Ну, здравствуй, брат...  (гет)

В ярких лучах заходящего солнца сверкает замок. Хогвартс? Нет, не Хогвартс. Хотя, тоже такая себе громадина, но немного поменьше. На севере Лондона, там, где Темза делает изящный поворот, образуя большой полуостров, а вокруг холма, возвышающегося в его центре, разбиты красивые сады из викторианской эпохи, стоит высокий замок. Видят ли его маглы? Ни черта они не видят.

Хотя, еще как сказать. Видят-то они классическое английское поместье с замком, вполне такого себе современного туристического вида, облагороженное, с фонтанами и озерами, с дорожками, усыпанными ярко-желтым, а кое-где и ослепительно белым кварцевым песком. Аккуратно подстриженная зелень в форме разнообразных геометрических фигур, идеальные английские газоны, все радует глаз и к тому же приносит неплохой доход хозяевам от туристов со всего мира.

Но вот то, что стоит за основным зданием чуть выше, на вершине холма, главную часть комплекса, маглы не видят. Туристы туда попасть никак не могут. Некоторые маги говорят, что все это сплошное нагромождение, но, наверное, они просто нам завидуют. Не всякой магической семье, древнему магическому, колдовскому роду, выпала честь стать Хранителями. На холме стоит замок, хорошо видно, что он многократно перестраивался и достраивался. Архитекторы старались, как могли, сохранить общие черты, и на мой вкус, у них это получилось. В центральной части замка, времен норманнов, находится святая святых — усыпальницы короля Артура, великого мага и чародея Мерлина, могилы рыцарей Круглого Стола. Там же, по слухам, находится и знаменитый меч Екскалибур в камне, и много еще кое-каких артефактов. Авалон. Легенда, скрытая от маглов…

А маглы, ученые и авантюристы всех стран и народов, безуспешно ищут Авалон, все эти важнейшие для современной Англии свидетельства древности нашего народа, его связи с сакральными знаниями древних, кельтских друидов, магов бриттов и римских поселенцев. Все это находится у них практически под самым носом, на расстоянии вытянутой руки. И за их отчаянными поисками уже не одно столетие, а уже пару тысячелетий, с интересом наблюдает один древний колдовской чистокровный род.

Не подумайте, что мы помешались на идее чистокровности. Нет, наша семья не фанатики, иногда и девушки-волшебницы из семей простых и семей «непростых» маглов, да и просто девушки-маглы, без наследственной генетической колдовской силы, становились женами Хранителей. Хватало магии красоты и ума, ну и чувство юмора приветствовалось тоже.

Я, конечно, пишу эти строки уже гораздо позднее всех этих удивительных событий и приключений девяностых годов двадцатого века в жизни магической и не магической Великобритании. И уж совсем мало вероятности, что уважаемые ведомства когда-нибудь дадут свое согласие на снятие грифа секретности и публикацию всего этого. Но я отвлекся.

Итак, наша семья, клан Гордонов, 1991 год. Прежде всего, его глава, наследственный пэр Англии, в ранге графа, член палаты лордов, сэр Александер Гордон старший, 1960 года рождения, мой отец. Настоящий джентльмен. До недавнего времени сотрудник одного уважаемого в стране силового ведомства — МИ-6. После смерти своего отца, моего деда, вынужден был сосредоточиться на работе в палате, но кто сказал, что специалисты разведки и контрразведки бывают бывшими? Кроме того, надо успевать работать в группе мракоборцев специального назначения, подчиненных и подотчетных по специальным вопросам лично Министру Магии, минуя непосредственного начальника своего управления. Высокий, стройный, немного вальяжный, ироничный, настоящий денди с безукоризненным воспитанием и манерами. Молод, обаятелен, охотник, спортсмен, прекрасный семьянин. Заметен в общественной жизни страны. Периодически появляется на телевидение, в интернете, в общем, как сейчас говорят современным языком — медиен. Что еще? Обожает свою длинную черную трость с набалдашником из чистого золота в виде головы рычащего британского льва. Или гриффиндорского? Что внутри трости, вы, конечно, догадались сами.

Мама. Миссис Гордон. Пэресса, графиня. Мария или Мэри, в девичестве Макдональд, родом, как вы правильно догадались, из Шотландии. Ах, эти храбрые и гордые девчонки наших островных «горцев»! Родители учились вместе в Хогвартсе, на факультете Гриффиндор с 1971 по 1978 год, но завоевать сердце яркой, красивой, но довольно строптивой шотландки, отцу удалось только на шестом курсе, как раз ко дню святого Валентина, окончательно растолкав, раскидав или растоптав всех остальных претендентов. Мама иногда вспоминает о своих с папой годах учебы с легким юмором. Стройная, подвижная, длинные прямые темные волосы. Яркие карие глаза, тонкие черты лица. А тридцать один год — это вообще возраст? Любит спорт. Не чает души в своем муже и в своих детях. Мама не только отчаянная домохозяйка — Хранительница Авалона, она активно участвует в общественной жизни Великобритании и Содружества. Какие-то благотворительные фонды, гранты, балы, программы в здравоохранении, образовании и сохранении культурных ценностей. Хотя, у Марии есть и официальное место работы. Оно, конечно, не афишируется, но тем не менее. Где мама работает? В отделе шифровки и дешифровки, криптографии и чего-то еще, того же самого разведывательного ведомства, МИ-6.

Да, теперь дети. О себе скажу, что жизнь наследника лорда, жизнь в роскошном замке, может вам показаться легкой и непринужденной, но это совсем не так. К воспитанию будущего истеблишмента в Великобритании подходят очень серьезно. Тогда, кратко, ну, совсем кратко. Брюнет, высокий, плотного, ну ладно, почти атлетического телосложения. Резкие черты лица, некоторые считают — грубые, темно-карие глаза, выступающий подбородок, жесткие волосы. На правой стороне головы три длинных тонких параллельных шрама пересекают угол лба, висок, щеку и часть шеи. Косметологи могли бы их убрать, но мне показалось, что они придают мне довольно мужественный вид. Это память о поездке нашей семьи на Ближний Восток в Ливан в 1989 году. Добавлю, что уже гораздо позднее, мои шрамы так понравились Джеймсу Кэмерону на одном светском приеме, что он их увековечил у одного решительного полковника в своем «Аватаре». Так что я не писаный красавец. Александер Гордон младший. И хватит обо мне.

Но есть в нашей семье, одно явно контрастирующее со мной, яркое отвлекающее, постоянно раздражающее меня обстоятельство. Моя сестра. Моя старшая сестра. На целых десять минут. Знакомьтесь — моя сестра-близнец, вернее, правильно будет, моя сестра-двойняшка. Анна Мария Гордон. Милая Энни… Она, кстати, так и не определилась, как ей больше нравится, когда к ней обращаются, Анна или Энни. Как и я — Алекс или Ал.

Вся моя жизнь — это борьба, постоянная жестокая борьба с этим воплощением женского коварства. Алекс, Анна сегодня быстрее тебя! Алекс, Анна уже все съела, сделала, выучила, нарисовала, обогнала, догнала, достигла! Выше, дальше, сильнее! Сильнее? Нет, конечно. Я сильнее Анны, но она каким-то чудом, в самый последний момент, на последнем рывке умудряется обойти меня на комбинированной полосе препятствий или на гоночной трассе для мотоциклов. А вот в бассейне я плыву быстрее, на пересеченной местности мой джип она никогда обойти так и не смогла, а из стрелкового оружия или из лука я стреляю точнее и быстрее. Но все равно меня родители регулярно дразнят, как быка, постоянно заставляя ежедневно соревноваться с полным напряжением всех сил с этим вертлявым исчадием — конкурентом. Тонкая, изящная, гибкая, подвижная, стремительная. И этот дьявольский девчоночий смех, переходящий в звонкий хохот! Длинные черные волосы, волнами, спадающие на плечи, обрамляют красивое лицо с тонкими чертами, слегка вздернутым вверх носиком и яркими горящими глазами. Она бесилась, когда ее заставляли заплетать волосы в две косички, бантики надеть на нее, на моей памяти ни разу так и не удалось. Хотя, иногда она заплетает свои темные волосы в единственную длинную косу, которая не начинается как у всех нормальных девчонок на затылке, а берет свое начало гораздо выше, на самой макушке. И в драке с ней, реально можно получить еще и косой по физиономии. Но если уж мне удается поймать ее за эту длинную, рассекающую воздух со свистом косу, то пощады сестренке не бывает…

