любит, хотя у нее было огромное колличество поклонников, и он понимал ее. Теперь жизнь лучшей зельеварки в Аврорате должна была перемениться.

Зал аплодировал девушке, смотревшей от неудобства в пол. Когда наступила тишина, директор снова заговорила.

— Господа, это была моя последняя речь на должности директора, я возвращаюсь к преподаванию Трансфигурации и буду деканом Гриффиндора, всем огромное спасибо за эти годы. А сейчас начнется бал, который проведет один из наших выпускников, — профессор отошла от стойки и подошла к креслу по правую руку от места директора. В зале поднялся гомон.

— Но профессор... — закричал Рон, вскакивая с места.

— Сейчас придет ведущий, и наверняка все объяснит, — растерянно сказала Гермиона. Все только пожимали плечами и хмурились, не улавливая сути.

И действительно, дверь слева от учительского стола открылась, откуда вышла фигура, на ней была ослепительно-белая мантия, из-под нее выглядывали черные туфли. Все взгляды были прикованы к быстро продвигавшейся фигуре. Она подошла к стойке с фениксом и остановилась перед сотнями выпускников.

Профессор Макгонагал заговорила:

— Позвольте представить вам нового директора школы Хогвартс и по совместительству ведущего вечера, профессора Драко Малфоя!

Фигура скинула капюшон, в зале повисла тишина.