Однажды в Австралии (джен)

Гарри Поттер откинулся на спинку сиденья, снял очки и устало прикрыл глаза. Молодой волшебник искренне надеялся, что Заглушающего заклятия, тоненькую плёнку которого он раскинул между задним и передними сиденьями такси, хватит хотя бы на полчаса. Чтобы заснуть, не слыша болтовни гостеприимного водителя о местных достопримечательностях. Чёрт! После почти суточного перелёта Хитроу-Сидней, который совершили они с Гермионой, он заснёт, наверное, за полминуты...

Тогда, в мае, они были заняты каждую секунду. Хоронили павших, восстанавливали школу, ловили избежавших правосудия Пожирателей, заново обживали оставленные дома, залечивали раны... Огромная тяжесть понемногу отступала. Они чувствовали это, ибо приходило понимание, что война уже закончилась. В один из тех дней к ним подошла профессор МакГонагалл — теперь она была директором — и спросила: собираются ли они продолжать обучение? Гарри, Рон и Гермиона, недолго думая и не советуясь друг с другом, согласились. У них уже давно не было нужды в словах.

Гарри не гадал, почему друзья так решили, но сам он до смерти хотел хотя бы одного нормального учебного года: с квиддичными матчами и вылазками на кухню, с заунывными лекциями профессора Бинса и бессонными ночами перед экзаменами, с завтраками-обедами-ужинами в Большом зале с его волшебным потолком и пятничными чаепитиями у Хагрида.

Он знал, что, входя в Большой зал, будет видеть мёртвые тела вместо четырёх факультетских столов; что, проводя выходные в Хогсмиде, будет невольно оборачиваться на Визжащую хижину; что ощущение летящих мимо лучей проклятий очень нескоро оставит его. А крики МакГонагалл, Джинни, Рона, Гермионы, Невилла и многих других будут сниться долгое, долгое время. Ещё он знал, что никогда не поднимется на Восьмой этаж и не пройдёт мимо старинного гобелена с Варнавой Вздрюченным — копоть от стены напротив не отмывалась никакими средствами, никакими заклинаниями, а Выручай-комната так никому с тех пор и не открылась; и что их выпускной бал он запомнит на всю жизнь.

После беседы с МакГонагалл он вспомнил об одной очень важной вещи и спросил Гермиону:

— Когда ты за ними поедешь?

— Видишь ли, Гарри, не всё так просто...

Оказалось, что лучший вариант — когда восстанавливает память тот же, кто её стирал или изменял, а идеально — той же палочкой. Так меньше риск необратимых изменений и больше шансов на успех. И теперь Гермионе предстояла полугодичная стажировка в больнице Святого Мунго — потому что для процедуры возвращения памяти неплохо ещё иметь и некоторую квалификацию.

— Как же ты всё успеешь? И учиться, и у целителей?... — спросил тогда Гарри.

— Только не вздумай снова пользоваться хроноворотом! — скрывая тревогу, пригрозил Рон, хотя знал — после июня девяносто шестого ни одного целого не осталось.

— Успею, — успокоила их Гермиона.

За лето они встречались очень мало — девушка пропадала в больницах и библиотеках магической Англии, вызывая своим внешним видом нешуточную тревогу у Кричера и миссис Уизли, которые видели её чаще других — кормили... А Гарри и Рон, скооперировавшись и заручившись поддержкой Кингсли, стали разыскивать проживающих в Австралии Венделла и Монику Уилкинс. Разыскивать самыми что ни на есть магловскими способами — через людей и базы данных сразу нескольких Министерств — потому что благодаря чарам Гермионы найти её родителей волшебным путем не смогла бы даже она сама. К середине августа их труды увенчались успехом. Потом был Хогвартс, встречи, учёба и многое другое — и теперь, по окончании стажировки, за неделю до Рождества они прилетели в Австралию. Изначально собирались ехать втроём, но в последний момент заболела миссис Уизли, сильно сдавшая после гибели Фреда, и Рон остался с матерью.

Добирались до Австралии тоже неволшебным путем — межконтинентальных каминных сетей существовать попросту не могло, а создавать портал или аппарировать на такое расстояние было опасно. Другие способы, вроде метёл или гиппогрифов, понятное дело, даже не рассматривались...

Гарри посмотрел на подругу — Гермиона дремала, сбросив туфли и с ногами забравшись на сиденье — и, прислонившись к окну автомобиля, заснул.