Нам с сестрой родители не дают окончательно поубивать друг друга и твердой рукой направляют нашу неуемную энергию в мирное созидательное, воспитательно-образовательное русло. Ну, скажем, не совсем в мирное. Подьем рано утром, в шесть часов. А завтрак, «овсянка, сэр», еще нужно заслужить. Туалет, разминка, а затем — полоса препятствий. Чтобы было понятно, что это такое, пересмотрите начальные уровни игр «Томб Райдер». Та самая полоса. Стартуем вместе с Энни одновременно, по двум параллельным маршрутам, и каждое утро решается, кто быстрее. Кто сильнее, это понятно. Но вот, кто быстрее и точнее? Это не всегда очевидно. Система «Надзор», созданная для контроля над несовершеннолетними магами и ведьмами — шутниками, как я выяснил гораздо позднее, над Авалоном не властна. А так как наша семья выделяется из общего ряда чистокровных семей магической Великобритании, то где-то с семи — восьми лет, родители тренировали меня с сестрой с учебными, скажем так, волшебными палочками. И такие простые вещи, как Петрификус Тоталус, Импедимента, Экспеллиармус и масса других базовых элементарных заклинаний у нас отскакивают от зубов на автомате. Кроме магии и физической подготовки есть масса других вещей, которым нас постоянно обучают родители. Этикет, история, танцы. Как пользоваться различными столовыми приборами (нет, не два удара — шесть или восемь дырок, не для этого). Для этого есть фехтование с различным холодным оружием. Как классно драться с сестренкой в доспехах самураев с тренировочным мечом в руках после нудного урока классических танцев! И первая медицинская помощь как последствия этих тренировок. У нас лучшие преподаватели маглы по так сказать «обычным» дисциплинам. Магической подготовкой с нами занимаются родители не часто. Есть в замке еще кое-кто, кто воспитывает нас с сестрой с пеленок. Но о них чуть попозже. Кроме всего этого я и Анна закончили закрытую классическую, привилегированную начальную школу в Лондоне, получили хорошее базовое начальное образование.

Как вам стало уже понятно, клан Гордонов балансирует на границе двух миров, магического и немагического. Казалось бы, хранители таких древних могущественных артефактов должны были бы закрыться от обоих миров, жить тайно, замкнуто. И все обстоит как раз наоборот. В истории Англии, а позднее и Великобритании, Гордоны оставили свой заметный след. Предполагается, что основатель нашего рода прибыл в Британию вместе с армией Цезаря или уже позднее, поселился на острове, стал, так сказать, местным. Какой-нибудь легионер, типа, Гай Кассий Гордониус, первым женился на хорошенькой местной девчонке из племен бриттов, пиктов или кельтов. Возможно, Гордоны, военные авгуры, жрецы или волшебники из Италии, занимавшиеся магическим, так сказать, сопровождением римской военной оккупации Британии, познакомились, в конце концов, с местными волшебниками друидами и нашли общий язык. Недаром, например, Олливандеры, создают свои волшебные палочки еще с 382 года до нашей эры, до завоевания половины острова Цезарем, еще до времен Александра Македонского. После краха Римской империи, в ранее средневековье, в эпоху Артура и Мерлина, возникла проблема, как сберечь, сохранить тайные знания и артефакты, собранные на Авалоне. Как там все было, никто уже не знает, письменных свидетельств не осталось, но результат известен — клан Гордонов уже более полутора тысяч лет отвечает в волшебном мире за это, так сказать, направление. Гордоны принимали участие в крестовых походах, в столетней войне, в войне Алой и Белой розы, умудрившись сражаться на стороне и Йорков, и Ланкастеров. Их след прослеживается и в правление Елизаветы первой и королевы Виктории. Мои дедушки и бабушки занимали ответственные военные и дипломатические посты в мире маглов, тем не менее, продолжая исполнять свою главную обязанность — хранителей Авалона.

В конце концов, родителям удалось добиться от меня с сестрой заключения почетного мира и наши отношения несколько улучшились. В январе нам исполнилось одиннадцать лет, и мы стали ждать письма, оповещающие нас о зачислении в Хогвартс. На третьем этаже — уровне замка, у нас свои большие личные комнаты, выходящие на общий огромный балкон. С него открывался красивый вид на раскинувшийся перед нами на берегу изгиба Темзы великолепный парк и на мерцающий всеми огнями вдали Лондон. Я люблю вечером, перед сном, любоваться этой потрясающей картиной. Наступило лето, начальная школа нами была закончена. Свободное время мое и сестры было постоянно занято, то физической подготовкой и бассейном, то фехтованием, то магией, то компьютерами. А когда результаты, достигнутые нами, радовали родителей, то мы получали доступ и к гоночным мотоциклам, и к джипам, и к скутерам, и даже к вертолету (ну чисто для прикола, для сравнения с нашими крутыми метлами). Кроме всего прочего, в замке были и тренировочный центр для альпинизма — скалодром, и замечательный аквапарк, и квиддичное поле, но попасть туда, можно было только за так сказать, исключительно отличные оценки.

Есть еще одно важное обстоятельство. Все чистокровные семьи Великобритании находятся в родстве. Гордоны находятся в прямом родстве с Поттерами. Мой отец Александер и покойный дядя Джеймс двоюродные братья. Кузены. Мама дяди Джеймса — родная сестра моего деда по отцу. Она из клана Гордонов, в свое время вышла замуж за Карлуса Поттера. Бабушка Гарри. Таким образом, Гарри Поттер мой троюродный брат. Кузен. Мой кузен и кузен Анны.

На камине в главном красивейшем зале замка, той его части, не доступной для маглов, где собирается на парадный обед или ужин вся наша семья, стоят фотографии в красивых, торжественных рамках. Одна из них мне очень нравится. Там изображены две обнявшиеся красивые девушки в гриффиндорской форме. Они смеются и машут нам руками. Немного наклоненные друг к другу хорошенькие головки. Длинноволосая брюнетка и девушка с длинными темно-рыжими волосами. Мама, Мэри Макдональд и ее лучшая подруга по Хогвартсу — Лили Эванс. Лили Поттер.

Историю семьи Поттеров мы все знаем и постоянно интересуемся, что происходит с Гарри. Как-то Анна в моем присутствии спросила маму, почему мы не навещаем Гарри? Мария ушла от ответа, сказав, что еще не наступило время. Я не совсем понял суть ответа мамы, но так как поступление в Хогвартс считалось делом решенным, не стал настаивать на объяснениях.

Странно, но письмо о зачислении в Хогвартс пришло только в июле. И только одно. Для меня. Анна письма не получила. Вернее, когда она с возмущением примчалась от меня к маме, Мария вручила ей другое письмо. Из Салема или Сейлема, штат Массачусетс, США. Из Института Салемских Ведьм — Салемской Академии Магии и Волшебства. По словам мамы, письмо передал ей Альбус Дамблдор лично. Вот это номер! Нет, конечно, маги и волшебницы Великобритании частично учаться и заграницей. Но это обычно становится ясно заранее. А здесь и сейчас? Состоялся разговор с родителями, из которого стало ясно, что Дамблдор…

Вообще-то Альбус Дамблдор очень хорошо знаком с нашей семьей. Наши родители принимали самое активное участие в завершении первой гражданской магической войны. Они закончили обучение в Хогвартсе в 1978 году. Три года, 1978 — 1981, обучались в мракоборческом центре в Фарнборо, параллельно сражаясь с Пожирателями Смерти, вместе, плечом к плечу с Поттерами, Долгопупсами и другими. Они стали дипломированными мракоборцами в июле 1981 года. Обязанности хранителей Авалона тогда исполняли наши с Анной бабушка и дедушка. Так что, у родителей было достаточно свободного времени для участия в некоторых специальных операциях под командованием их начальника — главы «Ордена Феникса» Альбуса Персиваля Вулфрика Брайна Дамблдора. Папа и мама не любят рассказывать нам об этом периоде их жизни. Наверное, им приходилось убивать других волшебников и ведьм, и вряд ли это можно безболезненно вспоминать. Единственное, что нам с Анной стало известно, так, в самых общих чертах, это про несколько особо опасных заданий, которые проводили совместно Алекс и Мария, Сириус, Джеймс и Лили, Фрэнк и Алиса. Что стало с Поттерами и Долгопупсами вы все хорошо знаете, куда угодил Сириус — тоже, ну а Гордоны не любят все это вспоминать.

