Разбитый июнь (джен)

Последний урок всегда длиннее остальных, это общеизвестный факт.

Сквозь неплотно прикрытые шторы проникал луч солнца, в нем легко кружили пылинки. Зелья из котлов уже вылили, но в воздухе все еще висел густой травяной запах. Голос преподавателя занудно диктовал домашнее задание; мерно скрипели перья, негромко переговаривались студенты.

Счастливый шестой курс — между СОВ и ЖАБА, подступающие экзамены казались детской забавой. Каникулы все ближе, желания учиться все меньше. Клонило в сон, веки наливались свинцовой тяжестью, держать глаза открытыми становилось тяжело, да и бороться со своим желанием не хотелось. В конце концов, можно поставить перед собой сумку, спрятаться за ней и немного подремать — хуже никому от этого не будет: звонок через пару минут, урок уже, по сути, закончен, а задания всегда можно у кого-нибудь переписать…

Проснувшись, ты некоторое время не открывал глаза, прислушиваясь и надеясь — может, на этот раз повезло, и ты проснулся там, где хотелось? В мире из сна?

Сны настойчиво повторялись. Даже, скорее, не повторялись, а развивались по собственному сценарию: сейчас там тоже закончилась весна и наступило лето, количество домашних заданий растет день ото дня, а Панси укоротила школьную мантию еще на пару сантиметров…

Если бы эти сны начались год назад, ты бы, пожалуй, разозлился. Все же учиться днем, засыпать, и учиться еще и во сне — это перебор. Теперь же ты хватался за них, как утопающий за соломинку, и ждал чуда.

В снах, на первый взгляд, не происходило ничего особенного и выдающегося — тот же Хогвартс, студенты, предметы, преподаватели, что и наяву. Только одно отличие: там Лорд не облагодетельствовал тебя заданием.

Там самыми большими проблемами остались успехи грязнокровки и собственные низкие оценки от Макгонагалл; там волнуют результаты квиддичных матчей и баллы по ЗОТИ.

Сны могли оказаться чем угодно — действием проклятия, побочным эффектом зелья от головной боли, просто снами, в конце концов… Но ты думал, что это какой-то параллельный мир, в который попадаешь раз за разом. И мечтал остаться там.

Тот мир похож на реальный до боли: веснушки Панси и пятна от чернил на твоих пальцах совпадали один в один. Всего и отличий: там ты не должен становиться убийцей.

Неизвестно, кому там поручили убить директора, может, в той реальности у Лорда вообще нет подобных планов — тебе нет никакого дела. Важно одно — там это не твоя проблема, и решать ее не тебе.

Все началось одним холодным зимним вечером.

Привычный маршрут, привычные действия: седьмой этаж, портрет Варнавы вздрюченного, три раза пройти, сосредоточившись на том, что тебе нужно, и в стене появится дверь.

Проделав положенные манипуляции, ты настороженно осмотрелся по сторонам и зашел вовнутрь. За проведенное в Выручай-комнате время ты научился ориентироваться в нагромождении хлама, скопившегося за столетия. Прямо до статуи, налево до коробок, в которых всегда что-то шелестит, и вперед по прямой до вешалки с женским тряпьем, побитым молью. Шкаф как раз за ней.

Почти дойдя до нужного места, ты вдруг ощутил легкую тревогу, словно кто-то пристально смотрел на тебя из-за старых вещей. Краем глаза ты подметил нечто непривычное. Что-то, появившееся здесь недавно. И медленно повернулся.

Какой-то новый предмет — определенно новый — стоял там, где еще вчера высилась стопка книг. Эта странная вещь, чем бы она ни была, притягивала к себе, манила, и ты, не удержавшись, сделал шаг в сторону от привычного маршрута — не к шкафу, а к чему-то, закрытому старой тряпкой, под которой определенно пряталось что-то чудесное.

В этой комнате вообще не содержалось ничего, что можно было бы назвать обычным, но даже на фоне остальных вещей эта ощущалась особенной. Ты рывком стянул ветошь и увидел… Зеркало. Всего лишь зеркало, по потертой раме которого змеились буквы. "Еиналеж".