Еще мы с сестрой знаем, что в ноябре 1981 года папа и мама попытались оформить опекунство над Гарри, предприняли попытку забрать его к нам, в Авалон. Но не только сам Дамблдор, а и Министерство Магии и даже Большой совет Визенгамота отказали им. Наш дедушка, используя все свое положение, все свои возможности члена Визенгамота и пэра Великобритании, попытался надавить, но перешибить Министра и Дамблдора ему не удалось. А когда мама попыталась посетить Литтл Уингинг и просто поговорить с Петуньей Дурсль, даже вышел специальный декрет Министерства Магии, запрещавший членам нашей семьи приближаться к Литтл Уингингу ближе, чем на десять миль. Каково? А? Гады! Наверное, министерские решили, что папа и мама могут попытаться похитить Гарри и спрятать его у нас в Авалоне, где уж точно никто и никогда не сможет его найти и вернуть под «абсолютную защиту родной крови».

Несправедливости в этом мире хватает. Например, несмотря на то, что хоть мой дед был членом Визенгамота, для хранителей это наследственная должность и ее передают от отца к сыну — к старшему здравствующему главе клана Гордонов, этого оказалось недостаточно. Все вопросы в суде волшебников решаются простым голосованием. Тринадцать постоянных членов суда: шесть голосов за деда и семь — за Дамблдора. Вот так Гарри не дали расти в нашей семье. Дамблдор был категорически против, объяснив в своем заключительном перед голосованием слове, что защита Авалона, конечно совершенна, но ее установили люди, маги, и значит — ее можно пробить или обойти. А вот защита родной крови, родных сестер Лили — Петуньи, абсолютна, никакая темная магия ее не возьмет. И еще одно. Пожизненное место члена Визенгамота для Гордонов исторически означает и законодательное запрещение занимать пост Министра Магии. Да и черт с ним, очень надо!

Я продолжу, с вашего позволения, про нашу семью дальше. В 1981 году, в сентябре, папа и мама поступили в Королевскую военную академию в Сандхёрсте, на факультет разведки и контрразведки. В 1986 году, после выпуска, они начали свою работу в МИ-6. Работа на грани военного искусства и дипломатии. В 1988 году мы всей семьей побывали на Ближнем Востоке, где на отца, как на специального посланника премьер-министра Великобритании (ну и что, что молод, сын пэра Англии все-таки), было устроено покушение в Ливане, в Бейруте. Мы с Анной сидели вместе с мамой на заднем сидении бронированного представительского джипа, а папа с водителем и двумя телохранителями — чуть впереди. После страшного взрыва, разнесшего на куски машины сопровождения с охранниками и морскими пехотинцами, мы почти не пострадали, кроме нескольких красивых шрамов на голове и легкой контузии. Мы впервые увидели Смерть вокруг нас. С того дня я и сестра видим фестралов.

В 1989 году скончался наш дедушка, и отец занял его место в палате лордов, став пэром Англии и Хранителем Авалона, постоянным членом Визенгамота. Бабушка умерла через год. В том же 1990 году, весной, отец в составе группы дипломатов удачно вел переговоры с ирландцами, с «Шинн Фейн», не с ИРА непосредственно, конечно, но небольшой результат был все-таки достигнут. В рядах непримиримых ирландцев произошел раскол, часть кельтов сложила оружие и занялись мирной политикой, свернув свою террористическую деятельность и отказавшись от тактики ведения «агрессивных переговоров». Все эти удивительные события в жизни семьи, в обычном и в волшебном мире, шли параллельно. Мама и папа умудрялись совмещать работу в МИ-6 и с обязанностями в специальной группе мракоборцев, находящихся под личным началом Министра Магии.

Дамблдор опять вмешивается в дела нашей семьи. Родители, я и Анна, сидим в гостиной вечером после ужина. Хорошее воспитание не позволило нам задать просто пылающий вопрос: Почему Анна едет в Салем, а не в Хогвартс? Трещат дрова в камине, огонь отбрасывает блики на начищенные до блеска латы в зале, стены которого отделаны панелями из красного дерева, тикают старинные напольные часы.

Отец слегка откашлялся и произнес:

— Итак, наш шеф, начальник и командир, профессор Дамблдор, убедил меня и вашу маму, что Энни лучше будет пока учиться за океаном. Он считает, что система магического образования в Великобритании неплохая, но необходимо ознакомиться с достижениями по обучению магов и ведьм нашей бывшей заокеанской колонии...

— Он считает, — продолжила мама, — что магические школы ревностно хранят свои секреты и достижения, причем в ущерб учебному процессу и качеству обучения… и, нет ничего лучше, чем послать на первые два — три года обучения в Салем на разведку девушку из семьи, так сказать, наследственных, потомственных военных шпионов и дипломатов. А позднее, с формулировкой «по семейным обстоятельствам», это разрешено законом, перевести ее домой, так сказать, доучиваться в Хогвартсе.

— Что-то с «обоснуем» в этой схеме не в порядке, — отозвалась Анна. — А нельзя просто объяснить, почему Дамблдор не хочет меня видеть в Хогвартсе?

— Я предлагаю создать магический спутник-шпион и подвесить его над Салемом, — подключился к разговору и я.

— Анна! Дочка! — прервал мои фантазии отец. — Дамблдору что-то надо от Салема, и он… просто мягко нас попросил помочь ему. Он не настаивал, но мы… не смогли ему отказать. А что ты имеешь против Америки? Неужели тебе уж так хочется учиться на родине мамы в Шотландии? Самостоятельная жизнь, а? За океаном! И есть небольшая гарантия, что вы с братом не разрушите Хогвартс. Иначе, после вашей совместной учебы, в первый же год, Хогвартский замок будет выглядеть внешне абсолютно одинаково, что для магов, что для маглов. Дамблдор должен сберечь и школу, и ее учеников.

— Авалон до сих пор нами не разрушен…

— Его бережет от вас с братом древняя магия…

Спорить, по-видимому, бесполезно. То, что сестренка едет в Америку, уже решено и нас просто пытаются заинтересовать «новыми горизонтами» и «богатым жизненным опытом», самостоятельностью от родителей, не забыв, конечно и то, что на Рождественские, Пасхальные и летние каникулы, с помощью нашего семейного реактивного Гольфстрима, а возможно и межконтинентальных порталов, Анна мигом будет оказываться дома.

Хотелось бы раскрыть еще одну нашу семейную тайну. Эльфы. Да, в Авалоне есть небольшая колония эльфов. Двенадцать… э… специалистов, обслуживающих магическую часть замка, куда нет доступа вышколенному и не болтающему лишнего, дорожащего своими должностями персоналу из числа маглов. Шесть эльфов и шесть эльфих, так сказать. Причем, у меня и у Анны есть персональные эльфы. Сколько себя помню, рядом с нами всегда были сержант Пеппер и Минни. Их имена, по-видимому, своеобразная дань, отданная нашими родителями известному альбому «Битлз» и подружке Микки Мауса. Предупредительны, точны, исполнительны, настойчивы. Понятливы, расторопны, ну, как говорится в одном замечательном романе: «Нет той услуги, которую они не могли бы оказать». Всегда подстраховывали родителей, когда наши войны с сестрой принимали уж вполне явно разрушительный характер. Есть еще одна тайна, которую не знает, что очень удивительно, весь остальной Волшебный Мир. На эльфов смотрят как на слуг, да, и в последнее время в нормальных чистокровных семьях смотрят и вполне доброжелательно. Все знают и про их эльфийскую беспалочковую магию. Но, тем не менее, юридически они рабы. Пожизненные слуги древних семей и их поместий, их замков. Много книг написано про эльфов, как Пенелопа Пуффендуй дала им кров в строящемся Хогвартсе, разместив на кухне под полом Большого зала. Кстати, общежитие веселых, дружелюбных, трудолюбивых, но немного, чуть-чуть туповатых пуффендуйцев находится как раз рядом с кухнями. Как говорится у военных: «Подальше от начальства — поближе к кухне!» Но никто в волшебном мире до сих пор не обратил внимание на особенности трансгрессии эльфов. Нет, все знают, что они свободно преодолевают антитрасгрессионные чары в домах волшебников и даже в Хогвартсе. Но в боевых действиях первой магической гражданской войны эльфов обе стороны не использовали. Эльфы не могут убивать. Никак. Не умеют, это запрещено их кодексом поведения. Поэтому Пожирателей Смерти и Темного Лорда они и не заинтересовали. А вот Гордоны с древних времен знают, это семейная тайна, что эльфов можно использовать в качестве эффективных носильщиков-транспортировщиков при трансгрессии человека. Эльф может тащить на себе человека с багажом, с оружием, даже с транспортным средством! Никто в магическом сообществе об этом не знает, в книгах об этой возможности нет ни слова! Так что, я и Анна уже тренировались с нашими персональными эльфами в трансгрессии в пределах Авалона. Ощущения, конечно… лучше на пустой желудок!

Тридцать первое июля 1991 года. Наш Лендровер остановился в небольшом переулке, и вся семья прошла через небольшой темный бар, через арку на его черном ходе в Косой переулок. Толпа и яркие краски смешались, шум и суета вокруг просто ударили по всем органам чувств. Как странно одет вокруг нас народ! Надо сказать, что родители, как я давно заметил, никогда не одевались как волшебники, всегда носили элегантную и стильную современную одежду маглов, точнее, простых представителей Британского истеблишмента. Папа в строгом летнем костюме, мама в наряде бизнес-леди, Анна примерно в таком же наряде, как и мама, только с изящной шляпкой, а на мне летний костюм светлого, кремового цвета в тон к туфлям.

Впереди в толпе мы заметили настоящего полувеликана, ростом девять — десять футов, обхватом с трех взрослых мужчин, но ближе подойти нам не удалось. Списки необходимых покупок для Хогвартса и Салема были изучены накануне, и самые банальные вещи, которые не нашлись в Авалоне, поручили приобрести нашим эльфам. А главной целью визита в Косой переулок стала покупка законных, так сказать, штатных волшебных палочек в магазине Олливандера.

Отец распахнул дверь, пропустив маму и Анну внутрь, я зашел в магазин с вывеской «Семейство Олливандер — производители волшебных палочек с 382 года до нашей эры» последним. Других покупателей в магазине не было. Обычно в Хогвартс ежегодно поступают не более пятидесяти первокурсников, ну, часть магов и ведьм иногда покупают новые волшебные палочки, по различным причинам. Интересно, как может существовать и приносить прибыль магазин с таким объемом продаж, когда стоимость одной волшебной палочки не превышает десять галеонов?

Из-за шкафа с множеством полок с продолговатыми коробками появился пожилой джентльмен, который, безусловно, сразу же узнал папу и маму.

— Мистер Гордон! Миссис Гордон! Какая честь! Алекс и Анна! Добро пожаловать!

— Приветствую вас, мистер Олливандер! — поздоровался отец. — Наши близнецы готовы отправиться грызть гранит научной магии, так сказать. Пора вооружить их…

— Самое время! Вы не поверите, но полчаса назад, свою первую волшебную палочку приобрел их кузен! Гарри! Гарри Поттер!

— Не может быть! Мы разминулись всего, на каких-то полчаса! — Воскликнула мама.

— Ах, черт! — Выругалась Анна и поспешно исправилась. — Ох, извините, я хотела сказать, какая жалость…

— А кузина просто огонь! — Рассмеялся Олливандер.

— Гарри купил свою первую волшебную палочку… — начал папа. — И все прошло успешно?

— Лучше не бывает! Лучше не бывает! Такая, понимаете, редкость… — загадочно, приглушив голос, ответил мистер Олливандер. — Ну что же, пожалуй, начнем и мы? Дама, я так предполагаю, будет первой?

Анна решительно шагнула вперед, к стойке.

— Итак, начнем. Попробуйте вот эту. Клен, сердечная жила дракона, десять дюймов, умеренной упругости…

Сестренка осторожно взяла волшебную палочку своими длинными пальчиками, слегка покрутила ею в воздухе, а затем направила в окно магазина… Конечно, надо было предупредить Анну, что не стоит раскрывать перед Олливандером, что Гордоны давно чихать хотели на Надзор, но, слава Мэрлину, получилось вполне правдоподобно. И весьма результативно. Анна произнесла заклинание, как я узнал позднее, задергивающее шторы или опускающее роллеты на окнах. Увы. Окно вместе с рамой вылетело на улицу и с грохотом разбилось об мостовую, разлетевшись на сотни осколков стекла. Так как волшебники знали, что перед началом каждого нового учебного года в Хогвартсе, к магазину Олливандера лучше близко не подходить или, в крайнем случае, стараться по-возможности переходить на другую сторону улицы, то «жертв» оказалось немного. Пока мама и папа оказывали помощь пострадавшим случайным прохожим, мы с Анной успели перекинуться несколькими фразами, что надо бы поосторожнее и лучше что-нибудь типа Люмос. Надеюсь, у меня не получиться при этом заклинании что-то типа гиперболоида инженера Гарина.

После быстрого ремонта, Анна продолжила пробовать следующие волшебные палочки, но уже гораздо осторожнее. Некоторые она откладывала в сторону сразу, явно чувствуя, что лучше не искушать судьбу. Это продолжалось до тех пор, пока мама не произнесла:

— Может быть уже достаточно, и пора попробовать то, что мы с мужем как-то передали вам из Министерства…

— Ну что же, я должен был дать даме шанс, — откликнулся Олливандер и выложил на прилавок две коробочки с обивкой из красного бархата. В них лежали две похожие волшебные палочки. Как я позднее узнал — обе из ивы и с одинаковой сердцевиной из шерсти единорога. Одна была примерно на один дюйм длиннее, ну и дизайн совсем немного, но отличался.

— Так, — отозвалась Анна. — Ладно, ту, что длиннее, оставим для Алекса. Не буду обижать младшего братца, — и очень тихо, еле слышно, для меня стерва пробормотала, — у него должно быть хоть что-то длинное… — И взяла в руку ту, что ей показалась привлекательнее.

Странное явление. Краски окружающей нас в магазине обстановки стали немного ярче. Подул как бы теплый приятный ветерок. Огни в подсвечниках и стариной люстре стали ярче. Нет, сестра не поднялась в воздух и не стала светиться изнутри внеземным светом и все такое. Но ее волосы распрямились, стали слегка развиваться, увеличившись в объеме, и как бы электричество затрещало в них.

— Это… здорово… это… она… — прошептала Анна.

— Так взмахните ей! — Воскликнул Олливандер.

Анна плавно произвела несколько красивых движений, и ничего не взорвалось, не спрыгнуло со своего места. Сестренка направила палочку себе на волосы.

— Энни, детка, ты точно уверена… — произнесла обеспокоенно мама.

Волосы Анна поднялись вверх и стали ловко, разделившись на локоны заплетаться в ее фирменную длинную «боевую» косу. Затем сестренка продемонстрировала еще несколько видов укладок волос, от красивой укладки для вечернего приема, до чего-то подходящего для шабаша ведьм или рок концерта. Итак, кажется, юная ведьма не ошиблась с выбором своей подруги.

— Я, конечно, должен закрыть глаза на пример совершенного владения невербального заклинания салонной укладки волос одиннадцатилетней волшебницей…

— Спасибо, мистер Олливандер… — откликнулась мама. — Займемся, пожалуй, Алексом.