Ты был разочарован. Старое, мутное от времени и покрытое пылью зеркало отражало полумрак комнаты и тебя самого — уставшего, худого подростка с искусанными губами и покрасневшими от недосыпа глазами. Ты уже собирался вновь двинуться к шкафу, как вдруг по зеркалу пробежала рябь, и отражение начало меняться, размылось, сквозь него проступило что-то новое.

— Что, драккл подери, здесь… — прошептал ты в изумлении.

В отражении по-прежнему ты сам, но с довольной ухмылкой — у тебя весь этот год не находилось повода для такой — закрывал учебник по Зельям за шестой курс. И это точно твой учебник — ты поставил на нем кляксу на первом занятии, она вышла забавной формы, и ты не стал ее убирать.

Изображение сменилось. Теперь ты в квиддичной форме победным жестом вскидывал руку с зажатым в ней снитчем. «Гриффиндор-Слизерин», — гласило табло на заднем плане.

Изображение изменилось вновь. На этот раз ты сбегал по ступенькам вниз, к слизеринским спальням, и хмурился. Такое выражение на твоем лице появляется, когда грязнокровке удается обойти тебя, это ты хорошо знал. Но почти не помнил: для подобных эмоций в этом году у тебя тоже не было повода. Вернее, тебе было наплевать.

Там, в отражении, ты выглядел слишком беспечным. Обычным. Каким был бы и с этой стороны зеркала, если бы…

Ты вздрогнул, испуганно накинул старую тряпку на зеркало, отгораживаясь от отражения и собственных мыслей, и заторопился к Исчезательному шкафу… Но даже возясь с ним, не переставал думать о том, что видел.

Первый сон пришел в ту же ночь. В нем был старый Хогвартс, вздыхающий портретами и шелестящий забытым пергаментом с домашним заданием, скрипящий самопроизвольно поворачивающимися лестницами и хмурящийся снежными тучами на потолке Большого Зала. В нем был привычный холод, пронизывающий подземелья. В нем был даже ты, бредущий по темному коридору в один из дней рождественских каникул… Но здесь тебе просто не спалось.

С тех пор ты жил в двух мирах: зазеркальном и реальном.

В Зеркале мир открывался тебе отдельными картинками, а в снах двигался и дышал. И манил своей обычностью. Ты так и не смог понять, это галлюцинации от накопившейся усталости или все же какой-то реально существующий мир, в который можно попасть.

Там, в том мире, ты учился, ходил на свидания, играл в квиддич. И Слизерин выиграл матч с Когтевраном со счетом 270:220. Казалось бы, какое тебе дело до матча, который состоялся не в этом мире? А вот поди ж ты, даже счет запомнился…

Про себя ты называл тот мир Зазеркальем и теперь каждое утро просыпался с неохотой.

Реальный мир стал казаться тусклым, словно покрылся пылью. Или выцвел, как долго валявшаяся на солнце пестрая тряпка. Или это просто в глазах мутило от недосыпа.

Но ты надеялся, что просто стал ближе к тому миру и дальше от этого. Правда, своими надеждами тебе не с кем было поделиться. Как и страхами.

Если бы не задание Лорда — ты бы никогда не узнал, что счастье может быть таким… обыденным. Но, может быть, именно из-за своей обыденности оно казалось таким близким: протяни руку — и достанешь.

Поэтому ты мучительно пытался понять — как попасть туда, на ту сторону Зеркала, в сны? Ты был уверен: где-то есть проход, нужно всего лишь его найти. Вот только неизвестно, где искать.

Ты знал много заклинаний, но они не подходили для перемещения между мирами, и ни в одной из множества прочитанных книг ничего не говорилось даже о возможности подобного. Но не исключено, что ты просто читал не те книги. Есть ведь еще Запретная секция, да и за пределами Хогвартса существуют библиотеки…

Но, к сожалению, нельзя все время спать и торчать у Зеркала. Тем более, что рядом с ним грозным напоминанием по-прежнему высился Шкаф. И ты возвращался к нему. Нет, метался между ними: Шкаф — Зеркало, Зеркало — Шкаф…

И если Зеркало неизменно завораживало очередной картинкой, то Шкаф так же неизменно не желал чиниться. А ночью вытягивали душу сны, в которых его и не надо чинить…

Смертельно вымотанный, ты иногда позволял себе слабость в заброшенном туалете — Плакса Миртл вряд ли могла тебя кому-нибудь выдать, ведь она даже не знала твоего имени. Что ты оплакивал больше — невозможность попасть в сны или выполнить задание, ты бы и сам не смог ответить. Да тебе и не пришлось, потому что никто не спросил.