Я усмехнулся маме, ловко пресекшей попытку Олливандера укорить Гордонов грубейшим нарушением правил Надзора, но взглянув на вторую палочку, чуть длиннее первой, вздохнул и протянул руку…

— Я думаю, не стоит громить ваш магазин, — произнес папа. — А сразу попробовать оружие настоящего мужчины.

Я остановился и с интересом перевел взгляд с Олливандера на папу. Лицо отца ничего не выражало, ну, может быть, мне показалось, что он тихо вздохнул.

На столе лежала коробка, оббитая кроваво-красным бархатом, в ней лежала длинная и плотная волшебная палочка, классического дизайна.

— Красное дерево, сердечная жила дракона, одиннадцать дюймов, очень гибкая, — откликнулся Олливандер. — Нет изящества, как у ивы, у той, что выбрала его сестру, но это только для крутых парней.

Я осторожно взял в правую руку палочку и сразу почувствовал тепло и как бы, комфорт, удобство. Нет, мы с Анной пользовались в Авалоне так сказать тренировочными палочками, но эта…

— Взмахните ей, сэр! — Воскликнул внимательно наблюдавший за мной мастер волшебных палочек.

Мне захотелось сделать что-то необычное, запоминающееся. Ведь это будет первым актом волшебства моей личной волшебной палочки. Я вспомнил, как Анна создавала букеты своих любимых роз, алых и белых, а мама, кажется, обожает орхидеи. Я не был точно уверен, что помню эти слова, которые говорила сестра, но закрыл глаза и представил себе ее с букетом роз с крупными бутонами, с таким ярким запахом…

— Орхидеус! — Произнес я и не сильно, слегка, круговым движением взмахнул волшебной палочкой. — Розарио Альба! Розарио… — Черт, забыл, как будет красный. Я открыл глаза. Никогда не забуду эту картину. Потрясенные мама и Анна стояли с огромными букетами. У мамы — орхидеи ее любимого сорта, а Анна — с букетом из алых и белых роз.

— Мэри! — Рассмеялся отец. — Кажется, мы близки к успеху в воспитании мужчины, и джентльмен к вашим услугам!

Уже дома, пересмотрев все покупки, совершенные сержантом Пэппером и Минни, устроив небольшое сражение на новых волшебных палочках, закончившееся вничью, мы, в конце концов, успокоились и чинно ужинаем со всей семьей.

* * *

Вечер, тридцатое августа 1991 года. Завтра Анна с мамой улетают на нашем самолете в Салем. А на поезд в Хогвартс, на следующий день, меня посадит папа. Дамы решили лететь на нашем самолете, наверное, матери с дочерью есть о чем поговорить. Портал, конечно, вещь хорошая, но не в этот раз. А эльф, кстати, тоже не может свободно трансгрессировать с континента на континент. Земля то, оказывается, круглая. Так просто слой магмы не преодолеешь. За этими раздумьями, меня, любующегося закатом с балкона, застает Анна. Наш балкон большой, монументальный. Тяжелые гранитные поручни нагрелись за день от солнца. Все вокруг увито диким виноградом и цветами. Цветы в кадках, напоминающие висячие сады Семирамиды, издают нежное благоухание. Тем не менее, я слышал, скорее, почувствовал легкие шаги по каменным плитам за спиной. Она слегка касается моего плеча, а я делаю вид, что увлеченно рассматриваю панораму столицы. Тогда ее ладошки закрывают мои глаза:

— Ну, ты и толстокожий, брат мой…

— А ты уже топаешь по полу, смотри, начнешь неумеренно поглощать гамбургеры и чизбургеры в Салеме, балкон придется укреплять…

— Вот же паразит! Последний вечер дома, а ты решил меня снова вызвать на дуэль! — Она отрывает ладошки от моих глаз.

По взаимной неписаной договоренности — наш величественный балкон, с выходами из «личных покоев», территория только для мирных переговоров. Я поворачиваюсь кругом и киваю головой в сторону пары наших любимых кресел, где по вечерам, заключив временное перемирие, мы некоторое время вполне мирно общались. Сестренка в шикарном длинном, с золотым драконом на спине красном халате. Он надет на яркую шелковую пижаму. Она усаживается в кресло напротив меня, подтянув ноги под себя. Я с интересом смотрю на своего близнеца и отмечаю, что разговор с этой выдрой может быть вполне себе так приятным мирным и безобидным соревнованием в остроумии. Но, по-видимому, сегодня у нее есть вопросы…

— Как ты думаешь, Ал, почему меня все-таки ссылают в Салем? А?

— Салемские ведьмы, судя по известному фильму, это звучит круто…

— А если серьезно?

— Дамблдор не всегда объясняет родителям причины своих решений… так сказала мама, — отвечаю я.

— На каникулах сможем обмениваться новостями, достижениями в магии, — кажется, она не хочет больше гадать, а соглашается с неизбежной разведывательной «командировкой». — Но ты, будешь мне писать? — Неожиданно спрашивает сестра.

— Наверное… — неуверенно отвечаю я.

— Я бы хотела увидеть Гарри, поговорить с кузеном, такая история, Авада Кедавра… — невольно выдает Анна причину своего истинного интереса к нашей будущей «переписке».

— Ах, вот оно что! Я передам Гарри, что у него есть горячая поклонница в Америке…

— Алекс! Он наш брат! Мама рассказывала, что Дурсли — это просто кошмар, а Гарри…

— Вырос худосочным очкариком со шрамом на лбу, рекламирующим автомобильный концерн «Опель»…

— Ты всегда был очень мил, маг — милитарист!

— Милая девочка, надежда Салемского кружка кройки и шитья…

Она замолкает, обдумывая ответный удар, и вдруг начинает хохотать.

— Кружок… ха-ха… чего? Кройки и шитья? Ха-ха… ну ты и язва…

— Язва — это ты, а я… ха-ха… я только учусь…

Мы смеемся так, что с балкончика повыше нашего раздается голос мамы:

— Так, всем быстро спать! Мальчики налево, девочки направо! Завтра рано вставать! Ну-ка марш в свои кровати! — Папа и мама стоят на балконе, слегка обнявшись, смотрят на нас сверху, опираясь на перила. Мы явно мешаем им любоваться красивым закатом…

* * *

Утром первого сентября отец отвез меня на вокзал «Кингс Кросс». Оставив наш крутой Лендровер на стоянке, мы прошли через площадь, лавируя в толпе туристов, и остановились у барьера, вернее, колонны между платформами 9 и 10. Накануне мы проводили маму и Анну, улетевших на Гольфстриме в Америку. Прощаясь, сестра подала мне руку, улыбнулась, но все-таки попросила, напомнила, как бы между делом, передать привет Гарри. Я не стал снова острить на эту тему, и просто кивнул ей в ответ. А она мне начинает нравиться, подумал я, наверное, мне будет ее не хватать. Анна махнула мне рукой на прощанье с трапа самолета, мама поцеловала, пожелав удачи в Хогвартсе, и они поднялись на борт. Минни улетела вместе со своей хозяйкой, а сержант Пэппер, стоявший рядом со мной искренне прослезился, провожая «коллегу».

Отец не стал провожать меня до поезда, щадя мое самолюбие и понимая желание выглядеть круто и самостоятельно. Он крепко похлопал меня по плечу и пожелал настоящей офицерской удачи. Все, что он считал нужным, он сказал мне накануне, дома. Главные наставления отца сводились к тому, что раньше половина Гордонов исторически училась в Слизерине и негодяями они не стали. Дело в том, что мама и папа всегда гордо отзывались о факультете и имени Годрика Гриффиндора, а история первой магической гражданской войны так тесно связана с Пожирателями Смерти и тем, что почти девяносто процентов их закончили Слизерин. Так что я для себя сделал однозначный вывод, что ни при каких условиях учиться в этом гадюшнике, если что, я не буду. Лучше уеду в Дурмстранг или рвану прямиком к дядюшке Джеффри. Но благоразумно о своем давнем решении я говорить родителям не стал. Я пожал руку папы на прощанье и решительно рванул сквозь барьер на платформу девять и три четверти. Странно, а почему не девять с половиной? Или это был бы уже намек на фильм, произведший на меня определенное впечатление? С такими веселыми мыслями, я вынырнул на тайной платформе. Гордон младший был одет в дорогой идеальный светло-бежевый летний костюм в тон к туфлям, дорогой чемодан-кофр катился за мной на колесиках. Магия невидимого расширения, да и небольшого облегчения груза, позволяла легко катить за выдвижную ручку свой багаж студента-первокурсника. Как то так вышло, что я не отличаюсь особой любовью к животным, птицам, рыбам или тем более к ползающим гадам. Наверное, я довольно таки жесткий, желчный и жестокий тип. Нет, в замке у нас полно попугаев, кошек, по территории разгуливают павлины, на водоемах — фламинго, лебеди, но я всю эту живность всегда рассматривал как красивую неизбежную декорацию и не более. Ни к какой живности я не привязался. У Анны в комнате в огромной клетке — вольере жил большой попугай ара, которого, естественно, она назвала Алекс, научила некоторым моим стандартным фразам, типа, «я старый солдат (моряк) и я не знаю слов любви», и совершенно справедливо опасалась за его безопасность. В Америку попугай не полетел, не на Гольфстриме, не своим ходом, не тушкой, не чучелом, он остался в Авалоне, ждать свою хозяйку на Рождественские каникулы.

Окутанный клубами пара и дыма, ярко-красный паровоз поезда «Хогвартс-экспресс» был готов к стандартному марш-броску в Шотландию. Толпа на перроне, шум, гам, суета. Я подкатил свой багаж ко второму вагону и легко поднялся в тамбур, благопристойно остановил попытку девушки-старшекурсницы, попытавшейся было помочь мне поднять чемодан в вагон. Тамбур был забит школьниками, общавшимися с родными и друзьями через открытые окна. Все шестиместные купе были набиты под завязку. Ни одного свободного места. Поезд медленно тронулся, понемногу проход стал освобождаться от школьников и я начал медленно продвигаться по коридору второго, затем третьего, и вот — четвертого вагона. Я с неподдельным интересом разглядывал ребят в купе и в коридоре. На мой вызывающий идеальный костюм английского денди, тоже посматривали. Я искал Гарри. По рассказам мамы и папы, я примерно представлял себе, как он выглядит. Стеклянные, прозрачные раздвижные двери купе, позволяли хорошо рассмотреть попутчиков. Наконец, мне повезло, и я увидел в одном купе, ближе к хвосту четвертого вагона двух мальчиков. Одного долговязого, рыжего и второго — худого, невысокого, черноволосого… очкарика Гарри. Это точно был он. Я решительно широко распахнул наполовину прикрытую стеклянную дверь и обратился к ним:

— Не возражаете, господа? Везде занято и никакого уважения к сыну лорда…

Оба тут же уставились на меня. Гарри кивнул. Я прошел внутрь и одним рывком защелкнул выдвижную ручку чемодана, одновременно утопились два колесика, а следующим решительным движением, одной правой рукой легко забросил багаж на верхнюю полку.

— Я не представился. Алекс Гордон… младший.

— Гарри. Гарри Поттер.

— Рон Уизли.

Мы обменялись рукопожатием. Я сел на сторону Гарри, рядом с дверью и перевел дух, откинувшись на спинку.

— Так ты сын лорда Гордона, графа и пэра Англии… — начал Гарри. — Я видел твоего отца по телевизору.

— Нет Гарри, — откликнулся Рон, — все гораздо круче, это древний клан Хранителей Авалона, пожизненные члены Визенгамота и все такое…

— Член Визенгамота только мой отец, а не вся семья...

Гарри перевел непонимающий взгляд с меня на Рона.

— Визенгамот — верховный суд волшебников, — ответил Рон. — А у Гордонов в замке, говорят, могилы Мэрлина, короля Артура и рыцарей Круглого Стола, а еще — Екскалибур в камне и разные там артефакты… так мой папа говорит.

— Круто… — откликнулся Поттер.

— Говорит правду. Но мы самая обычная семья. Папа, мама, я и моя сестра.

— У тебя тоже есть сестра? — весело спросил Рон.

— Да, сестра-близнец. Кстати, Гарри. Она передавала тебе пламенный привет.

— Мне? — искренне удивился Гарри.

— Как и моя. — Добавил Рон. — Все уши про тебя прожужжала. И достала этим…

— Но я… — начал, было, Гарри. — А где она? И… почему она не с тобой?

— Вчера улетела с мамой в Америку. В Салемскую Академию Магии и Волшебства или Институт...

— А что есть и такая? — спросил Гарри.

— Их несколько по всему миру. И так захотел Альбус Дамблдор. Мне кажется, родители просто решили, что нас двоих опасно держать в одной школе…

— Это еще почему? — искренне удивился Гарри.

— Из соображений безопасности… для всех остальных школьников… — с выражением ответил я на искренний вопрос Поттера.

Мы расхохотались. Рон рассказывал про свою семью. Гарри про милых Дурслей. Я про свою семью и наш Авалон, и как родители умудряются совмещать мир магов и маглов. Рон смеялся, сказав, что осквернителями чистокровных незаслуженно считают семью Уизли. Гарри не совсем понял, что это значит, начал было уточнять, но примерно в половине первого из тамбура донесся стук, а затем в купе заглянула улыбающаяся женщина с ямочкой на подбородке.

— Хотите чем-нибудь перекусить, ребята?

Мы с Гарри напополам выкупили всю тележку, оставив последние купе четвертого и весь пятый вагон без сладостей. Выкинули бутерброды Рона и принялись исследовать достижения кондитерской промышленности волшебного мира. На зуб, на цвет и на прикол. Волшебные карточки, хлопушки и вся дребедень в том же роде. Интерес вызвала карточка с Альбусом Дамблдором. Я рассказал, что родители знают его лично, пару раз он появлялся у нас в семье на Рождество и Пасху, похожий со своей длинной седой бородой на Гендальфа или на Зизитопа. Теперь пришлось мне с Гарри объяснять Рону, кто эти персонажи. Дамблдор дарил подарки, изображая Святого Николая, развлекал нас с Анной, когда мы еще истово верили в Санта-Клауса. Хотя, почему верили? Может, это тоже маг-чародей?

Зашел разговор и о наших шрамах, о шраме Гарри и моих. Об Аваде Кедавре столкнувшейся с заклинанием Жертвы матери. И о шрамах от осколков при подрыве фугаса в Бейруте. Ничего, успокоили мы Рона. Будешь дружить с Гарри и со мной, получишь свои законные шрамы непременно. Они настоящего мужчину только украшают.

Мы неплохо повеселились, исследуя драже «Берти Боттс». Для себя я сделал вывод, что больше к ним никогда не притронусь и занялся шоколадными лягушками. Кто-то постучал в дверь купе. На пороге появился круглолицый мальчик, выглядел он очень невеселым.

— Извините, — сказал мальчик. — Вы тут не видели жабу?

Пока Гарри и Рон дружно отрицательно качали головами, я подумал, что хорошо, что не связался, с каким ни будь животным или птицей. Вот бы я выглядел в своем костюме с клеткой или еще как, с орущим, норовящим удрать питомцем. Получив наши заверения, что как только, так сразу, парень удалился. А мы занялись изучением крысы Рона Коросты и бывшей волшебной палочки Чарли.

Дверь купе снова отворилась и вместе с Невиллом на пороге появилась она. Так я впервые встретил Гермиону Грейнджер. Первое, что бросилось в глаза — это копна густых каштановых волос, красивые темные карие глаза, волевой подбородок, а когда она заговорила — крупные передние зубы. Пока она уточняла ход поиска жабы Невилла, а это он посетил наше купе ранее, я отметил, что ее голос мог бы быть довольно приятным, если бы не резкие, я бы сказал, начальственные нотки. Попытка Рона продемонстрировать ей волшебство над бедной крысой ни к чему не привели. Но от тарахтевшей девчонки мы узнали, что в ее семье нет волшебников, что Хогвартс — лучшая волшебная школа в мире, что она уже выучила наизусть все наши учебники для первого курса. А меня так и подмывало заявить, что примерно с семи — восьми лет, я уже знаю практически все «боевые» и «бытовые» базовые заклинания первого — третьего курсов, а возможно и старших курсов, как минимум, но, получив прямое приказание папы, вынужден молча слушать ее болтовню. Наконец, она вспомнила, что не представилась нам.