Просто однажды сюда ворвался Поттер. Не разговаривать.

К сожалению, тебе удалось выжить. А, значит, надо было продолжать биться в закрытые двери. И ты исправно колотился, рассаживая в кровь кулаки. Потому что выяснил: там, за гранью, снов нет. И реальности нет тоже. Там только пустота и тишина.

Но стоило вернуться обратно — Зазеркалье вернулось тоже, уже привычно заняв своими немудрящими буднями — с уроками, зубрежкой и написанием очередных Очень Важных эссе. Без иронии — в Зазеркалье они действительно были для тебя важны.

Это здесь ты часто пропускал занятия, а сегодня и вовсе решил на них не идти и сразу направился на седьмой этаж, стараясь не попасться на глаза преподавателям или однокурсникам. Ты привычно сторонился всех — ни к чему лишние вопросы и внимание.

Тебе почему-то казалось, что время на исходе — то ли странный беззаботный мир все же отдалялся от тебя в пространстве-времени, то ли сам ты шел не в нужную сторону. Но остановиться уже не получалось.

Когда после очередного заклинания шкаф как-то странно, клекочуще, щелкнул, ты, не сдержавшись, издал восторженный крик, но тут же, устыдившись, замолк. Вход в страну твоей мечты не мог находиться в шкафу, это было бы слишком.

Ты починил Исчезательный шкаф. И не почувствовал по этому поводу ничего, кроме усталости и странного, неприятно тянущего ощущения внизу живота.

Ты сделал то, что был должен, и не сомневался — у тебя не было права сомневаться. Ты открыл путь через Исчезательный шкаф Пожирателям.

Задержавшись на минуту, ты торопливо накрыл зеркало тряпкой, скрыв ото всех свое странное Зазеркалье, свой мир, свое маленькое чудо — и поспешил к выходу из пыльной душной комнаты. Воздух в ней показался тебе неприятно спертым, а наседающие со всех сторон вещи — угрожающими.

Директора ты нашел первым — и тот был один, совершенно один, и у него даже удалось на удивление легко выбить палочку. Ты дышал тяжело и часто, ты был истерзан сомнениями и противоречиями, но старый директор выглядел еще менее грозно, чем ты. И у тебя не хватило духу произнести два нужных слова. Зато зачем-то из тебя полезли ненужные:

— Вы не знаете, на что я способен! Вы не знаете, что я сделал!

Ответ ошеломил тебя — Дамблдор знал! И про ожерелье, и про отравленную медовуху, и даже про то, что конечной целью покушений являлся он сам.

— Ты пытался убить меня весь год, — спокойно сказал тебе старик. — Прости, Драко, но это были слабенькие попытки… настолько слабенькие, что я, честно говоря, гадаю, подходил ли ты к вопросу со всем сердцем и душой?

Когда ты посмотрел в глаза Дамлдору, тебе показалось, что старый интриган знает — о твоих снах, твоем мире, твоем чуде. И ты продолжил слушать, вместо того, чтобы заставить его замолчать — раз и навсегда. В какой-то момент ты подумал, что у Дамблдора есть ключик от мира снов. Стоит лишь согласиться — директор отдаст его. И ты опустил палочку…

Когда Снейп появился и сделал то, что должен был сделать ты, облегчения почему-то не наступило. Наоборот — пришла давящая, пугающая пустота. Ты замер на ее краю, и из этой внезапно разверзшейся бездны тебе послышался тихий звон разбившегося зеркала.

Вы сбежали, оставив Хогвартс за спиной. Темная громада замка позади давила на плечи, всполохи горящей хижины кидали уродливые блики на лица твоих спутников, ветер рвал мантию с плеч, дым выедал слезящиеся глаза. И втягиваясь в вихрь аппарации, ты вдруг отчетливо понял: ничего и никогда уже не будет по-прежнему; тебе не суждено попасть в Зазеркалье и увидеть чудесные сны наяву.

Да, в этом мире полно волшебства. Но чудес, даже самых завалящих, на всех не хватает.