— Да, кстати, меня зовут Гермиона Грейнджер.

— Я… Рон Уизли, — пробормотал обалдевший от ее напора Рон.

— Алекс Гордон, младший, — ответил я с достоинством в голосе.

— Гарри Поттер, — просто представился Гарри.

— Ты действительно Гарри Поттер?

Дальше она просто как пулемет строчила про все упоминания Гарри в «Современной истории магии», в «Развитии и упадке Темных искусств», в «Величайших событиях волшебного мира в двадцатом веке». Гарри только и мог, что отвечал ей: Да? Нет! Точно? Круто! Затем, обсуждали варианты с распределением на разные факультеты. Вернее, Гермиона сообщила о своем желании попасть на Гриффиндор, но и Когтевран, тоже, по ее словам, неплохой вариант. Затем она все же удостоила вниманием и мою скромную персону, поведав всем о моей семье, об Авалоне, что там хранится, и уж совсем невероятно:

— А где Анна? Я ее с вами не вижу.

Удивился не только я, но и Гарри с Роном.

— Вы же всей семьей были на приеме у королевы в день Святого Георгия. Двадцать третьего апреля. Так? — Продолжала Гермиона. — Твой отец, кажется, за миссии на Ближнем Востоке и в Северной Ирландии получил рыцарские шпоры. На фото в «Дейли Мейл» вас четверо и в статье…

— Вы, мисс Грейнджер, кажется, все успеваете. Не рыцарские шпоры, а «Орден Подвязки». Но однажды, королева коснется мечом и моего плеча… — мечтательно ответил я.

— Таким честолюбцам как ты, лучше всего учиться на Слизерине, — серьезно ответила Гермиона.

— Никогда. Это невозможно. Мама и папа ненавидят этот факультет, большая часть Черных магов, сторонников Темного Лорда, закончили его! — Твердо ответил я. — Если я попаду на Слизерин, то сразу уеду домой, лучше учиться заграницей или вообще… в обычном мире.

— Но половина Гордонов училась на Слизерине! — Не унималась Грейнджер. — Я знаю, я читала о родословных древних колдовских кланов…

— Последние пару поколений окончили Гриффиндор…

— Хорошо, как скажешь… ладно, мы пойдем искать жабу Невилла. А вам троим лучше переодеться, я думаю, мы уже скоро приедем.

И она ушла, забрав с собой Долгопупса. Я не мог заговорить с Невиллом при всех о трагедии его семьи, так как знал от мамы и папы, что стало с их друзьями и коллегами. И еще, меня попросила мама, не обсуждать эту тему с ним и тем более, в присутствии других ребят.

Мы продолжили разговор о факультетах Хогвартса, о том, где учились и чем занимаются братья Рона. Гарри поинтересовался о моих родителях, я кратко рассказал то, что уже вскользь упоминала Гермиона. Рон вспомнил о проникновении в «Гринготтс» неизвестных. Гарри молчал, а я выразил мнение, что группа специалистов во главе с моим отцом, мигом раскроет это дело. Затем, разговор перешел на квиддич. Рон так восторженно расписывал этот спорт волшебников, что вставить хоть слово, было практически невозможно. Тут снова отворилось купе, но это были не потерявший жабу Невилл в компании Гермионы.

В купе вошли, скорее, протиснулись трое мальчишек. Бледнолицый блондин и два неприятного вида крепыша.

— Это правда? — с порога спросил бледнолицый. — По всему поезду говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Значит, это ты, верно?

— Верно, — кивнул Гарри.

— Это Крэбб, а это Гойл, — небрежно представил их блондин. — А я Малфой, Драко Малфой.

Рон прокашлялся, явно сдерживая смех.

— Мое имя тебе кажется смешным, не так ли? Даже не буду спрашивать, как тебя зовут. Мой отец рассказал мне, что если видишь рыжего и веснушчатого мальчишку, значит, он из семьи Уизли. Семьи, в которой больше детей, чем могут позволить их родители.

— А мой отец рассказал мне, что если ему пока не удалось посадить в Азкабан Малфоя старшего, то мне придется, рано или поздно, заняться младшим, — вступил я в разговор.

— А! Ну как же я не заметил? Хранители Авалона! Руки коротки. Наша семья всегда на стороне победителей! Ну а ты, Поттер, скоро узнаешь, что есть и другие династии волшебников, которые куда круче всех остальных. Тебе ни к чему дружить с теми, кто этого не достоин. Я помогу тебе во всем разобраться.

Он протянул руку для рукопожатия, но мой брат явно сделал вид, что этого не заметил.

— Спасибо, но я думаю, что сам могу понять, кто чего достоин, — холодно заметил Гарри.

Драко Малфой не покраснел, но на его бледных щеках появились розовые пятна.

— На твоем месте я был бы поосторожнее, Поттер, — медленно произнес он. — Если ты не будешь повежливее, то закончишь, как твои родители. Они, как и ты, не знали, что для них хорошо, а что плохо. Если ты будешь общаться с отребьем вроде Уизли…

Гарри и Рон одновременно поднялись со своих мест, а я мгновенно выхватил свою волшебную палочку.

— Повтори, что ты сказал, — потребовал Рон, лицо которого стало таким же медно-красным, как и его волосы.

— О, вы собираетесь драться, не так ли? — презрительно выдавил из себя Малфой.

Дальше вам хорошо известно, что случилось. Гойл допустил серьезную ошибку, посягнув на мои любимые «шоколадные лягушки». Короста (подвиг Питера Петтигрю наша память сохранит в веках) вцепилась в палец Гойла, а в ходе, возникшей в проходе и в дверях потасовки, никто не заметил, как я невербально Петрификусом вышвырнул в коридор две массивные тушки Крэбба и Гойла. Они хорошо треснулись массивными загривками об длинные перила вдоль окон, и затем, рухнули без чувств на пол. Вообще-то, это был первый Петрификус, исполненный мною, молча, без обычных эмоций и воплей на полосе препятствий, соревнуясь с Анной в Авалоне. Я незаметно спрятал палочку в нагрудный карман пиджака. Никто ничего не заметил. Рон и Гарри вытолкнули вслед телохранителям тело Малфоя в коридор и захлопнули дверь в купе.

— Спасибо за помощь, Ал, — сказал с сарказмом в голосе Рон и занялся изучением своей снова заснувшей крысы.

— Всегда пожалуйста, — легко откликнулся я. — Вы и так прекрасно справились без меня. Где тут в проходе можно было бы развернуться сразу троим?

Гарри заинтересовал рассказ Рона о семье Малфоев. Но тут дверь опять открылась. На пороге снова стояла Гермиона Грейнджер.

— Что тут у вас происходит? — спросила она, глядя на разбросанные по полу сладости.

— Мы можем тебе хоть чем-нибудь помочь? — с иронией обратился к ней Рон.

— Вы лучше поторопитесь, иначе не успеете переодеться. Я только что была в кабине машиниста и разговаривала с ним. Он сказал, что мы уже почти приехали. А вы тут что, дрались? Хороши, нечего сказать. Еще не доехали до школы, а уже попали в неприятную историю!

— Ты не была в кабине машиниста! — внезапно ответил я.

Рон и Гарри уставились на меня.

— Это еще… почему? — вопросительно посмотрела на меня Гермиона, и ее лицо стал покрываться красными пятнами.

— Потому, что паровоз, который тянет наш состав, GWR 4900, соединен с первым вагоном угольным тендером, бункером. Там нет сквозного прохода из первого вагона в кабину машинистов. Конечно, если у тебя горная, альпинистская, скалодромная экстремальная подготовка, ты любишь фильмы с индейцами и ковбоями, с Клинтом Иствудом, или есть метла, или ты научилась трансгрессировать…

Красная как рак Гермиона молчала, тем не менее, пристально, оценивающе рассматривая меня.

— Мантия, в которую ты уже переоделась, — продолжил я, — новенькая, с иголочки. Нет следов сажи и угля. И твое красивое, покрасневшее личико, и нежные ручки, не в продуктах горения кардифа из паровозной топки…

— Ну, хорошо, я была в первом вагоне и говорила со старостами школы, — пролепетала Гермиона, а затем выкрикнула с вызовом — А у Рона, между прочим, грязь на носу, ты это случайно не заметил?

Она резко развернулась и выскочила из купе, захлопнув за собой дверь. Рон медленно, по разделениям, изобразил исполнение аплодисментов. Я, ухмыляясь, издевательски изящно поклонился благодарным зрителям. Гарри громко засмеялся и мы с Роном присоединились к нему.

«Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут, — разнесся по вагонам громкий голос машиниста. — Пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно».

Мы с хохотом переодевались в мантии, остря, что, судя по веселому голосу, счастливчик машинист до сих пор в полном восторге от неожиданного и приятного визита Гермионы.

На платформе нас встретил Хагрид (о нем рассказал Гарри, а я вспомнил, что мы с сестрой и родителями немного разминулись с Гарри и Хагридом в Косом переулке) и решительно повел за собой со станции в сторону от шумной толпы студентов. Когда расступились деревья, мы вышли на берег огромного черного озера, к небольшой пристани. Перед нами развернулась величественная картина. Под луной и звездами, отражаясь на воде, сверкал прекрасный замок, переливаясь огнями в окнах и огнями горящих факелов-светильников. Выглядело гораздо лучше, ярче, чем искусственная декоративная электрическая подсветка исторических зданий центра Лондона.

Гарри, Рон, Невилл и я в одной лодке пересекли по гладкому как стекло озеру условную линию, отделяющую нас от детства — к отрочеству, от тьмы невежества — к свету магической истины. Замок, сверкая всеми огнями, надвигался на нас по мере того, как флотилия из десятка лодок, приближалась к нему. Подземный тоннель привел нашу десантную группу первокурсников к мраморному причалу глубоко под Хогвартсом.

Хагрид повел нас наверх по каменной лестнице, освещая дорогу огромной лампой. Вскоре все оказались в огромном холле, перед высокой дубовой дверью. Волновался ли я? Еще как. Но я не мог себе представить, что мое первое появление в Хогвартсе, так печально закончится. Макгонагалл и призраки не внесли успокоение в наши трепещущие от страха перед неизвестностью души. Я, конечно, знал от родителей о самой процедуре распределения и до последней минуты надеялся, что Распределяющая шляпа, отправит меня в Гриффиндор или, на худой конец, в Когтевран. Не вышло.

— Александер Гордон младший! — громко и четко произнесла профессор Минерва Макгонагалл.

На негнущихся ногах я прошел к табурету, сел на него и надел шляпу Годрика Гриффиндора на голову.

— Ага! Мечтаешь о славе? — Раздался тихий голос у меня в голове. — О подвигах? И о власти… Так, что тут у нас…

— Только не в Слизерин… пожалуйста… только не в Слизерин…

— Это не тебе решать! Я лучше вижу, где именно ты достигнешь успеха, а Слизерин поможет тебе на пути к величию…

— Прошу вас… прошу…

— СЛИЗЕРИН!

Вежливые аплодисменты. На ватных ногах я встаю с табурета и срываю с головы проклятый дурацкий колдовской, латаный — перелатаный колпак. Иду по проходу между столами Слизерина и Когтеврана в правой половине Большого зала. Гарри еще не прошел распределение, может ему повезет лучше, чем мне? Я иду и стараюсь не смотреть на группу первокурсников, еще ожидающих своей очереди. Старательно не смотрю на стол Гриффиндора. Кажется, или мне показалось, что Рон что-то прошептал Гарри на ухо. Слизеринцы машут мне руками, типа — Хранители Авалона с нами! Я киваю в ответ, хлопаю по паре протянутым ко мне ладоням, но не сажусь за стол, на предлагаемые мне посадочные варианты. Сесть за стол — это принять решение этой чертовой шляпы! Никогда!

Медленно двигаясь вдоль длинного факультетского стола, прижав руки к животу, я изображаю внезапный приступ «медвежьей» болезни, изображаю на лице и в походке острую боль в животе. Пересекаю Большой зал, открываю высокую дубовую дверь и оказываюсь в просторном холле. Закрыв дверь за собой, бросаюсь через зал к огромным входным, парадным дверям, с силой распахиваю их и выбегаю на свежий воздух.

Еще есть время остановиться, но ноги сами несут меня с огромного каменного двора-площади по каменному мосту к нагромождению камней древнего друидского капища, похожего на Стоунхендж, и дальше, вниз по холму, к хижине, на опушке Запретного леса, все дальше и дальше от Хогвартса, все дальше и дальше от Слизерина.

Никто не гонится за мной. Я тогда совсем забыл про своего эльфа, про верного сержанта Пеппера. Я углубляюсь в лес. Не помню, сколько я брел между деревьями, пока не вышел на большую поляну. Перевел дух, попытался привести свои мысли в порядок и решить, что делать дальше.

И вот оно — решение. Мрачное видение, как конь из Апокалипсиса, надвигается тень, фестрал с жуткими светящимися глазами, приближается ко мне. Мне надо поблагодарить души погибших телохранителей и морских пехотинцев, отдавших свои жизни в раскаленном Бейруте, защищая посланника Британии и его семью. Я и Анна знаем, что это за крылатые кони, знаем их возможности. Это не прекрасные крылатые кони парадной абраксанской породы. Но, тем не менее, достаточно погладить их по холке, залезть — заскочить верхом и решительно произнести одно слово — Авалон!

Тяжелый четырехчасовой перелет из Шотландии через весь остров в Лондон. Конь уверенно резко спикировал прямо на лужайку перед парадным входом в наш замок. Ветер свистит в замерзших ушах, но какое счастье, что я вот-вот окажусь дома, согреюсь и смогу все объяснить маме и папе…

А меня явно уже ждут. Конь коснулся травы и резко, амортизировав приземление, выпрямился. Я перебросил ногу через круп крылатого коня и соскочил на землю. Я не хочу смотреть в глаза родителей, но этого не избежать. На песчаной, из белоснежного кварцевого песка площадке перед главным входом, освещенной факелами, стоят папа, мама и… Альбус Дамблдор.

— Объяснитесь, молодой человек! — строго произнес папа.

— Мне нечего вам сказать, кроме того, что я уже говорил, — начинаю хрипло отвечать, слабо шевеля замерзшими губами. — Я! Никогда! Не буду! Учиться в СЛИЗЕРИНЕ!

— Может быть, чтобы стать настоящим великим волшебником, иногда надо прислушиваться не только к своим желаниям… — начал было Дамблдор, подняв на меня свои голубые глаза, просто пронизывающие насквозь, как рентгеновским излучением.

— Тогда я недостоин звания волшебник, маг, чародей! — Воскликнул я в ответ. Позднее, я много думал, правильно ли я тогда поступил? Но буйствующий подросток, закусивший удила, это стихия, с которой не всегда справляются и родители. Просто… иногда надо дать ему перебеситься. Но тогда мои мозги отказали.

— И я не хочу быть ТАКИМ волшебником! Салазар Слизерин может спать спокойно в своей могиле! — Я прокричал им это в лицо, бросил им в лицо, а затем… выхватил из нагрудного кармана пиджака, из-под мантии, свою волшебную палочку и, переломив ее на резко поднятом вверх правом колене пополам, бросил обломки им под ноги.

Мама вскрикнула, как от острой внезапной боли и прижалась к отцу, почти лишившись чувств. Дамблдор и отец мрачно стояли и смотрели на два обломка, соединенные небольшой перемычкой, упавшие на белоснежный кварцевый песок, на слабые искры, красные и зеленые, слабо сыпавшиеся из палочки, медленно затухая…

— Завтра утром я уеду к дяде Джеффри… — медленно произнес я, как завороженный, смотря на то, как умирает моя волшебная палочка. Острая боль внезапно пронзила мое сердце, но я закончил фразу. — Простите, что так получилось, но для меня… учиться в Слизерине… невозможно. И не надо меня провожать.

Я развернулся и пошел к входу. Никто меня не остановил.